Мордовские народные сказки

Семь сирот и Баба-Яга

или-были старик со старухой в избушке на берегу речки. А за речкой был лес. Семь детей было у старика и старухи: один мальчик и шесть девочек. Мальчик — самый младший в семье.

Пришло время — умерли отец с матерью, остались дети сиротами.

— Что же мы теперь делать будем? — спрашивает брат старших сестер.

— Курочек зарежем и съедим, — отвечают сестры.

Зарезали курочек — съели, зарезали барашка — съели, зарезали бычка — съели. Осталась в хозяйстве одна собачка.

— А теперь что есть будем? — спрашивает брат.

— Ты сделай лодку из тростника, будешь удить рыбу, — говорят сестры. А нас на тот берег на лодке перевезешь, мы грибов-ягод насобираем.

Сделал мальчик тростниковую лодку. В первый день перевез старшую сестру» принесла она меду лесного. Во второй день отправилась в лес за речку другая сестра, принесла мешок орехов. На третий день еще одна сестра вернулась с лукошком грибов, четвертая сестра с ягодами пришла, пятая — лыка надрала. Подошел черед идти в лес шестой, самой младшей сестренке. Перевез ее братик на тростниковой лодке. Весь день ходила сестренка — ничего не нашла. Только на лесную избушку наткнулась, а в избушке той старая-престарая бабушка на печке лежит, носом посвистывает, зубами пощелкивает, ушами мух отгоняет. Невдомек девочке, что она к Бабе-Яге зашла. А Баба-Яга спрашивает:

— Откуда ты, золотце, ко мне пришла?

Рассказала девочка, что живет за речкой с сестрами и братиком, а отец с матерью у них умерли. Баба-Яга сначала хотела девочку съесть, потом передумала. «Ночью к ним приду, — думает Баба-Яга, — всех семерых съем».

— И не страшно вам одним ночевать? — спрашивает она у девочки.

— Страшно, бабушка, да некого пригласить из взрослых.

— Я приду, — говорит Баба-Яга.

— Приходи, бабушка, мы рады будем.

Отпустила домой девочку Баба-Яга, а сама стала зубы точить. Наточила остро-остро. Как стемнело, вышла на берег реки и говорит:

— Постелись, тростник, дорожкой-мостиком, переправь меня на ту сторону.

Услышала собачка Бабу-Ягу, прибежала на берег и залаяла:

— Ав-ав, кривозубая! Посмей только на этот берег ступить, я тебе ногу откушу!..

Испугалась Баба-Яга, воротилась в свою избушку. А на следующий день встретила в лесу старшую сестренку и говорит:

— Твоя младшая сестра ночевать меня приглашала, да больно злая у вас собака — боюсь я ее. Свяжите ей ноги, тогда приду.

Вечером сестренки связали собачке ноги и положили ее возле гумна. Приходит на берег Баба-Яга и говорит:

— Расстелись, тростник, дорожкой-мостиком, переправь меня на ту сторону!

Собачка услышала, шариком подкатилась к воде и залаяла:

— Ав-ав, как только, кривоносая, ступишь на этот берег, я тебе нос откушу!

Стало страшно Бабе-Яге, ушла она домой. На следующий Лень встречает в лесу вторую сестренку.

— Что же ты ночевать не приходила к нам? — спрашивает девочка.

— Хотела прийти, да собака не пустила меня на тот берег, — отвечает Баба-Яга. — Заткните ей уши моченым горохом, тогда приду.

Вечером сестренки вложили собачке в каждое ухо по моченой горошине, и перестала она слышать. Приходит Баба-Яга на берег и говорит:

— Расстелись, тростник, дорожкой-мостиком, переправь меня на ту сторону!

Расстелился тростник мостиком. Только Баба-Яга ступила ногой на этот мостик, собачка увидела ее — и кубарем скатилась к реке, да как залает:

— Ав-ав! Иди-иди, кривобокая, я у тебя клок мяса из бока вырву!

