Москва

ПРИГОРОДНЫЕ УСАДЬБЫ ЭПОХИ КЛАССИЦИЗМА

Расширение границ нашей столицы предопределило включение в территорию „Большой Москвы" ряда подмосковных усадеб, возникших в XVIII - первой трети XIX века. Среди них находятся такие памятники, которые прочно вошли в историю русского искусства. Маршруты этой главы охватывают наиболее интересные усадьбы, созданные талантом и трудом как прославленных архитекторов, так и крепостных зодчих.

Наш путь следует начать с одной из самых популярных подмосковных усадеб - Кускова (илл. 132), издавна принадлежавшего роду Шереметевых. Обширная усадьба с дворцом, с многими „увеселительными" зданиями, большим парком и прудами, созданная в основном в 50 - 70-х годах XVIII века, тесно связана с именами крепостных архитекторов Федора Аргунова и Алексея Миронова. Многое было сделано здесь и по проектам других известных русских архитекторов XVIII века. Кусково украшают также и произведения видных художников того времени.

Усадьбе посвящено не мало статей и специальных изданий, в которых с большой полнотой изложена ее история. Поэтому мы ограничимся рассказом лишь о художественном замысле Кускова и отдельных особенностях его архитектурных памятников.

Трудно сказать, что побудило Шереметевых остановить свой выбор на территории Кускова для строительства обширной усадьбы. Плоская, сильно заболоченная равнина, заросшая неказистым лесом, не представляла ничего такого, что могло бы вдохновить заказчика и художника-архитектора на создание пышной усадьбы дворцового типа, названной современниками „подмосковным Версалем". Тем не менее именно такая усадьба и была создана, поражая каждого своими высокими художественными свойствами и изобретательностью ее творцов.

131. План

Маршрут I: 1-1 - Кусково. 1-2 - Церковь в Перове. Маршрут II: 11-1 - Кузьминки. Маршрут III: III-1 - Дом в Люблине. III-2 - Царицыно. Маршрут IV: IV-1 - Черемушки. Маршрут V: V-1 - Воронцово. V-2 - Знаменское-Садки. Маршрут VI: VI-1 - Троекурово. Маршрут VII: VII-1 - б. Петровский дворец (Академия им. Жуковского). VII-2 - Михалкове. VI1-3 - Церковь в Свиблове. Маршрут VIII: VIII-1 - Останкино.

Издали сквозь деревья блестит поверхность огромного пруда-озера, составляющего одну из обязательных достопримечательностей русских усадеб XVIII - XIX веков. На его берегу стоит Кусковский дом (1777, илл. 133). Это сравнительно небольшое здание не поражает ни своими размерами, ни столь распространенными в классицизме монументальными формами. Скромный портик в центре фасада с его спаренными ионическими колоннами и боковые ризалиты-выступы, лаконично украшенные классическими деталями, привносят в архитектуру дворца-дома тот масштаб человека, то чувство гармонии, приветливости и внутренней теплоты, которые не покидают нас в течение всего осмотра Кускова. Вы подымаетесь по отлогим пандусам к входу, расположенному за портиком, и невольно оборачиваетесь, чтобы еще раз, с нового места посмотреть на водную гладь пруда. Архитектор предугадал это движение и подготовил вам неожиданную картину. С противоположной стороны пруда, строго по центру дворца, в глубь леса уходит канал. Его начало отмечено двумя колоннами с вазами, когда-то освещавшими своим трепещущим огнем устраивавшиеся на воде ночные празднества. Канал переходил в аллею, в конце которой виднелась шатровая церковь XVII века села Вешнякова, уже знакомая нам (см. стр. 179). Подобный принцип построения перспективно-архитектурного ландшафта характерен для всего ансамбля Кускова. Естественно, что переход от только что виденного, от этой широкой картины с ее простором, водой и небом, к архитектуре внутренних помещений не должен был быть резким. Действительно, архитектура вестибюля с его гладкими стенами, скупо расчлененными пилястрами большого ордера, нишами, в которых размещены большие, покрытые штуком, под мрамор, вазы, в известной степени соответствует сложившемуся впечатлению. Светлая гамма окраски вестибюля служит тем же целям. Однако раскрытые двери, ведущие в анфиладу комнат, вновь напоминают о человеке, об уюте радушного гостеприимства. Гостиные, столовая, кабинет и личные комнаты владельцев невелики. Изящная мебель, стенные шкафы с книгами, штофные обои различных цветов или гобелены, портреты, картины и гравюры на стенах, как и бюсты, выполненные Ф. Шубиным, - все созвучно здесь, все говорит о соразмерности и гармонии, все овеяно красотой человеческого духа.

