Мой милый жандарм

Глава первая

Анна

Гарпунное копье с изъеденным ржавчиной жалом басовито прогудело в опасной близости. Мой верный к"Рхаш, вздрогнув всем своим чешуйчатым телом, заложил крутой вираж, едва не сорвавшись в штопор.

Низкое багровое небо чужого мира мелькнуло перед глазами.

Твари!

Я своего любимца не для того сотню лет натаскивала, чтобы вы его ранили в первой же схватке. Ну все, уроды, держитесь!

– Ваше высочество! – вынырнув из облачной дымки, Слайдер пытается перекричать встречный ветер. – Немедленно вернитесь в малый круг! Вы своим безрассудным поведением ставите под угрозу всю операцию.

– Ты приказываешь мне, лейтенант?!

Голос мой звучит задорно, с ноткой показного гнева. Пальцы плавно отпускают тетиву, и стрела со свистом уносится вдаль.

Есть!

Еще одним ублюдком стало меньше. Это уже десятый на сегодня.

– Прошу простить меня, ваше высочество.

Командир охотников незаметным маневром прикрывает меня от атакующий пятерки мерзгулов. Его темно-зеленый дракон может спрятать за своей могучей спиной дюжину таких как я, вместе с их крылатыми питомцами. Старый фокус, но меня не проведешь!

Склонившись к шее своего любимца, я ласково шепчу:

– Вперед, мой мальчик! – и тут же срываюсь в панический вопль: – Лейтенант!

Поздно, слишком поздно! Боевое крыло мерзгулов неожиданно расступается, открывая взору верховного шамана дикарей. Со скрюченных пальцев мерзко ухмыляющегося старикашки, восседающего на уродливо-черном ящере, слетает бледно-голубая молния.

– Ваше высочество… – мой верный лейтенант бросает на меня полный муки прощальный взгляд. Загорелое лицо мгновенно становится мертвенно-белым. Губы раненого воина с трудом шевелятся, кривясь от мучительной боли: – Анька, вставай!

Какая Анька? Я наследная принцесса правящего Дома Лори. Ты бредишь, лейтенант?!

– Анька, вставай!

Одеяло ползет, ускользая из вялых пальцев. Я бормочу сквозь сон, не открывая глаз:

– Отстань!

– Просыпайся, лежебока!

– Отвяжись! Дай досмотреть, чем битва закончилась.

Ленка не отвяжется.

Хочешь не хочешь, придется вставать.

Мама, ты зачем ее впустила?! Выходной, все нормальные люди дрыхнут без задних ног. Да и вообще – у меня сегодня первый день законного отпуска. И еще жутко болит голова. Кто только принес эту сладкую гадость под названием "Амаретто"? К вашему сведению, я совсем не пью.

– Ты встанешь или нет?

– Дай полежать еще пять минут, – умоляюще пищу я.

Подруга безжалостна.

– Или ты встаешь сию минуту, или я иду за чайником на кухню, – с угрозой предупреждает она.

Иди, милая, поспеши. Газовая плита у нас старенькая, пока чайник вскипит, пока ты кофе заваришь… А я еще чуток вздремну, четверть часа или даже больше. Мама тебя пирожками угостит с ливером. Хотя нет, ты же за фигурой следишь. Это мне не страшно, ем все, что душа возжелает.

– А-а-ааа-й! – с диким воплем взлетаю я с кровати.

Ну нельзя же быть такой жестокой!

Ленка заливисто хохочет.

Еще бы! Вид мокрой курицы кого угодно рассмешит. Чайку ей, видишь ли, захотелось. Как же, дождешься от нее! Ладно из чайника окатила, могла и целым ведром удружить. С нее станется.

– Ленка, ты сволочь! – продолжаю возмущаться я, пытаясь отжать волосы.

– Ань, у нас времени в обрез! – безапелляционно отрезала подруга. – До завтра надо срочно найти кучу денег.

– Сколько? – дрогнувшим голосом уточнила я.

Все ясно – гениальная идея вновь посетила прелестную головку моей лучшей подруги. И как водится – без стука. Прошлый раз это были "вареные" джинсы. Ленка выгребла наличность из своих сусеков, выпотрошила без остатка экономную меня, и ухнула всю эту дикую прорву денег в очередную аферу. Честно говоря, задумка была неплоха, но, видно, переборщили мы с белизной, и ткань поползла под утюгом, как тараканы от дихлофоса. Заработали, что называется.

