Мороженщик

Медицинский центр Бакхеда

Насилие претило Эйхорду. Он верил в действенность убеждения, но этот случай что-то изменил в нем, что — он не смог бы выразить. Он убил, чтобы остановить насилие, и потерпел неудачу. Опять погибла женщина. Обезглавлена психически больным человеком, который опять оказался неуязвимым.

Они ехали в Медицинский центр. Джеку Эйхорду казалось, что в этот момент он ненавидит доктора Найлса Лихнеса чуть ли не больше, чем убийцу Скамвея/Споду. Он попытался представить их вместе — доктора и пациента — на скамье подсудимых. Ему легко удалось это.

Внешность психиатра Лихнеса была почти пародийной. Утонченные ван-дейковские черты лица, на кончике носа еле держатся старушечьи очки. Он манерничает и жеманится. И при всей своей внешней безобидности косвенно опасен.

Внутренним взором Эйхорд видит, как он сидит за своим большим столом в очках на кончике аристократического носа и кивает в ответ на излияния убийцы. Он лечил Споду конфиденциальностью исповедальни священника. Но завесы тайны больше нет.

И сейчас они ехали к Лихнесу. Джек и Монрой сидели на переднем сиденье машины, толстый Дан сзади вульгарно комментировал физические особенности каждой женщины, которая проходила мимо. У Джека сложилось впечатление, что вокруг них разгуливает бесконечный поток прелестных куколок.

— О черт, посмотри туда, — сказал Дан, — проклятье! Этим докторишкам доступно все. Господи, меня бы устроила даже небольшая часть тела. Представляешь, быть таким скромненьким гинекологом. Положите ваши ножки в эти хомутики, дорогая, я должен проверить ваши внутренности.

— По-моему, в последнее время нам всем хватает женских внутренностей. Еще пять минут, — Эйхорд взглянул на часы, — и новоявленный Зигмунд Фрейд раскроет нам тайны психики своего подопечного.

— Эй, Эйхорд, когда ты был в Вегасе, ты их видел?

— Кого?

— Ну, этих... Зигмунда и Фрейда, укротителей львов.

— Полуграмотный осел, — с отвращением сказал Монрой.

Они остановились и вышли из машины.

— Идем! Назад дороги нет.

Они подошли к входной двери, которую в это время закрывала молодая секретарша.

— Доктор Лихнес еще на месте?

— Да, — ответила она, глядя на их полицейские значки, — но у него пациентка, а после этого еще дела, так что сегодня...

— Все в порядке. Мы не собираемся отвлекать его больше, чем на полминуты, но обязаны задать ему один вопрос. Вот что, милочка. Впусти нас и запри дверь. Мы не будем входить в кабинет и поговорим с ним через дверь, так что не помешаем пациентке.

— Хорошо... — Она удивленно подняла брови, взглянув на часы.

Эйхорд дружелюбно улыбнулся, она пожала плечами и впустила их, заперев дверь снаружи. В конце концов, они были полицейскими.

Они разметали приемную доктора сноровисто и молча буквально за две минуты. Ничего не нашли. Это была большая комната с документами, на обыск которой возлагались некоторые надежды. Но оказалось, что в ней хранились журналы регистрации, платежные отчеты, бюллетени, старые книги и ничего с ярлыком «Спода» или «Скамвей».

На очереди были личный кабинет Лихнеса и его компьютер. Проблеск надежды появился, когда они вытряхнули корзину для мусора. В ней нашелся конверт с подписью Алана Скамвея, именем и адресом другого врача. Джек переписал данные в записную книжку, и они сели ждать конца приема.

Эйхорд решил не терять времени даром и стал просматривать публикации на медицинские темы. Он вычитал, что скрытые шизоиды любят окружать себя причудливыми предметами. Что им свойственна эксцентричность, что они имеют превратные представления о социальных ценностях, могут представлять опасность и быть агрессивными. И только он зацепился за интересный случай, как дверь открылась и появилась пациентка, за которой следовал доктор Лихнес. Он очень удивился, обнаружив в своей приемной примерно 750 фунтов полицейских.

