Молот Тора

Глава 25

На следующий день мы погрузили товары и поплыли дальше, держась поблизости от северного берега. Нынешним утром видимость над холодной гладью озера Верхнего была безупречно ясной, прибрежные гранитные скалы поблескивали вкраплениями слюды и кварца. Мне казалось, что французы самые неутомимые гребцы, но индейцы легко заткнули их за пояс, поскольку не делали даже курительных передышек. Хотя однажды, дождавшись нас, все же попросили табачка, чтобы набить трубки.

— Да они чешут как настеганные лишь потому, что мечтают как можно скорее надраться в Гранд-Портидже, — с усмешкой бросил Пьер.

— А я вот думаю, что они попросту выносливее в гребле, чем сам удалец Пьер, — поддразнил его Магнус.

Наши каноэ упорно продолжали бороздить необъятные голубые моря, от постоянного тяжелого труда на протяжении долгой череды длинных летних дней мои руки и торс постепенно обрели крепость стали. Периодически шторма загоняли нас на сушу, и мы с наслаждением отсыпались в лагере, пока ветер и дождь хлестали по брезентовым навесам, а когда наступало затишье, вновь выходили в плавание. На наших вечерних стоянках Намида держалась подальше от меня, и лишь изредка я замечал украдкой брошенные осторожные взгляды ее голубых глаз, хотя с тех пор, как Красный Мундир присоединился к нашей флотилии, Аврора стала вести себя еще более отчужденно. Словно присутствие этого туземного царька требовало соблюдения приличий. Она удалялась в свою уединенную палатку, ни словом не перемолвившись ни с индианками, ни со мной, ни с Красным Мундиром. Иногда, правда, она присаживалась поодаль, рядом с кузеном, и они вели долгие, пылкие разговоры, которые, судя по их жестам, касались всей нашей компании.

Между тем я размышлял о том, не могла ли Намида или ее менее привлекательная подруга Лягушечка пролить хоть какой-то свет на таинственную карту норвежца, учитывая, что они родились в племени, обитающем на тех землях, что интересовали Джефферсона.

Удобный случай представился мне на четвертый день после того, как моим глазам впервые предстала голубоглазая купальщица. Я сидел в стороне от вояжеров в кратковременном уединении, и она вдруг подошла ко мне и смущенно предложила кукурузную кашу, подслащенную патокой.

— Я приправила ее лесными ягодами, — сказала она по-французски.

— Спасибо, — распробовав вкусное угощение, тихо сказал я и спросил: — Ты родилась на западе?

Она опустила глаза.

— В племени манданов? — продолжил я.

— Аваксави, в родственном манданам племени.

— Ты что-нибудь слышала о валлийцах?

На лице ее отразилось замешательство.

— Откуда у тебя голубые глаза?

— Все мои родные голубоглазые, — пожав плечами, пробормотала она и вдруг, подавшись ко мне, прошептала: — Пожалуйста. Я смогу довести вас туда.

— Правда?

— Доставьте меня домой, и наши люди помогут вам.

— А тебе известно, что мы ищем?

Теперь, видимо, недоумение отразилось на моем лице.

— Предки вашего богатыря оставили в пещере свои рисунки. У нас есть письмена рыжеволосых. Древняя надпись на магическом камне. Я помогу вам найти его.

— На камне? — ошеломленно повторил я. Мне сразу вспомнились письмена, виденные мной на Востоке. — А что там написано?

— Нам неизвестно. Это тайна.

— Тайна? То есть похоже на тайнопись?

Тут Красный Мундир что-то резко крикнул в нашу сторону, и она поспешно удалилась.

Тот факт, что только меня из всех вояжеров Намида угостила маисовой кашей, не остался незамеченным.

— Ну что, приятель, пожалуй, у тебя наконец появилась услужливая поклонница, — поздравил меня Пьер.

— Она надеется, что мы поможем ей вернуться на родину. Говорит, что ее племени известны какие-то древние письмена. Она как-то догадалась, что из Гранд-Портиджа мы собираемся отправиться на поиски следов предков Магнуса.

