Мост

8.2

Метро, словно каньон с пылающими небесами, принимало тела грешников и выстраивало их в ряды — наверное, за какие-то особенно злостные грехи?

Я пристроился в конец одного человеческого ручейка и поглубже надвинул на глаза новую метро-кепку с анти-рекламным козырьком. Толпа вокруг, живое многоногое чудовище, тихонько двигалась, увлекая и меня. Обычные ночники. Все мы — плоть от плоти одной смены, братья по разуму и несчастью.

Неизвестный нарушитель, возможно, тоже ехал сейчас вместе с нами на работу… Черт знает, что творилось у меня в душе, но мне даже в какой-то степени было интересно, что он выкинет в следующий раз.

Меня остро, до боли, мучило желание понять, как именно он совершал рассылки писем и заказ товаров, не оставляя следов. Я примерял на себя — смог бы я так все организовать? И понимал, что — нет, не смог бы, и от этого делалось очень досадно.

Зато теперь я понимал, зачем он творил свои странные нарушения.

Я вдруг начал делать то, что строго запрещал мой папа, и что считалось признаком крайне невежливости, начал смотреть на других людей. Я ведь в толпе, в самом центре многоголовой человеческой массы!

Мой взгляд должен был бы их смутить, но лица людей вокруг оставались неподвижны, будто каждый из них заперт в собственной голове и не может выбраться. Я прекратил опасный бессмысленный эксперимент и опять уставился в спину впередистоящего.

Это началось неожиданно. Я просеменил половину пути до поезда, когда над нами вдруг разверзлась темнота. Боковые светильники давали достаточно света, но без рекламного моря сверху мы все будто ослепли.

Кто-то закричал от неожиданности, и человеческий поток на секунду замер, скованный удивлением.

Не сразу я понял, что потолок не рушится нам на головы, он просто вдруг опустел, рекламу отключили. А потом наверху поплыли огромные буквы, красные и пылающие на абсолютно черном фоне. Они не покидали своей плоскости, но врезались в мозг, оставались там и складывались в слова:

ЛЮДИ, РАЗГОВАРИВАЙТЕ ДРУГ С ДРУГОМ! ВРЕМЕНИ МАЛО, НАДО ЕГО ЦЕНИТЬ.

Этот день, наверное, назовут потом днем Большого теракта. Или Днем, когда в метро явилось Чудо? Вот только волшебнику явно не поздоровится.

Профессионал во мне взял верх над испуганным человеком, и я поднял коммуникатор, дал задание снять фото и видео.

Это событие было достойно войти в учебники как самый наглый взлом сети метро за всю историю его существования. Красные буквы все бежали по потолку, непрерывно, как будто он был круглой планетой.

Многие вокруг меня плакали от страха, и я их понимал, происходящее походило на конец света. Нарушитель сумел пробраться в святая святых нашего общества и оставил там послание, которое противоречило законодательству, тщательно выстроенным правилам и даже самому здравому смыслу. И то, что эти слова вдруг эхом отозвались в моей душе, что нечто похожее я обдумывал в предыдущую секунду, делало преступление еще более страшным. Думаю, загадочного нарушителя станут теперь называть преступником!

К платформе подлетел бесшумный поезд, и испуганная толпа поспешила к нему. Ох, будет у меня сегодня работенка!

Красная пылающая надпись почему-то никак не кончалась, и это пугало больше всего. Только через минуту она исчезла, и на потолок вернулась знакомая реклама. Голые девушки и компьютерные игры нового поколения показались мне желанными, как будто я их лет сто не видел и соскучился.

Когда я влетел в здание Центра, меня поразила его обычная будничность. Все на своих местах, работа по плану. Да что с ними всеми? Там ведь такое творится!.. Только что творилось…

Хотелось заорать во всю глотку: «Странный нарушитель опять атаковал город!», но, скорее всего, я бы опять заработал себе очки дисгармонизации, и все. Оглядываясь по сторонам, я почти бегом дошел до своего рабочего блока. Сменщик сдал его, как положено, претензий нет. Почему тут все спокойно?

Урбан опять не пришел на работу. Элеонора задерживалась, согласно своему расписанию. Шизик пришел почти одновременно со мной и как раз доставал из ящика свою настольную фотографию. Он помахал мне рукой, я кивнул в ответ.