132. Кусково

1 - дом; 2 - Голландский домик; 3 - Эрмитаж; 4 - оранжерея; 5 - Итальянский домик; 6 - Грот; 7 - кухонный корпус; 8 - церковь

От комнаты к комнате размеры их становятся все меньше, порой даже крохотными (библиотека, голубая гостиная). Однако архитектор приготовил сюрприз. За дверью одной из небольших комнат, похожей на „комнату-табакерку", посетителя ждет неожиданное - он оказывается на пороге большого Белого танцевального зала дворца (илл. 134). Зал захватывает вошедшего с первого же взгляда великолепием белого цвета стен, обведенных золотым тонким багетом. В филенках помещена спокойная по рисунку золоченая же резьба. Зал, хорошо освещенный рядом окон со стороны садового фасада, выглядит еще более светлым благодаря зеркалам в простенках и ложным зеркальным окнам противоположной стены. Блеск люстр и жирандолей с их хрустальными подвесками усиливает праздничную нарядность зала. А как выглядел некогда этот изумительный зал по вечерам при блеске многочисленных дрожащих огней зажженных свечей! Здесь, в этом зале, когда-то звучал оркестр и хор крепостных, исполнявших произведения композиторов XVIII века. Лист и Берлиоз отмечали их высокое мастерство исполнения. Здесь поражает и огромный живописный плафон, выполненный французским художником Л. Лагрене, окруженный как бы „бегущим" орнаментом, и особенно паркет. Переплетающиеся круги его узора уходят, бегут под ногами, невольно приглашая к красивым фигурам старинных танцев с их поклонами и реверансами.

За окнами Белого зала открывается вид на зеленый ковер ровных лужаек „партера" регулярного парка. Его перспективу замыкает оранжерея (1761 - 1762) с любопытной башней в центре. Лестница террасы, расположенная вдоль окон зала, ведет к дорожкам, строгая геометрическая сетка которых обрамлена фигурными клумбами. По сторонам „партера" и по его центральной оси расставлены статуи, белизна которых оттенена зеленью некогда геометрически подстриженных деревьев.

За пределами „партера" дорожки парка, сходясь, образуют в плане многолучевые звезды. Каждая дорожка в своей перспективе замыкается то статуей, то ризалитом дворца, то фасадом садового павильона. Со всех сторон нас обступают законченные архитектурно-пространственные картины. Глубинность их построения, как и показ объемности скульптуры или здания, здесь обязательны.

Некогда в Кусковском парке было много разнообразных павильонов. И сейчас их не мало. Слева от дворца у небольшого прудика стоит Голландский домик (1749). Выложенный из кирпича, он крайне прост по своей архитектуре. Лишь ступенчатый высокий фронтон с простыми волютами вносит известное оживление в его внешний облик. Домик умело поставлен на берегу пруда. Его отражение в воде создает одну из привлекательнейших картин Кусковского парка. Внутри небольшие комнаты „на голландский манир" облицованы белыми с синим рисунком кафелями. В кухне сделана голландская печь-горн.

133. Дом в Кусковое. 1777

Недалеко от Голландского домика расположен Эрмитаж - обязательный павильон почти любого крупного парка середины XVIII века. Круглящийся объем здания с цилиндрическими выступами-башенками, в которых помещались отдельные кабинеты, увенчан куполом. Широкие пилястры коринфского ордера, круглые ниши с бюстами и изящная лепнина украшают стены. Некогда Эрмитаж служил для уединенных, интимных встреч избранных лиц.

134. Дом в Кускове. Белый зал

По другую сторону „партера", справа от дворца, расположен еще один садовый павильон - Итальянский домик (1755). Его архитектура напоминает небольшие итальянские виллы, подражать которым было модно в те годы. Недаром известный гравер М. Махаев, запечатлевший Кусково XVIII века в серии великолепных гравюр, писал, что „ныне походный италианский вкус" встречает одобрение у многих. По своей отделке здание очень скромно. Немногочисленные лепные медальоны с изображениями голов римских воинов являются основным элементом его внешнего убранства. Внутри домика сохранилась отделка стен дубовыми панелями с легкой золоченой резьбой.

Рядом с ним у небольшого фигурного пруда расположен Грот (илл. 135), наиболее декоративное здание Кусковского парка. Он построен в 50-е годы XVIII века в стиле барокко. Грот, как и Эрмитаж, являлся необходимой принадлежностью парков того времени. Его архитектура необычайно причудлива, начиная от внешнего силуэта здания с его своеобразным куполом, муфтированными многочисленными колоннами, фигурной террасой и кончая внутренним убранством, в котором применены и скульптура, и перламутровые ракушки, и цветное стекло, и туф, и мрамор. Вновь зеркало воды играет здесь немалую роль в усилении декоративных свойств архитектуры Грота.

У Большого пруда, рядом с дворцом, высится небольшая кубическая церковь (1737) и кухонный одноэтажный корпус с двухколонными красивыми портиками.