— Да об этом всем здесь известно. Древние письмена? Откуда они там взялись?

— Не знаю.

— Не думай о ней. Теперь она принадлежит Красному Мундиру.

— По-моему, он обходится с ней без должного уважения, — заметил я, поедая кушанье.

Кисло-сладкие ягоды и какие-то хрустящие семена придали ему оригинальный вкус.

— Она заслуживает лучшей участи. Мне хочется спасти ее.

— Ну вот, — с улыбкой сказал он, — значит, чары уже подействовали!

— Какие чары?

Пьер показал на мое угощение.

— Индианки чертовски искусны в приготовлении любовных снадобий. Оджибве используют семена воробейника в качестве приворотного зелья. О да, американец, она околдовала тебя.

— Для этого не нужно никаких семян, — усмехнулся я. — Ты видел, какие у нее бедра?

— Не теряй головы, а то Красный Мундир быстро сдерет с тебя шевелюру.

Я оглянулся на индейского вождя, который, похоже, действительно таращился на мой скальп. Я скорчил ему рожу, он помрачнел и отвернулся. Аврора тоже нахмурилась, чем порадовала меня еще больше. Эта строптивица упустила свой шанс, верно?

Может, она еще будет подлизываться ко мне в Гранд-Портидже.

Хотя теперь моими помыслами завладела Намида.

Однажды днем я заметил в южной стороне длинный равнинный остров.

— Айл-Ройал, — сказал Пьер. — Он протянулся на сорок миль, и вся его поверхность изрыта странными ямами. Там еще находят обломки горнодобывающих орудий и кучи руды. На том острове обнаружили древние медные копи, да такое множество, что диву даешься, какая цивилизация могла их выработать.

Магнус мельком глянул на нашего лоцмана.

— Индейцы, конечно, добывали медь, — продолжил вояжер, — но их добыча не идет ни в какое сравнение с размахом тех выработок. Добытых там минералов с лихвой хватило бы для изготовления оружия для двух легендарных армий, что сражались под стенами Трои. Да вот только у греков руки коротки, чтобы добраться до здешней меди.

— Вероятно, европейские мореплаватели сумели пересечь Атлантику и начали торговать металлом гораздо раньше, чем мы подозреваем, — сказал Магнус. — Может, наши скандинавы лишь одни из многих отважных исследователей, доплывавших сюда в глубокой древности.

— Но кто мог в ту пору преодолеть бескрайний океан?

Не удержавшись, я присоединился к их разговору, хотя понимал, что мои слова лишь подкинут топлива в костер их разыгравшегося воображения.

— Астроном Корли и его коллега Жизанкур выдвинули предположение, что аллегорически описанная Платоном Атлантида являлась на самом деле реальной землей, большим островом в Атлантическом океане. Может, здешние рудокопы прибыли оттуда. А может, сюда удалось добраться беглецам из Трои или Карфагена. Кто знает?

— Ну вот, видишь? — подхватил Магнус. — Воды этого озера издавна бороздило множество кораблей.

— Понятное дело, в этих диких краях полным-полно тайн, — поддержал его Пьер. — И не только эти древние копи. Порой в самых невероятных местах люди натыкаются на загадочные насыпи или обвалившиеся каменные стены. Кто мог их построить? Но древние строители хранят молчание, вместо них там трещат лишь говорливые птицы. Уж не ищешь ли ты, богатырь, заветное Эльдорадо? Брось, никому так и не удалось отыскать его, даже конкистадорам.

— Конкистадорам не удалось, а королю может и повезти, — сказал я.

— При чем тут король?

— Что ты об этом думаешь, Магнус? Сомерсет, помнится, говорил о твоих благородных предках. Что, интересно, он имел в виду?

— Одного древнего скандинавского правителя звали Бладхаммером, — равнодушно ответил мой спутник. — И я горжусь тем, что принадлежу к его роду.

— Неужели ты, циклоп, и правда потомок знатного норвежского рода? — удивился Пьер.

— А чего стоит тот род? Всем теперь заправляют датчане, лишившие Норвегию свободы и независимости.