Было неудобно за вчерашнее, и обсуждать с ним новое происшествие не хотелось. Наверняка скажет «Я же говорил!» и что-нибудь еще добавит своего, фирменного. Вчера мне его откровенностей хватило, нужно обсудить произошедшее с кем-нибудь компетентным.

Я попытался написать сообщение коллеге номер 888, он великолепный профессионал, это дело — его уровня и компетенции, однако пришел ответ, что тот еще не на рабочем месте. Михалыч отклонил запрос о приеме. Мне показалось, что в этом мире остались только я и нарушитель. И мне все больше хотелось его найти!

Я упал в рабочее кресло и загрузил материалы по всем делам.

Последняя выходка в метро почему-то поразила меня больше двух первых. Я понимаю, можно взломать систему рассылки писем, одного дома или микроквартала, но здесь нарушитель проник в систему Метро. Продемонстрировал такой уровень мастерства, который уже опасен для Города! Может быть, его уже ищет полиция?

Я немного успокоился. Вполне возможно! Наверное, дело просто забрали из Центра Гармонизации и передали тем, кто ловит настоящих преступников… хотя в данном случае ущерба людям опять не причинили. Испугали немного? Мне сейчас казалось, что им это было даже полезно. Жаль, если моего нарушителя поймает полиция, я никогда не смогу узнать — кто он и как именно творил такие обалденные вещи.

Однако мое задание никто не отменял! Я имею полное право, и даже обязан продолжить свою работу над данным делом, а если найду его первым, то никто меня не осудит.

Итак, что мы имеем? Я начал выстраивать разрозненные данные в цепочки.

1. Все нарушения совершены в районе, подчиненном нашему микроотделу.

2. Нарушитель — опытный взломщик электронных систем, умеет заметать следы своих операций.

3. Во время совершения нарушений он, скорее всего, присутствовал там лично, так как у него личная заинтересованность в результате

Я загрузил эти вводные в главную нейросеть Центра Гармонизации. Раз уж мне ее дали в помощь, пусть помозгует. Она имеет доступ к большему количеству данных — перемещения людей и сотрудников, входы-выходы из зданий и офисов, факты нарушения запланированных маршрутов, все это не просто так фиксируется, а как раз для дела. Вот для таких случаев, когда нужно вычислить нарушителя или преступника.

От коллеги-гармонизатора 888 пришло сообщение: «Готов ли отчет по второму эпизоду?»

Я обалдело уставился на экран. Вот, значит, как. Отчет им нужен? Не хотел признавать правоту Шизика, но выводы напрашивались…

Ответил, что сделаю сегодня, к концу рабочего цикла, и быстро начал писать программу для выделения лиц и сравнения изображений на фото и видео.

Источник 1: записи «вечеринки в подвале»;

Источник 2: полная фиксация всех посетителей медицинского центра за промежуток времени, когда там находились потерпевшие по второму эпизоду;

Источник 3: данные систем входа метро за сегодня.

Надо найти одного человека, который присутствовал во всех трех случаях. Уверен, что такой найдется. Возможно, не один, и по ним придется проводить проверку. Это моя работа, это я умею!

Я мог бы поискать готовую программу для сравнения лиц, но мне почему-то показалось, что написать самому будет быстрее и лучше. Пальцы радостно бегали по клавишам. Давно не писал, соскучился! Небольшой модуль я сваял минут за десять и сразу скормил ему все материалы, которые у меня были. Программа начала обработку. Это займет некоторое время.

От Михалыча как раз пришло разрешение на трехминутную беседу. Теперь уже не вовремя!

Я сделал так, чтобы результаты работы программы тоже автоматически слились в нейросеть — дорога была каждая минута — и погнал в кабинет к начальнику. На ходу успел проверить, что Урбана так и нет на месте. Нехорошо, подозрительно! Где он пропадает второй день? И все нарушения почему-то касаются нас, и он как раз программист, неплохой квалификации, кстати…

Михалыч поднял на меня глаза. На экране у него громоздилась куча открытых документов — отчеты, таблицы и графики.

— Я вас слушаю.

Меня как будто облили холодной водой на полном скаку.

— Вы в курсе, что в метро сегодня случился еще один случай?

— Да, я проинформирован о данном эпизоде.

— И что?