Опять пришлось Бабе-Яге вернуться домой не солоно хлебавши. На следующий день встречает она третью сестренку и жалуется:

— Не пустила меня собака. Вы ей глаза зашейте, чтоб она не увидела, как я иду.

— Ладно, бабушка, — сказала девочка. — Только приходи.

Зашили сестренки собачке глаза. Стемнело. Приходит Баба-Яга на берег, просит тростник расстелиться мостиком-дорожкой. До половины мостика дошла Баба-Яга, тут собачка учуяла ее запах, скатилась к реке и залаяла:

— Ав-ав, я тебя жду, бельмастая, уши твои длинные откушу.

Назад повернула Баба-Яга, страшно ей стало без ушей остаться. На другой день встречает в лесу четвертую сестренку и просит:

— Вы своей собачке ноздри глиной замажьте, чтоб она не учуяла меня.

— Замажем, бабушка, — обещала девочка.

Наступил вечер. Пришла Баба-Яга на берег. Тростник расстелился перед ней мостиком. А собачка возле гумна лежит, ноги у нее связаны, уши моченым горохом заткнуты, глазы зашиты, ноздри глиной залеплены. Ничего не слышит, ничего не видит, ничего не чует.

Но только Баба-Яга сошла с тростникового мостика на берег, дрогнула земля. Почувствовала это собачка и — кубарем к реке:

— Ав-ав, сейчас, горбатая, тебе горб откушу!

Повернулась Баба-Яга и скорей через мостик на свою сторону. Днем повстречала пятую сестренку и говорит:

— Засуньте собаке в глотку большую кость, чтоб она гавкать не могла.

— Хорошо, бабушка, — говорит девочка. — Только ночевать приходи.

Вечером подкатилась собачка к избе, легла у крыльца. Ничего не видит, ничего не слышит, ничего не чует, и кость в глотке торчит. Баба-Яга перешла по тростниковому мосту реку, к избе подошла. В темноте не заметила собачки, наступила на нее ногой. Собачка как взвизгнет, как ударит хвостом Бабу-Ягу по ногам — испугалась та, убежала.

Настала очередь самой младшей сестренке в лес идти, Приходит она в дом к Бабе-Яге, спрашивает:

— Что же, бабушка, не приходишь к нам ночевать?

— Собака меня не пускает, золотце. Закопайте ее в яму на гумне, тогда приду.

Вечером сестренки закопали собачку на гумне. Баба-Яга переправилась по тростниковому мосту, стучится в избу. Обрадовались сестренки, один братик не рад — на печке сидит, не слезает. По собачке горюет, слезы льет.

— Ну, давайте спать, — говорит Баба-Яга.

Легли они. Девочки на полатях, Баба-Яга на лежанке, мальчик на печке притаился, не спит. Только девочки уснули, Баба-Яга встала тихонько, подошла к ним и давай одну за другой глотать. Всех проглотила, раздулась пузырем, от сытости икает.

— Теперь, — говорит, — мне братика съесть осталось.

Раскрыла Баба-Яга пошире рот, лезет на печку. А мальчик не спит, взял он ольховое полено, которое там сушилось, и ждет. Только сунулась Баба-Яга на печку, мальчик вставил ей полено в рот — она закрыть его не может. Вторым поленом зубы ей повыбивал, разрезал ножом Бабе-Яге живот, выпустил сестренок на волю. Уж они были рады! Все вместе побежали скорей на гумно, откопали собачку. Ноги ей развязали, глаза расшили, из ушей вынули моченые горошины, а из ноздрей глину.

— Ав-ав, — сказала собачка. — Вам жить-поживать, а мне дом охранять!..

Сейчас сестренки и братик выросли, большими стали. И дружно живут. Я у них был, шапку на лавке забыл — хотел вернуться, да собака в дом не пускает!