Несмотря на то, что многие здания Кускова безвозвратно ушли в прошлое, до сих пор о нем можно сказать словами поэта XVIII века И. Долгорукова:

„Земли лоскутик драгоценный

Кусково милый уголок,

Эдема сколок сокращенный".

После осмотра Кускова следует пересечь линию Горьковской железной дороги, чтобы ознакомиться с единственным зданием некогда пышной подмосковной А.Разумовского - Перовым. Его усадебный дом, не сохранившийся до нашего времени, был возведен по проекту В. Растрелли. Еще в начале XVIII века, когда Перово принадлежало Голицыным, сторонникам молодого Петра, здесь велись строительные работы по устройству усадьбы. От этого времени до нас дошла небольшая церковь (1705), похожая на своего рода парковый павильон. По плану она принадлежит к так называемому центрическому типу. Ее цилиндрический объем благодаря нишам, расположенным внутри, превратился в ряд примыкающих друг к другу полукружий. Любопытный по формам храм венчает восьмерик с серебристым куполом. Несмотря на применение ордера, несмотря на усиление пластики объема, общее композиционное построение храма восходит к церкви Петра-митрополита в Высоко-Петровском монастыре в Москве (см. стр. 102). Видимо, тип подобного храма „пришелся ко двору", получив распространение и в Подмосковье. Перовский храм отличает красивая белокаменная резьба, украшающая надкарнизные гребни. Они расположены над каждым полукруглым выступом нижней части. Мелкая профилировка карнизов также принадлежит к его особенностям. Внутри храм поражает единством и слитностью своего пространства.

Кузьминки расположены в двух километрах от станции Вешняки Казанской железной дороги. Обстройка этой усадьбы началась еще во второй половине XVIII века. От этого времени сохранилась возведенная по проекту В. Баженова, но затем сильно переделанная церковь. В течение первой трети XIX века Кузьминки подверглись коренной перестройке.

Владельцы усадьбы Голицыны привлекают видных архитекторов, которые украшают ее рядом превосходных зданий. Среди них мы встречаем имена архитекторов Жилярди, Росси, Стасова. Основным композиционным центром этой усадьбы становится большой пруд с его то плавно округлыми, то изгибающимися заливами. Вдоль берегов пруда располагались постройки усадьбы, а также пристани, павильоны парка и великолепная декоративная чугунная ограда, выполненная на уральских Пашийских заводах, принадлежавших Голицыным.

135. Грот в Кускове. Середина XVIII в.

Общий замысел Кузьминок иной, чем Кускова. Регулярность планировки здесь заменилась живописным принципом расположения зданий, которому немало способствуют свободно стоящие деревья парка. Главный дом сгорел в предреволюционные годы. В настоящее время от центрального ядра усадьбы сохранились небольшой флигель и так называемый „Египетский домик", где сказываются египетские мотивы, например, в лоджии с двумя колоннами с лотосообразными капителями и в трапециевидных окнах.

Этими обращениями к Египту архитекторы стремились усилить монументальность архитектурных форм зданий.

Но при всей живописности расположения усадьбы ее зодчие почти незримо связывали отдельные сооружения друг с другом. Так, по оси портика главного дома у берега пруда располагалась эффектная круглая лестница-пристань, украшенная фигурами лежащих львов. На противоположной стороне пруда из зелени парка выступала колоннада Пропилев - декоративного садового павильона, наделенного строгим дорическим ордером, как бы противостоящим свободным и плавным линиям окружающих деревьев парка.

136. Конный двор в Кузьминках. Начало XIX в.

Справа от центра усадьбы на берегу пруда расположено здание Конного двора (илл.136). Его центр представляет собой монументальную арочную лоджию с дорическими колоннами, оттененную по сторонам плоскостью глухих стен. К лоджии ведет лестница, на каменных выступах которой поставлены конные группы работы известного скульптора-анималиста П. Клодта. Конным группам вторит скульптура, помещенная на архитраве под аркой. Столь декоративно решенная центральная часть Конного двора рассматривалась не только как своего рода парковый павильон, украшающий пейзаж усадьбы, но и как место для оркестра, игравшего здесь в дни празднеств. Выделив центр, архитектор (Жилярди или Стасов) связал с ним остальные части Конного двора: его ограду он украсил арками, в архивольте которых применил руст. Такого же рода рустом - имитацией кладки каменными квадрами - он украсил нижнюю часть стен боковых флигелей и центрального павильона. Немногочисленные барельефы в виде львиных масок над окнами, метопы (декоративные квадратные вставки в антаблементе над колоннами) и т. д., выполненные, по-видимому, скульптором Г. Замараевым, смягчают суровость архитектурных форм Конного двора.

