Моряки Гора

Глава 30 Неудавшееся Дезертирство и Его Цели

Их было ровно восемьсот семьдесят человек. Мы пересчитали их утром, когда они вернулись к воротам внутреннего двора, поднявшись по крутой тропе.

Их пропускали по одному через узкий проход в баррикаде, возведенной перед воротами. Каждый, подходя к баррикаде, бросал свое оружие в кучу справа от нее, а когда оказывался внутри, то его первым делом обыскивали пани, избавляя от любого припрятанного оружия, после чего, пометив пятном краски его левое предплечье, его отправляли к одному из бараков, укрепленному так, что он мог бы служить тюрьмой.

— Лорд Окимото щедр, — заметил Тиртай, обращаясь к своему начальнику, у которого он служил офицером связи. — На континенте дезертирство одного человека обычно заканчивается смертью, а дезертирство отряда, необоснованное оставление поля боя не будучи разбитым, отказ выполнять условия найма или что-то подобное карается казнью каждого десятого, кого именно определяют жребием.

— Было бы неплохо казнить их всех, — пожал плечам Лорд Окимото, — но, к сожалению, это непрактично по нескольким причинам. Они по-прежнему нужны нам. Их некем заменить. Кроме того, расспросив их товарищей, не присоединившихся к ним и оставшихся верными нам, мы выяснили, что они категорически против. Таким образом, применение соответствующих мер могло бы вызвать новый мятеж. К тому же, не стоит забывать и о внешней угрозе. Узнай враги о массовой казни этих мужчин и о соответственном уменьшении наших сил, и их нападение может стать неизбежным и яростным. Также, к моему сожалению, некоторые из наших офицеров, например, Тургус, Пертинакс, Кэбот и другие, ясно дали понять свою отрицательную позицию в таких вопросах. Мы не знаем, насколько они серьезны, но мы не можем рисковать потерей кавалерии.

— Лорд Нисида тоже выступил за милосердие, — сказал Тиртай.

— Это — его путь, — развел руками Лорд Окимото.

— Возможно, это было мудрое решение с его стороны, — предположил Тиртай.

— Мне кажется, — заметил Лорд Окимото, — что Ты тоже хочешь сохранить людей.

— Конечно, — кивнул Тиртай, — они ведь могут оказаться полезными.

— Нам остается только надеяться на это, — покачал головой Лорд Окимото.

— А каково же будет решение Лорда Темму? — полюбопытствовал Тиртай.

— Те, кого простят, будут отмечены, — ответил Лорд Окимото. — За ними будет вестись строгий контроль и учет. Лорд Темму терпелив.

— Я понимаю, — хмыкнул Тиртай.

— Но было бы неплохо, конечно, — добавил Лорд Окимото, — узнать, кем именно были зачинщики этого дела, тех, кто спланировал и организовал все это.

— Уверен, что это был тот гребец по имени Терий, — заявил Тиртай.

— Мы так не думаем, — покачал головой Лорд Окимото.

— Почему же? — удивился Тиртай.

— Были другие, — пояснил Лорд Окимото, — остававшиеся в тени.

Здесь не лишне будет напомнить, что тропа, ведущая к причалу, была огорожена стеной.

Как Вы помните, Лорд Нисида приказал открыть ворота, словно признавая тщетность их защиты, словно будучи вынужденным признать, что остановить дезертирство было невозможно. Покинувшие замок, обрадовавшись, что не встретили сопротивления, быстро спустились вниз по тропе. Очевидно, они даже не попытались задать себе вопрос, с чего это двое следующих ворот тоже были открыты. Когда они достигли подножия тропы, то обнаружили, что выход на причал перекрыт баррикадой, занятой отрядом пани, высадившимся с корабля. За такой баррикадой, учитывая узость прохода, горстка бойцов легко могла сдерживать атаку превосходящих сил. И это был не единственный ожидавший их сюрприз. Но стенах, ограждавших тропу, появились паньские лучники, сразу отбившие желании даже пытаться взобраться наверх и обойти заграждение. А когда дезертиры убежали вниз по тропе, Лорда Нисида приказал построить подобную баррикаду, столь же легко обороняемую у ворот замка. Очень быстро решившие дезертировать обнаружили, что оказались запертыми в ловушке на крутой, узкой, извилистой тропе, причем без еды и воды. Ни выхода, ни возможности вырваться без больших потерь им не оставили. В лучшем случае с тропы они могли видеть причал и большой корабль пришвартованный там дюжиной канатов. Вот только добраться до этого корабля им было не судьба. Затем, по-видимому, чтобы безнадежность их положения стала еще более очевидной, на тропу было вылито несколько бочек масла, которое при желании можно было поджечь в любой момент. Помимо этого со стен вниз полетели и другие горючие материалы вроде смолы и дегтя. Оставалось только бросить факел или подожженную связку соломы. Так что, запечатанная со всех сторон тропа в любое мгновение могла превратиться в пылающую печь, стоило только отдать приказ. Любая попытка взять штурмом любую из двух баррикад, помимо изначально сомнительных перспектив, могла закончиться необходимостью прорываться сквозь стену огня. В общем, ситуация казалась безвыходной. Даже если дезертиры решили бы собраться в какой-либо части прохода, или были бы вынуждены так поступить, скажем, если бы пани зашли на тропу, их все равно ждал бы разгром. Соответственно, к утру, хорошо усвоив безнадежность их ситуации, дезертиры сдались. Хотя капитуляция была безоговорочной, но дезертиры поняли, что, во-первых, пани не захотят терять солдат, поскольку это если и не разрушит их планы окончательно, то заставит отложить их на неопределенный срок. Во-вторых, их братья, их товарищи и коллеги по экипажу корабля, не были готовы принять, особенно при данных обстоятельствах дезертирства, всеобщую резню или даже казнь каждого десятого.

