Мотель Бейтсов

Павел

Следующие две недели были очень загружены. Электрики меняли проводку согласно техусловиям, выданными пожарным инспектором. Сантехники установили в каждом доме монолитную душкабину западного производителя.

Хоть и началась весна, но копать ямы под септики пришлось мощным экскаватором. Зина уже жалела, что начала такой проект — финансы вылетали как газетные обрезки от сквозняка.

Мы эти две недели ни разу не занимались сексом — усталость мышц ног, рук и спины мешали заснуть, не то что потрахаться.

Если нанятые рабочие делали заказанную работу, то я выгребал из шкафов и сундуков тряпьё, сортировал его на пригодность для клиентов. Простыни, пододеяльники и наволочки отбраковывались лишь в том случае если были совсем рванные. Годные стирались в машинке, которая работала без перерыва. А остальное я сжигал в печах домов, используя их как топливный материал.

За такой энергичной деятельностью не заметили, как пришёл апрель. Вместе с ним и повестка в военкомат. Пока лишь на медкомиссию.

— Как они могут тебя призвать? Ты ведь пока ещё гражданин Украины! — мама гневно отшвырнула повестку.

— Похоже план по набору в армию в этом районе горит. Не то не стали бы вызывать иностранного гражданина. Как они вообще прознали что я существую?

— Так мы же оформлены в миграционной полиции как беженцы. Я позвоню Никите. Наверняка у него есть знакомый юрист, который знает тонкости закона.

Мама поговорила с Никитой.

— Я уезжаю к нему. Вероятно, с ночёвкой. Позвоню тебе. Не обижайся, родненький…. Ну вот и хорошо. Привести тебе молоденькую шлюшку…? Ха-ха-ха! Я шучу!

— Зинаида Макаровна, я не могу доверять вашему вкусу. Я должен сам выбрать… молодую блядь. Извини.

— Сынок, блядями делаете нас вы, мужчины! Но философствовать мне некогда.

— Ага. Счастливо, мамуль.

Снег сошёл, вскрылись кучки фекалий у дома деда и тёти Поли. Нужно всё убирать. Потом дело дошло до сортировки старых бумаг и фотографий. Снимки я откладывал в одну коробку, помечая на обороте из какого дома они взяты. Фронтовые письма я тоже отложил как годные документы. Почётные грамоты, вымпелы, полетели в хлам. Но даже после ликвидации не нужного хлама оставалось не мало исторических документов, орденов и медалей. Четыре полных коробки из-под сигарет, отнёс на чердак где мы договорились складировать нужные вещи, которые будут лучше осмотрены в свободное время. Догадываясь о ценности старообрядческих икон, аккуратно обернул каждую чистыми тряпками, связал стопкой и отнёс туда же.

Пришёл электрик, позвал принимать работу в крайнем доме. Я подписал бланк-наряд. Поблагодарил за отличную работу. Попросил поставить лайк в ОК и Вконтакте, где на своих страничках рассказал о нашей с мамой деятельности.

Отзвонилась любимая, сказала, что у неё всё в порядке. Завтра приедет.

Утром опять беготня — привезли биотуалеты. На лето решено поставить их снаружи домов. Показал места куда разгрузить. Принял комплектацию и целостность оборудования. На трёх были вмятины. Конечно вмятины в целом не влияли на функциональность изделия. Но я привык платить за товар без изъяна. Грузчики связали меня с поставщиком. Он выслушал мои претензии, хотел отмазаться, считая меня лохом, но мои аргументы были весомее. Я согласился принять товар со скидкой пятнадцать процентов. Сошлись на десяти.

Вернулась Зинуля. Давно я не видел такую улыбчивую мордашку. Едва ли, не подпрыгивая как пятилетняя девочка, побежала ко мне навстречу.

— Ты не голоден, любимый? Я заехала в ресторан взяла салатов и шашлык. Пойдём перекусим. Сегодня приедет инспектор пожарной охраны.

