Мост

4.2

— Заместитель начальника микроотдела номер 623, вынужден призвать вас к вниманию!

От неожиданности я громко втянул воздух, и офисное кресло сиденье подо мной опасно заскрипело.

— Слушаю очень внимательно, — уверил я Михалыча, хотя это было неправдой.

— Я доводил до вашего сведения, — продолжил он сухо, — что в подведомственном нашему микроотделу районе участились случаи небольших нарушений. Отклонение от нормы составляет около половины процента, с учетом сезонных колебаний. Причем существенная часть данных фактов перерастает затем в более серьезные. Поддержка второго и третьего уровня пользуется все большим спросом у населения.

— Это ужасно! — вполне искренне и со знанием дела подтвердил я.

— Рассмотрите возможные причины отклонения и предложите варианты усиления контроля по нашему профилю, используя уже имеющийся функционал встроенных в бытовую технику устройств. На ближайший рабочий цикл вы освобождаетесь от других задач.

Михалыч вышел из-под моего купола шумоподавления, не дожидаясь реакции на свое задание. Ну, в целом, это разумно. Я не могу ответить отказом, а сэкономленные три секунды за год сложатся… к дьяволу. Вот так задачка. И что же ему предложить?

Я собрал в кучку всю свою фантазию и начал набрасывать идеи, как еще усилить контроль за квартирой. Вся домашняя техника умела записывать звук в высоком качестве. Возможно, стоит подключить автоматический анализатор уровня раздражения в голосе? Или фиксировать время, проведенное человеком в фазе отдыха вне кровати. Кажется, раньше говорили, что дурной сон — признак нечистой совести или неуплаченных долгов перед обществом?

Вдруг представилось, как я буду задумываться, встать ли во время сна лишний раз попить воды или потерпеть до пробуждения, чтобы не раздражать технику, и в душе поднялась серая, тусклая муть. А если вдруг в голосе сменщицы ее холодильник найдет недовольные нотки?..

Мысли мои сбились и опять потекли по приятному и щекотному руслу. Ведь в это самое время она наверняка уже заметила мой привет и, может, прямо сейчас пишет ответ, сколов длинные каштановые волосы в высокую прическу, чтобы не мешались.

Мне сегодня хотелось осчастливить буквально всех, но остальные почему-то не хотели становиться счастливыми. Я скосил глаза на коллег за соседними рабочими местами. Урбан хмуро таращился в свой экран, Элеонора сидела невозмутимо, но в душе, уверен, все еще дулась и наверняка продолжала гнобить мою бывшую… и той досталось из-за меня, бедная девочка. Лишь Шизик улыбался, но это не считается, он по-другому на мир и не смотрит. Элеонора, возможно, и для него продумывает ловушки. Надо будет его предупредить, чтобы не нарывался с ней. А вот моя сменщица — наверняка не склонна выискивать в людях недостатки…

Нужно было срочно взять себя в руки, подумать о работе и выдать начальству пару-тройку достойных предложений. Итак, моя техника дома… задолбала, на самом деле, уже своей поддержкой. Вот если бы как-нибудь вычислить собственную запись в базе и стереть ее к чертовому дедушке… или бабушке? Не важно. В конце-концов, я с этой базой целыми днями работаю, и одна из этих строчек — точно моя!

Моя лучшая и ответственная половина решительно возмущалась от таких предложений и пищала, что я не имею морального права на подобные действия! И не буду пользоваться служебным положением! Мой папа точно бы не одобрил…

Я начал набирать текст о прослушке с подробным анализом, когда экран вдруг заморгал блокировкой, а кресло подо мной завибрировало. Я подскочил.

«Вам необходимо сделать перерыв!.. Вам необходимо сделать перерыв!»

Я быстро огляделся, пытаясь унять гулко бухающее сердце. Гигантский зал по-прежнему бесшумно выполнял множество рутинных задач. Каждый работник под своим невидимым колпаком тишины. Крупные черные номера на столах, за окнами — обычная трудовая ночь. Цикл ночников в самом разгаре. Все спокойны и погружены в работу. Я один испуганно пытаюсь понять, что с моим рабочим местом вдруг приключилось.