— Коллега, вы отнимаете мое время.

— Да, но нарушитель…

— В данном случае нарушения зафиксировано не было.

— Я не понял. Взлом системы метро…

— Это не было взломом. Это была реклама.

Или я сошел с ума, или он!

— Там же все погасло… — начал я объяснять, но начальник меня прервал.

— Красные буквы на черном фоне. Таков был дизайн объявлений.

— А как насчет его смысла? С ним тоже все в порядке? Как его пропустили?

— Тексты каждого из объявлений не противоречили законодательству…

Я, вероятно, очень глупо выглядел, потому что Михалыч еще больше, чем обычно, выпрямил худую спину и все-таки расширил свою речь до объяснения:

— Три рекламных модуля были заказаны от трех разных рекламодателей. Только когда они вышли одновременно, друг за другом, слова сложились в фразу. Но привлечь кого-то за публикацию ничего не значащего слогана нельзя. Остальная реклама была удалена с поля на 59 секунд в рамках этих же договоров. Доказать, что эти слова неслучайно сложились в фразу, практически невозможно.

— И обнаружить заказчиков, конечно, не смогли?

— Это дело больше к нам не относится, — пояснил он.

Легкая улыбка, тень от нее, все-таки промелькнула по сухим губам. Он радовался, что сбагрил с себя странное и двусмысленное нарушение. Ну еще бы!

Михалыч поднялся, давая понять, что беседа окончена.

— Вы теперь прикомандированы временно к другому отделу, и я не смею вам мешать выполнять новые обязанности.

Мои три минуты истекали.

— Еще вопрос, — вставил я быстро. — Наш коллега номер 1183, на должности программиста…

Михалыч смотрел на меня. Я начал внутри беситься.

— Его второй день нет на работе!

Начальник сверился с одной из своих сложных таблиц.

— Я в курсе. Скоро на эту должность придет другой работник.

— А что с тем?

Он посмотрел на меня, уже откровенно удивляясь.

— Согласно данным таблицы сотрудников, он выбыл из нашего коллектива по уважительной причине.

— А что считается уважительными причинами?

— Увольнение, нетрудоспособность или завершение жизни. Правила приема на работу и ухода изложены в Положении номер…

— Завершение жизни?

— Это формулировка.

— Я понимаю.

— В таком случае, я буду считать нашу встречу завершенной.

Потраченные впустую три минуты показались тремя годами. Неужели, и правда, всем окружающим безразлично — завершил ты жизнь, или решил превратить себя в чудовище, чтобы разбогатеть, или воспользовался служебным положением, совершил несколько нарушений, навел страх на весь район и скрылся?

Я приплелся к своему рабочему месту, включил экран и ничего не понял в первую секунду. Почему тут это лицо?

Моя программа нашла единственного кандидата в нарушители, и на меня сейчас смотрел Шизик — чуть более моложавый и менее седой. Наверное, фото из архива.

Похолодев от ужаса, я увидел, что послушная программа отправила этот результат нейросети, и та, сравнив все остальные мои данные, подтвердила выбор. У нее стоял высокий приоритет данного дела, и все выводы она уже переслала в Отдел гармонизации высоких уровней.

Я беспомощно глянул на соседнее рабочее место. Шизик смотрел на меня, но тут же перевел взгляд на входную дверь.

Под его молодой фотографией рябили буквы краткой справки:

«Программист высшей категории, победитель соревнований по проектированию нейросетей, автоматизированных Систем искусственного интеллекта и баз данных, был направлен на Программу гармонизации 54 уровня, полностью гармонизирован…»

У входной двери что-то происходило.

Из-под купола тишины я ничего не слышал, и в этом оглохшем мире к нам вдруг стали медленно приближаться фигуры группы захвата. С легким вооружением, как я смог разглядеть издалека. Они бесшумно и ужасающе медленно лавировали в узких проходах между зонами рабочих мест, и номер первый махал рукой, показывая направление на меня… или рядом со мной?

Сбоку Шизик медленно поднимался из своего кресла, но вдруг быстро, как заяц, рванул куда-то в сторону. Там, куда он бежал, была только запасная лестница. Я метнулся следом, чтобы сказать, там нет выхода. Его вообще больше не было. Единственная дверь из нашего зала заблокирована, ему некуда деться!