— Ну судя по твоему выражению лица — я освобождён от службы навечно.

— Ах, да! Я и забыла зачем ездила…. У Никиты нашёлся знакомый, у которого есть другой знакомый, имеющий отношение к кадрам в военкомате. Сегодня в списки внесут изменения, что ты не годен к строевой службе, по причине недержания мочи.

— Все будут думать, что я ссыкун? Получше ничего не придумали?

— Телесных повреждений на тебе нет, с психикой не нужно светиться, ведь у тебя могут отобрать водительские права. Так что формально ты — ссыкун. И об этом знает совсем мало людей.

— А на следующую комиссию?

— Будем решать проблемы по мере их появления. Пошли кушать.

Пока мы шли к дому, я рассказал о биотуалетах. Она поощрила мою смекалистость поцелуем.

Только сели кушать, как позволили из агентства, поставляющего билборды. Через два часа обещались начать установку.

Суматоха продолжилась — блок к которому будет прикреплён столб, перепутали. Отложили монтаж на другой день. Хорошо хоть инспектор прибыл вовремя и трезвым. Осмотрел все дома, указал на недоделки. Подписал акт, с указанием, что, если через месяц недоделки не будут устранены, отзовёт разрешение. Мы его сразу зауважали, также честно угостили чаем.

После его отъезда принялись убирать старые сараи в ближайших дворах. Хламу в них нашлось не меряно. Самовары, прялки, всё что касается исторической ценности — на чердак. Металлолом складируем во дворе крайнего дома. Опять плетёмся с отнимающимися конечностями в дом, ужинаем и засыпаем.

— Мам, может сегодня перерыв устроим? Баньку натопим? — я проснулся от взгляда мамы на себя.

— Да, Пашенька, давай отдохнём. Поспи если хочешь, я завтрак приготовлю. Ах, ты ж хулиган! — Зина увидела эрекцию. — Хотел от меня скрыть? Кого уже ждёшь? Молодую?

— Зиночка, тебя жду, ты самая молодая. — твержу я ей, наслаждаясь соло на одной струне. Воздержание ускоряет мой оргазм. Любовница глотает эякулят, чмокает меня в губы.

— Спи, я быстро. — потягивается, смотря на меня через плечо.

— Ты всегда так потягивалась? С детства?

— Ага. Даже не помню, когда начала. Эротично?

— Спрашиваешь! О! Эти черти решили с утра пораньше начать!

Я надеваю брюки, сапоги. Сверху старое пальто. Монтажники снова переспрашивают место установки билборда. Успеваем позавтракать, как первый билборд установили. Отъезжаем на машине полкилометра. Установка понравилась. Пока мы ездили принимать, монтажники уже уложили блок для второго щита.

Приехала инспектор санитарной службы. Мама повела её показывать дома, а меня заставила помыться и надеть что-нибудь получше, чем рванное пальто и грязные брюки.

Привычку одеваться по-модному, привила Зинуля. Это здесь я расслабился — хожу как бомж. К возвращению женщин я уже привёл себя в порядок.

Теперь получше рассмотрел Валентину Ивановну. Да, не красавица, но и не уродина. Лет двадцать назад возможно имела успех среди поклонников. Тело, как и говорила Зина, имело большой живот, стянутый юбкой из плотного материала, из-под которой вырисовывался целлюлит на бёдрах и под блузкой в районе широкого лифчика.

Тело сидело в нашем доме, пило чай со сладостями и перечисляла недостатки нашей работы. Водитель, который привёз Валентину, устал сидеть с нами за столом, пошёл бродить по хутору. Зина предложила попробовать коньяк, который ей передали друзья из Армении.

Инспектор легко согласилась определить настоящий это напиток или закрашенный самогон. Мама также повторила за ней действия — понюхала, посмотрела на стенки сосуда. Пригубила. Весь бокал пригубливала женщина. Не разобрала. Сказала, что чувствуются какие-то нотки. Примесь ли это, можно будет разобрать сдав в их лабораторию на анализы.