Потрясающая новость. Оказывается, мой компаньон не только хотел вернуть своей стране независимость. Он хотел восстановить права норвежской знати, среди которой и сам мог претендовать на высокое положение. Видно, его революционные настроения склонялись в сторону роялистов.

— Так значит, Магнус, в твоих жилах течет кровь древних забытых королей? — уточнил я.

— Вряд ли. Да и родословная моих предков ничего не значит по сравнению с тем, что мы с тобой ищем, Итан.

— А объясни-ка мне еще разок, что же, собственно, мы ищем?

— Я же рассказывал тебе об утраченном золотом веке. О тайнах богов. В каждой культуре есть некий первоисточник мудрости, древо жизни, а не только один Иггдрасиль. В скандинавских легендах золотые яблоки Идуны обеспечивали богам вечную жизнь.

— Типа тех яблочек, что созрели в Эдеме?

— Точно. — Он сделал очередной гребок. — А змей-искуситель подобен тому дракону, что охраняет золотые клады.

Настал долгожданный момент: завидев вдалеке мачты стоящих на приколе кораблей, мы поняли, что достигли северо-западной оконечности озера Верхнего. До нас уже долетали слабые завывания волынок и скрипок, и наши индейцы начали как-то по-волчьи вторить им. Мы устроили короткую стоянку на ближайшем островке, чтобы привести себя в порядок и приодеться для предстоящего летнего сбора. Вояжеры нацепили свои лучшие костюмы, лихо заломили шапки и приукрасили их перьями. Лорд Сомерсет до зеркального блеска начистил сапоги, а исчезнувшая за кустами Аврора вскоре появилась в платье, достойном приема в королевском дворце, правда, от ее слегка помятого наряда исходил запашок легкой затхлости, но все равно блеск его оставался ошеломительным. Пленницы расчесали блестящие волосы деревянными гребнями и подкрасили губы ягодным соком, а воинственные индейцы дополнили свои кожаные одежды медными и костяными украшениями. Мы с Магнусом подровняли друг другу шевелюры, почистили сюртуки и прикупили новые мокасины. Я быстро оценил практичность такого рода обуви: легкой, бесшумной при ходьбе и быстро сохнущей.

Приведя себя в приличный вид, мы вновь отчалили от берега, и все наши шесть каноэ начали огибать мыс Хат-пойнт, устроив настоящую гонку в стремлении опередить друг друга и первыми сойти на финишный берег, где высился выветренный и посеревший от непогоды частокол большого форта. Все мы орали что есть мочи уже знакомые нам песни французских гребцов, с привычной синхронностью погружая в воду легкие весла. Едва мы появились в акватории порта, с берега навстречу нам донеслись звуки труб и пушечных залпов, а когда мы подошли к галечному мелководью, волна трапперов, индейцев и торговцев хлынула нам навстречу, ликуя, бранясь и паля в воздух из ружей. Воздух заполнили расплывающиеся клубы белого пушистого дыма, и веселое эхо выстрелов разнесло по всему форту радостную весть. Потрясая и стуча томагавками, индейцы издавали столь воинственные кличи, что волосы у меня на затылке невольно встали дыбом. Женщины размахивали накидками и гремели железными котелками. Сесил, Пьер и я тоже пальнули из ружей, а Аврора с энтузиазмом махала зонтиком, и ее большие зеленые глаза ярко сверкали.

Потом гребцы ловко выпрыгнули в воду, и все мы устремились на берег, где незнакомые люди дружески похлопывали нас по спинам и щедро предлагали глотнуть рома.

Палатки, вигвамы и перевернутые каноэ, используемые как навесные укрытия, раскинулись по берегу в обе стороны от форта, туманный дым костров нависал над большим поселением как огромная шатровая крыша. Отовсюду неслась музыка, били барабаны, а неумолчная пальба продолжалась с такой частотой, словно здесь решили провести сегодня массовые стрелковые состязания. По воздуху плыли ароматы жарящегося мяса, специй и патоки.