137. Дом в Люблине. 1801

Как уже говорилось, достопримечательностью Кузьминок являются их чугунные ограды. Ажурные решетки сменяются скульптурами львов или светильниками с грифонами, составляющими органическую часть ограды. Рисунок этих декоративных „малых форм" строг и ясен. Вместе с тем благодаря продуманному построению ажурных форм все эти детали приобретают известную мягкость, входя органическими элементами в общий пейзаж парка.

У одной из станций Курской железной дороги - в Люблине - мы можем познакомиться с не лишенным своеобразия главным домом (илл. 137) некогда существовавшей здесь усадьбы Дурасовых. Легенда повествует о том, что владелец усадьбы, будучи награжден Анненским крестом, заказал архитектору проект дома, план которого напоминал бы знак ордена. Как бы ни была интересна эта легенда, следует все же сказать, что подобный план имел своим прототипом план садового Эрмитажа. На рубеже XVIII - XIX веков, когда строился дом в Люблине (1801), сложные, даже прихотливые формы садового павильона заменялись относительно правильной планировкой продолговатых комнат, приспособленных лишь для летнего пребывания. Архитектор (И. Еготов?) проявил здесь незаурядное дарование, создав интересное здание с четырьмя одинаковыми фасадами. От центрального круглого зала, освещенного через застекленные двери, расходятся в четыре стороны парадные помещения и личные комнаты. Их объемы умело связаны между собой идущими по кругу легкими ионическими колоннадами. В этом приеме ощущается влияние полукруглого в плане портика Московского института им. Склифосовского (см. стр.264). Желая должным образом завершить свою центрическую композицию, архитектор поднял объем центрального круглого зала до уровня второго этажа, перекрыв его куполом, на котором некогда стояла статуя - своего рода масштабное пластическое завершение сооружения. Над первым этажом „рукавов креста" размещены небольшие помещения антресолей - верхнего полуэтажа. Они завершены с торцов небольшими фронтонами и освещены столь типичными для того времени полукруглыми окнами. Интересная игра объемов, фронтонов и криволинейных форм окон свидетельствует о декоративности замысла, хотя мастер оперирует строгими классическими элементами.

Внутри в круглом зале сохранилась роспись, имитирующая архитектурные формы, выполненная однотонным цветом (гризайль). Художнику-декоратору Скотта приписывают и роспись остальных помещений.

Осмотрев дом в Люблине, сев на подмосковную электричку, через несколько минут доедем до Царицына (ныне Ленино), сохранившего значительное число интересных зданий. В начале XVIII века усадьба принадлежала известному писателю А. Кантемиру. В 1775 году Царицыно, носившее тогда название Черная Грязь, было куплено Екатериной II, решившей построить здесь свою подмосковную резиденцию. Составление проекта было поручено В. Баженову, который уже в следующем году приступил к его осуществлению. Работы по возведению царицынских зданий длились до 1785 года, когда почти законченная усадьба была осмотрена Екатериной. Она осталась весьма недовольна архитектурой главного дворца, поскольку Баженов возвел рядом с ним аналогичный дворец, предназначенный для наследника престола Павла I. Тем самым он как бы уравнивал мать и сына, отношения между которыми были до крайности натянутыми. Екатерина распорядилась сломать непонравившееся ей здание и построить новый дворец, проект которого был составлен М. Казаковым. Но война с Турцией, потребовавшая больших средств, не позволила закончить дворец. Он так и остался незавершенным, как и большинство садовых павильонов, возведенных Баженовым.

Составляя свой проект, Баженов задумал создать группу разнообразных по форме и размеру зданий (так называемые Кавалерские корпуса и Хлебный дом), объединенных живописностью своего расположения и своеобразием архитектурного убранства. Дворец, павильоны и садово-парковые сооружения в виде фигурных ворот (илл. 138), двух мостов и искусственных руин были построены из красного кирпича, на котором, как в древнерусском зодчестве, красиво выделялись декоративные детали из белого камня. Начиная с плана каждого здания и кончая его убранством, Баженов проявил необыкновенную изобретательность. Составляя проект садового павильона, он вдохновлялся и древнерусским зодчеством, и формами средневековой готики, в связи с чем созданное им здесь стилистическое направление в архитектуре получило название псевдоготики. Так, в фигурных воротах мы узнаем в белокаменном кружеве ажурной резьбы, заполняющем пролет готической арки, знакомые нам по XV11 веку формы подвесных гирек, в башнях одного из мостов угадываются элементы башен Кремля и других его зданий. Вместе с тем Баженов вносит в архитектуру определенный порядок и соразмерность с человеком, тем самым видоизменяя весь строй средневековых форм. Кроме того, отличительной особенностью псевдоготики Баженова является пластическая проработка всех разнообразных белокаменных деталей, благодаря чему они необычайно скульптурны. В них нет и тени графичности и некоторой сухости, которые заметны в зданиях, созданных в этом же духе Казаковым и его учениками. Именно этими качествами обладает царицынский дворец Казакова (илл. 139). Здесь появились, хотя и измененные, но все же ордерные формы, которых, по существу, избегал Баженов.