Зина ответила, что бутылка единственная и напиток ей понравился. Даже если это подделка, то хорошая. От её предложения выпить ещё по бокалу, Валентина не отказалась. И от третьего не отказалась.

— Молодой человек, а вы смогли бы отличить настоящее качество от крашенного китча? — хм. Даже так? Она недвусмысленно намекнула что её тело эталон, а другие женщины всего лишь разукрашенные куклы.

— Мадемуазель, сегодня так трудно отыскать перлы среди гальки на берегу. Я рад, что такая жемчужина находится в столь прекрасной раковине. — я принял её игру. Зина подлила даме в бокал, сказала, что сейчас вернётся, только посмотрит, как там установка щита.

— Я тоже рада, даже можно сказать счастлива, что на моём пути появилась новая звезда. Вы мне напомнили моего… знакомого. Тогда я уже блистала, а он, ослеплённый мною, говорил милые пошлости… Да-а-а-а. Да, молодой человек, мне приятны милые пошлости.

Я посмотрел на камеру, скрытую за иконой. Да, я молился! Я просил своё тело не опростоволоситься, так как очень не хотелось лизать потную и жирную промежность старой женщины.

— Я представляю, как трепетал его орган при виде вас, уважаемая обладательница яркого ума. Надеюсь вы не обделили беднягу…? Бедняга, потому что он глупый, ошибался, если упустил такую прелестницу. Так вы позволили ему шептать в ваши ушки о прелести вашей стати?

— Да, я ему многое позволила. И он действительно нищ душой…, получив своё, пресытился сиюминутным…, а я зрела. Он потом приходил, просил прощения. Ах, ну его к псам. Чтобы вы мне нашептали, как вы говорите — на ушко?

— Вы позволите пригласить вас присесть на диван?

Тело поднялось, поправило подол юбки. Пересело на диван.

— Ах, мадемуазель, простите мою неопытность. Я слабоват в отношении контактов со зрелыми женщинами, к которым я отношу и вас. Хотя я имею опыт общения со своими сверстницами, но их угловатость, жеманность, отталкивают меня. А вы навели меня на мысль, что возможно мне стоит выбрать более компетентную женщину. Компетентную, я имею ввиду, в вопросах отношении полов. Мне стыдно спросить маму о вас, зрелых женщинах. Что вам нравится в молодых людях?

— Благодарю за искренность. В молодых… мужчинах, я имею ввиду, я ценю напористость, энергичность. Давайте порепетируем. Поцелуйте мою руку.

«Пальцы перед тем как сесть за стол — мыла. Ну-с, помолясь, приступим. Это рука Зины. — программирую я себя. — Какая же она у Зинули бархатная, какие нежные у неё пальчики, как эффектно они охватывают мой член. М-м-м-м. Зиночка, родная моя, поиграй же на моём стволе язычком. Я покрываю поцелуями твою руку, плечико. А вот и ложбинка ключицы. А вот и ушко с короткой мочкой. Зиночка, слушай!».

— Сеньорита, от вас исходит столько флюидов, что я едва дышу, скрывая сердцебиение. Вы же слышите, как клокочет моё сердце в горле! Не карайте меня за это….

Я не дал ей задать вопрос, втянул сухие губы в свой рот. До боли засосал. А рукой, направил её ладонь на свой восставший (Слава, тебе Всевышний!) пенис. Пару раз двинул тазом изображая фрикции.

Чих-пых. Чих-пых. С третьего пинка станок заработал. Появились звуки. Стоны. Шевеление конечностей дошло до поглаживания моих волос на голове и сжатия пениса. Станок ещё больше оживился от контакта моей руки с чем-то, пока спрятанным под широким бюстгальтером.

Теперь все точки расставлены. Она хочет секса. Я тоже хочу. Хотя и не стремлюсь, как стремился к Зине.

Моя левая длань залезла под юбку. Чулки! А вот и подтяжки к ним. Чёрт! Ей нужно привстать, чтобы я мог, не разрывая юбку, долезть до промежности….