«На дополнительный перерыв вам выделено время: 31 минута. Для нормализации уровня эндорфинов проследуйте в спортивный отсек. Для вас зарезервированы тренажеры номер 2 и 17. Выполните, пожалуйста, цикл ежедневных обязательных тренировок в рамках программы гармонизации 2 повышенного уровня.»

Вот так, значит! И тут меня достали! «Обязательных» и «вторая повышенная»! Ну ладно. Я оглянулся еще раз. Никому до меня не было дела. Счастье, что эти программы скрыты и обезличены. Не дай Бог, коллеги узнают.

«За вами зарезервирован шкаф с комплектом спортивной одежды номер 1297, секция А отдела личной гигиены»

Я поплелся на тренажеры, остро ощущая, что это самый последний раз в моей жизни, когда я вообще переступаю порог спортзала. Что-то с этими программами поддержки не так! Или это со мной не ладно? В принципе, общеизвестный факт, что посильные физические нагрузки увеличивают количество эндорфинов. Логично, что их используют в программах гармонизации. Коллеги по соседнему цеху стараются, работают день и ночь, в прямом смысле, между прочим, как и все мы. Наш отдел думает, как нарушения достоверно и быстро зафиксировать и при необходимости задержать виновника, а они соображают, как вычисленным нарушителям помогать. Чтобы человек стал, скотина, наконец-то счастливым!

С ненавистью во взгляде я стукнул по двери спортзала и оглядел громадное полупустое помещение. Виртуальное зеркало во всю стену, ряды аппаратов, больше похожих на орудия средневековой пытки, яркий свет беспощадно заливает место моего позора.

«Обязательная физическая нагрузка», значит!..

Аппарат номер два — обычный тренажер-велосипед — приветливо моргал, ожидая меня.

Полчаса спустя я придумал шесть разнообразных, но малодостоверных способов, как мне освободиться от этого адского дерьма. Кручение педалей аппарата, который от твоих усилий не двигается с места, потому что в принципе не способен к движению, показалось мне символом всей моей жизни. А кровоток в голове так усилил мозговую деятельность, что я готов был прямо сейчас взломать все информационные базы в этом городе и получить доступ ко всем отбивным этого мира.

Я злобно залез внутрь тренажера номер 17, не разглядывая его пристально, чтобы не передумать — он был похож на кучку вложенных друг в друга обручей разного размера. Затем я пристегнулся в ужасающе неудобном кресле, которое обнаружилось внутри, и нажал кнопку «Пуск», чтобы побыстрее отделаться от принудительной физкультуры. В следующую секунду мои ноги оторвало от пола, а внутренности перемешало и закрутило. Я не заорал только потому, что не мог открыть рот — боялся, что из него выпадет что-нибудь лишнее.

Адская машина покрутила меня, как белье в стиральной машине, секунд тридцать… хотя, возможно, это были недели… и поставила на место. Я долго не мог трясущимися руками расстегнуть ремни, а когда сумел выпасть из кресла, то понял, что лучше посижу тут, на мягком и наверняка сильно гипоаллергенном покрытии. Хорошая, спокойная штука, которая лежит на месте и никуда не улетает. Только покачивается немного, но это ерунда.

Рядом с моим носом оказалась табличка-описание. Я сфокусировал взгляд и узнал, что только что проделал «веселое, увлекательное и полезное для вестибулярного аппарата упражнение», которое повысило тонус всех групп моих мышц и вернуло мне бодрость.

Я дочитал до слов «при регулярном использовании», показал агрегатине неприличный жест и встал, чтобы уковылять от нее подальше. Мне было все равно, оборудована она камерой видеозаписи или нет, и какие нотки недовольства она зафиксирует в моем голосе.

