Москва

В ГРАНИЦАХ ДРЕВНЕГО ГОРОДА

Москва росла и развивалась согласно неписаным законам древнерусского градостроительства. Небольшой окраинный городок Владимиро-Суздальской земли XII века, видимо, сравнительно быстро обзавелся торгово-ремесленным населением, разместившимся на берегу Москвы-реки между оборонительными укреплениями города и речкой Яузой. С XIV века с образованием московского великого княжества рост города (торгово-ремесленного посада) заметно усилился. Превращение же Москвы в столицу единого общерусского государства обусловило сооружение в 1534 - 1538 годах нового оборонительного пояса, охватившего разросшийся посад. Укрепления состояли из каменных стен и башен. Так образовалась новая часть города, примыкавшая своим полукольцом к Кремлю. Она получила наименование Китай-город (вероятно, от древнерусского слова „кита", обозначающего земляные укрепления с применением плетней).

В конце того же столетия по линии теперешнего Бульварного кольца возводятся новые каменные стены Белого, или Царева города. Они строились под руководством русского мастера-городельца Федора Коня. Москва приобрела округлое очертание своего общего плана с радиально расходившимися от Кремля улицами. Постройка несколькими годами позднее обширного, на этот раз деревянного, оборонительного пояса „Скородома" (по линии Садовых улиц с охватом Замоскворечья) не только расширила территорию самого города, но и определила его границы на последующие более чем полтора столетия.

Естественно, что слободы и посады, включавшиеся постепенно в организм города, стали получать с XV века каменные здания. Вначале это были, конечно, только храмы. Затем появились жилые дома, а с XVII века и общественно-промышленные сооружения. Это отметил внимательный летописец, упомянувший под 1514 годом о сооружении, по повелению великого князя, на территории „большого посада" Москвы каменных церквей.

Наше знакомство с сохранившимися зданиями старой Москвы мы начнем с памятников, возведенных в XVI - XVII веках в Китай-городе.

В октябре 1552 года Москва стала свидетельницей невиданного до того всенародного торжества. Из-под стен взятой штурмом Казани вернулись русские войска во главе с Иваном Грозным. „И позвонеся великий град Москва" (то есть затрезвонила вся Москва) - сообщает очевидец - „и изыдоша на поле за посад все множество бесчисленное народа московского" встречать свое славное воинство, навсегда уничтожившее опасность нападения со стороны злейшего врага Руси. „Яко забыта в тот час всем людем… вся домовая попечения своя и недостачи" при виде „таковые красоты, и силы, и славы великия". Понятно, что столь знаменательное событие нуждалось в увековечении. Так родилась мысль соорудить памятное здание, способное отразить всеобщее ликование по поводу одержанной победы. Уже в 1553 году на Красной площади столицы был поставлен деревянный храм во имя Покрова „с приделы", то есть в честь того праздника, когда начался решающий штурм вражеской твердыни и в честь тех святых, на дни празднования которых приходились основные события великого Казанского похода. Но уже через два года началось сооружение каменного собора Покрова, „что на рву" (собор был поставлен недалеко от рва, проходившего перед кремлевскими стенами), прозванного позднее „Василием Блаженным" (илл. 36) по имени погребенного у его стен юродивого. Его авторами были два русских мастера - Барма и Постник.

"Источники передают о возникших при возведении собора трудностях, поскольку разместить семь приделов, задуманных церковью, вокруг центрального храма не представлялось возможным, не нарушая законов элементарной симметрии. Но мастера преодолели эти затруднения, так как им „разум даровася… в размерении основания" - они предложили разместить не семь, а восемь приделов, создав храм „преудивлен различными образцы и многими переводы, на одном основании девять престолов'". Эти передаваемые летописью подробности говорят о победе рационалистических, художественных требований над церковно-догматическими.

Мастера с большим знанием дела выбрали место для собора на Красной площади, рядом с главным въездом в Кремль. „Куст" его причудливых глав, объединенных центральным шатром, не только напоминал многоглавую группу кремлевских соборов, но, перекликаясь с ней, царил над широко раскинувшейся территорией посада Китай-города, окруженного каменными стенами всего лишь за двадцать пять лет до начала постройки собора. „Василий Блаженный" сделался как бы новым центральным зданием столицы, поскольку он стоял на ее главнейшей, народной, площади, был всегда на виду у постоянно здесь толпившегося народа, непрестанно напоминая о великой победе.

Каков же замысел и особенности замечательного, невиданного произведения, поражающего оригинальностью своих форм? Вся эта причудливая группа приделов-храмов была выстроена как воображаемое райское здание, увековечивающее подвиг тех, кто сложил свою голову за отчизну, за избавление от постоянно грозившей ей опасности. Поэтому-то архитектура собора должна была отразить самые светлые, самые радостные стороны человеческого сознания.

На широком обрамленном аркадой подклете сложного звездчатого очертания поставлено девять храмов (десятый, над могилой юродивого Василия Блаженного, сооружен несколькими десятилетиями позднее). Центральный из них увенчан шатром, в то время как приделы, расположенные по странам света, имеют ярусно-башнеобразную форму, несколько напоминая колокольню Ивана Великого. Между ними поставлены приделы, несколько похожие на те посадские церковки, которыми стала обстраиваться Москва с начала XVI века. Отличительной особенностью этих приделов является завершающая их пирамида кокошников, расположенных "в перебежку", то есть одни над стыками других.

35. План

Маршрут I: 1-1 - Собор Василия Блаженного. 1-2 - Церковь Зачатия Анны. 1-3 - Церковь Троицы в Никитниках. 1-4 - Собор Богоявленского монастыря. 1-5 - Печатный двор. 1-6 - Стены Китай-города. 1-7 - Монетный двор. Маршрут II: II-1 - Церковь Антипия. II-1а - Надвратная церковь Зачатьевского монастыря. II-2 - Церковь Знамения на Шереметевой дворе. II-3 - Дом боярина Троекурова. II-4 - Церковь Рождества Богородицы в Путинках. II-5 - Высоко-Петровский монастырь. II-6 - Собор Рождественского монастыря. II-7 - Сретенский монастырь. II-8 - Церковь Успения в Печатниках. Маршрут III: III-i - Церковь Всех Святых на Кулишках. III-2 - Церковь Владимира в Старых Садех. III-3 - Церковь Троицы в Хохловском пер. Ш-4 - Храм Введения в Барашах. III-5 - Палаты боярина Волкова. Маршрут IV: IV-1 - Церковь Петра и Павла на Кулишках. IV-2 - Церковь Никиты за Яузой. IV-3 - Церковь Успения в Гончарах. IV-4 - Церковь Николы на Болвановке. IV-5 - Церковь Иоанна Воина. IV-6 - Церковь Николы в Хамовниках. Маршрут V: V-1 - Церковь Николы в Пыжах. V-2 - Церковь Воскресения в Кадашах. V-3 - Храм Григория Неокесарийского. V-4 - Палаты думного дьяка Аверкия Кириллова.

Такая композиция различных по внешнему облику частей памятника создает на редкость разнообразные и живописные виды. Архитектурные формы как бы находят друг друга, пересекаются, подымаются в беге своих линий, ведя глаз к завершающему весь храм шатру. Чувство нескончаемой радости выражено здесь с невиданной для Древней Руси полнотой, словно увековеченное в камне и красках ликующее песнопение.

Присматриваясь к собору, сначала можно подумать, что количество архитектурных форм, примененных в нем, необычайно велико однако скоро становится ясно, что мастера воспользовались, если так можно сказать, лишь двумя архитектурными мотивами - формой восьмерика и полукружия. Если первая определяет граненые формы основных объемов, то вторая представлена значительным количеством вариантов, начиная от широких и спокойных арок подклета и кончая заостренными, динамичными кокошниками. Декоративность форм последних необычайно обострила общий силуэт собора. Дополнительные детали в виде своего рода „стрел" на гранях башнеобразных приделов усиливают эту особенность архитектуры памятника. Повторность форм была первоначально еще больше, так как на звездчатом основании шатра стояли дополнительные восемь декоративных главок, как бы повторявших общую архитектурную композицию собора. По завершении собор был красно-кирпичным с частично белыми деталями, в основном из известняка. Существующая ныне более пестрая раскраска отдельных частей собора относится к XVIII веку.