– Сколько? – безнадежно повторила я, опускаясь на кровать.

– Много, – ободрила Ленка, присаживаясь рядом и обнимая меня за плечи. – Почти пять тысяч.

Я истерично всхлипнула. Она окончательно сошла с ума! Да за такие деньжищи машину можно купить. Старенькую, но все-таки. А мне с моей зарплатой три года горбатиться. Если святым духом питаться.

– Ты чокнутая! – убежденно озвучила я и так известную нам обеим истину.

– Есть маленько, – не стала спорить подруга, задумчиво покусывая красиво очерченные губы. – Но на этот раз дело верное и как раз по твоей части.

По моей – это значит юриспруденция и финансы. Серые мышки, вроде меня, выбирают именно такие профессии. Ленку в это болото на аркане не затащишь, у нее другой склад ума – дерзкий, но легкомысленный. И характер под стать.

– Рассказывай все до самой последней мелочи, – жестко потребовала я.

Ленка откинула назойливую челку с ярко-синих глазищ, прищурилась хитро и загадочно улыбнулась.

– Через неделю едем в Югославию.

– Куда-куда? – опешила я от неожиданности.

– Это на Балканах, если ты вдруг не знала – язвительным смешком отозвалась подруга. – У тебя по географии что было?

И замолчала, наслаждаясь произведенным эффектом. Вообще-то, границы уже давно открыты. Это раньше, чтобы поехать куда-нибудь в Болгарию, надо от десятка инстанций одобрямс получить, но в последние годы с этим намного проще. Однако, мысль отправиться в дорогущий заграничный тур мне лично в голову прийти не могла. На дубленку бы новую к зиме скопить.

– Чокнутая! – утверждаюсь я окончательно в диагнозе. – Скажи на милость, какого лешего тебя потянуло в загранку? Да еще в Югославию. Ничего попроще найти было нельзя?

– В этом-то все и дело, – назидательно задрала указательный палец подруга. – Нам с тобой нужна именно Югославия..

– Или ты перестанешь разговаривать загадками, или я тебя прибью!

Меня трудно назвать железной леди, но когда надо, я умею настоять на своем. И обещания свои всегда выполняю. Ленка это знает. С непритворным испугом покосившись на угрожающий тапочек в моей руке, она выпалила скороговоркой:

– Госбанк начал обмен валюты для выезжающих в капстраны по льготному курсу. Об этом еще никто практически не знает, только посвященные.

Что еще за льготный курс? Первый раз о таком слышу. Память услужливо подсказала: официально доллар стоит шестьдесят копеек.

– Ну?! – нетерпеливо подстегнула я ее.

– Баранки гну! – огрызнулась подруга. – Ты чего тупишь? Югославия приравнена к капстранам, соображай быстрей.

– Курс какой? – начала доходить до меня ее затея.

– Чуть меньше шести рублей за доллар. Меняют на две тысячи деревянных, выходит около трех с половиной сотен зеленых на руки.

Ленка с победным видом оглядела меня. Лихорадочно подсчитав в уме разницу (чего там считать-то – у черных менял доллар шел по восемнадцать рублей), я потрясенно охнула:

– Зашел в банк, купил валюту, вышел за ворота и продал в три раза дороже? Это кто ж такую кормушку открыл?

– Нашлись умные люди, – насмешливо хмыкнула Ленка. – Все для блага советского человека… Тетка говорит, что месяца три менять будут точно. Пока некоторые ответственные товарищи всю свою деревянную наличность на забугорные счета не переведут. Для этого и придумали этот фокус с льготным курсом – не могут же они производить обмен исключительно для себя любимых. Не забывай: у нас нынче гласность, пресса сразу вой поднимет.

Ленкина тетка занимала немалую должность в нашем областном отделении Госбанка СССР, и информацией владела недоступной простым смертным. Она и меня обещала со временем пристроить на тепленькое местечко. Скорей бы уж. В моей шарашке ОБХСС третий месяц безвылазно сидит, накроется, видать, контора медным тазом.

– Будем покупать путевку в Югославию? – деловито осведомилась я.

– Турпоездка не катит, там обмен копеечный, – отрицательно покачала головой Ленка. – Нужен частный вызов.

– И где мы его возьмем? У тебя есть знакомые юги?