Когда женщина вышла, он поинтересовался, что они тут делают. Эйхорд запер выходную дверь, и три копа втолкнули доктора в его личный кабинет.

— Мне не нравятся ваши методы, — официальным тоном заявил Лихнес, — я не потерплю подобного поведения. Мне...

— Послушайте меня. Внимательно. Была убита женщина. Предположительно это работа одного из ваших пациентов. Я хочу знать все, что вы можете рассказать мне про Алана Скамвея, и прямо сейчас.

— Вот как! Вы пожалеете, если будете разговаривать со мной угрожающим тоном. Я не шучу. — Доктор потянулся к телефону. — Посмотрим, что скажет ваш...

Но Эйхорд нажал на рычаг и бросил аппарат через комнату, где он упал на кожаную кушетку.

— Я лишу вас значков, — пригрозил доктор Лихнес.

Монрой Тукер схватил его за лацканы пиджака, приподнял над полом и легонько ударил об обитую шелком стену. Очки доктора свалились, он начал кричать и проклинать детективов. Эйхорд незаметно кивнул Монрою, тот поставил Лихнеса на ноги, а Джек вернул ему очки.

— Не исходи дерьмом, Найлс. Молчи и слушай. Когда я оставлю этот кабинет, я буду иметь о Скамвее все. Я найду способ. Но если нам придется из тебя эти сведения вытряхивать, я тебе не завидую.

Он буквально читал слова угрозы, готовые сорваться с губ врача: возбудить судебное дело, разоблачить, пожаловаться и так далее.

— Монрой, — окликнул Джек огромную черную фигуру. — Если он скажет еще одно слово о том, что собирается сделать с нами: позвонит адвокату, позвонит в полицию, позвонит мамочке или в Американскую ассоциацию врачей, я хочу, чтоб ты стукнул его. Легонько. Потом мы разгромим кабинет. А когда он заведет судебный процесс или сделает еще что-нибудь этакое, пусть твои ребята утопят эту вонючую маленькую клизму в выгребной яме.

— С превеликим удовольствием. — Монрой зажал субтильного доктора в углу.

— Говори, черт возьми! — заорал Эйхорд.

— Что вы конкретно хотите знать? Пожалуйста, не делайте мне больно.

Эйхорд снова кивнул Тукеру, чтобы тот ослабил свою хватку.

— Где документы Скамвея? — Доктор показал. — Возьмите их.

Лихнес достал занумерованную толстую папку с именем Скамвея.

— А как насчет магнитофонных записей?

Доктор выглядел заторможенным, и Эйхорд повторил, перелистывая документы:

— Вы делаете магнитофонные записи?

— Нет.

— Вы вообще не пользуетесь техникой в процессе общения с пациентами?

— Я давно лечу Алана, — сказал доктор, будто это служило ответом на вопрос.

Эйхорд молча читал. Две последние страницы были бланками с грифом «Резюме». Оно начиналось кратким описанием личности по имени Алан Скамвей, его жизненных вех, коэффициента интеллекта и других отличительных черт. Затем шли чисто врачебные характеристики.

"Фиксация преступлений: не зарегистрировано.

Агрессивность: постоянно в состоянии войны, самонадеянный.

Состояние сознания: тревожное. Исполненное страха.

Внезапные порывы: стремление уйти от действительности. Живет в придуманном мире собственных ценностей. Искусственно сдерживается потворством его желаниям. Раздражен из-за неспособности пользоваться ногами. Категорически против того, что нет необходимости по медицинским показаниям быть прикованным к креслу.

Возможные тенденции: хроническая истерия.

Эмоциональное состояние: маньяк.

Навязчивые идеи: одержимость зрительными стимуляторами (живопись и графика в стиле деко), слуховыми стимуляторами (ансамбли 30-х годов).

Шизоидные характеристики: друзей нет. Преднамеренное высокомерие в отношениях с женщинами осознает как нормальное состояние.

Параноидальные характеристики: подозрителен.