Когда Терий, уже сдавший оружие, появился в проходе баррикады, чтобы быть обысканным и получить пятно на руку, то первым, кого он увидел, был усмехавшийся Серемидий, опиравшийся на свой костыль.

— Слин, — прошипел Терий, когда краска растеклась по его левому предплечью.

— Ты ведь не захотел бы взять меня с собой, — сказал Серемидий.

— Если бы ты увязался за нами, — проворчал Терий, — то к этому времени тебя уже не было бы в живых.

— Вот видишь, как удачно, — усмехнулся Серемидий, — что я не пошел с вами.

— Вероломный тарск, — бросил Терий.

— Вот, благородный лорд, — обратился Серемидий к Лорду Окимото, указывая на Терия, — перед вами зачинщик массового дезертирства.

Напомню, что Серемидий до своего увечья в Море Вьюнов был офицером связи у Лорда Окимото. Теперь этот пост занимал Тиртай.

— Если это так, Рутилий-полчеловека, то, что нам следует сделать с ним? — поинтересовался Лорд Окимото.

— Этот вопрос, благородный Лорд, я счел бы правильным оставить на ваше усмотрение, — ответил Серемидий, — или предоставить великому Лорду Темму взять на себя его решение.

— А вот по нашему мнению, — сказал Лорд Окимото, — зачинщик дезертирства сам в этих событиях не участвовал, но появился бы вскоре, окажись бунт успешным.

— Лорд? — удивленно спросил Серемидий.

— Если это так, — пояснил Тиртай, — то подлинный лидер мог быть кем угодно, но не Терием.

— Но это он возглавлял людей, — напомнил Серемидий, — это очевидно.

— Возможно, был и кто-то другой, — пожал плечами Тиртай.

— Другой? — переспросил Серемидий.

— Возможно, Ты, — предположил Тиртай.

— Я? — ошеломленно воскликнул Серемидий, бледнея на глазах.

— Разве это не Ты сообщил Лорду Нисиде о заговоре? — осведомился Тиртай. — Откуда бы тебе знать об этом, если Ты не был вовлечен в подготовку мятежа?

— Если это я подбил людей на бунт, — сказал Серемидий, — то почему я передал информацию о нем, тем самым предотвратив его осуществление?

— Возможно потому, что в этом случае, того, кого Ты боишься, могли убить, — ответил Терий.

— Ага, — глубокомысленно протянул Тиртай.

— Не проще ли было просто зарезать его ночью? — поинтересовался Лорда Окимото.

— Я лоялен! — заявил Серемидий.

— К кому? — спросил Терий, разглядывая свою левую руку, потемневшую от краски.

— Если Ты поднял этот вопрос, — сказал Тиртай, — то я уверен, Ты ожидал получить от этого прибыль.

— Ты просто льстишь мне, — развел руками Серемидий. — Как я мог, не больше, чем никчемный калека, осмеянный и презираемый, руководить столь большим делом?

— Зато твое остроумие ничуть не покалечено, — усмехнулся Тиртай. — Кто может знать, какой яд варится в твоей голове?

— Я невиновен! — настаивал Серемидий.

— Все может быть, — пожал плечами Тиртай.

— Это все Терий, Терий! — указал Серемидий.

— Никто не может знать этого наверняка, — сказал Тиртай.