«Ваша тренировка завершена, поздравляю, — коммуникатор на руке зажужжал, выдав мне длинное сообщение. — Подойдите теперь к виртуальному зеркалу, присоедините коннект-маркеры и представьте фигуру вашей мечты. Система создаст реалистичную модель, чтобы вы смогли посмотреть на себя в будущем, и даст рекомендации по достижению поставленной цели. Оцените вашу тренировку по шкале…»

Я глянул на зеркало. Иди ты, дорогая техника… Нарисуй себе сама, что захочешь… И тут я заметил, что в зале не один. Вдалеке, у слегка матовой отражающей стены вертелась знакомая фигура. Я сумел достаточно бодро подняться с пола и поплелся туда. Может, и не стоило беспокоить человека, но я, пожалуй, плоховато соображал.

Оказалось, что не ошибся. У зеркала стоял Урбан и пристально разглядывал свое отражение. Глянув туда же, я чуть не заорал. Странный сегодня все-таки день!

Урбан в зеркале выглядел как демон со старинных миниатюр. Хотя сам он вряд ли осознавал сходство, кто сейчас изучает такую древность! В отражении он был гораздо выше и массивнее, не знаю, как он хотел добиваться такого эффекта. На лбу росли несколько рогов, часть из них явно были многофункциональными антеннами, но некоторые, возможно, просто для красоты. Все остальные сантиметры кожи украшались либо татуировками, либо выпирали буграми имплантов. Кое-где посверкивали каменные инкрустации. Парень перед зеркалом поворачивался, задумчиво осматривая самого себя. Коннект-маркеры, прилепленные ко лбу, чуть слышно жужжали и посверкивали, передавая его мысли на зеркало.

— Подкачаться решил? — спросил я издалека. Не хотел смущать его, а так можно было сделать вид, что не разглядел подробностей.

Урбан усмехнулся, и образина в зеркале страшно скривила лицо.

— Это… план. На длительную перспективу, — произнес он, наконец.

Теперь меня уже не образина в зеркале удивляла, а явно слышимая в молодом голосе расчетливость. Это не было брыканием подростка в попытке доказать родителям самостоятельность, и уж точно не шло от недовольства своим телом — Урбан был вполне привлекательным парнишкой. Как человек, оформивший с ним дружеские отношения первого уровня, я чувствовал некоторую ответственность за молодого коллегу, поэтому решился на вопрос:

— Хочешь такую мощную модификацию?

— Просто хочу вырваться отсюда, — ответил Урбан.

— Поясни!

— Ну вот смотри! — он ткнул пальцем в зеркало примерно в район лба чудища. — Вот этот имплант, улучшающий зрение и обостряющий цветовосприятие, стоит, если покупать его на рынке подержанных гаджетов…

— Думаю, мне зарплаты не хватит, — решил я немного ускорить процесс.

— Трех не хватит, — поправил Урбан. — Это реально дорого. Но если я поставлю его в прямом эфире и потом объясню миллиону зрителей, что это классная, полезная штука, и приживалась она быстро, то, возможно, найдутся люди, которые оплатят мне операцию.

— А у тебя есть миллион зрителей? — удивился я.

— Миллиона еще нет, но скоро будет. Я работаю над этим. Думаешь, бодимодификация для меня просто хобби? — он показал теперь на свой настоящий лоб с коллекцией мелких колечек над бровью.

— Тоже показывал в прямом эфире?

— Да, начиная с самого первого пирсинга, и теперь я уже на полпути.

— На полпути куда? — спросил я раздраженно.

Образина в зеркале наводила ужас, и Урбан в своей уверенности пугал не меньше.

— Я хочу туда, — он ткнул пальцем куда-то вверх. — Хочу выбраться из серости.

— Ты средний класс имеешь в виду? Но ты подумай, у нас так много привилегий…

— Жалкие подачки, — отрезал он. — Хочу туда, где людей меньше, они ездят на машинах, называют друг друга по именам и не спят по очереди в одной постели. И где за тобой не следит твоя душевая кабина.

— Это сказки, следят везде! — произнес я со знанием дела, так как точно знал, что отделы, обеспечивающие элитную домашнюю технику, существуют.

— Ну и пусть, зато там можно жить, как людям.

— Знаешь, мой папа говорил…

— А я без отца обошелся. И без дружеских советов тоже обойдусь.

Я не обиделся, потому что, и правда, далеко зашел. Но переспросил, больше из любопытства:

— Тебе кажется, так будет красиво?