36. Собор Василия Блаженного. 1555 - 1561, XVII в

Интересной конструктивной новинкой в соборе явился плоский кирпичный свод перед западным входом в центральный храм Покрова. Внутри небольшие приделы были с самого начала выбелены, что выделяло архитектурные элементы обработки внутренних стен и особенно кладку сводов некоторых куполов в виде как бы вращающихся спиралевидных звезд. В центральной же части, в шатре, были применены подражающие кирпичной кладке геометрические узоры и помещена храмо-зданная посвятительная надпись. Замечательны своей красотой и росписью наружные крыльца; сводчатые наружные галереи, опоясывающие приделы, и колокольня сооружены во второй половине XVII века.

Лаконизм внутреннего убранства, как и сам масштаб приделов храма Василия Блаженного говорят, что все внимание должно быть сосредоточено на его сказочном внешнем облике, на его богатейшем и причудливом убранстве. Ведь, действительно, перед нами не столько храм, сколько не знающий себе равных памятник-монумент величайшей победе в истории Древней Руси. Фигурные главы с разноцветной окраской необычных форм еще сильнее выявляют именно эту сторону архитектуры собора. При его обходе перед зрителем возникают все новые и новые виды - то вырастает стройная грандиозная пирамида храмов, увенчанная шатром, по граням которого бегут ввысь золоченые спирали, то отчетливее становятся его растущие вверх башнеобразные объемы. Многообразие архитектурного облика собора не только составляет его отличительные особенности, но и выделяет это уникальное сооружение среди других наиболее оригинальных произведений древнерусского зодчества. Народные представления о великой поэтической красоте архитектуры, о проникновенном архитектурном идеале воплощены в храме Василия Блаженного с огромным чувством и редким вдохновением.

37. Собор Василия Блаженного. Деталь

Почти напротив собора, к юго-западу, стоит ныне непроезжая, глухая Константино-Еленинская кремлевская башня. В свое время она служила повседневным въездом в Кремль, замыкая улицу Великую московского посада, пролегавшую по территории Зарядья параллельно Москве-реке. На восточном конце улицы в углу Китай-города была поставлена в конце XV века первая каменная посадская церковь Зачатия Анны, „что в углу" (илл. 38, Москворецкая набережная). Большой московский пожар 1547 года настолько повредил храм, что его белокаменные своды рухнули. Начавшиеся вскоре восстановительные работы привели к заметным изменениям его облика. Появился крещатый свод, выполненный, как и весь верх, из кирпича. Такое сводчатое перекрытие состоит из двух перекрещивающихся под прямым углом своего рода "траншей", рассекавших обычный крестовый свод. В этих "траншеях" располагались поперечные арочки, подымавшиеся к световой главе, освещавшей храм. Подобный свод создавал возможность обойтись без внутренних опор, а внутреннее пространство решить единым объемом, к чему стремились зодчие. Крещатый свод определил завершение каждого фасада трехлопастной аркой, что внесло заметное оживление в сдержанный характер архитектуры храма. Такого рода завершение имело своим непосредственным прототипом собор Андроникова монастыря (см, стр. 132). Реставрационные работы последних лет не толы о вернули храму, окружающим его галереям и приделу XVII века первоначальный облик, но и позволили показать его оригинальную часть - подклет, долгое время скрытый землей позднейших наслоений.

38. Церковь Зачатия Анны. Конец XVI в.

От церкви Зачатия Анны подымемся отживающими свой век переулками к улице Разина (бывш. Варварка). Здесь в коротком Никитниковском переулке сохранился один из превосходных памятников первой половины XVII века - церковь Троицы в Никитниках (илл. 39), иногда именуемой церковью Грузинской богоматери (по хранившейся здесь иконе). Это замечательное по красоте архитектурное произведение строилось в течение 1635 - 1653 годов на средства купца Г. Никитникова, выходца из Ярославля. В его руках были сосредоточены такие большие средства, что московские цари обращались к его финансовой помощи.

Долгий срок строительства храма объясняется тем, что к нему постепенно добавляли отдельные пристройки то в виде приделов (двух), то в виде колокольни, трапезной-притвора или крыльца. Вся эта разнохарактерная и многообъемная группа, поражающая живописностью декоративных приемов была, в связи с расположением храма на косогоре, поставлена на высокий подклет, что обострило сказочный характер архитектурного „узорочья", столь ценимого в XVII веке на Руси. Несмотря на все особенности церкви Троицы в Никитниках, в ней находят себе место и развиваются те же архитектурные принципы, что и в соборе Василия Блаженного. Композиция храма невольно заставляет вспомнить жилые деревянные хоромы того времени, отличавшиеся сложным построением. Именно в светском зодчестве каменных дел мастера находили новые принципы при возведении каменных храмов. Поэтому-то в архитектуре церквей XVII века не только появляются детали, являющиеся переложением в камне и кирпиче деревянных форм, но и возрастает светское начало, с которым церковь начинает вести безуспешную борьбу.

Мастера наделили завершающие части Троицкой церкви особой декоративностью, что было обусловлено необходимостью выделить ее среди окружающих деревянных строений города. Особенно живописен верх основного храма с его сложно-скомпонованным венчающим антаблементом. Хороши ярусы почти что скульптурных кокошников, украшенных в тимпанах муравлеными - зелеными изразцами.

Заказчика, видимо, привлекало все то новое, что он видел в только что отстроенном кремлевском Теремном дворце. Именно этим можно объяснить наличие изящной белокаменной резьбы, покрывающей наличники окон главного южного фасада здания и его внутренние порталы. Некогда эта резьба была раскрашена, отвечая красочной гамме фресок, украшающих внутренние стены храма. Такая роспись уже редкий пример для рядового московского приходского храма XVII века. Фрески полосами обходят основное помещение храма. Их относительно небольшой масштаб (по сравнению с фресками XV - XVI веков) и пестрота красочной гаммы соответствуют узорности наружных декоративных форм. Иконы сохранившегося иконостаса были выполнены Симоном Ушаковым - основоположником светотеневой живописи в русском искусстве. Особенно хороша икона Благовещения (ныне в Историческом музее), выполненная Я Казанцевым и Г. Кондратьевым при участии С. Ушакова. Она обращает на себя внимание детально выписанным архитектурным пейзажем. По колориту, насыщенному золотом, она несколько напоминает живопись по финифти (эмали).

Церковь Троицы в Никитниках так богата архитектурными деталями, что может считаться как бы энциклопедией - собранием архитектурных приемов и деталей, которые не раз применялись в позднейших памятниках Москвы XVII века. Она оказала заметное влияние на архитектуру ряда храмов, возведенных в Муроме, Устюге, Галиче и других городах.

39. Церковь Троицы в Никитниках. 1635 - 1653

В центре Китай-города (в Куйбышевском проезде) высится одно из примечательных зданий Москвы конца XVII столетия - собор Богоявленского монастыря (илл. 42). Он был возведен в 1693 - 1696 годах. По своей общей композиции и убранству это здание принадлежит к стилю, который обычно называют „московским барокко", хотя собственно барочных черт западноевропейской архитектуры в нем уже не так-то много.

