Мой верный страж

Глава 6

Быстро обернувшись, Вивьен увидела Моргана, который стоял в дверях с усталой гримасой, заменявшей ему улыбку. Сумрачно-серые тона его брюк и жилета оживлял сюртук цвета мха, на фоне которого его зеленые глаза казались ярче. Вивьен взволнованно шагнула к нему, спеша поделиться своим открытием.

— Грант, — выдохнула она, прижимая к груди рассыпающуюся охапку книг. Сердце ее бешено колотилось. — Помню, я читала эти книги… Вы не представляете себе, что я чувствую. — У нее вырвался нервный смешок. — О, почему я не могу вспомнить больше? Если бы только…

— Вивьен… — тихо отозвался Морган, став серьезным.

В несколько шагов он оказался рядом с ней и подхватил накренившуюся стопку. По сочувственному выражению его лица Вивьен поняла, насколько безумный у нее вид. Слова рвались с ее губ, но он мягко остановил ее.

— Позвольте мне. — Он забрал тяжелые тома из ее слабых рук, положил их на стоявший поблизости стол и повернулся к ней. Сжав плечи девушки огромными ладонями, он притянул ее к себе, и успокаивающе погладил по спине. — Так что вам удалось вспомнить?

Вивьен трепетала, наслаждаясь его объятиями.

— Я читала эти книги раньше с кем-то, кто был мне очень близок. Я не могу представить себе его лица, услышать голос… Чем больше я стараюсь вспомнить, тем быстрее все ускользает.

— Вы читали эти книги? — усомнился Грант, бросив взгляд на беспорядочную груду, сваленную на столе.

Вивьен утвердительно кивнула, уткнувшись лицом ему в грудь:

— Я могу даже кое-что процитировать.

— Хм-м…

Сбитая с толку этим маловразумительным ответом, Вивьен посмотрела ему в глаза.

— Вы что, мне не верите?

Некоторое время он не сводил с нее живого, изучающего взгляда.

— Это совсем не в вашем духе, — вымолвил он наконец.

— Я говорю правду, — настаивала она.

— Вы читали Декарта, — с расстановкой произнес он. — В таком случае я не прочь послушать ваше мнение о картезианстве <Картезианство — учение французского философа-дуалиста Рене Декарта и его последователей.>.

Вивьен задумалась, с облегчением обнаружив, что поняла вопрос.

— Мистер Декарт считал, что душа и тело — это раздельные сущности. А посему мы не можем полагаться на чувства как основу познания. По-моему, он прав… — Она помолчала и добавила:

— Истина — это нечто, что понимаешь сердцем вопреки фактам.

Хотя Морган хранил обычную невозмутимость, Вивьен чувствовала, что он удивлен.

— Похоже, я приютил под своей крышей философа, — заметил он, и внезапно в его глазах вспыхнули веселые искорки. Он положил книгу на стол и потянулся за другой, стоявшей на полке. — Раз так, расскажите мне, в чем Локк <Джон Локк (1632 — 1704) — английский философ.> расходится с Декартом.

Вивьен взяла у него книгу и положила ладонь на сафьяновый переплет.

— Мистер Локк считает, что мозг новорожденного ребенка представляет собой чистую страницу… Верно? — Она бросила взгляд на Моргана, ответившего ей утвердительным кивком. — Он также считает, что знание основывается на опыте. Мысль возникает только в результате чувственного восприятия. Я не могу с этим полностью согласиться. Даже при рождении человек не является пустой грифельной доской. Мне кажется, некоторые вещи заложены в нас с самого начала, до того как мы приобретаем жизненный опыт.

Морган забрал у нее книгу и поставил на полку. Повернувшись к Вивьен, он с нежностью заправил выбившуюся медную прядь ей за ухо.

— Какие еще книги кажутся вам знакомыми?

Вивьен подошла к другому ряду полок и стала вытаскивать аккуратно расставленные тома… труды по истории, теологии, романы и драматические произведения, складывая их во вторую стопку на столе.

— Я уверена, что читала эту, и эту, и те… О, а вот одна из моих любимых книг.

Он улыбнулся ее энтузиазму:

— Вы удивительно начитанны для женщины, которая никогда не читает.

— Кто вам сказал? — удивилась она.

— Лорд Джерард заверил меня, что вы не любите читать.

— Но это не правда.

— Вы настоящий хамелеон, Вивьен, — тихо промолвил он. — Вы усваиваете вкусы тех, кто вас окружает.

— По вашему мнению, я скрывала свое пристрастие к чтению и притворялась тупицей, чтобы привлечь лорда Джерарда, — подытожила она.

— Вы не первая, кто пускается на подобные хитрости. Многие мужчины чувствуют себя неловко в обществе умной женщины.

— И лорд Джерард относится к их числу? — Она тяжело вздохнула. — Каждый день я узнаю о себе что-нибудь новое. И ничего лестного.

Глядя на ее уныло опущенную голову, Грант ощутил странную теску. Он был абсолютно уверен, что знает, кто такая Вивьен Дюваль… к все же она постоянно ставила его в тупик.