Ленка, заговорщицки оглянувшись на дверь спальни, с гордым видом извлекла из сумочки сложенный вдвое листок бумаги.

– Взгляни, у знакомого барыги за пятьсот рублей последний отхватила. Как только узнают об обмене, он других денег стоить будет.

Внутренне содрогаясь от объявленной цифры (зимние сапоги можно финские за эту сумму купить), я бережно развернул плотный лист лощеной бумаги. С левого уголка на меня скалилась цветная физиономия типично славянской внешности. Ничего так, симпатичный мужчина.

– Деян Младович, – чуть ли не по слогам продираюсь я сквозь рукописный латинский шрифт, и в недоумении верчу бумажкой. – Это что за фигня?

– Это и есть вызов, – безмятежно промурлыкала Ленка. – Сейчас в темпе вальса собираем бумажки и после обеда дуем в ОВИР… Нас там уже ждут.

У Ленки везде куча знакомых. Я с давно привычной завистью покосилась на подругу – еще бы, при ее-то внешности грех не обзаводиться полезными людьми.

– Чего молчишь? Собирайся скорей, время не терпит!

– Но вызов всего один, – спохватилась я. – Где еще возьмем?

Ленка беспечно махнула рукой:

– Не бери в голову, в него можно четверых вписать.

Во мне моментально проснулся холодный, расчетливый финансист.

– Госбанк меняет валюту на каждого выезжающего? – вкрадчиво уточнила я.

– Ну? – нетерпеливо заерзала подруга, не понимая, к чему я клоню.

– Тогда зачем вписывать в вызов двоих, если можно вписать четверых? – елейным голоском просветила я ее. – Возьмем паспорта родителей, и купим валюты на восемь тысяч рублей. Деньги займем у твоей тетки на полчаса и, выйдя из кассы, продадим менялам часть по рыночному курсу, чтобы покрыть долг. В сухом остатке получим открытую визу в капстрану и около штуки свалившихся с неба долларов. После чего едем в Югославию, покупаем там вызова и повторяем операцию.

– Анька, ты чудо! – взвизгнула от восторга Ленка, чмокнув меня в щеку. – Я всегда говорила, что ты прирожденный капиталист. Нет, это же надо до такого додуматься: на пустом месте заработать кучу денег! Я-то думала – смотаемся в Белград, мир посмотрим, прибарахлимся немного.

– Без этого никак, – покладисто кивнула я. – Шоппинг – это святое, а мир никуда не денется. Тысячелетия стоит, не меняясь.

– Философ… – насмешливо фыркнула подруга и бросила в меня подушку: – Хватит разглагольствовать, умывайся и полетели – нас ждут великие свершения.

Полетели… Мне сразу же вспомнился мой призрачный дракон. Жалко, он такой хорошенький! Озорной, как щенок, ласковый, словно котенок, и свирепый, когда дело доходит до хорошей драки. Как он там без меня? Мысленно показав подруге язык – ей никогда такие сны не снятся, пусть завидует! – я вздохнув направилась в ванную. Да, давно требующий ремонта совмещенный санузел рядом не стоял с великолепием подземных бассейнов правящего дома Лори. Хочу обратно в сказку!

В сказке хорошо, нет слов. Скатерти-самобранки, ковры-самолеты, из ларца народец расторопный лезет, в лепешку расшибается. В обычном мире все ножками, да головой собственной добывается. За один кокетливый взгляд и обещание привезти импортную шмотку очередной Ленкин воздыхатель (целый замначальника паспортно-визовой службы) за пару часов оформил нам загранпаспорта. Утром следующего дня мы держали в руках новенькие хрустящие доллары.

– Мы богачки! – безапелляционно заявила Ленка, оценивающим взглядом провожая новенькую, цвета "мокрый асфальт" вазовскую "восьмерку". – Билеты я заказала, едем покупать "дюймовочки".

– Чего покупать? – пришла я в немалое изумление.

– Игрушка такая детская, – отстраненно поведала подруга. – Еще нужно взять шарики, спички и парочку биноклей. Октябрятские значки купим в "Союзпечати", сверла мне шурин обещал с завода вынести. "Посольскую" и черную икру я двоюродной сестренке в обкомовский буфет заказала… Что-то еще забыла, никак вспомнить не могу.

Я окончательно выпала в осадок.

– Лен, а зачем нам все это?