Этот стиль возник в конце XVII века и получил широкое распространение. Его отличает многообъемная композиция. Особенно часто применяются восьмигранные формы, умело сопоставленные друг с другом и хорошо подчеркивающие центральную часть сооружения. Необычайно типичны декоративные оконные наличники и порталы. Обычно они состоят из двух колонок по сторонам проемов, несущих фигурные фронтоны с пальметками или иными узорными деталями. Многочисленные карнизы отличаются мелким профилем своих форм, а над спуском кровель нередко поднимаются фигурные гребни причудливого очертания.

Кубический объем самого храма Богоявленского монастыря поставлен на высокий арочный подклет, почти лишенный архитектурных деталей. К нему примыкает одноэтажная трапезная. Верх храма выполнен в виде огромного светового восьмерика, на котором стояла восьмигранная глава. По установившейся традиции, чем выше была расположена та или иная часть здания, тем богаче, тем затейливее был ее декоративный убор. Особенностью новых форм убранства собора следует считать не столько полюбившиеся в эти годы ордерные формы сколько сильно увеличенные детали прежнего, так называемого „штучного набора" в виде балясин, кронштейнов и других форм. Составленные вместе, они образуют узорные тяги, карнизы и т.п. Из-за их угловатости и известной резкости очертаний убранство в целом носит несколько „графический" характер. Лишь в наличниках окон и порталах применены колонки, почти теряющиеся среди контрастного светотеневого узорочья, столь обильно покрывающего стены храма.

В XVIII веке к собору с запада пристроили почти что гражданское здание с небольшим шпилем - характерной деталью архитектуры петровского времени. У его северо-западного угла в систему арочного подклета было встроено небольшое одноэтажное здание в стиле барокко середины XVIII века. Несмотря на самостоятельность архитектуры этой постройки, неизвестный автор связал ее с основным храмом. Он применил здесь для стен здания и архитектурных деталей ту же расцветку - красного и белого.

Внутри собора сохранились фрагменты скульптурного убранства конца XVII века, отличающиеся хорошим рисунком и тонкой пластикой. В стены вставлены надгробные плиты, среди которых выделяются погребения рода князей Голицыных, считавших храм своей усыпальницей. (Здесь в свое время стояли две надгробные статуи, выполненные Гудоном; ныне в Музее архитектуры в Донском монастыре.)

Напротив выхода Куйбышевского проезда на улицу 25-го Октрября (бывш. Никольская) стоит оригинальное бело-зеленое здание, привлекающее внимание своим необычным фасадом, богато орнаментированным растительными мотивами. Оно было выстроено в 1814 году архитекторами А. Бакаревым и И. Мироновским для

Синодальной типографии, разместившейся на территории древнего Печатного двора, где зародилось в XVI веке русское книгопечатание.

Из старых зданий Печатного двора в настоящее время сохранилась лишь одна палата, вошедшая в корпус, построенный в „древнерусском стиле" в 1879 году. Подражание древним зданиям XVII века здесь настолько умело, что даже опытный глаз может быть введен в заблуждение эффектным крыльцом, занимающим центральное место по отношению к палатам, поставленным по его сторонам. Большие наличники, увенчанные многолопастными кокошниками, украшают небольшие оконца. Лишь некоторая сухость их мелких профилировок выдает время их создания. Общая же композиция здания соответствует тому, что было обычным в XVII веке. В то время еще не выработались характерные черты архитектуры промышленных зданий, и зодчие, возводя такого рода сооружения, исходили из форм жилых построек.

40. Башня Китайгородской стены. 1534 - 1538

Печатный двор непосредственно примыкает к крепостным стенам Китай-города (илл. 40). Они сохранились на протяжении от площади Свердлова и до Третьяковского проезда, где возвышается угловая башня. Стены Китай-города были построены в 1534 - 1538 годах зодчим Петроком Малым. Они уступают кремлевским по высоте, но зато превосходят их своей толщиной. Последнее было вызвано все увеличивающейся силой артиллерийского огня. В свое время Китайгородские укрепления мощным полукольцом примыкали к Кремлю с севера и востока. Стены с их приземистыми башнями сменили зубцы в форме „ласточкиного хвоста" на сплошные каменные парапеты с прорезанными узкими щелями бойниц. Сохранившийся фрагмент древних оборонительных укреплений Китай-города дает возможность судить о фортификационном искусстве зодчих XVI века.

От зданий Печатного двора направимся к Красной площади и завернем направо по Историческому проезду; напротив Исторического музея наше внимание привлечет сравнительно невысокое здание (№ 5/1), фасад которого выполнен в типичных для середины XVIII века барочных формах, - это здание бывшего Губернского правления построено в 1737 - 1740 годах архитектором И. Гейденом. Во дворе этого дома расположено одно из общественно-промышленных сооружений Москвы конца XVII века - Монетный двор. Реставрационные работы последних лет позволили не только открыть целый ряд превосходных деталей, но и многое восстановить в его внешнем облике. Здание построено в 1697 году, что видно из надписи, высеченной на плите, вмурованной в стену. Оно, по существу, состоит из двух этажей. Некогда нижний этаж был лишен окон, так как здесь, в его палатах-каморах, хранились деньги, которые чеканились в верхних помещениях. Справа эту нижнюю, глухую часть здания прорезает торжественная арка. По ее сторонам поставлены большие колонны с превосходными по рисунку капителями, пожалуй, лучшими в зодчестве того времени. Белокаменные резные картуши (в одном из них расположена надпись о закладке здания) над этой аркой отчетливо рисуются на гладком фоне стены.

41. Церковь Знамения на Шереметевой дворе. 1704

Все эти детали, как и характер самой арки, свидетельствуют, что в свое время она служила парадным въездом в Монетный двор.

В противоположность нижнему этажу верхний ярус-этаж почти сплошь прорезан окнами, что придает ему характер общественного сооружения. Окна очень близко поставлены друг к другу. Благодаря этому украшающие их богатейшие декоративные формы - колонки, поставленные по их сторонам, раскрепованный над ними антаблемент, своеобразные фронтоны наличников в виде резных в камне пальметок-„елочек" и изразцовый многоцветный фриз под карнизом - сливаются в своего рода орнаментальный широкий пояс. На примере архитектуры Монетного двора видно, как в конце XVII века постепенно стал складываться тип общественного здания с присущими ему характерными формами. Их мы уже не найдем в архитектуре ни жилого дома, ни храма.

Второй маршрут мы начнем с середины улицы Волхонки. В одном из ее переулков - Антипьевском (справа от Музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина) - на углу улицы Маркса и Энгельса стоит церковь Антипия, „что на Колымажном дворе" (илл. 43). Уже само название памятника указывает на его связь со двором, на котором находились кареты и возки, обслуживающие нужды царского двора. Построенные во второй половине XVIII века придел, небольшая трапезная-притвор и колокольня скрыли основное ядро сооружения, относящееся к первой половине XVI столетия. Церковь Антипия интересна не столько типичными для своего времени формами архитектуры, сколько теми отклонениями, которые выделяют ее среди других одновременных памятников. Так, вместо одной апсиды-алтаря здесь две, причем они асимметричны; вместо карниза они заканчиваются маленькими декоративными кокошниками, словно фестончиками. Собственно храм завершается двумя рядами кокошников и имеет внутри крещатый свод без внутренних опор-столбов. Все эти детали можно рассмотреть, зайдя во двор со стороны алтарной части храма. Позднейшие пристройки, выполненные одаренным архитектором, также по-своему интересны. В особенности это относится к приделу, стоящему на углу двух сходящихся переулков, сохранившему красивые классические детали.

42. Собор Богоявленского монастыря. 1693 - 1696

По соседству, в Зачатьевском переулке на Метростроевской улице, следует посмотреть надвратный храм Зачатьевского монастыря - одно из скромных, но нарядных небольших зданий 90-х годов XVII века.