138. Фигурные ворота в Царицыне. Конец XVIII в.

139. Дворец в Царицыне, 1786

На рубеже XVIII и XIX веков в Царицынском парке возводятся новые садовые постройки. В 1803 году архитектор И. Еготов строит классические павильоны - Миловиду, Нерастанкино и беседку Золотой сноп (храм Цереры). Последняя особенно хороша.

Царицынский парк - один из лучших московских парков - создан на основе как бы естественной группировки деревьев, текущих со склонов ручьев и теснин оврагов. Он поражает все новыми и новыми необыкновенно притягательными видами, открывающимися с лужаек и с изгибающихся берегов обширного пруда.

"Здесь листом шевелит свободный ветерок,

Сверкает и гремит по камешкам поток,

Опутан корнями, плющем и повиликой,

Он освежает лес сей дикой.

Вот здесь тропинки разошлись,

Вот перепутались и вот опять слились;

Везде вид резвости, небрежности, свободы:

Искусство здесь в подданстве у Природы".

Скромная церковь Царицына относится к 1722 году. Здесь барочные формы еще не достигли своего полного развития. Тем не менее она принадлежит к кругу тех зданий начала XVIII века, в которых видны начавшиеся поиски новых форм.

В южной части современной „Большой Москвы" находится усадьба, название которой носит теперь целый новый район столицы - Черемушки. Туда проехать можно трамваем от Даниловской площади. Эта усадьба существовала в середине XVIII века. От этого времени сохранились регулярный липовый парк с прудами, расположенными террасами, церковь 1747 года и пилоны въездных ворот, украшенные муфтированными колоннами. Во второй половине XVIII века Черемушки подверглись основательной перестройке: появляется новый усадебный дом, конный двор и садовые павильоны.

140. Оперный дом в Царицыне. Конец XVIII в.

141. Въездные башни в Воронцове. Конец XVIII в.

Отдельные переделки осуществляются в течение всей первой трети XIX века, о чем свидетельствует центральный зал дома, стены которого украшены нишами с двухколонными портиками. Красивого рисунка лепной фриз с грифонами и медальонами обегает зал поверху. Все вместе создает впечатление торжественности и известного величия. Снаружи архитектура усадебного дома в достаточной мере скромна. Четырехколонный тосканский портик отмечает его центр. Над домом высится квадратный тамбур с небольшим куполом, заставляющий вспомнить произведения замечательного архитектора Воронихина. Однако общий характер членений продолговатого блока здания напоминает усадебные постройки 60 - 70-х годов XVIII века.

Достопримечательностью Черемушек является их конный двор, выстроенный в классическом стиле. У его въезда стоят башни, увенчанные необычными ярусными крышами. В них угадывается то увлечение „китайщиной", которое господствовало одно время в усадебной архитектуре. Наличие классических ордерных форм, как и других архитектурных элементов того же стиля, придает всему сооружению своеобразный вид.

Сама же идея построить конный двор в виде своего рода крепости была широко распространена среди московских архитекторов, о чем свидетельствуют проекты Казакова и здания, выстроенные Баженовым в Марьине-Бутурлино под Бронницами или Кокориновым в Петровском-Разумовском.

Подчеркнуто малый ордер бокового правого флигеля, стоящего у дома, усиливает по контрасту значение последнего. Купол флигеля слишком велик, что говорит о мастере „второй руки", строившем усадьбу.

Сев на один из автобусов, идущих по Краснопахор-скому шоссе (старое Калужское шоссе), доедем до Воронцова. Во второй половине XVIII века эта усадьба принадлежала Репниным, которые построили здесь ряд зданий, отличных друг от друга. Рядом с барочными флигелями располагались классические. В одном из садовых павильонов в 1807 году была устроена церковь. В 70 - 80-х годах XVIII века при въезде в усадьбу были построены две небольшие одноэтажные караульни из красного кирпича со стрельчатыми окнами, обведенными тонкой полоской белокаменных наличников. К ним вплотную были пристроены две псевдоготические башни (илл. 147), как своего рода торжественные пилоны ворот, ведущих к парадному двору усадьбы.

Подобные здания появились в архитектуре усадеб Подмосковья в связи с торжественным празднованием в 1773 году Кучук-Кайнарджийского мира. На Ходын-ском поле в Москве Баженов соорудил ряд оригинальных павильонов, служивших местом всевозможных увеселений. Многие видные участники недавней войны с Турцией поспешили украсить свои усадьбы подобными же зданиями.