— Что здесь происходит? — мама рОдная! Да, мама роднАя прерывает моё стремление заполнить влагалище похотливой старушонки спермой. — Валентина Ивановна…! Простите меня, уважаемая. С этой работой, я забыла, что вы остались с моим НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИМ сыном наедине. Как мне СТЫДНО! Как СТЫДНО! А тебе ПОХОТЛИВАЯ свинья, — Зина больно отвешивает мне тумак, — тоже СТЫДНО? Марш с глаз моих долой! Ох! Горе мне с этим сыном. Валентина Ивановна, дайте сюда список с вашими замечаниями, я немедленно пойду устранять их.

— Да они в сущности легкоустранимые. Чтобы больше сюда не ездить, я подпишу разрешения на оказание услуг клиентам.

Из-за занавески я вижу, как Валентина поставила росписи в бланках, отметила в своём протоколе о визите, попросила маму также расписаться в нём.

Мы выходим на улицу, провожаем отъезжающую «Волгу» санэпидстанции.

— Зиночка! ТЫ УМНИЦА! — вскрикиваю я. Хватаю её за руку. Тащу в дом. Пока раздеваю, успеваю выслушать ответ на свой вопрос: — Когда ты додумалась до такого финала?

— Да, я у тебя умница! И задумала уже давно. Не хватало ещё, чтобы мой, сынок, мой страстный любовник, ломал свою психику ради подписи какой-то озабоченной старушки. Ах, Пашенька, любимый мой, ты мой самый нежный и страстный любовник! Долби…! Чаще! Ещё!

Я таранил влагалище своей любовницы с самой возможной частотой. Все органы издавали какой-нибудь звук. Из горла Зиночки исходили хриплые стоны, моя мошонка, на одной частоте с тазом, билась о прелестную попку, которая в унисон с влагалищем, пукала. Пружины дивана клацали металлом, обивка скрипела. «О-о-ох!», — издала Зинуля, окольцевав мою задницу ногами, в тот момент, когда мой лингам начал наполнять родную вагину спермой.

Мы ещё ощущали подёргивания наших гениталий, как на улице послышался скрип тормозных колодок.

— Норман! Я разрешаю начать отстрел! — Зине нужно как минимум полчаса, чтобы успокоить тело после коитуса.

— Я согласен с тобой, Норма! Крайне опрометчиво мешать нам отдыхать. Лежи пока, возможно они только спросят о пустяке. — чмокнув свою любимую, начал одеваться.

Мужчинам в этом вопросе легче. В смысле успокоить организм. Видимо природа так задумала, чтобы самец мог охранять самку с полным ЕГО семенем влагалищем от других самцов.

Путники уже покинули транспорт — длинномер с тягачом «Вольво», номера сибирского региона. Знак международных перевозок зачёркнут. Так теперь существа, высадившиеся на мой берег. Судя по длинным волосам это скорее всего самки. Да, самки. Вторичный половой признак — груди, особенно выражены у той, которая стоит у водительской двери. Но говорить начинает та, которую я сомневался отнести к какому-либо полу. Что ж. Два признака говорят, что со мной общается девушка. И с довольно симпатичной мордашкой.

— Здравствуйте! А где мотель? — ни дружественной улыбки, ни перламутровых бус в подарок.

— Здравствуйте, дамы. Позвольте проявить наглость и сказать, что вы уже на территории мотеля.

— А где номера? — водитель…ница всё-таки улыбнулась, за одно показав зубы. Голос грубее, и этим привлекательней — не люблю писклявые голоса.

— Вот это и есть номера. — я указующим жестом провёл из стороны в сторону. — Вам с каким количеством кроватей?

— Нас трое. Папа ещё в спальнике. Пап, ты сможешь сам вылезти? — писклявый крик ещё несколько секунд бился в моих ушах о стенки.