— Дело было организовано очень умно, — заметил Лорд Окимото. — Мысль двигалась от одного человека к другому. Но, от кого все это пошло, где началось, может остаться невыясненным.

— Где-то, конечно, должно было начаться, — согласился Тиртай, — и кем-то проверяться и направляться.

— Несомненно, — кивнул Лорд Окимото.

— Обратите внимание, Лорд, на вероломного Терия, — призвал Серемидий.

— Как Ты думаешь, благородный Тиртай, — поинтересовался Лорд Окимото, — наш друг Терий, простой гребец, мог бы справился с таким делом, причем так хорошо?

— Он распространял идею дезертирства, он возглавил толпу, он был первым прошедшим через ворота, — напомнил Серемидий. — Его вина очевидна!

— Слишком очевидна, — поправил его Лорд Окимото.

— Я так не думаю, Лорд, — сказал Тиртай.

— Как и я, — кивнул Лорд Окимото.

— Тогда это Рутилий, — заявил Тиртай.

— Нет! — воскликнул Серемидий.

— Я думаю, что Рутилию сделать это было бы трудно, — не согласился Лорд Окимото.

— Тогда кто? — спросил Тиртай.

— А действительно, кто? — хмыкнул Лорд Окимото, и махнул рукой давая понять, что разоруженного, усталого, раздавленного Терия следовало проводить в тюремный барак.

Серемидий, не скрывая раздражения, отвернулся и, опираясь на костыль, похромал прочь.

Много раз, за прошедшие несколько дней, он приставал ко мне с предложением убить для него Терия. Разумеется, я отказывался.

— Я снова поднимусь, — говорил он, — я снова приду к власти. Ты — мой единственный друг. Ты защищаешь меня. Ты спас мне жизнь, и я этого никогда не забуду. Я снова буду в силе, а тебя ждет почет и уважение.

— Но я не собираюсь убивать Терия, ни для тебя, ни для кого бы то ни было еще, — отвечал я.

— Напои его, — предлагал Серемидий. — Подстрой ссору и ударь. Это ведь не так трудно, как может показаться.

— Нет, — всякий раз отказывал я.

Я подумал, что теперь Терий, заключенный в тюремном бараке, представлял куда меньшую опасность, чем пользуясь свободой на территории замка, особенно по ночам.

Опасное это дело, когда тебя боится сам Серемидий, думал я глядя вслед его удаляющейся фигуре. Затем я отвернулся от него.

— Каллий, — окликнул меня Тиртай.

— Благородный Тиртай, — отозвался я.

— Мы тебе очень обязаны, — сказал он. — Если бы не твое своевременное вмешательство на воротах, позволившее выиграть время, неизвестно как пошло бы дело.

— Я так не думаю, — отмахнулся я. — Подозреваю, что мятеж ожидался, и к нему подготовились.

— Из-за предательства Рутилия? — уточнил он.

— Думаю, что это ожидалось вне зависимости от его информации, — сказал я. — Пани далеко не дураки.

— В любом случае — пожал плечами Тиртай, — ясно, что Ты не был связан с дезертирами.

— Это верно, — не мог не согласиться я.

— И об этом не будет забыто, — пообещал он.

— В каком смысле? — напрягся я, уж очень двусмысленно прозвучала его обещание.

— Возможно, я смогу придумать, каким образом вознаградить тебя, — пояснил Тиртай.

— Вы? — удивился я.

— Да, я, — кивнул он.

— Но я не нуждаюсь в каком-либо быть вознаграждении, — сказал я.

— А вот это уже мне решать, — улыбнулся офицер.

— У Вас есть друзья? — осведомился я.

— Разумеется, — подтвердил он.

— Где? — уточнил я.

— В разных местах, — неопределенно ответил Тиртай.

— И они смогут устроить награду для меня?

— Вполне возможно, — кивнул он.

Я припомнил, что за последние несколько дней мне не раз случалось видеть Тиртая в компании с несколькими мужчинами, причем с обитателями разных палуб. Некоторые из них потом оказались среди дезертиров, и теперь находились в заключении в тюремных бараках.

Если бы змея могла бы предстать в образе человека и воина, подумал я, то разве не был бы этот образ похож на Тиртая?

Лично я подозревал, что именно интриги Тиртая стоят за неудачной попыткой дезертирства. Говорить об этом вслух, конечно, не следовало, поскольку он стоял слишком близко к Лорду Окимото.