Ворота Воронцовской усадьбы принадлежат именно к такого рода постройкам. Их особенностью являются ажурные белокаменные „короны", завершающие башни. Архитектурные детали, выполненные из белого камня, не только просты, но и нарочито грубы, что, видимо, было вызвано желанием привлечь к воротам особое внимание. Вместе с тем им нельзя отказать в мастерстве композиционного построения, что свидетельствует о работе талантливого, если не выдающегося архитектора (Баженов?).

142. Б. Петровский дворец. 1775 - 1782

143. Дом в усадьбе Знаменское-Садки. Вторая половина XVIII в.

Сев снова на автобус, доедем до остановки „Узкое" и, пройдя уже знакомую нам усадьбу (см. стр. 196), дойдем пешком до Знаменского, имеющего и второе название - Садки. Эта усадьба в основном была отстроена во второй половине XVIII века на средства Трубецких.

В это время в архитектуре главных усадебных домов, окруженных парками, еще продолжали сказываться планировочные принципы и методы оформления, характерные для городских зданий. Так, центром дома по-прежнему являлся танцевальный зал, часто служивший и местом парадных обедов. Вокруг него группировались гостиные, рядом с которыми часто располагалась парадная спальня.

В Знаменском хорошо сохранился такой зал, где наряду с архитектурными элементами в виде спаренных коринфских колонн применена живопись, заменившая сложную и дорогую по исполнению лепнину. Неизвестный нам живописец сумел иллюзорным изображением архитектурных деталей (кессоны на паддугах - месте соединения стен с потолком) создать непосредственную связь с живописью плафона, где изображен мчащийся в облаках на колеснице Аполлон. Обращает на себя внимание тонкое исполнение крепостными столярами дверей зала. В зале имеются хоры, с которых некогда звучал оркестр крепостных музыкантов.

С внешней стороны усадебный дом Знаменского весьма скромен (илл.143). Его стены расчленены пилястрами, а окна украшены чередующимися полукруглыми и треугольными фронтончиками. Центр главного фасада отмечен балконом и надстройкой-мезонином. Особенностью дома следует считать техническую сторону его постройки. Штукатурка скрывает деревянные стены верхнего этажа, в то время как нижний выполнен из кирпича. Подобное соединение различных по материалу и технике исполнения частей здания находило распространение на рубеже XVIII - XIX веков и, видимо, было обусловлено надвигавшимся кризисом крепостнического хозяйства.

Среди памятников „Большой Москвы" есть малоизвестные или совершенно забытые, но обладающие интересными формами, оригинальной композицией или декоративными деталями. Таково Троекурово, расположенное на речке Сетуни за Кунцевом, у самой границы города. Название усадьбы связано с фамилией ее устроителей-владельцев. Наиболее интересным ее сооружением является церковь (1699 - 1706), оригинальная как по решению плана, так и по построению объема. В квадрат внешних стен с закругленными углами вписана внутренняя ротонда. Она отмечена куполом с люкарнами на световом барабане, в свое время увенчанным еще одним световым же барабаном меньшего размера с небольшим куполком. Помимо этого, здание усложнено еще тем, что имеет два этажа; их разделяет широкий пояс-карниз, охватывающий и колокольню в стиле барокко, возведенную в 1745 году. Последняя построена над широкой некогда открытой лестницей, ведущей во второй этаж этой интересной церкви.

Проектируя столь сложное по форме и замыслу сооружение, зодчий, видимо, не был уверен в его прочности. Поэтому он значительно усилил толщину как внешних, так и внутренних стен. Каждый фасад завершен огромным полукруглым фронтоном-аркой. Бросается в глаза также необычайная мощь всех декоративных деталей, видимо, так и оставшихся неотделанными (каменная резьба лишь кое-где намечена). Обращает на себя внимание и плоский свод, перекрывающий ротонду нижнего этажа.

144. Въездные башни в Михалкове. Конец XVIII в.

Истоки архитектуры церкви в Троекурове не совсем ясны. С одной стороны, в ней сказываются отдельные приемы „московского барокко", а с другой - проступают черты новой петровской архитектуры, однако в такой интерпретации, которая затем не найдет себе места в истории развития русской каменной архитектуры. Ближайшим „родственником" храма следует считать церковь в подмосковной усадьбе Марфино, сооруженную примерно в те же годы. Во всяком случае, храм в Троекурове один из интереснейших и своеобразных памятников Москвы начала XVIII века.

