Мотель Бейтсов

Павел

Только благодаря утреннему минету, я не хожу с явным Эверестом на штанах. Так, всего лишь небольшой Эльбрус, отягощал передвижения. Зинуля рассказала о чём они шептались. Явное желание Веры совершить запретное её сознанием, сегодня, со мной. Хм, даже капрон отсутствует. Надо же! Не поморозит промежность?

— Ой, там подснежник уже пролез. — динь-динь-динь.

— Да и почки на деревьях не сегодня, так завтра распустятся. Я печку чуть прибавлю — не хочу, чтобы моя пассажирка замёрзла.

— А, по-моему, достаточно тепло…

— Да где ж тепло? Вон у тебя носик красный и на коленках кожа в мелких пупырышках. Красивые, кстати, они у тебя…, колени.

— Не ты один заметил. Тот мужчина тоже разглядывал. — хитрюга! Хочешь ревности? Пожалуйста!

— И тебе понравились эти похотливые взгляды? Он же всего лишь проезжий!

— Не совсем чтобы понравился взгляд. Я поняла, что в платье я действительно произвожу больше впечатлений. Паш, тормозни… — пришлось остановиться. Объект моих грязных помыслов, побежала к пригорку, на котором росли подснежники. Красиво, чисто по-девичьи, присела перед семейкой, сорвала несколько, вернулась. — Понюхай, Паш. Свежестью пахнут. Правда?

— Да. Свежесть пахнет по-особенному.

— В отличии от зрелого цветка? — явное желание поговорить о разнице молодой и взрослой женщины.

— Да. У зрелости резкий, утверждающий себя, аромат. У юного бутона запах нежный, не перебивающий твой собственный.

— А тебе понравился мой поцелуй?

Не слишком ли она форсирует? Даже колокольчик стал грубее.

— Понравился. Он такой же нежный, как запах вот этих подснежников.

— А вот, чисто гипотетически, ты взял бы меня в жёны?

— Конечно. Но только после длительного знакомства. Года два-три пообщавшись, я ответил бы тебе точнее. А так. Только из-за одного поцелуя?

— Да, да. Нужна осмотрительность. Я ведь только фантазирую. Вдруг человек, на которого ты положил глаз, окажется не твоего уровня. Потом из-за этого разводиться или мучиться всю жизнь.

— Я бы ещё прошёл тест на половую совместимость. — лицо и шея девушки, и так красные от собственного возбуждения, ещё сильнее налились кровью. — Ведь это главный аспект нормального супружества.

— Паш, а та женщина, с которой у тебя связь, она, какая?

— Чуть худее моей мамы, но выше ростом. Сантиметров на десять ниже меня. Невероятно добрая, ласковая. А разумна-а-ая, как десять лауреатов научных премий.

— Ты на ней женишься?

— Не говори глупостей. Я нужен маме — раз. Пока не хочу связывать себя — два. Она быстро состарится — три. А маме нужны внуки — четыре. Можно ещё несколько аргументов вспомнить.

— Значит она старая?

— Да, в матери мне годится, но она молода душой, ведь есть молодые возрастом, но старики душой, вечно ноющие о тяготах жизни. Мне приятно везти с ней диалоги.

— Ой, Паш, осторожно…! Сумасшедший! Куда он летит? — Вера испугалась выехавшего на встречку лихача. — Фуф! Чуть не описялась…. Сверни где-нибудь. Сикну в кустиках.

Ну, вот и дождался. Девочка, наверное, всю ночь онанировала.

— Я тоже чуть не обделался. — как раз показался съезд на грунтовку и лес, скрывающий её.

Мы углубились в бор на сотню метров. Вдохнули аромат сосен. Но далеко отойти от дороги не могли — снег здесь ещё не растаял.

— Паш, я за машиной присяду. Не подглядывай!

