Мордовские народные сказки

Дурак

или-были старик со старухой. Старик был немного глуповат. Однажды кончилась у них соль. Старуха и говорит старику:

— Старик, иди купи соли.

— А сколько купить?

— Да батманчик³³.

— Я позабуду.

— А ты иди по дороге и говори: «батманчик, батманчик, батманчик» — и продавцу так скажи.

Идет старик по дороге, а сам твердит: «Батманчик, батманчик, батманчик». С этими словами дошел до загона, где мужик сеет рожь.

— Почему «батманчик»? — Мужик надеялся урожай получить. — У меня и так плохонький загон, а ты хочешь, чтобы десять фунтов уродилось. — И начал старика плеткой хлестать.

Пришел старик со слезами домой, жалуется жене:

— Мужик сеет рожь, а я прохожу мимо загона и говорю «батманчик». За это он избил меня.

.— Эх, старик, старик! Ты сказал бы: «побольше, побольше.

— Я забуду.

— Не забудешь, ты иди по дороге и говори: «побольше».

Идет старик по дороге, а навстречу ему несут покойника.

Идет старик мимо покойника и кричит что есть силы:

— Побольше, побольше!

Опять избили старика носилками по голове. Старик пошел домой со слезами.

— Ты что, старик, плачешь?

— Как не плакать, голову чуть не разбили.

— За что опять, кто обидел?

— Навстречу несли покойника, а я говорю: «побольше, побольше».

— Эх, старик, старик! Не догадался, что сказать. Нужно бы сказать: «в последний раз чтобы было».

— Пойду скажу, боюсь только — забуду.

— Не забудешь. Ты иди, а сам говори: «в последний раз чтобы было».

Идет старик своей дорогой и знай твердит: «в последний раз чтобы было». Он даже не подумал, что встретит кого-нибудь. Но вот встретилась ему свадьба. Старик все твердит: «в последний раз чтобы было». Перестали звенеть бубенцы, остановился свадебный поезд, а он все твердит. Рассердились на него сваты, избили его до полусмерти. Опять в слезах пришел старик домой.

— Ты что, старик, плачешь?

— Как не плакать? Была бы ты на моем месте, умерла бы там, я вот хоть до дома дошел.

— Кто побил опять, за что?

— Кто знает, за что. Я иду и кричу: «в последний раз чтобы было». Никого не ожидал встретить, вдруг навстречу попадается свадьба. Я говорю и говорю, и на них не смотрю, а они остановились и меня побили.

— Эх, старик, старик! Не сумел нужного слова сказать. Ты взял бы да и запел.

— Ладно, пойду буду петь.

Идет битый старик и поет, будто не за солью идет, будто у него радость большая. Глядь: овин пылает, а хозяин горюет. Рассердился хозяин, намял бока старику. Идет старик, еше пуще плачет, слезы по лицу текут, с лица на бороду капают.

— Ты что, старик, плачешь? За что опять побили?

— Кто знает, за что. Я иду дорогой и пою, никому ничего не говорю. Гляжу: горит овин у одного мужика, а я пою да пою. Подбежал мужик, чуть всю бороду не вырвал.

— Эх старик, старик! Век прожил, а не нашелся, что сказать. Взял бы ты лопату и тушил с ним.

— Ладно, пойду потушу.

Идет старик с лопатой и смотрит, не видать ли где-нибудь огня. Видит: в одном месте мужик свинью палит.

— Теперь не будет колотить меня, пойду помогу ему.

Только разгорелась солома, старик стал кидать лопатой землю в огонь, так и потушил его.

Схватил мужик лопату и давай ею охаживать старика по башке, так бил, что деревянную лопату в щепки превратил.

Идет старик домой, даже плакать не может, все слезы выплакал, ни одной слезинки не осталось.

— Ты что, старик! Кто не оставляет тебя в покое?

— Не знаю, старуха! Люди очень глупые, ни за что отколотят. Мужик палил свинью, а я стал бросать землю, вот за это он и поколотил меня.

— Эка, не сумел, ты соломки бы подкладывал и огонек разжигал.

— Пойду сделаю так.

Идет старик, взял в руки солому, в карман спички. Встретился ему поп. Старик не узнал, что это поп, он думал, что это свинья идет, и стал подкладывать под попа солому и разжигать.

Поп бьет его палкой и ругает, но старик знай свое: подкладывает под него солому. Загорелась поповская риза, поп скинул свою длиннополую рясу и давай по голове бить этой рясой. Устал старик, весь в саже идет домой, плачет.

— Что, старик, текут слезы? Кто тебя сажей вымазал?

— Длиннополый поп, греха не побоялся.

— А за что он тебя вымазал?

— Я думал, это свинья, под хвост ему клал солому и разжигал ее. Он меня своей горелой рясой и почесал по голове.

— Эх, старик! Взял бы ты его руку и поцеловал.

— Пойду поцелую.

Надоела старику дорога, по которой он ходил, пошел по другой дороге — через лес. Навстречу вместо попа медведь. Медведь — на старика, а старик обрадовался, он думал, что это поп, и поцеловал его лапу. Помял медведь старика, чуть живого оставил. Идет старик опять жене жаловаться.

— Что старик?

— Вместо попа медведя поцеловал, он и помял меня.

— Ты бы его из ружья.

— Пойду догоню.

Взял старик свое ружье и ушел. На пути парни и девушки, он и пальнул в них. Но руки старика дрожали, он не попал ни в кого.

Парни пуще других избили старика. Опять пришел он к старухе жаловаться.

— Что, старик?

— Выстрелил в парней, думал, что медведь идет мтее навстречу, и вот они избили меня.

— Взял бы ты свою скрипку и пошел бы сыграл им.

— Пойду сыграю.

Взял старик скрипку и играет. На дороге собаки. Ему нужно было бы посторониться или кинуть в них палкой, а он играет и играет. И разорвали собаки на нем всю одежду, только лоскуты оставили.

Идет старик и плачет.

— Ты что, старик, плачешь? — спрашивает его старуха.

— Собаки одежду изодрали.

— Если у тебя дело не идет, не ходи, без соли поедим.