— Ты ментальный нестандарт? — грубовато огрызнулся Урбан. — И я не извращенец. Это не красиво, а максимально отвратительно. То, что надо.

Я был ошарашен, и, наверное, не смог скрыть, потому что Урбан покровительственно объяснил:

— Дармовая реклама. Ты, я смотрю, совсем в шоу-бизнесе не шаришь. Красота никому не интересна, потому что понятна и банальна. Банальна — значит скучна. А вот если ты превращаешь себя в урода, то все захотят узнать — а почему, какая у тебя детская травма или тяжелая жизнь, или ты просто придурок. Это называется инфоповод, о тебе начнут рассказывать бесплатно. Понял?

Пришлось кивнуть. Недооценивал я паренька.

— Неужели ты будешь делать с собой такое только ради денег? Как ты жить-то будешь? Ненависть к своему телу — это тяжко, ты подумай еще.

— Ненависти не будет, — протянул он — будет восхищение. На высокой стадии модификации можно почти перестать быть человеком. Если вживить себе так много деталей, то будешь наполовину машиной. Больше, чем человек. Это как следующее звено этого… развития…

— Эволюции, — подсказал я.

— Точно. Может, назвать себя Эволюцией? Мне все равно придется себе псевдоним придумать. Настоящее имя — отстой, слишком просто.

— Назови себя Урбаном, — посоветовал я.

Он замер, вглядываясь в будущего себя.

— Подойдет. А что это за имя?

— На древнем языке оно значит «городской», «принадлежащий городу».

— Отлично! — молодой и почти еще человечный Урбан похлопал меня по плечу. — Спасибо, друг.

— Да, друг. Первого уровня.

— Я помню! Конечно!

Страшный будущий Урбан в зеркале ощерился и вдруг пропал — коннект-импланты разрядились.

— И когда ты собираешься… покидать средний класс? — спросил я на выходе из зала.

— Не знаю, как только найду спонсоров, — беззаботно ответила будущая звезда, и мы с ним пошли на рабочие места. Каждый залез под свой купол шумоподавления и перестал слышать другого.

К концу рабочего цикла я так и не придумал толковых вариантов усиления слежения в квартирах, зато решил кое-что подправить в этой жизни. А именно — помочь немного моей бывшей. Еще не хватало, чтобы у нее из-за меня неприятности возникали. Как-никак, она обо мне хороший отзыв написала…

Сердитая Элеонора собиралась уже выходить из зала, когда я пересекся с ней.

— Э… коллега… на пару слов по поводу нашего недавнего вербального контакта… инициированного вами!

Последнее я добавил быстро, опасаясь немедленных санкций, с такой лучше не рисковать. Элеонора остановилась и дала понять, что слушает. Я осторожно продолжил:

— Возможно, я поторопился… Один совместный прием пищи мог бы показать… и позволил бы оценить потенциальную возможность…

Обычно я лучше разговариваю с женщинами. Просто тут случай был особый, мне на самом деле очень хотелось бы не контактировать с ней никогда и ни по какому поводу, никаким способом и видом. Но приходилось терпеть. Потому что план был такой, двухэтажный и коварный. И, согласно ему, осчастливливал я сейчас совсем не Элеонору. Ее слегка самодовольная улыбка оказалась побочным эффектом.

— Прямо сейчас? — уточнила она и приблизилась на критически близкое расстояние.

— Нет, — ответил я заготовкой, — у меня еще полчаса рабочего времени. Вы же раньше уезжаете. — Она разочарованно кивнула.

Элеонора жила дальше, поэтому уходила с работы первой, а приходила последней. При индивидуально-сдвоенном житье синхронизируется время смены в квартире, а на работу все добираются в разное время. Разумеется, в соответствии с личным, заранее установленным расписанием.

— И когда же?..

— Завтра, во время большого перерыва мы сможем вместе пообедать, — прошептал я, тоже тщательно примерившись и приблизив лицо к ее порозовевшей щеке ровно на тридцать сантиметров… Возможно, их было 29, но я уже точно знал, что она не станет оформлять жалобу.