Ага! Чтобы я потом корил себя за то, что не смотрел на писсающую девушку? Боковые зеркала с электрическим управлением. Подстроил наилучший обзор. Вера приподняла подол, приспустила сиреневые трусики до колен. Присела оголив попку. Журчания я не слышал, но воображение подобрало нужный файл в мозгу. Девушка подтёрла промежность влажной салфеткой, которую вынула из сумочки. Когда надевала бельё на попку, ещё раз засветила бёдра.

— Я всё! — Вера не садилась в машину.

— Я тоже солью. Дай салфетку…, спасибо. — постарался поссать как можно громче, стараясь попасть по веткам сосновой поросли.

— Как свежо здесь. Давай минутку постоим — успокою сердце.

Сценарий написан, пьеса разыгрывается. Подошёл к ней, обнял за спину, поцеловал в губы. Напряжение ожидания, сменилось торжеством продолжения — Вера испустила вздох расслабления. Я всё сильнее всасывал её губы, притягивал тело к своему. Поглаживая спину, опустил руку на попку. Не такая объёмная как у Зины, но мягкая.

Девушка всё ещё стояла, прижав свои руки к груди, как бы сохраняя тепло. Но ладонь поглаживала мою грудь, временами сжимала пальцами плоть. Её курточка мешала осязанию животом моего лингама, третьим телом вставшего меж нами.

— Пойдём в салон, ты с голыми ножками замёрзла.

Мы сели на заднее сиденье. Продолжили целоваться. Я двинул ползунок молнии вниз. Добрался ладонью до грудки. Сжал. Вера сразу затряслась. Да, подруженька, ты долго сдерживалась — простая ласка сиськи и ты кончила. Опустился с поцелуем в ложбине на шейке. Она тонкая, нежная.

А вот и ручки у девушки развязались — начала поглаживать мои волосы, запускать в них тоненькие пальчики. До контакта другой ладони с пенисом, остаётся пара-тройка минут. Расстёгиваю три пуговицы на переде платья, глажу бархат кожи над грудью, пролажу под чашечку лифчика. Опять девичий трепетный оргазм, всего лишь от касания о сосок. У неё даже зубки постукивают. Успокоившись, девушка наконец решается на знакомство с моим другом. Через штанину, она пожимает его, мысленно говорит, что рада знакомству, что согласна на более тесное общение. Снимаю с неё куртку, бросаю на переднее сиденье. Усаживаю девушку себе на колени. Приподняв подол сзади, массирую оголившееся бедро.

Она сама снимает платье, расстёгивает застёжку лифчика. Прелести, отвердев сосцами, восставших на ареолах, также налитых кровью, будоражат моё сознание.

Всасываю один, сжимаю пальцами другой, ощущаю тазом, как попка девушки елозит по бугру в штанах.

Двумя руками Вера прокладывает путь в моей одежде до лингама. И вот уже чистый, незащищённый контакт пальчиков с пенисом. Начинаю скидывать свою одежду. Торс освободил быстро. Прошу Веру привстать, двигаю штаны с трусами к коленям, а там и до щиколоток недалеко. Теперь последнее препятствие — сиреневые трусики. Чтобы их снять Вера отрывается от моего поцелуя, пересаживается сбоку. Задрав ножки, освободила тело от белья, я тоже успел скинуть кроссовки и штаны. Теперь на нас только носки. Но они не в счёт. Опять тискаемся, трёмся телами. Вера захотела оседлать меня.

— Погоди. Дай я на тебя насмотрюсь. Потом это будешь не ты.

— Да, я стану женщиной. Мне лечь?

Киваю, потому что говорить мешает сухость во рту. Вера ложится на сиденье, правую ногу опирает о заднюю спинку, левую на переднее сиденье. Узкая, не порочная щелка раскрывается передо мной. Тонкие валики вульвы в щетинке волосиков. Светло-розовые лепестки слегка открылись, маня пещеркой. Легонько ласкаю их, окунув палец в щёлку, взял на пробу слизь, пока росинками собравшуюся на внутренней поверхности. Облизываю. Она слегка отличается от густых соков Зиночки, восхитительна непорочностью.