Дальнейший путь ведет нас к центру. На проспекте Маркса расположена церковь Знамения на Шереметевой дворе (илл. 41). Она стоит в глубине двора среди университетских корпусов(проспект Маркса, № 20), на территории, долгое время принадлежавшей роду бояр Шереметевых. Время ее постройки относится к концу XVII или началу XVIII веков (1702 год?),о чем говорят формы ее наряда в стиле „московского барокко". Общая композиция церкви мало чем отличается от одновременных сооружений. На высокий арочный подклет поставлен собственно храм с почти равновеликими апсидной (антарной) частью и притвором. Его верх в виде резко сужающихся трех друг на друга поставленных восьмериков повторяет распространенный в то время прием. Наличники окон с фигурными завершениями и обрамляющие все основные объемы гребни отличаются причудливостью своих очертаний. Вместе с ажурными золочеными крестами глав они придают храму исключительно нарядный вид, чему немало способствует и красно-белая расцветка стен. Однако кроме этих типичных для „московского барокко" черт в храме можно обнаружить и оригинальные приемы. Так, зодчий подчеркнул нарядность собственно храма сдержанной, даже скупой обработкой подклета. Он расширил открытую террасу-гульбище, окружающую основной объем, благодаря чему усилилась ступенчатость общего построения храма, что выделяло здание среди городской застройки. Над алтарной частью он поставил в ряд три главы, видимо, подражая Верхоспасскому собору (см. стр. 54), что заметно сказалось на общей декоративности храма. Главы покрыты луженым железом, но так, что каждый ромбовидный лист обшивки одним своим краем приподнят над нижерасположенными. В результате купола стали похожи на раскрывающие свои чешуйки кедровые шишки. Этот прием, изобретенный, видимо, в Ярославле, как нельзя более соответствовал узорности общего убранства храма.

Идя далее по проспекту Маркса, свернем налево по улице Горького, а затем направо под арку дома № 6 в Георгиевский переулок. Здесь во дворе дома № 6 находится одно из замечательных жилых зданий XV11 века - палаты боярина Троекурова (илл. 55, 56). Скорее дом, нежели палаты или хоромы, поскольку вместо разновеликой живописной группы каменных палат, обычно порознь крытых разнообразными по форме крышами, мы видим здесь единый каменный блок здания. В архитектуре дома можно увидеть много интересного. Таковы отличающиеся друг от друга декоративные формы нижнего и верхнего этажей. Если нижний имеет наличники и карнизные тяги, типичные для середины XVII века, то верхний - замечательное по красоте и рисунку белокаменное убранство, типичное уже для конца столетия. Подобный „разнобой" форм объясняется тем, что первоначально была выстроена нижняя часть (над зданием XVI века) в виде обычных самостоятельно крытых крышами палат Затем их надстроили в конце 80-х годов XV11 века, объединив все здание одной общей кровлей. Так сложился новый тип дома, цельный по своему объему и единый по декоративным деталям. Однако, внимательно приглядевшись к членениям фасада, мы можем легко установить, что спаренным колонкам отвечает внутренняя система стен его помещений-комнат: в этом приеме членения внешних стен видны еще старые навыки. Варварски стесанные в XIX веке наличники третьего парадного этажа поражают обостренной декоративностью рисунка и пристрастием их авторов к волютообразным формам. С правой стороны дома, обращенной к Проспекту Маркса, некогда находилась наружная открытая галерея и лестница, ведшая во внутренние покои. Система расположения верхних помещений представляет собой простое сопоставление почти равных по плошали комнат, крытых высокими сводами, что свидетельствует о воздействии старых планировочных схем, применявшихся в деревянном зодчестве. Ведущиеся реставрационные работы, нет сомнения, откроют здесь еще не одну замечательную деталь.

43. Церковь Антипия. XVI в.

Вернувшись на улицу Горького, направимся на Пушкинскую площадь. Здесь почти на углу улицы Чехова стоит один из интереснейших памятников первой половины XVII века - церковь Рождества Богородицы, „что в Путинках" (1649 - 1652). За относительно короткий срок ее строительства, словно во время постройки разгорались замыслы прихожан-заказчиков, храм расширялся и дополнялся новыми помещениями. Он обошелся в восемьсот рублей - весьма значительную для того времени сумму. Для окончания строительства храма прихожане принуждены были обращаться несколько раз к финансовой помощи царя Алексея Михайловича.

Несмотря на постепенное „наращивание" отдельных объемов во время строительства, храм отличается слаженностью всех своих необычайно красивых частей (илл. 44). К несколько вытянутому с юга на север центральному объему, увенчанному изящной „тройней" шатров, примыкает придел Неопалимой Купины, завершенный уже знакомой нам пирамидой кокошников. Желая, видимо, зрительно теснее связать придел с основным храмом, неизвестный нам зодчий неожиданно завершил главу придела небольшим шатриком с главкой. Между храмом и приделом с севера была построена небольшая шатровая колокольня, которая играет роль объединяющего звена всей сложной композиции. Именно поэтому зодчий придал ее шатру более тяжелые пропорции и вместе с тем повысил ее так, что она стала во главе всей шатровой группы. Низкая одноэтажная трапезная с шатровым крыльцом подчеркивает устремленность ввысь этого изящнейшего здания, похожего на мастерски выполненную резную игрушку. Интересно, что зодчий стремился так разместить его разнохарактерные объемы, чтобы здание смотрелось преимущественно с одной точки зрения - со стороны теперешней Пушкинской площади. Такое построение „главного фасада"не должно нас удивлять. В XVII веке, когда строился храм, здесь стояли каменные стены Белого города. От проездной башни крепостных укреплений начиналась улица - путь на Дмитров (прежнее название улицы Чехова - Малая Дмитровка). В ее-то начале и строился храм Рождества, „что в Путанках", с таким расчетом, чтобы показать всю затейливость архитектуры именно со стороны выезда из города.

Необычное завершение храма тремя шатрами стоит в зависимости от шатровых „двоень" и „троень", некогда украшавших проездные крепостные башни. Их декоративность достаточно ярко говорит о себе. Вместе с тем именно подобные, любимые народом шатровые завершения, напоминающие своей формой точеные кегли, вносили в архитектуру церковного сооружения светские черты, чему также отвечало убранство стен, выполненное из штучного, специально формованного кирпича (им особенно богат придел Неопалимой Купины (илл. 45).

Церковь не могла примириться с таким существенным изменением облика храма. Борясь с „обмирщением" архитектуры, она в год завершения храма запретила шатры. Однако народная любовь к декоративности и узорности, к обостренности силуэта и затейливости убранства, так ярко сказавшаяся в архитектуре храма, "что в Путинках", продолжала жить, определив характерные особенности русского зодчества XVII века.

44. Церковь Рождества Богородицы в Путанках. 1649 - 1652

45. Церковь Рождества Богородицы в Путниках. Деталь

Пройдя в направлении Трубной площади по Нарышкинскому бульвару, мы увидим у Петровских ворот Высоко-Петровский монастырь (илл. 46). Он основан в XIV веке и, видимо, наряду с другими монастырями составлял как бы внутреннее оборонительное кольцо города. В конце XVII столетия он был заново отстроен при деятельной помощи бояр Нарышкиных, рассматривавших монастырь как свою родовую усыпальницу. Главный монастырский храм (1686), в честь иконы Боголюбской богоматери, стоящий в центре монастыря, пятиглавый, мало чем отличается от рядовых приходских церквей того времени. Лишь несколько увеличенный размер здания и обильный „штучный набор" наличников окон делают его более приметным. В 80-х же годах XVII века вдоль Петровки началась постройка двухэтажного корпуса каменных келий, заменивших прежние, деревянные. Поскольку кельи выходили непосредственно на улицу, ограничивая территорию монастыря, нижний этаж, предназначенный для хозяйственных целей, был сделан почти совершенно глухим. Лишь в центре находился небольшой арочный проезд. Зато в верхнем этаже стену членят парные несколько грузные колонки; между ними почти впритык друг к другу расположены окна с пышными декоративными наличниками в формах „московского барокко", верхи которых врезаются в сложный, несколько дробный карниз. Гладь нижних стен, оштукатуренных и расписанных под кирпичную кладку, оттеняет пышное убранство верхнего этажа. Со стороны двора вид келий особенно эффектен. Вдоль всего корпуса идет наружная открытая галерея-гульбище на арках, опирающихся на мощные столбы. Такая же галерея связывает корпус келий с рядом расположенной трапезной, окруженной в свое время таким же арочным гульбищем. Таким образом, не опускаясь на землю, знатные богомольцы и монахини могли пройти в трапезный, также пятиглавый, храм (1697), весьма близкий по своей форме главному монастырскому собору; его декоративные элементы совпадают с убранством келий. Обилие аркад и галлерей, при всей специфичности их русских форм, неожиданно заставляет вспомнить об аркадах итальянских монастырских двориков. Взаимосвязь корпуса келий и трапезного храма свидетельствует об опытности и таланте работавшего здесь зодчего, сумевшего немногими архитектурными приемами связать все здания друг с другом.