Варианты секса: предпочтение оральному сексу. Настойчивость в сексуальном общении только с женщинами, проявляющими подчеркнутую степень того, что он определяет как «уязвимость» (возможно, детские воспоминания?). Сильная скрытая гомосексуальность. Предрасположенность к общению с низшими в его понимании индивидуумами.

Антисоциальные тенденции: очень опасен.

Эпилептоидные характеристики: жестокость, взрывной темперамент. Маниакальные тенденции: деструктивные желания, разрушительные фантазии.

Шизофренические тенденции: паранойя.

Физический диагноз: застарелое повреждение спины излечено, паралич ног — психосоматический. Объект нуждается в амбулаторной реабилитирующей терапии атрофированной мускулатуры.

Психиатрический диагноз: индифферентный психопат. Потенциальное поведение: крайне опасен, агрессивен, антисоциален, с высокой способностью к насилию. Должен содержаться в лечебном заведении".

У Эйхорда тряслись руки:

— Вы безмозглый идиот! Почему вы молчали об этом? — Мужчина только смотрел на него. — Разве вы не понимаете, что имеете дело с убийцей? Что вы оказались соучастником убийств? Что, черт бы вас побрал, случилось с вами?

— Но я... я вылечил его, — смиренно сказал доктор.

— Вы, что?

— Да, посмотрите данные, — он немного воспрянул духом и похвастался, — я вылечил его. Сумел переубедить. Заставил поверить, что он сумеет ходить, что со временем сможет оставить кресло и встать на ноги. Потом, продолжая лечение, я восстановлю его умственный и эмоциональный баланс. Сделаю из него полноценную личность. Он великолепный пример возможностей современной медицины! Неужели это непонятно? — Доктор потер грудь. — Этот человек сделал мне больно, — тихо, но с угрозой сказал он.

Эйхорд машинально вертел в руках калькулятор на столе доктора. Внезапно до него дошло значение его слов.

— Господи! Этот законченный идиот даже не понимает, что натворил! Это же вы помогли убийце встать на ноги. Вам удалось просто замечательно вылечить его. Может быть, вы знаете и как вернуть жизнь женщине по имени Хитер? Я просто не могу поверить. Вы выпустили на улицы убийцу-маньяка. Подарили ему ноги и возможность снова убивать. Есть чем гордиться, ослиная вы жопа.

Джек овладел собой и сменил тему.

— Где справочник по психиатрии, том второй? — Он листал страницы. Читал стоя, забывая вздохнуть. Дан, Монрой и доктор Лихнес тоже были забыты.

Слова выглядели как иностранные, но несмотря на это, он успел перелопатить уйму информации. Эйхорд пытался проанализировать известные ему симптомы изменения психического состояния Скамвея, стараясь перевести словесных уродцев типа «псевдоневрологический» и «ипохондрический» в слова, доступные копу вроде него, но медицинская терминология прятала суть под толстым слоем астазий-абазхииакинезий и прочих -зий. Эти чертовы академики предпочитают употреблять слова «преходящий» и «этиологический» вместо «временный» и «причинный», лишь бы читатель ничего не понял.

В последний раз предупредив врача о последствиях его нескромности, мужчины вернулись к машине и отправились в управление.

— Все забыто, мальчики. Мы никуда сегодня не выезжали, не так ли? — сказал Монрой. — Довольно противная белая вошь. — Он тихо рассмеялся.

— Я думаю, он раскололся потому, что на него сильно подействовала твоя щетина, — сказал Дан, — те клочки про-о-тивной черной щетины, которые вылезают на твоих щеках. Очень жутко для белого человека, поскольку у нас не растет подобная дрянь.

— Ты, кажется, хочешь, чтобы противная черная нога прошибла тебе челюсть и вышла из толстого зада, жирный коротышка.

— Мон-рой, — сказал толстый Дан, — можно, я отрежу тебе кое-что?

Но огромному детективу надоела перепалка, и он обратился к Эйхорду:

— Переживаешь, что этот автомобильный подонок выглядел приличным человеком и ввел тебя в заблуждение?

— Да.

— Брось. Мы втопчем его поганый член в грязь.

Эйхорд ничего не ответил. Его голова была ледяной, как морозилка. Он молча вел машину. В голове его зрел план.