Собственно Гранд-Портидж занимал несколько акров окруженной частоколом земли, на которой разместилась дюжина деревянных построек, огороды, засаженные кукурузой, травами и овощами, и сараи для хранения пушнины и прочих товаров. Снаружи на обширной, очищенной от леса и ощерившейся пнями территории расположились разнородные индейские стоянки, на которых гостили сотни вояжеров. По вырубке от форта вилась ухабистая дорога, протянувшаяся по лесу на восемь миль до начала судоходного участка реки Пиджен за ее порогами. Оттуда каноистам предстояло грести против течения до речных развилок, открывающих водные пути на запад, к знаменитым Скалистым горам и на арктический север. Мы оказались на континентальном перекрестке, где сходились границы владений британцев, американцев, французов и индейцев.

— Я чувствую, мы приближаемся к тем краям, которых достигли мои предки, — пробормотал Магнус. — Где-то в этих лесах скрывается центр мира.

— В этих лесах скрываются лишь тучи мошкары, толпы краснокожих индейцев и медленно текущие ручьи, — словоохотливо сообщил Пьер. — Так что радуйтесь жизни, пока есть возможность.

Наша компания распалась. Мы с Магнусом, играя, так сказать, роль послов, отправились вместе с Сомерсетами и Красным Мундиром к воротам форта, чтобы проследовать в Большой зал приемов. Пьер с его вояжерами и встретившими их женщинами разошлись по окрестным поселениям, чтобы обняться с приятелями после годовой разлуки; отовсюду слышались радостные возгласы приветствий, похвальба и шутливая брань.

Учебный плац на территории форта был отлично утоптан многочисленными посетителями. Высоко вздымались груды запакованных в тюки товаров, темнели плотно обвязанные ремнями связки мехов, готовых для отправки в Нью-Йорк и Лондон. Вооруженная охрана проводила нас мимо этих богатых складов к длинному крыльцу Большого зала, бревенчатого здания с выкрашенными в сочный коричневый цвет оконными переплетами. На крыльце мялась в ожидании стайка партнеров, и во главе ее стоял мрачного вида, убеленный сединами шотландец в черном сюртуке и высоких, доходящих до колен мокасинах.

— Приветствую вас, лорд и леди Сомерсет! — зычно пробасил он. — Мы с нетерпением ждали прибытия вашей компании!

— Саймон Мактавиш! — с легким поклоном ответил Сесил. — Сэр, вы оказываете нам большую честь.

— Это для нас честь принять вас. Неужели я вижу вашу очаровательную кузину?

— Да, позвольте представить вам мою кузину Аврору.

— О, она на редкость представительна! Леди, сияние ваших глаз затмевает утренний свет.

Она улыбнулась и сделала изящный реверанс. Все это не произвело на меня особого впечатления, учитывая, что грубые окружающие постройки сильно смахивали на ясли, где Мария родила Спасителя. Мактавиш бросал на Аврору плотоядные взгляды, как старый козел.

— Я полагаю, вы знакомы с Красным Мундиром, — заметил Сесил.

Мактавиш поднял руку.

— Кто же не знает знаменитого воинственного вождя, друга племен оджибве и дакота.

— С нами прибыли и вот эти два господина, — продолжил Сесил. — Американец Итан Гейдж, известный как искатель приключений и знаток электрических сил. Он имеет связи с французским правительством.

— С французами?!

— Да, они вернули себе Луизиану, — любезно сообщил Сесил. — А Гейдж является эмиссаром Наполеона, и ему поручено выяснить, что происходит на приобретенной Францией территории. Его также угощал обедом президент Джефферсон.

— Так вы являетесь вестником войны, господин Гейдж?

— Напротив, сэр, — с поклоном сказал я. — Я помог достичь мирного соглашения между моей страной и Францией, что мы и отпраздновали в Морфонтене. Мне, как американцу, довелось сотрудничать и с британцами, и с французами. Бонапарт и Джефферсон послали меня сюда как своеобразный символ мира.

Обаяние моей лучезарной улыбки могло соперничать разве что с очарованием любезной барменши.

— Неужели им удалось примириться? — недоверчиво произнес старый шотландец.