46. Высоко-Петровский монастырь. Конец XVII в.

К концу XVII века следует отнести и надвратную колокольню, высоко поднявшуюся своим башнеобразным восьмигранным объемом, увенчанным небольшой главкой. Такого рода колокольни стали появляться в конце XVII века, заменив обычные шатровые. Постановка колокольни на трехарочный подклет, служивший парадным въездом в монастырь, явно была рассчитана на усиление ее силуэта в панораме этой части города.

В 1690 году в монастыре царицей Натальей Кирилловной, матерью Петра I, был сооружен небольшой храм Петра-митрополита в память победы Петра над Софией. Зодчий выбрал форму центричного с притворами храма, получавшую в те годы распространение. Небольшие размеры храма позволили прибегнуть к дополнительным нишам-конхам, в промежутках между основными полукруглыми выступами. Это создало внутри храма эффектную картину чередующихся по кругу больших и малых ниш и единое сложное по объему пространство. Восьмерик, завершающий храм, не только хорошо освещает его, но и составляет органическое единство с его нижней сложно скомпонованной частью. Наружное убранство было заменено поздней росписью с преобладанием барочных растительных мотивов. Храм Петра-митрополита по своему общему замыслу напоминает древние столпообразные здания XV - XVI веков. Храм Георгия в Коломенском (см. стр. 191) может быть назван его прототипом. Вместе с тем эта небольшая церковь Высоко-Петровского монастыря явилась родоначальницей целой группы близких ей храмов, появившихся в Подмосковье.

Рядом с корпусом келий со стороны Петровского переулка в 1763 году был выстроен надвратный храм Пахомия. Несмотря на скромность его барочных деталей, он принадлежит к кругу зданий, привлекающих внимание своей стройной не лишенной эффекта башнеобразной формой.

За Трубной площадью на взгорье расположен собор Рождественского монастыря (основанного в XIV веке), обычно относимый к 1501 - 1505 годам. В его архитектуре видны черты строительной практики предшествующего столетия. Здесь и четыре внутренних столба, несущих ступенчатые подымающиеся к центральной световой главе арки, и пониженные угловые части собора, перекрытые редкими в русском зодчестве того времени крестовыми сводами, и восьмигранный постамент под барабаном купола, встречающийся в кремлевских постройках псковичей конца XV века. Подобные приемы позволили сохранить пирамидальность общей композиции собора, также восходящей к XV столетию. Вместе с тем здесь появляются весьма важные для последующего развития русского зодчества новые приемы. Таковы карнизы, как бы отсекающие тимпаны закомар от стен, кокошники на восьмигранном постаменте, расположенные „вперебежку", то есть одни над стыками других. В убранстве барабана, как и в карнизах и архивольтах, заметно усилилась дробность профилировок.

47. Сретенский монастырь. Фреска. Начало XVIII в.

В 1835 году в монастыре со стороны улицы (ныне ул. Жданова, старое название - Рождественка) была построена архитектором Н. Козловским колокольня - типичный образец позднего классицизма. Ее членения уже утратили прежнюю ясность и гармонию форм.

Двигаясь по бульварному кольцу, мы подойдем к Сретенским воротам, где некогда радиальная улица, шедшая из центра, подходила к укреплениям Белого города. Здесь (ул. Дзержинского, 19) расположен Сретенский монастырь, основанный как небольшой крепостной форт в XIV веке. От некогда значительного комплекса построек ныне сохранился лишь собор, построенный в 1679 году. По-видимому, его выполнил мастер, чьи вкусы сложились еще в середине XVII века. Так, при сравнении этого здания с церковью Николы в Хамовниках (см. стр. 120) бросаются в глаза уже архаические для этого времени черты. Вместе с тем в общем его облике ощущается стремление создать именно соборный храм, что сказалось в мерном ритме членения стен и в широкой расстановке глав. Эти-то приемы были затем вновь использованы в одновременном соборе Измайлова. Внутри сохранились фрески 1707 года - интересный образец поздних стенописей Москвы.

В начале Сретенки (владение № 3) стоит небольшая церковь Успения „в Печатника х", построенная в 1695 году, вместе с колокольней, завершенной тонким шатриком, скорее похожим на шпиль (трапезная и часовня 1902 г.). Несмотря на применение в убранстве храма декоративных мотивов „московского барокко", она принадлежит в типу кубических рядовых храмов, крытых уже четырехскатной кровлей. Такие крыши заменили к концу века обычное позакомарное покрытие русского каменного храма, сложившееся еще в XII веке.

Следующий маршрут начнем с площади Ногина (бывш. Варварская). Здесь стоит церковь Всех Святых „на Кулишках". Предание говорит, что она была выстроена Дмитрием Донским в память победы над татарами в 1380 году на Куликовом поле, но затем в XVI и XVII веках неоднократно перестраивалась. Крупные строительные работы велись около 1687 года. К этому времени относится небольшая ярусная колокольня, несколько напоминающая в миниатюре колокольню Высоко-Петровского монастыря. Эти перестройки не позволяют определить, до соответствующих изысканий и реставрационных работ, то, что уцелело от более древних периодов. Существующая церковь относится к группе храмов, сложившейся в 70 - 80-х годах XVII века. В эту пору вместо сложной „хоромной" композиции с обилием глав и разнообразными по рисунку декоративными деталями стали появляться здания более простые, более уравновешенные, с элементами симметрии и относительным порядком в убранстве. Тонкость профилировки карнизов, тяг и обрамлений филенок, как и применение декоративных раковин, говорят о влиянии „московского барокко".

Осмотрев памятник, подымемся к Старосадскому переулку. На пригорке за легкой решеткой высится на первый взгляд несколько сумбурная группа построек с башенкой, в которой не трудно угадать бывшую небольшую колокольню XVIII века. Это ныне обезглавленный храм Владимира "в Старых Садёх", с пристройками XVII и XVIII веков. Он был построен в 1510 году в числе церквей, сооруженных по приказу Василия III итальянским зодчим Алевизом Новым "на большом посаде" Москвы. Перестроенный во второй половине XVII века, он сохранил лишь часть своих древних стен (примерно до половины их высоты), а также южный торжественный портал с колонками, украшенными фигурными дыньками и сноповидными капителями. Такие порталы были распространены в русском зодчестве на рубеже XV - XVI веков. Сейчас низкие апсиды этого храма заканчиваются наверху небольшими ароч-ками. О первоначальном завершении храма и системе его сводчатых перекрытий сказать что-либо определенное не представляется возможным. Существующий коробовый свод относится к XVII веку.

48. Палаты боярина Волкова. Конец XVII в.