Большой интерес представляет маршрут, охватывающий памятники северной стороны столицы. Мы начнем его с Петровского дворца (илл. 142) На Ленинградском проспекте. Его построил М. Казаков (1775 - 1782), подражая формам „увеселительных" павильонов на Ходынском поле, возведенных В. Баженовым по случаю празднования Кучук-Кайнарджийского мира. Своеобразная архитектура этих зданий избегала распространенных в те годы ордерных форм. Ее излюбленными мотивами стали стрельчатые завершения окон, древнерусские архитектурные детали XVII века и иные средневековые декоративные приемы, определившие название этого направления в архитектуре - псевдоготика. Петровский дворец, квадратный в плане, увенчанный интересным по форме куполом с люкарнами, охваченными готическими арками-кокошниками, окружен оградой с башнями, из которых особенно любопытны задние, обращенные в сторону парка. В центре дворца расположено крыльцо с широкой лестницей. Его столбы подражают древнерусским столбам-кубышкам. Великолепно выполненные в белом камне детали убранства хорошо видны на темно-красном фоне кирпичных стен. В этом сооружении Казаков достиг не только высокого композиционного совершенства, но и проявил талант опытного архитектора, что сразу же выдвинуло его в число ведущих зодчих Москвы. Вместе с тем он обнаружил свое собственное понимание форм средневековой архитектуры, отличное от того, что осуществлялось его старшим товарищем и основоположником псевдоготики - Баженовым. Петровский дворец - редкое по цельности произведение, один из блестящих образцов архитектурной мысли Москвы второй половины XVIII века.

145. Троицкая церковь в Останкине. 1687 - 1688

После осмотра дворца сядем на трамвай, идущий в сторону Петровского-Разумовского. Здесь среди неказистых домиков окрестностей станции Окружной железной дороги „Лихоборы" затерялась усадьба Михалкове (илл. 144). Хотя ее возникновение относится, по-видимому, к началу XVIII века, но в конце 70-х годов того' же столетия она была заново отстроена новым ее владельцем - Паниным, видным участником турецкой войны. Проект усадьбы был заказан Баженову, который решил воплотить в камне сказочный образ одной из турецких крепостей, взятых Паниным. Естественно, что псевдоготика как нельзя более отвечала такому замыслу. За основу общего плана усадьбы был взят полукруг (турецкий полумесяц), окруженный оградой, по периметру которой были расставлены три пары башен, отмечающие въезды, и небольшие флигели. В сторону парка выходили еще два флигеля и не сохранившийся до нашего времени усадебный дом. Если флигели и ограда были относительно скромно декорированы полуколонками и надкарнизными декоративными стрелами, то башни, поставленные по сторонам въездов в парадный двор, отличаются острым силуэтом и оригинальными деталями. Так башни главного въезда представляют собой стройные восьмигранники, расчлененные рядом горизонтальных поясов. Их верх завершен двурогими зубцами, что обостряет их выразительный силуэт и делает их похожими на башни фигурного моста Царицына (см. стр. 300). Башни боковых въездов представляют собой массивные прямоугольные в плане пилоны с пучками полуколонн на углах, декоративными стрельчатыми филенками во всю высоту стен и килевидными колошниками в завершении.

146. Дворец в Останкине. 1790 - 1798

Парк Михалкова сохранил не только регулярную планировку дорожек, обсаженных высокими липами, но и систему ступенчатых прудов, спускающихся к расположенному тут же большому пруду-озеру. На его берегу высится оригинальной формы небольшая беседка, увенчанная белокаменной вазой. Вторая беседка, парная первой, стоит в парке с противоположной стороны пруда-озера. Прообразом для этих беседок послужил круглый античный храм Лизикрата в Афинах. Баженов, не раз обращаясь к образцам античности или средневековому зодчеству, каждый раз создавал оригинальные произведения. Усадьба Михалкове не поражает масштабом своих построек, но благодаря их подчеркнутой декоративности она производит сильное впечатление. Ее так же отличает как продуманная планировка, так и своеобразие архитектурных форм. Сравнительно недалеко от Михалкова, около той же Окружной железной дороги, расположено старинное село Свиблово, куда можно дойти пешком. От усадьбы, устроенной здесь в начале XVIII века, в настоящее время осталось немного. Большой интерес представляет лишь церковь 1708 года, построенная родственниками Петра - Нарышкиными. Этот храм, подобно церкви в Троекурове (см. стр. 310), принадлежит к той группе зданий, где формы „московского барокко" сочетались с приемами новой ордерной архитектуры петровской поры. Крестообразный план храма, декоративные детали наличников окон и портиков принадлежат XVII веку, в то время как в его завершающих частях легко прослеживаются новые элементы, часть которых восходит к архитектуре „Меншиковой башни" (трехчастные окна, система пилястров восьмерика и т. д., см. стр.210). Заметную роль в убранстве храма играет парапет с фигурными балясинами, венчающий объем основного четверика, что сближает храм с собором московского Богоявленского монастыря (см. стр. 88) и подмосковными церквами в Степановском под Бронницами и Сенницах под Зарайском, построенными в те же годы по заказу первого губернатора Сибири - М. Гагарина