Ему давно перевалило за пятьдесят, но выглядел он крепким как дуб, и его цепкий взгляд, похоже, вычислял все возможные выгоды со скоростью греческой абаки.

— А его спутник, Магнус Бладхаммер, — продолжил Сомерсет, — является норвежским патриотом и потомком королевского рода; по его мнению, древние скандинавы могли быть подлинными первооткрывателями этой суровой земли. Хотя пушная торговля пока проходит в жесткой конкурентной борьбе, мы — индейцы, англичане, американцы и все прочие торговцы и вояжеры — прибыли сюда вместе, объединив силы в знак мира и единства. Хотим мы того или нет, Мактавиш, Бонапарт вернул себе Луизиану, и нам необходимо с помощью Итана постараться убедить все компании в выгоде сотрудничества с учетом разных сфер влияния.

— За нами остается север, откуда поставляют самые лучшие меха.

— Совершенно верно, — согласился Сесил.

— Хорошо, если вы, господин Гейдж, разделяете такое мнение. Учитывая, что вы посланец Франции, мы охотно дадим вам посольские привилегии, вывесив белый флаг. И поскольку вы также представляете Соединенные Штаты, то можете заявить ваши права на наш скромный форт.

— Какие права?

— Мы находимся в нескольких милях к югу от установленной границы вашей родной страны. Новая крепость уже строится в Канаде, а эта будет покинута через год-другой. Возможно, с вашим прибытием завершится страшная битва, сумерки богов, и воцарится покой даже в самой Валгалле.

— Вам известен скандинавский миф о Рагнарёке, господин Мактавиш? — с интересом спросил Магнус.

— По воле случая мне довелось ознакомиться с классической историей. Периодически тщеславие побуждает меня произносить цветистые речи, и их приходится терпеть моим лейтенантам. — По его суровому лицу пробежала тень улыбки. — На самом деле я не ожидаю конца мира. Хотя, может, и следовало бы, учитывая прибытие к нам самого странствующего Одина.

Теперь Магнус отвесил ему уважительный поклон.

— Одина? — удивился Сесил.

— Разве ваш друг не говорил о своем сходстве с Одином, лорд Сомерсет? В скандинавских легендах его описывают как одноглазого бога, который пожертвовал одним глазом, дабы припасть к источнику мудрости, он странствовал в людском мире в широкополой шляпе, закутавшись в темный плащ. Осмелюсь сказать, что либо нам выпала честь лицезреть его земное воплощение, либо господин Бладхаммер стремится уподобиться главе Асгарда и Валгаллы.

— Глаза я лишился не по своей воле, — сказал Магнус, — а по вине датчан, не желавших, чтобы норвежцы узнали истинную историю своей страны.

— Но ваш наряд безусловно легендарен! Да-да, не отрицайте, мы, шотландцы, гордимся килтами, вояжеры — поясами, а индейские воины — боевой раскраской. Все мы предпочитаем традиционный маскарад. Я подозреваю, что наша пирушка в этом году станет поистине незабываемой, учитывая, что проводиться она здесь будет, возможно, в последний раз. Хотя, безусловно, мои партнеры в первую очередь деловые люди.

— Да-да, Саймон, сначала гроссбухи, потом выпивка, — быстро провозгласил кто-то марионеточным голоском. — Сначала переговоры, потом пляски. А кроме того, все прибывшие должны закончить разгрузку.

— Но по окончании дел… — Мактавиш вызывающе усмехнулся, почти по-волчьи оскалив зубы, — я перепляшу всех вас! За исключением, возможно, Красного Мундира.

— Тебе доставили подарки для меня? — спросил индеец шотландца по-английски, поразив меня знанием нашего языка. Очевидно, он скрывал, что многое понимает из наших разговоров.

— И не только для тебя. Король Георг желает мира и сотрудничества со всеми индейскими племенами: оджибве, фокс, саук, виннебаго, меномини и даже с родственным вам племенем славных индейцев сиу.