— Как он вылезет? Сама же видела, как он туда последний раз залезал. Па, я помогу. — определённо эта пухленькая сестра пискли мне нравится. Она скрылась в кабине. Через лобовое стекло я увидел оттопыренную задницу девушки. Что-то она мне напоминает. Ах, да! Зинулину попочку.

Я подошёл к двери. Помочь. Я же не извращенец, чтобы озирать фигуру дамы, когда она помогает больному отцу. Но информация, поступающая через органы зрения, всё равно обработалась процессором. Да! Груди у неё определённо на размерчик-другой больше Зининых. Её шею охватила мужская рука, девушка тянет его из спальника, помогает перекладывать ноги. Получилось логично — он сидит на водительском кресле. Ей нужно выбираться через пассажирскую дверь. Подходит ко мне. Вдвоём мы принимаем вес мужчины на себя.

Явное страдание искажает лицо мужчины, но он не стонет, лишь иногда кряхтит выдыхая из сжатых мышцами лёгких, воздух.

— Ему нужно опять прилечь. Куда?

— Вот в ближайший дом. Там тепло и кроватей три. Меня Павлом звать.

— Я Ника. Сестру зовут Вера. Папу Николаем… Фомичом. Верка! Тащи барахло сюда.

Мы доводим Фомича до дома, протискиваемся сквозь двери. Мужчина также покряхтывает, временами что-то говорит. Нас догоняет моя нимфа.

— Паша, пока его на эту кровать. Я накидку уберу. Вот так. Мужчина, лежите. — мама пытается руководить. Но мы уже сблизились с Никой, действуем синхронно. Снимаем обувь с ног Николая, кладём их на кровать. — Позвоночник? Простудил?

— И простуда и поднятие тяжести. — пискля заносит два баула со своим скарбом. — Меня звать Вера Николаевна. С кем я могу обсудить финансовые вопросы?

— Я, Зинаида Макаровна. Вы можете выслушать наши предложения от меня. Пройдёмте в наш дом, так называемую контору. Паша, покажи девушке где тут что.

— Деловая! Вера Николаевна. К тебе то можно по-простому? — Ника опять улыбнулась.

— Конечно, Ника. Вот тут душ, правда вода ещё не согрета. Часа через три будет готова. Печь подтапливать моя обязанность. Готовить можно на ней, и только на ней — нагревательные приборы запрещены. Необходимая для спартанской жизни посуда, вот в столе…. Туалет во дворе. Пользовалась биотуалетом…? Ну вот и отлично.

— А банька у вас есть? Папе нужно прогреть поясницу.

— Только в нашем дворе. Но ради такого случая я её немедленно растоплю. Ах, да! В доме не курить!

— Хорошо, Паш, не буду. И папе не разрешу.

— Николай Фомич, вам повезло с дочерью…, с Никой. Замечательная девушка.

— Спасибо, сынок. А Вера значит плохая?

— Если не можешь сказать о человеке приятное — нужно промолчать.

— Пап, ты поспи, пока. Я разберу вещи. Паша, пока….

Намёк мне понятен. Дрова уже в печи бани, только чиркнуть спичкой. Через час начнёт припекать.

— Правильно, Паш, я сама хотела предложить им попариться в бане. Они наши первые клиенты. Пусть помнят нашу доброту, и разносят о ней вести повсюду. Как тебе девушки?

— Старшая очень даже приятная. Вера чёрствая.

— Она спрашивала об эС-Тэ-О для большегрузов. Какие-то проблемы с их тягачом. Хотя у меня закралось подозрение, что это она старалась сбить цену.

— Зинуль, ты как себя чувствуешь?

— За заботами даже забылась. Но в их присутствии не нужно афишировать наши отношения. Зина на время испаряется, остаётся мамочка.

— Согласен, мамочка. Можно будет включить камеры?

— Ах, ты ж развратник! На какую из них хочешь посмотреть?

— Есть вероятность, что они обе одновременно будут купаться. Тогда ночью просмотрим и….