Мотель Бейтсов

Павел

Процедура лечения Николая затянулась на час. Мы с Верой уже поговорили обо всём. Перешли на обсуждение сериала.

— Ты придумал название мотелю? — голос стал похож на звяканье колокольчика.

— Да. Хотели без названия, а потом я надумал. И клиенты, кто смотрел сериал, должны клевать на рекламу. Тебе не трудно будет рекламировать наш мотель?

— Нет, не трудно. У нас, кстати, борт свободен. Если есть нормальный художник, то можно нарисовать что-то о мотеле.

— Классно придумала. Папа не будет против?

— Зинаида Макаровна сделала хорошую скидку, его лечит. Так что без проблем. Вам бы ещё столовку открыть рядом. Не все водители любят при стоянке готовить еду.

— Мы подумываем. Но пока не имеем разрешение на кормёжку. Тут ведь отдельные помещения, кухоборудование. Холодильники. А мы и так уже вложились, мама не горюй.

— Ну, всё. Вера, ваш папа здоров. — Зиночка в шубке пробежала в спальную мимо нас. Оттуда подала команду. — Вера, если любишь жар, то Паша должен подкинуть дров в печь.

— Нет, спасибо. Мне бани не нравятся, я в душе ополоснусь. — чувствовался какой-то подтекст в этом уже изученном голосе.

— Да, чего ты? Банька готовая, там чисто. — мама вышла из спальни в нарядном платьице.

— Нет. Я не могу….

— Ты брезгуешь нашим гостеприимством? — я понял причину. — Вот основная причина того, что ты до сих пор целка! Ты брезгуешь поцелуев, касаний чужим человеком твоего тела.

— И правда, Вера, не хорошо пренебрегать нами. Сейчас Паша зайдёт в баню, хорошо там всё отмоет от волос и пены. Обдаст кипятком полки.

— Зинаида Макаровна, меня воротит от мысли что кто-то сидел до меня голым на том месте.

— А когда ты последний раз сдавала кал на яйца глистов и аскарид? — даже я вытаращил глаза от, казалось бы, неуместного вопроса.

— Наверное только когда в школу поступала. А причём это тут?

— Три признака, что в тебе живёт червь, на лицо. Подожди…. Первое — худоба. Второе — много ешь, но не поправляешься. Третье — ты брезглива. А это подчинение разума воле червя, который не хочет, чтобы твоё тело занял другой паразит.

Не успела мама договорить, как Вера рванула во двор. Я за ней. Её не хило полоскало. Минут пять она стояла, согнувшись в животе. Я принёс ей ковш воды, она ополоснула рот, лицо.

И только вскормленный нравоучениями мамы такт, не позволяет сравнить лицо человека с мордой животного. Поэтому остановлюсь всё-таки на лице. Оно у Веры стало пятнистым — от бордового, до зелёного. Раскрасневшиеся глаза лили слёзы. Я придержал её за тонкую талию, повёл в дом.

— Что же теперь делать? — даже колокольчик охрип.

— Сейчас Паша пойдёт в баню, помоет всё. Я приготовлю тебе отвар. Ужасно горький, но за один приём он вынудит червя выйти из твоего кишечника. Уже к утру ты избавишься от паразита.

— А если я в бане упаду в обморок?

— Хочешь, чтобы я пошла с тобой?

— Да-а-а.

— Ещё одно условие. По нужде в биотуалет не ходи. Пересиль себя, но сходи в нужник. В том двору, кстати, он в приличном состоянии. О, и папа с Никой вышли. Паша, вперёд. Помой там хорошенько.

Я пошёл в баню, пока мыл тазы, ополаскивал кипятком полки, размышлял. Похоже Зинуля затеяла какую-то аферу. Насколько я знаком с паразитами человека, ещё ни один не подходил к третьему признаку — подавляет волю хозяина. Из этого следует вывод — таким образом мама сама начала властвовать над девушкой, и заставляет её посетить баню. А там и до более серьёзных вещей дойдёт. Одна из которых — дефлорация моим пенисом. И как продолжение — лесбийский секс.

Лингам, дробью по пустому тазу, пропел оду Зиночке.