Наше знакомство с подмосковными усадьбами XVIII - XIX веков завершается в одной из самых известных - в Останкине. Ее возникновение относится еще к XVI веку, когда здесь были построены боярский двор и деревянная церковь. В 1620 году усадьба становится собственностью князей Черкасских, которые сооружают здесь каменный храм (илл. 145). Он строился в 1687 - 1688 годах под руководством крепостного зодчего Павла Потехина. Хотя Потехин при создании храма исходил из распространенного тогда типа пятиглавой церкви, он все же создал оригинальнейшее произведение, поражающее не только общей сложностью "хоромной" композиции объемов, но и богатейшим узорным убранством, покрывающим здание снизу доверху. Формы убранства необычайно разнообразны, среди них встречаются даже уникальные, как, например, наличники алтарных окон. Стена почти не видна за ширинками, поясами-карнизами, архивольтами колошников и арок и другими декоративными деталями, среди которых видное место занимают формы "штучного набора". Помимо этого, зодчий использует белый камень. Из него выполнены отдельные элементы убранства, что предвосхищает его широкое применение десятилетием позднее в зданиях "московского барокко". С целью усиления своеобразия здания Потехин увеличил пучину глав, уменьшив вместе с тем ширину их барабанов. Всем этим церковь Останкина выделяется среди родственных ей храмов. В 1877 - 1878 годах архитектор Н. Султанов пристроил к храму колокольню, которая по своим формам мало отличается от древней части. Внутри сохранился деревянный резной иконостас, относящийся к концу XVII века.

147. Дворец в Останкине. Концертный зал

В 1743 году Останкино переходит во владения Шереметевых. Известия конца столетия упоминают, что в Останкине в это время был „великолепный увеселительный дом и регулярный сад с прудами". Однако в 1790 году владелец Останкина Н.П.Шереметев задумывает коренную его перестройку с целью создания такого здания, в котором дворцовые помещения сочетались бы с театральным залом. Проекты были выполнены архитекторами Ф. Кампорези, Д. Кваренги и другими. Однако многое в них не удовлетворило заказчика, и он привлек к проектированию дома своих крепостных зодчих А. Миронова, Г. Дикушина и А. Аргунова. Последний завершил отделку здания в 1798 году. Дворцу и его убранству посвящены многие специальные статьи и издания, поэтому здесь нет необходимости останавливаться на истории его постройки. Следует лишь отметить, что при типичном для русского классицизма плане здания и внешних ордерных формах, Останкинский дворец представляет собой оригинальное произведение, не имеющее аналогий (илл. 146). Его общая композиция исходит из распространенной в то время плановой схемы в виде буквы П („покоем") с парадным двором. Боковые павильоны связаны с центральным зданием одноэтажными галереями, подчеркивающими торжественный портик центрального дома, над которым высится купол. Со стороны же садового фасада, обычно решавшегося более скромно, здание выглядит не менее величественно, чему способствует десятиколонная лоджия-портик, охватывающая весь второй этаж. При общем стилистическом единстве всего комплекса Останкинскому дворцу присуща законченность каждой составной его части. Некоторые из них выглядят даже несколько обособленными друг от друга. Ту же обособленность можно проследить и внутри - в системе сменяющих друг друга парадных помещений. Каждое из них вполне законченное художественное произведение - Египетский зал, Малиновая гостиная, Картинная галерея, Концертный зал (илл. 147), Приемный (Итальянский) зал, не говоря о Театральном, легко превращавшемся в бальный зал. Не об обстановке ли этого дворца говорил Стендаль. Здесь все, писал он, „блистательная и элегантная отделка, свежие краски, самая лучшая английская мебель, украшающая комнаты, изящные зеркала, прелестные кровати, диваны разнообразнейших форм. Нет комнат, в которых нельзя было бы расположиться четырьмя или пятью разнообразными способами, из которых каждый давал обитателю полные удобства и очаровательный уют, соединенные здесь с совершенным изяществом. Только моя счастливая и благословенная Италия давала мне такие впечатления своими старинными дворцами".

Не менее восторженно отозвался об Останкинском дворце англичанин Паже: „В отношении блеска и великолепия он превзошел все, что только может дать самое богатое воображение человека или что только могла нарисовать самая смелая фантазия художника". Действительно, здесь любая, даже мало приметная деталь - законченное художественное произведение, выполненное руками крепостных мастеров, трудившихся над возведением этого замечательного по своим художественным качествам здания. Останкино дает, пожалуй, наиболее полное впечатление о московском классицизме, о его высших достижениях. Нет ничего удивительного, что архитекторы последующего поколения не раз вдохновлялись его дворцом. Особенно это относится к творчеству Росси, прожившему молодые годы в Москве в период, когда Останкино привлекало всеобщее внимание.