Опять увлажняю палец, подношу ко рту девушки. Она сосёт его как младенец сосок, обернув его трубочкой языка. В неудобном пространстве салона, наклоняюсь к промежности девушки, лакаю как котёнок из блюдца. Слизнув росу, целую клитор, своей формой и цветом похожий на зрелую ягодку барбариса. Вере невтерпёж, она тянет мою голову к своим устам, но я продолжаю наслаждаться вагинальными соками, упругостью клитора. Пальцем поглаживаю звёздочку ануса. Слизь, текущая к нему, служит смазкой для проникновения сквозь морщинки сфинктера. Пары движений хватает отправить девушку в улёт. Изогнув позвоночник мостиком, она замирает.

Не шевелюсь и я, отсчитывая секунды оргазма. Тело ещё не расслабленно, но Вера говорит:

— Пашенька, вставь! Умоляю! Вставь! — это даже не колокольчики, это главный колокол храма, гремит набатом, призывает к помощи в борьбе со стихийным бедствием.

Последний раз слизываю влагу. Сажусь у её ног, распаковываю презерватив.

— Не надо, прошу, не надо. — такой возбуждающий шёпот, озвученный тоненькими колокольчиками, м-м-м-м. — Я не забеременею. Честное слово.

Не доверять этому милому шёпоту просто невозможно, тяну девушку на свои колени.

— Сама, садись. — Вера благодарит за сочувствие, чмокает в губы.

Заглядывая меж ног, корректирует тело. Мне охота войти в эту непорочность, но шальная мысль заставляет меня сказать:

— Стой! Может в попку? Плеву оставишь для мужа.

Но Вера поступает по-своему — медленно оседает влагалищем на Джомолунгму. Мне слышится камнепад, раздвигающихся тазовых костей, треск корней многолетних деревьев и эхо женского всхлипа.

Она застыла в нижней точке. Ожидает моих действий. Ласкаю пики сосков пальцами, целую в горячие губы. Ах, как они восхитительно налиты кровью. А как плотно обжат мой лингам садами рая, как прелестно он там ласкается пульсом влагалища. Пенис плотно охвачен влагалищным мышцами — это гораздо восхитительней трений о вагину, и даже анус Зиночки.

Порой мне кажется, что наши с Верой органы начинают сращиваться, передавать друг другу энергетику соития, смешанную с духовной радостью встречи. Всё — и частота пульсов, и дыхание с температурой тела, синхронизируются, становятся единым телом.

По мошонке тянется медленный ручей, состоящий из крови и соков.

Сжимаю ягодицы, таким образом глубже вхожу в пещерку Веры, она двигает тазом вперёд-назад, трётся клитором о мои волосы. Движения с каждой секундой ускоряются, увеличиваются в амплитуде. Сильно притягиваю попку к себе до конца насадив девушку на пенис. Она закатывает глаза и это даёт мне повод кончить.

Сперма бьёт по матке, переводя девушку на порядок выше в эйфории блаженства. Оба дышим хоть и синхронно, но нестабильно, урывками. Отдыхаем на плечах друг друга. Я, обученный Зиночкой, поглаживаю спинку и бока девушки. Глажу медленно, долго. Нежность моих ласк усыпляет Веру. Дыхание её нормализовалось.

Анализирую произошедшее. Со своей коррективой, то, что задумывалось вчера как простая порка, сегодня оказалось не тем. Мне понравился такой секс. Но не как простое опорожнение яиц, а именно эмоциональным составляющим, отличающимся от соития с мамой, новизной и лёгкостью обоюдных желаний.

Да, я согласен. С мамой тоже всё в согласии, но лишь как повод утолить голод похоти. А с Верой это как соединение душ. Да, верно, мы совокуплялись не только телами, но и душами. Они также тёрлись друг о друга, впитывали восторг родства.