Поперек моего экрана моргала красная надпись:

«Задержать по подозрению в серии нарушений»

Этот вердикт Система, электронный мозг нашего Центра, вынесла автоматически, получив данные моего анализа.

Прежде чем нырнуть на лестницу, я оглянулся. Отряд захвата прошел еще только половину зала. Они не торопились, потому что их номер седьмой, инфо-поддержка, сбросил им план помещений нашего отдела, и они сейчас давали нарушителю возможность уйти подальше от других работников. Деваться ему все равно некуда. Даже из окна не выберешься, все заблокировано.

Я несся по лестнице вверх, перепрыгивая через две-три ступени махом. Где-то сверху топотал Шизик, но я был моложе и нагонял его, с каждым пролетом, с каждым поворотом. Лампы освещения не успевали погаснуть после него, как я уже был тут. Пустынная лестница наполнилась двойным топотом, который множился эхом.

Внизу хлопнула дверь и раздались голоса — группа торопилась за нами. Но я был уже тут.

Я нагнал его, когда автомобили внизу, за стеклянной стеной, на ярко освещенной ночной улице, стали маленькими, как игрушечные модельки.

— Дружище, ты за мной? — пропыхтел он, цепляясь за поручень, и заглянул, свесившись, в темноту колодца.

Там, далеко внизу, свет зажигался постепенно, секция за секцией.

— Зачем? Ты все это?.. И как? — вместо нормальной фразы горло выдало хрип.

— Слушай, у меня мало времени! — забормотал вдруг он. — Я знаю, отсюда некуда уходить. Я бежал, чтобы поговорить с тобой.

— По-а-чему? — выдохнул я.

— Здесь на этом пролете, камера сломана. Запись не идет. На, это тебе!

Он сунул мне в руку небольшую бусину. Давно я таких не видел, но знал, это накопитель информации. Объем изрядный, сюда можно было бы всю базу нашего Центра залить.

— Спрячь, спрячь, — поторопил он меня. — Это тебе подарочек. Потом оценишь.

Я автоматически сунул руку в карман, выпустил туда чуть теплый от его ладони шарик.

— Это я тебя нашел, — проговорил я совсем не то, что хотел.

— Знаю, ты молодец. Быстро справился.

— Зачем?

— Ну, это уже не важно. Я сказал все, что хотел.

Тяжелые ботинки грохотали в пролете, прямо под нашими ногами.

— Я скоро от них все равно удеру, — подмигнул он мне. — Там мозгоправы меня не достанут!

На нас налетело громкое и тяжелое. Нас скрутили обоих. Я отбивался. Я поднимал руки и орал, что я не нарушитель. Я врезал по одной маске.

Когда железные тиски ослабили хват, я сумел вырваться и начал кричать, что этот человек смертельно болен и нуждается в медицинской помощи.

Шизика уводили от меня вниз по лестнице, а он все улыбался. Я, кажется, что-то еще кричал, и меня тоже связали, так как я лез к ним, и требовал, и пытался еще раз врезать по той же маске, хотя они все были одинаковые.

Очнулся я в кабинете у Михалыча. Тот сухо и по делу объяснял двум вооруженным людям, что я сотрудник Центра гармонизации и оказался на месте задержания случайно. Одна маска терла скулу. Я поднял руки вверх, чтобы сказать, что я не хотел, и что прошу прощения. Он отскочил от меня.

Михалычу было все равно до меня и до Шизика, у него горели на экране десять срочных задач, но люди в масках требовали объяснений, и он тратил на нас свое время.

В конце концов две маски устали его слушать, и мы вместе выдавились из кабинета прочь. Я так и не понял, как мы в него все вместе помещались.

Шизика нигде не было. А я не спросил у него что-то важное.

От Отдела гармонизации высоких уровней мне пришла благодарность и личная просьба номера 888 составить отчет по всем трем эпизодам. Я ответил, что к концу рабочего цикла обязательно сделаю.

Потому что я знал об этом деле больше всех. Потому что это я поймал и уничтожил нарушителя. Мозгами нейросети и руками парней в масках, но это точно был я. Почему-то я знал, что Шизик на меня не обижается. Наверное, он мне сказал об этом в последний момент. Я опустил руку в карман и нащупал там все еще теплый гладкий шарик.