Пройдя по Старосадскому переулку до улицы Богдана Хмельницкого (бывш. Маросейка), свернем налево, к дому № 11. Со стороны улицы он почти не остановит наш взгляд - настолько скромна его классицизирующая архитектура. Однако, войдя во двор через арку, расположенную в центре здания, и обернувшись, мы увидим на его дворовом фасаде огромные, к сожалению стесанные, наличники окон, которые указывают, что этот дом построен в конце XVII века. Их рисунок говорит о талантливом зодчем, умело владевшем декоративными приемами. Последующее восстановление этого здания введет в историю нашей архитектуры крупный по размеру и замечательный по убранству памятник.

Затем направимся к Покровским воротам и свернем направо, в Хохловский переулок. На углу его первого поворота высится скромная, но не лишенная интереса церковь Троицы (1696). По своему типу она принадлежит к распространенной в те годы группе храмов, композиция которых носит название „восьмерик на четверике". Сдержанность в применении карнизов, декоративных гребней, наличников окон и других деталей выделяет ее среди одновременных ей храмов. Однако в ее убранстве применены многоцветные изображающие херувимов изразцы, выполненные известным в те годы художником белорусом Степаном Ивановым Полубесом. Колокольня относится к XVIII веку.

На противоположной стороне улицы расположен двухэтажный дом (№ 7), занятый сейчас нотопечатней. Он образует в плане подобие буквы Г (построен, как говорили в старину, „глаголем"). За его неказистой внешностью скрывается интереснейший комплекс палат дьяка Е. Украинцева - видного государственного деятеля XVII века.

Эти палаты, состоящие из трех больших одностолпных и других менее значительных по размерам помещений, были, видимо, построены в 1665 году. О их убранстве можно лишь догадываться, так как здание внутри и снаружи сильно искажено в XIX веке при переделке его под нотопечатню Юргенсона.

По другую сторону Покровских ворот, в начале Подсосенского переулка (№ 2), находится одноглавый храм Введения в Барашах (1701), напоминающий церковь Всех Святых „на Кулишках" (см. стр. 106). Его убранство достаточно оригинально, пышные с колонками наличники окон украшены столь любимыми в то время замысловатыми гребнями. На углах четверика группы колонок по традиции поставлены ярусами друг на друга, что несколько противоречит мощи четко обрисованного объема храма. Особое внимание было уделено зодчим прорисовке всех мелко-профилированных частей - карнизов, тяг, архивольтов, а также кронштейнов, поддерживающих снизу наличники окон, что придало убранству храма несколько графический характер, хотя мастер помнил о пластике столь тщательно выполненных резчиками декоративных форм. Четырехскатное покрытие, несмотря на венчающие стены кокошники, возможно изначально.

Ярусная колокольня весьма характерна для этого времени.

49. Церковь Успения в Гончарах. 1654

От Покровских ворот пройдем по Большому Харитоньевскому переулку. Здесь заслуживает внимания невысокое, но весьма живописное здание, окрашенное в изумрудно-зеленый цвет с белыми деталями - палаты боярина Волкова, (илл. 48), позднее принадлежавшие (с 1727 года) Юсуповым. Это один из интереснейших памятников древнерусского гражданского зодчества конца XVII века. Их композиция, в противовес распространявшемуся в эти годы решению здания в виде единого блока палат Троекурова (см. стр. 95), еще связана с „хоромным" принципом построения. Зодчий живописно группирует отдельные разновеликие объемы, крытые порознь кровлями различной высоты и формы. Части здания как бы набегают одна на другую, то заслоняя друг друга, то открывая новые не менее живописные картины. Со двора во второй парадный этаж ведет наружная лестница, что было обычным для того времени. Над ней расположена своего рода вышка третьего этажа.

50. Церковь Иоанна Воина. 1709 - 1713

В 1892 году здание было капитально реставрировано. Следуя вкусам того времени, многое было добавлено „под старину", что заметно в росписи, обильно покрывающей стены отдельных помещений. Особенно это относится к Крестовой палате - обязательного для подобных зданий парадного помещения, использовавшегося как для приемов, так и для пиров. Здесь не трудно заметить в решении пространства элементы, восходящие к Грановитой палате Московского Кремля. Вместе с тем развитие строительных знаний и большой опыт русских зодчих в сооружении больших помещений, перекрытых обычно Коробовыми сводами без опор, предопределило тут отсутствие столбов. Высокий, слегка вспарушенный свод подобен гигантскому куполу, будучи хорошо освещен с двух сторон многочисленными окнами. Несколько неправильные в плане помещения, примыкающие к Крестовой палате, заставляют предполагать, что здание было построено не сразу. Однако наличие в наружном убранстве красивых однотипных деталей „московского барокко" свидетельствует о том, что владельцы палат обратились под конец строительных работ к одному из видных мастеров, который наделил здание определенным единством форм, что было характерно для строительства тех лет.

Наш очередной маршрут начинается от Яузских ворот. Здесь (Петропавловский пер.) на возвышенности, над крышами окружающих домов, легким силуэтом рисуется церковь Петра и Павла „на Кулишках", построенная по принципу „восьмерик на четверике". Она возведена в первые годы XVIII века, когда увлечение богатством декоративных элементов заметно пошло на убыль. Сказалась также начавшаяся война со Швецией и строительство Петербурга. В эти годы в Москве строятся значительно более скромные здания. Однако художественный опыт "московского барокко" проявился здесь в обостренности силуэта, в пропорциональности форм, в умении плоскостью стен подчеркивать относительно простой наличник окна или красивый по рисунку карниз. Колокольня (XVIII век) хорошо связана с основным объемом храма. Трапезная поздняя, хотя и подражает в убранстве основной части здания. Внутри церкви в иконостасе, несмотря на переделки, сохранились элементы старой золоченой резьбы начала XVIII века.

51. Церковь Николы в Хамовниках. 1676 - 1682

52. Церковь Николы в Пыжах. 1657 - 1670

Перейдя Яузу и поднявшись по Вагину переулку на Таганский холм (Швивая горка), возвышающийся над местом ее слияния с Москвой-рекой (сейчас холм не виден со стороны Котельнической набережной, так как заслонен высотным зданием), мы оказываемся перед необычайно живописной группой разновременных здании - церковью Никиты, „что за Яузой" (ул. Володарского, № 4). Еще под 1476 годом летопись сообщила, что 11 марта произошло интересное небесное явление. Поднявшееся за Андрониковым монастырем солнце было окружено радужным кругом, из которого вырывались два луча: „един видим нами аки за святым Илиею нже под сосною (ныне Подсосенский пер.), другой якоже бы за Никитою святым иже за Яузою". Однако из этой записи нельзя сделать вывод, что храм был уже каменным Летописное известие 1533 года сообщает, что ударом молнии у церкви „прошибе стену и у деисуса попали злато". Поскольку здесь не говорится о пожаре, который неминуемо должен был бы охватить деревянное здание, можно думать, что церковь была уже каменной. Однако существующий храм сохранил вкладную плиту с надписью о постройке храма в 1595 году московским жильцом гостиной сотни торговым человеком Саввой Емельяновым, сыном Вагиным. Наружные формы храма не противоречат этой дате. Спокойно вздымаются полукружия закомар-кокошников, над которыми высится относительно небольшая главка. Тонкие по формам членения стен и профилировка карнизов и архивольтов также говорят о времени Бориса Годунова, когда получили распространение мелкие профили, появившиеся в русской архитектуре еще в начале XVI века. Древнейшая часть храма - одностолпный одклет - сохранила великолепную по техническому исполнению кладку из мелкого „алевизовского" кирпича, введенного в обиход в первые десятилетия этого столетия. Наличие в кладке белого камня, а также лопаток на апсиде заставляет думать, что Савва Вагин лишь перестроил уже ранее существовавший каменный храм. В 1684 - 1685 годах к церкчи с юга был пристроен новый придел, который, по существу, выглядит самостоятельным храмом. В то же время на северо-западе от церкви была построена небольшая, хорошо связанная со всем комплексом колокольня. Особенно красиво открытое западное гульбище-терраса, выходящая в сторону Москвы-реки. Обращает на себя внимание красивый по рисунку керамический портал. Крупные детали убранства придела XVII века, видимо, сделаны с расчетом на их дальнее обозрение. Северный же портал, поражающий тонкостью и узорностью своих белокаменных и керамических деталей, рассчитан на более близкую точку зрения. Реставрация 1958 - 1960 годов вернула зданию утраченные части и детали, что сделало его одним из интереснейших памятников архитектуры старой Москвы.