Мой испуганный шепот желаемого воздействия не произвел. Бормоча что-то себе под нос и загибая поочередно пальцы, Ленка решала в уме какую-то неизвестную мне задачу. Спустя несколько томительно долгих мгновений она облегченно выдохнула:

– Вспомнила! Противогазами надо запастись.

– Это еще на кой ляд? – простонала я, уже ничего не соображая.

Ленка прыснула от смеха.

– Чтоб уроды всякие по дороге не приставали.

… Уроды пристали сразу же, едва поезд тронулся с Киевского вокзала. Только мы успели рассовать свои баулы по закуткам спального купе, как в дверь просунулась небритая физиономия. Окинув жадным взглядом соблазнительную фигурку в легкомысленном платьишке (не мою, естественно!), дитя гор похотливо облизнулось.

– Здыравствуйте, дэвушки!

– До свидания! – не замедлила отбрить его Ленка.

Джигит не стушевался. Почесав растопыренной пятерней густую поросль, лезущую на белый свет из-под расстегнутой до пупа рубахи, он радостно известил:

– Едем!

– Да не может быть! – искренне восхитилась Ленка. – И куда, скажи на милость?

– Туда, – неуверенно махнул джигит рукой в сторону Москвы.

Сложив губы бантиком, Ленка сокрушенно покачала головой.

– Вы, товарищ, не на тот поезд сели, – озабоченным голосом произнесла она. – Наш вагон движется в противоположную сторону.

– Нэ врешь? – не на шутку озадачился джигит.

– Мамой клянусь! – щелкнула себя по зубу Ленка и, подумав немного, для убедительности провела большим пальцем по горлу.

Дитя гор торопливо заскрипело лакированными штиблетами куда-то вглубь вагона. Вскоре донеслись гортанные возгласы, сопровождаемые – воображение мигом дорисовало эту картину! – яростным размахиванием рук.

– Закрой дверь на защелку, иначе покоя не будет, – приказала мне подруга и, сладко зевнув, калачиком свернулась на нижней полке. – Давай вздремнем чуть-чуть, вымоталась я за эти дни.

Наскоро ополоснув лицо (какая все-таки красота эти импортные вагоны!), я шепотом позвала:

– Ле-ен!

– Чего тебе? – сонно буркнула подруга.

– А там красиво?

– Где?

– За границей.

В отличие от домоседливой меня подруга уже дважды выезжала за рубеж.

– Как в Большом театре.

– Это как? – опешила я.

– Кругом чистота, все блестит, и в буфете пиво чешское наливают… Спи давай, не приставай.

Поспать нам не дали. Убаюкивающий перестук колес прервался настойчивым стуком в дверь – пришел проводник проверять билеты. Следом за ним нарисовались подозрительные личности, языком жестов предлагавшие игральные карты фривольного содержания. Затем визгливый голос у самой двери долго предлагал отведать жареных цыплят всему вагону разом и каждому купе по отдельности. И стоило нам вздохнуть с облегчением, как ломкий басок с властными интонациями приказал немедленно открыть купе.

– Достали! – резюмировала Ленка и, рывком сдвинув створку, сердито бросила в лицо лопоухому сержанту милиции: – Чего надо?

– Вы почему, гражданочка, пассажиров обманываете? – нахмурил брови белобрысый паренек, пытаясь принять строгий вид.

От него явно попахивало неплохим коньячком.

– Мамой клялся, – обиженно поддакнул из-за плеча давешний джигит.

– И вы из-за этого нас разбудили? – возмутилась Ленка.

– А вас как зовут? – неожиданно расплылся в широкой улыбке сержант.

Ленка среагировала моментально.

– Марфа я… – и наивно хлопнув ресничками, манерно протянула руку: – Марфа Васильевна.

Сержант смущенно прокашлялся, бросив на меня быстрый взгляд, и осторожно пожал кончики пальцев.

– А как вы, Марфа Васильевна, смотрите на…

– Отрицательно! – резко оборвала его Ленка.

Преображение пушистого котенка в разгневанную львицу произошло мгновенно. Сержант шарахнулся в сторону.

– А…

– А об этом не может быть и речи!

– Но…

– Тем более! – цыкнув на испуганно отпрянувшего кавказца, она ласково спросила у паренька: – У вас все, товарищ генерал? Или еще вопросы имеются?