— Вы назвали и наших врагов. Я принадлежу к племени дакота. И мои воины уничтожат для вас врагов короля Георга. Я лично сниму с них скальпы. Я съем их храбрость и украду их женщин.

Улыбка Мактавиша осталась неизменной.

— Его величество заботится о всех своих детях.

Мы вошли в дом. Выбеленные стены обширного зала приемов украшали карты внутренних территорий Канады, оленьи рога, скрещенные снегоступы и широкие шотландские мечи. На длинные столы, сервированные на полсотни гостей, выставили изысканный сервиз бело-голубого фарфора. Здесь деловые партнеры обычно заключали сделки, пока вояжеры заканчивали разгрузку. Пьяное раздолье начнется ближе к вечеру.

Я рассказал о наших намерениях исследовать земли Луизианы к юго-западу от озера Верхнего.

— Как раз эта территория перешла от Испании к Франции, — пояснил я. — Что согласуется с пожеланиями нашего нового американского президента, поскольку и Париж, и Вашингтон попросту нуждаются в полезных сведениях. И я, как посредник, способствуя взаимопониманию, надеюсь удовлетворить интересы обеих стран, как это уже случилось в Морфонтене.

— От войн к дипломатии, — одобрительно произнес Сесил.

— А Магнус заинтересован в исторических изысканиях.

— Как сказал бы господин Кант, вы крайне альтруистичны, — заметил Мактавиш, — раз желаете совершить всего лишь ознакомительное путешествие. Насколько я понимаю, в Сирии вы близко сошлись со Смитом, а в Египте с Наполеоном и вот теперь пересекли полмира ради прибытия в наши края!

— Долг призывает меня в самые разные места.

— Не правда ли, очень удобно дружить со всеми!

— Как ни странно, зачастую такая дружба оказывается чертовски беспокойным делом.

— Куда хочет отправиться этот американец? — внезапно спросил Красный Мундир.

— В общем, я сам пока точно не знаю, — ответил я, несмотря на то что наши смутные планы сосредоточивались на том направлении, что указывала древняя скандинавская карта, практически лишенная иных ориентиров, кроме изображения молота Тора. — Я надеюсь, что с помощью Северо-Западной компании мы доберемся до озера Рейни-Лейк, а оттуда повернем на юг. У вас есть иные предложения?

— Возвращайтесь туда, откуда пришли.

Партнеры и клерки рассмеялись.

— Французы нигде не задерживаются, — продолжил Красный Мундир, — британцы гостят, никого не обременяя. Но американцы, — вождь показал на меня, — разбредаются повсюду и калечат нашу землю. Мне рассказывал об этом большой вождь шауни Текумсе, и я видел это собственными глазами. Они иссушают сердце земли, ослепляют земные глаза. — Он повернулся к Мактавишу. — Опасно допускать сюда таких людей. Не дайте им одурачить вас.

— Что вы на это скажете, Гейдж? Вы действительно опасны?

— Вы нигде не найдете более стойкого в своей доброжелательности человека. Я ваш гость, но совершенно не собираюсь злоупотреблять гостеприимством.

— Ценя вашу грубоватую прямоту, Красный Мундир, — сказал Мактавиш, поворачиваясь к индейцу, — я поручу Сомерсетам дать ответ нашему американскому гостю.

— Прямоту? — удивился вождь.

— Правдивость, — пояснил индейцу один из партнеров.

— А правда заключается в том, что когда вы покинете этот форт, то все здесь опять зарастет лесами. И я, Красный Мундир, клянусь, что так и будет.

— Правда, Красный Мундир, заключается в том, — сказал Мактавиш, — что при всей, мягко выражаясь, легкой неприязни индейцев племен саук и фокс, оджибве и меномини, виннебаго и дакота к здешним белым поселенцам именно они обеспечивают вас оружием, порохом, хозяйственной утварью, одеялами, не давая вам сдохнуть от голода или закоченеть от мороза. Разве не так? Так же, как мы полагаемся именно на вас в охоте на пушных зверей.

Вождь нахмурился, но промолчал.

— Все мы партнеры. А сейчас, господа, давайте взглянем на карты.