Двигаясь по улице Володарского по направлению к Таганской площади, мы увидели на углу Гончарного переулка церковь Успения в Гончарах (1654, илл. 49). Этот небольшой пятиглавый храм своим убранством несколько напоминает Путинковскую церковь (см. стр. 97), хотя все здесь масштабно меньше, скромнее. Вместе с тем мастер с большой любовью отнесся к каждой детали, придав им необычную пластичность. Так, архивольты кокошников, широкий карниз под ними с характерными для этой поры ширинками - квадратными углублениями - кажутся не столько выложенными в камне, сколько вылепленными от руки. Синие главы с золотыми звездами и красивыми золочеными крестами просечной работы на редкость декоративны. Живописности здания способствует и его красно-белая расцветка. Трапезная со стороны улицы украшена своего рода фризом из редких по рисунку цветных изразцов. Изразцовые же горельефные фигуры апостолов украшают главку придела Тихона 1702 года, расположенного со стороны двора. Большинство этих многоцветных изразцов сделано "государевым целинных дел мастером" Степаном Ивановым Полубесом. Колокольня построена в середине XVIII века.

53. Церковь Воскресения в Кадашах. 1687 - 1713

Последний в нашем маршруте за Яузой памятник - церковь Николы на Болвановке (1712), на Таганской площади, связываемая с именем видного зодчего второй половины XVII века Осипа Старцева. По общему своему решению она принадлежит к типу каменных „клетских" церквей, подражавших деревянным церквам, построенным в виде более или менее высоких четвериков, возводимых в эти годы по приходам Москвы. Это обстоятельство вызывает здесь удивление, так как Осип Старцев еще в последней четверти XVII века построил ряд весьма интересных зданий, в которых предвосхищались отдельные приемы последующей новой русской архитектуры. Здесь же мы видим и традиционную пирамиду кокошников, и довольно обычное пятиглавие, и традиционную колоколенку, замыкающую храм с запада Это уже отсталые для начала XVIII века черты, возможно, объясняются консервативными настроениями московских зодчих, оставшихся „не у дел" в связи с новым строительством в Петербурге. Мастер стремится рассматривать подклет как самостоятельный нижний этаж, окна имеют наличники стиля „московского барокко" с отчетливым построением всех архитектурных профилей. Все это говорит, что Осип Старцев не мог забыть тех приемов и форм, которые выдвинули его в число первых зодчих Москвы конца XVII века.

Закончив осмотр церкви „на Болвановке", сядем на метро и доедем до Октябрьской площади. Идя от площади по левой стороне улицы Димитрова, мы вскоре увидим один из интереснейших архитектурных памятников старой Москвы - церковь Иоанна Воина (1709 - 1713). Этот примечательный памятник, возникший в период формирования новой русской архитектуры петровской поры, отразил в своем облике как недавние принципы „московского барокко", так и то новое, что шло им на смену (илл. 50). Ярусные формы храма, как и восьмигранная небольшая колокольня, свидетельствуют о пристрастии москвичей к тому, что с таким блеском осуществлялось зодчими всего десять-пятнадцать лет тому назад. Однако новые формы внесли не малые изменения в понимание прежних деталей. Закомары-кокошники превратились в полукруглые фронтоны, причем зодчий поместил их уже по одному на каждом фасаде. Прежние малозаметные слухи превратились в большие люкарны с сильным декоративным обрамлением. В общем архитектурном облике заметно возросла роль ордерных элементов в виде пилястр, заменивших прежние лопатки и классических форм балясин парапета. Правда, пилястры размещаются еще по-прежнему - ярусами друг над другом, что свидетельствует об устойчивости укоренившихся приемов. Новые детали в виде волют и остроконечных пирамидок заняли место декоративных гребней с их прихотливым силуэтом. Церковь настолько нравилась известному русскому архитектору В. Баженову, что он применил ее формы в своих проектах и постройках в так называемом псевдоготическом стиле.

Внутри храма в настоящее время находится иконостас, перенесенный сюда из церкви Воскресения в Кадашах (см. стр. 122). Это произведение русских резчиков принадлежит к лучшим образцам подобного рода. Вызолоченные ажурные растительные формы как бы сплошной завесой отделяют собственно храм от алтаря. Этой виртуозной резьбе найдется мало равных аналогий.

В 1754 году храм был обнесен оградой. Между часто поставленными столбами помещены звенья кованой решетки. По железным стержням бегут растительные побеги, извивающиеся крупными спиралями. Хотя стиль решетки иной - барочный, все же она хорошо сочетается с архитектурой храма благодаря декоративности своих форм.

54. Палаты думного дьяка Аверкия Кириллова XVII - начало XVIII в.

От церкви Иоанна Воина направимся к Крымскому мосту и, перейдя его, свернем на Комсомольский проспект. В его начале с правой стороны мы увидим один из привлекательных памятников древней Москвы - церковь Николы в Хамовниках (1676 - 1682). Ее название обусловлено слободой ткачей, или хамовников, размещавшейся здесь в XVII веке. Церковь построена в те годы, когда уже окончательно сложился тип московского приходского храма с четвериком основного объема и пятиглавием, шатровой колокольней и одноэтажной трапезной, столь похожей на каменные палаты (илл. 51). Храм очень красив узорностью своего убранства. Однако, вглядываясь в украшающие его детали, видишь, что их, по существу, уже не так много, что они даже однотипны (например, наличники и изразцы-вставки). Эта однородность деталей, естественно, породила определенную упорядоченность их расположения, предвещая архитектурные приемы конца столетия. Впечатление богатства и узорности достигнуто здесь главным образом благодаря красно-зеленой окраске декоративных частей, отчетливо выделяющихся на белом фоне стен. Особенностью храма является то, что подковообразные кокошники его нижнего яруса не отделены карнизом от стен, напоминая этим древние закомары. Небольшие главы храма оттеняют массивность его основного куба. Расположенная с запада колокольня отличается не только множеством декоративных элементов, придающих ей сказочный характер, но и изяществом своего силуэта. Внутреннее убранство церкви пбзднее.

Последний маршрут охватывает Замоскворечье. Мы начнем его с Большой Ордынки. Во владении № 27а находится один из интереснейших памятников середины XV11 века - церковь Николы, „что в Пыжах" (1657 - 1670), построенная стрельцами приказа Пыжова. На первый взгляд может показаться, что храм мало чем отличается от одновременных ему зданий (илл.52). Нам уже знакома и декоративность его хорошо поставленного пятиглавия с пучинами круглящихся куполов, и пирамида кокошников верха, и типичные для середины XVII века наличники „штучного набора" с острой „стрелкой" архивольтов над окнами, и ширинки вдоль карнизов основного объема храма и низких одноэтажных апсид, и шатровая колокольня, и ее великолепный узорный портал. Однако это впечатление обманчиво. Древние зодчие никогда не повторялись. Зайдя со стороны апсид, мы видим, что в основной объем храма как бы врезаются с юга и севера лишенные глав приделы, с лопатками, членящими их стены. Таким образом, тройная апсида, столь обычная в рядовых храмах того времени, обретает несколько иной характер, поскольку каждая из ее частей соответствует определенному объему храма. Центральная - декорирована сильнее. Особенно хороши наличники ее окон, любопытны крупные балясообразные декоративные детали, помещенные между апсидами. В результате этой усложненной, но симметричной композиции восточный фасад получил подчеркнутую декоративность. Формы как бы набегают друг на друга, громоздятся, усложняются, чему немало способствуют кокошники и другие декоративные элементы. На данном примере можно еще раз убедиться, что даже в рядовом приходском храме зодчий не следовал штампу, что и здесь отчетливо видно биение живой художественной мысли.