Сержант смутился окончательно. Потоптался на месте, обернулся за подмогой к джигиту и, так ее и не дождавшись, безнадежно махнул рукой. Попытка познакомиться провалилась с треском. Свалили. Через час нарисовались снова. Бравый сотрудник (еще более поддатый) важно предупредил:

– Сидите в купе и не высовывайтесь. В поезде орудует банда опасных преступников… – шумно икнув, он ткнул пальцем в грудь пошатывающемуся джигиту. – Мы их сейчас вместе с народным дружинником брать будем… Спите спокойно граждане, ваша милиция нас бережет.

Джигит, гордо выпятив грудь, с довольной физиономией поведал:

– Цыгане в прицепной вагон шумят… Рэзать будем.

– Вояки! – презрительно фыркнула им в след Ленка. – Смотрите, чтоб самих на шашлык не пустили.

Не успели они уйти, как пришлепал проводник. Похмельным взором окинув купе, он вальяжно заявил:

– Я вас записал.

– Куда? – хором спросили мы, начиная потихоньку звереть от этого проходного двора.

– Не вздумайте стекла бить, – сделав отметку у себя в планшете, он хмыкнул, созерцая офигевающих нас, и пояснил: – Кондиционер не работает. Вагон импортный – окна открываются только в проходе. В вашем купе все стекла целые… Уже нашлись умники – разбили и говорят, что так и было.

Мы переглянулись. Солнце припекало нещадно, и перспектива париться в душегубке нас не прельщала абсолютно.

– Придется всю дорогу ехать с открытой дверью, – с грустью констатировала Ленка. – И наблюдать бесконечный парад придурков.

Сержант вернулся через полчаса. Засунув взлохмаченную голову в купе, он озабоченно пробормотал:

– Я у вас штык-нож не оставлял?.. Нет?.. Куда же он подевался?

Следом ввалился джигит, удручено поведав:

– Цыгане нож и штык у менты сперли. Начальник сказал, что если он их не найдет…

Передав дословно речь неведомого нам начальника, он исчез, оставив после себя стойкий аромат овечьего стада.

В Брянске в вагон ввалились три бородатых здоровяка с мопедами. Сверкающая лаком мототехника в их огромных лапищах казалась игрушечной.

– Через автомобильную таможню самоходом пойдут, – объяснил всезнающий проводник, пряча в бездонный карман право на провоз негабаритного груза. – На мопеды номера не нужны. В Дебрецене продадут их мадьярам, напишут заявление в полицию об угоне, чтобы на обратном переходе проблем с декларацией не было, и дело в шляпе.

Картина "Три богатыря верхом на мопедах пересекают государственную границу СССР" вызвала у нас приступ гомерического хохота. Советский человек неистощим на выдумки. И законы для него не преграда.

К вечеру жара стала нестерпимой.

Один из богатырей деликатно постучал в приоткрытую створку.

– Девчонки, водочки отведать не желаете? Киевская, с перчиком.

Ленка выразительно покрутила пальцем у виска.

– Зря, – без тени сожаления констатировал здоровяк. – Водка – это лучшее в мире средство от жары. Сто грамм и ты в раю.

Проводив взглядом удаляющегося богатыря, Ленка задумчиво произнесла:

– Возможно, он и прав. У меня от этого пекла уже мозги плавятся.

– Подумай об утре, – напомнила я ей о возможных последствиях.

– Об утре остается только мечтать, – вздохнула подруга. – Давай спать укладываться, может быть удастся вздремнуть.

Сон и не думал приходить, до смерти напуганный непрекращающимся адом. Веселья добавляли странные звуки, доносящиеся сквозь тонкую перегородку из соседнего купе.

– Это террористы, – высказала предположение Ленка. – Вагон на части разбирают.

Срочно вызванный проводник снисходительно пояснил:

– Товар прячут от таможни. Если снять обшивку, в вагоне слона спрятать можно. Кстати… – порывшись по карманам, он извлек связку железнодорожных ключей. – Купите, недорого продам.

– Нам без надобности, у нас все в пределах квоты, – неуверенно заявила Ленка.

– Ну-ну… – насмешливо хмыкнул проводник и, скрывшись из глаз, постучал в соседнее купе.

Приглушенное бормотание, хлопок ладони о ладонь, шелест ассигнаций и негромкое звяканье ключей. Сделка состоялась. Теперь вагон активно разбирался с двух сторон. Будем надеяться, что не развалится на ходу.

Заснули мы лишь под утро, убаюканные крохотной предрассветной прохладой.