А в то, что это Серемидий мог спланировать и организовать мятеж я не верил совершенно. Как он правильно указал, немногие восприняли бы его всерьез как лидера, в его теперешнем состоянии. Я предполагал, что скорее он, оставаясь незаметным, поскольку на него едва обращали внимание, мог услышать подозрительные речи, таким образом, натолкнувшись на зреющий заговор. Само собой, он не побрезговал передать полученные сведения пани, особенно если перед этим просил Терия или кого-то еще позволить ему присоединиться к беглецам, но получил отказ. Почему другие должны бежать с Конца Мире, а Серемидию суждено оставаться здесь? Конечно, я нисколько не сомневался, что пани вне зависимости от полученной от Серемидия и Тиртая информации ожидали чего-то похожего и начали готовиться к возможному мятежу заранее. А после бесславного возвращения нашего, отправленного на разведку отряда и с появлением поблизости от замка многочисленной вражеской армии, вероятность выступления возросла многократно. Серемидий же, наверняка, попытался использовать провал бунта, и достаточно обоснованно, на мой взгляд, чтобы подставить Терия, которого он имел все причины опасаться, под гнев пани.

Я, конечно, задавался вопросом были ли у Лорда Окимото подозрения относительно причастности Тиртая к организации мятежа. У меня не было сомнений, что Лорд Окимото, несмотря на его внешность, тучность, взвешенные, где-то даже изящные движения, был человеком очень умным, ничуть не уступая в этом Лорду Нисиде. Я очень сомневался что добиться, а потом и удержать статус дайме на этих странных, воинственных островах было задачей из легких. А еще меня давно интересовало, каков же тогда должен был быть характер их сегуна?

Сказать, что события последних десяти анов меня беспокоили, это ничего не сказать. Я ломал голову, но кусочки головоломки никак не хотели складываться в непротиворечивую картину. Порой мне казалось, что я на грани разгадки, но каждый раз, что-то не сходилось. Теперь, оглядываясь назад, я думаю, что мне все было достаточно ясно уже тогда, просто мое сознание не желало позволить мне охватить взглядом всю картину целиком, заставляя смотреть в другую сторону, зная, что разгадка была не там, но отказываясь повернуть голову.

Я поднялся на внутреннюю, самую высокую стену и, как и предыдущей ночью, принялся изучать раскинувшуюся вокруг замка местность. Вчера ночью я видел походные костры, а утром, или точнее ближе к полудню, я разглядел целое море палаток. На том месте, где еще недавно были рассыпаны хижины деревни, теперь остались только темные пятна на земле, над которыми ветер поднимал облачка пепла, а когда ветер поворачивал в сторону замка, то до парапета долетал едва различимый запах гари.

На стене, кроме меня присутствовали несколько часовых пани, и некоторых имелись при себе строительские трубы. Неподалеку от меня был установлен большой барабан. Если бы внизу было замечено не локальные передвижения пикетов и разведывательных групп, а массированное выдвижение войск, можно было не сомневаться, что мы услышали бой этого барабана, и на стенах моментально появились бы защитники.

Конечно, я не мог знать, собирался ли Лорд Ямада или его генералы, заняться замком вплотную, или же основной целью их прибытия было разорение деревень и полей. Единственное, что мне было известно наверняка, так это то, что замок никто и никогда не смог взять, по крайней мере, если верить словам Лорда Нисиды. Понятно, что благодаря своему местоположению, конструкции и гарнизону, штурм этой твердыни будет делом дорогостоящим. Так что укрывшимся за этими стенами, казалось бы, было особо нечего бояться в течение, как минимум, многих месяцев. За исключением предательства.

Я размышлял о разоруженных и заключенных в трех тюремных бараках мужчинах. Их было больше восьми с половиной сотен, если точно, то восемьсот семьдесят, теперь сидевших в душных, с заколоченными окнами помещениях под охраной асигару. Конечно держать их там неопределенно долго было нецелесообразно. Рано или поздно, должен был наступить некий момент, когда их пришлось бы выпустить и снова вооружить. А затем, подумал я, разве перед ними не возникнут те же самые перспективы и опасности, которые прежде поощрили их предпринять попутку бегства? Не заставит ли их это снова задуматься о дезертирстве?

Стоя на парапете я внезапно почувствовал слабость и озноб.

Я был членом экипажа корабля. Я неплохо изучил характер пани и представлял, что они могли сделать.

Я повернулся и быстро спустился во внутренний двор. Мне срочно требовалось добиться аудиенции у Лорда Нисиды.

Меня запросто могли убить или бросить в тюремный барак к тем самым парням, которых я стремился удержать от необдуманного дезертирства.

Или же моя попытка могла закончиться полетом почтового вуло в горы, с сообщением для Тэрла Кэбота.

Я знал лишь то, что я должен был это сделать. Я был членом экипажа корабля.