Спинка девушки начала охлаждаться, я потянул с кресла свою футболку, укрыл её. Внимание сознания перешло на мою промежность. Худенькие ягодицы девушки давили на мошонку. Я подсунул ладони под попку, слегка уменьшил натиск. Лингам понял это по-своему. За несколько пульсаций заполнился кровью.

Ну, что ж, я слышал об акте — пару раз, не вынимая. Начал таранить влагалище. Вера во сне начала что-то говорить — различались «Пашенька», «Любимый». Я приподнимал тельце, опускал на кол. Захватил мочку уха, начал сосать. Вера проснулась, посмотрела мне в глаза. Кажется, даже цвет зрачка поменялся. Был карим, стал серо-зелёным.

— Я уснула. Долго?

— А оно нам надо? Зачем? Во вселенной кроме нас никого нет. И мы вечны. А вечное не подвержено времяисчислению. Тебе не больно?

— Больно. Но ты ведь хочешь. Я как твоя женщина обязана доставить тебе блаженство.

— Брось. Это может быть вредно для твоей пещерки. Может ротиком?

— А может попкой? Там свободно — червь освободил место. Я сегодня мастурбировала туда, просилась на твой пенис. Как мне сесть удобнее?

— Ставай на четвереньки.

Вера упёрлась головой в боковое стекло, показала размер своей попки. Не тощая, как ожидалось, костями не пугает. Чмокнул одну полупопенку. Пристроил член к розовому анусу. Легко проник головкой, позволил Вере привыкнуть. Но она сама начала насаживаться, мне оставалось только самому не поддаться на провоцирующее боль движение.

— Не больно? В пещерке я имею ввиду.

— Эта лёгкая боль отвлекает от той. Сможешь поласкать мои сиси? Да… вот так… вот так.

Член вошёл в ножны по мошонку — теперь моя очередь двигаться. Сравнил Верин анус с маминым. Да, и тут непорочность. Сфинктер очень плотно сжимает ствол, этим мешая сосредоточиться на ублажении Вериной попки. Но ей видимо и так хватает, шёпот волшебных фраз, колокольчиком аккомпанирующий моим постанываниям.

Верочка выпрямилась, повернула лицо.

— Пить хочу. Поцелуй меня.

Анус в такой позе расслабился, ягодички умягчились. Принялся чаще таранить, сжимая руками тельце девушки. Попка встретила салют сокращением мышц таза.

Вера заткнула анус и промежность салфетками. Села мне на колени.

— Ты подходишь мне как муж по половым нормам. А я?

— Ты тоже восхитительна в желаниях ублажить мужа.

— Я чуточку отдохну, потом напою тебя кофе.

— Женщинам для этого нужно как минимум десять минут. Мы уже час потеряли.

— Нас выкинуло в другую вселенную? С течением времени…? А жаль. Тебе никогда не хотелось остановить его?

— Были такие моменты, когда хотелось даже умереть, осознавая, что постиг какой-то предел.

— И что? В такие моменты ты не думал о родных? Друзьях?

— Верочка, милая моя девушка, это чисто психологически.

— Милая! Твоя! Девушка! Скажи ещё раз.

— Верочка! Милая моя девочка.

— Всё! Теперь и я могу умереть.

— Возможно у судьбы на тебя другие планы, так что повремени.

— Нам бы подмыться. Есть вода?

— Накинь куртку, надеть туфли. Но надо всё делать быстро, чтобы не замёрзнуть.

Мы кое-как накинули верх одежд, надели обувь. Я наливал на ладонь, присевшей в эротическую позу Веры, воду, она смывала слизь и кровь. Отёрлась моими хлопчатобумажными трусами. Я тоже омыл промежность, вытерся тем же. Надел штаны без трусов. Верочка уже дрожала от озноба, но улыбаясь оделась.