Неподалеку от этого памятника - во втором Кадашевском переулке находится красивая церковь Воскресения в Кадашах (илл. 53), сооруженная на средства жителей слободы, работавших на государевом Кадашевском полотняном дворе. Исследования последних лет установили ряд новых интересных данных об архитектуре этого первоклассного памятника. Сооруженный в середине XVII века, он в 1687 году был перестроен, а в 1696 году к нему была пристроена необычайно стройная и нарядная колокольня с наружными лестницами и крыльцами. Последние были уничтожены в XIX столетии и заменены крытыми парапетами в псевдоготическом стиле. В 1860 году исчезли северная и южная галереи, на месте которых были построены более широкие, и перестроены апсиды.

55. Дом боярина Троекурова. Конец XVII в.

Кадашевский храм принадлежит к уже знакомому нам типу слободской церкви с ее традиционным четвериком основного объема. Однако зодчий, не порывая со старыми приемами, внес в свою постройку много нового. Пирамиду кокошников он заменил двумя ярусами декоративных гребней, которым нет равных в русском зодчестве; они как бы подчеркнули изящные граненые барабаны глав. 'Среднюю главу мастер поставил на стройный двухъярусный барабан, что повысило значение обще! о силуэта здания в панораме Замоскворечья. Можно даже сказать, что основным стремлением зодчего было максимально обострить силуэты всех форм, всех деталей. Это сказывается и в белых наличниках окон на красных стенах храма, и в ярусном построении верха колокольни с двумя рядами слухов-оконцев, и во многом другом. Вместе с тем каждая часть храма, каждый его элемент как бы созданы с целью усилить его декоративность. Первоначально, нет сомнения, церковь была еще более яркой по своим декоративным формам. Хотя мы знаем, что некоторые зодчие сами составляли рисунки деталей архитектурной отделки, но вместе с тем известно, что работы по убранству зданий поручались специальным артелям резчиков, которые порой, работая у различных архитекторов, переносили с одного здания на другое полюбившиеся им мотивы. К сожалению, мы до сих пор не знаем имен тех, кто украшал храм Воскресения в Кадашах, но смелость созданных ими декоративных форм, энергичность рисунка и замечательное чувство как материала - белого камня, так и архитектурной природы здания позволяют считать их в числе лучших среди мастеров монументального декоративного искусства того времени. Недаром В. Баженов отметил храм в Кадашах как здание, обладающее "приятством". Особенно привлекала его легкость форм колокольни. Можно думать, что этот памятник сыграл не последнюю роль при постройке уже виденной нами церкви Николы на Болвановке (см. стр. 117) и ныне не существующей церкви Успения на Покровке, где повторялись почти без изменений некоторые архитектурные профили деталей Кадашевской церкви.

56. Дом боярина Троекурова. Деталь

Выйдем переулками на Большую Полянку. Здесь стоит храм Григория Н е о кесари й с кого (1667 - 1669), сооруженный зодчими Иваном Кузнечиком и Карпом Губой, обычно работавшими по выполнению царских заказов. Вновь мы стоим перед зданием, увенчанным „освященным пятнглавием", которое так ревностно насаждалось церковью со времен патриарха Никона (с 1652 года). Однако и здесь нас ждет много любопытного. Необычен и прекрасен опоясывающий верх храма фриз из многоцветных - ценинных - изразцов, созданный уже знакомым нам мастером С. Полубесом. Появление такого фриза на стенах рядового приходского храма стало возможным лишь со времени опалы, постигшей патриарха Никона в 1666 году, когда работавшие в его Ново-Иерусалимском монастыре мастера были переведены в столицу и их произведения стали украшать возводившиеся здесь здания. Изразцы фриза образуют крупный растительный орнамент. Фантастический цветок, напоминающий павлинье перо, определил его народное поэтическое название „Павлинье око". Оконные решетки храма также откованы художником. Кузнец, который стремился внести свой вклад в декоративное богатство храма, вместо обычных кубоватых решеток в виде сочлененных овалов создал простой, но красивый узор из концентрических кругов закрепленных на прямоугольной сетке железных прутьев.

Первоначально храм имел пеструю раскраску. Сохранившийся документ дает нам возможность не только судить о ее особенностях, но и вносит определенный корректив в наши представления об облике храмов XVII века. Зодчего Ивашку Кузнечика обязывали „прописать колокольню красками разные ростески, а где прямая стена - прописать в кирпич суриком, а у шатра стрелки перевить, а меж стрелок обелить, а слухи и закомары и окна прописать разными красками; да у колокольни которое резное дело каменное разветвить и прописать красками".

Следуя по Большой Полянке к Москве-реке, выйдем на Берсеневскую набережную (слева от Каменного моста), где расположены палаты думного дьяка Аверкия Кириллова (илл. 54). По своей сохранности этот комплекс, состоящий из палат и примыкающей к ним церкви Николы, что на Берсеневке, является, пожалуй, единственным. Он слагался постепенно, однако 1656- - 1657 годы должны считаться временем, когда был построен не только храм, но и основгая часть палат. В одном из ее помещений - крестовой палате, выходящей на юго-восток, - сохранилось в замке свода резное изображение креста, вокруг которого сделана надпись: „Написан сей святой и животворящий крест в лето 7165 году; того же лета и палата поставлена". Несмотря на известную асимметрию в расположении палат, здесь легко угадывается привычная для XVII века планировка жилого дома, когда по обе стороны вытянутых в глубину сеней размешались жилые помещения. Правда, последних тут значительно больше, чем в рядовом доме, что объясняется положением хозяина, заведовавшего царскими садами и убитого в 1682 году во время Стрелецкого бунта (его могила при церкви). Все палаты перекрыты Коробовыми сводами с многочисленными распалубками и хорошо освещены относительно часто расположенными окнами. С восточной стороны палаты сохранили красное крыльцо с типичными кувшино-образными колонками; не менее декоративен венчающий карниз. Именно подобное убранство жилых каменных зданий переходило в те годы на стены храмов „обмирщая" их архитектуру. Церковь Николы, соединявшаяся некогда с палатами переходом на столбах, - ясное тому свидетельство. Ее сооружал незаурядный мастер, что видно по изобретательности, которую он проявил в затейливых профилях кокошников, венчающих двумя ярусами храм, в пластической обработке колонками барабанов глав, в наличниках, обрамляющих окна, и в других деталях убранства, покрывающих обычный для того времени четверик основного объема.

В начале XVIII века с северной стороны к палатам была пристроена парадная лестница и ряд помещений. Для общей симметрии здания справа от центрального выступа был добавлен небольшой выступ-ризалит.

Фасад центральной парадной пристройки издавна привлекал внимание ученых декоративностью венчающей части в виде своего рода мезонина с расположенными по сторонам белокаменными, красиво прорисованными волютами, с растительными декоративными формами в виде цветов и фруктов. Некогда на тумбах здесь стояли статуи, что выделяло парадный вход дома. Не менее тонко выполнены наличники окон верхнего этажа с лучковыми фронтонами и раковинами в их тимпанах. Красива и арка над входом с ее эффектными резными же кронштейнами. Общее декоративное построение фасада этой части палат напоминает триумфальные арки-ворота, которые сооружались в Москве в честь побед молодой петровской России над шведами, в первую очередь в связи с Полтавской „баталией". Поскольку в их сооружении участвовал И. Зарудный, можно предполагать, что он являлся и автором пристроенной в эти годы парадной части палат дьяка Аверкия Кириллова.