Он окинул ее взглядом, подвергнув самому пристрастному осмотру. Вид Вивьен в темном бархатном платье встревожил его не на шутку. Он и не представлял, что в мире может существовать женщина столь же прекрасная, сколь умная, добрая и искренняя. И еще больше изумлял его тот факт, что он нашел такую женщину в лице Вивьен Дюваль. Не будь она куртизанкой, не знай он ее истинной сущности, то сходил бы по ней с ума!

Аккуратно зачесанные назад темно-рыжие волосы открывали самые изящные ушки, какие ему приходилось когда-либо видеть, трогательную шею и линию подбородка, такую изысканную, что он изнывал от желания исследовать нежный изгиб. Грант прошептал ее имя, и она подняла на него ясные голубые глаза, в бездонной глубине которых не было и тени коварства. Вспомнив, каким порочно обольстительным был раньше ее взгляд. Грант с недоумением потряс головой.

— О чем вы думаете? — спросила Вивьен.

— У вас глаза ангела. — Он испытующе вглядывался в ее заалевшее лицо.

— Спасибо, — неуверенно произнесла она. Грант нежно сжал ее ладонь.

— Пойдемте, — сказал он, увлекая ее за собой.

Когда он усадил Вивьен в кресло у камина, она с опаской посмотрела на него:

— Вы собираетесь и дальше экзаменовать меня?

— Нет, — ответил он с невольной улыбкой. Ему хотелось на время забыть обо всех противоречиях, связанных с Вивьен, и просто получать удовольствие от ее общества. Красивая женщина, огонь в камине, комната, полная книг, и бутылка вина… Может, другие мужчины по-иному представляли рай, но Гранту он виделся именно таким.

Притащив охапку книг, он свалил ее на пол у ног Вивьен. Затем достал из буфета бутылку бордо и откупорил ее опытной рукой. Наполнив два бокала, он сел в кресло рядом с Вивьен и протянул ей бокал. Она сразу пригубила вино, не прибегая к ритуалу, обычному для тех, кто привык к изысканным винам… не взбалтывая бокал, чтобы оценить аромат или прозрачность, которую французы поэтично называют «слезой». Ничто не выдавало в ней известную куртизанку, привычную к шикарной жизни… Она производила впечатление молодой неискушенной женщины, далекой от изысков внешнего мира.

— Это обнадеживает, — заметила она, взяв верхнюю книгу из стопки и положив ее на колени. — Конечно, это сущий пустяк — вспомнить книги, но если частичка моей памяти вернулась, возможно, скоро я вспомню все.

— Вы сказали, что читали их вместе с кем-то. — Грант сделал несколько глотков из бокала, не сводя взгляда с ее прелестного лица, освещенного пламенем камина. — Вы можете его себе представить? Какие-нибудь черты или звук голоса? Или место, где вы находились?

— Нет. — Лицо ее приняло задумчивое выражение. — Но когда я пытаюсь вспомнить, то чувствую себя такой… — Она запнулась в поисках подходящего слова. — Одинокой, — продолжила она с видимым усилием. — Словно я потеряла что-то или кого-то, очень мне дорогого.

Потерянная любовь, пришло в голову Гранту, и его неожиданно захлестнула ревность. Пытаясь скрыть эмоции, он опустил глаза.

— Взгляните, — промолвила Вивьен, протягивая ему томик Китса. — Какое стихотворение вам нравится больше всего?

Откинувшись в кресле, она наблюдала за Морганом, который принялся листать ветхие страницы. В свете пламени его темные волосы блестели, как эбонит. Вивьен подумала, что ему следовало бы отрастить их чуть длиннее, чтобы смягчить жесткие черты.

Ее взгляд переместился на томик, утопавший в огромной ладони с длинными пальцами. Как жаль, что ни одному Скульптору не пришло в голову запечатлеть в мраморе жестокую силу этих рук!.. Вивьен они казались в тысячу раз привлекательнее, чем тонкие, холеные руки джентльменов. Впрочем, разве может такой исполин иметь изящные ручки? При этой мысли она улыбнулась.

— Что вас так забавляет? — подняв глаза, спросил Морган.

Соскользнув с кресла, Вивьен опустилась перед ним на колени; юбки ее взметнулись и опали, образовав на полу озерцо винно-красного цвета. Вместо ответа она взяла его ладонь и приложила к ней свою. Она еще раз искренне подивилась мощи Гранта: ее ладошка казалась совсем крохотной.

— Может, я и не помню ни одного знакомого джентльмена, — сообщила она, — но вы самый крупный мужчина, какого мне приходилось видеть. — Между их ладонями словно пробежала искра, и Вивьен резко отдернула руку, вытирая увлажнившуюся кожу о юбку. — Каково это — быть таким высоким?

— Это постоянная головная боль, — сухо ответил Морган, отложив в сторону книгу. — Моя голова опробовала на себе крепость всех дверных рам в Лондоне.

Вивьен сочувственно улыбнулась:

— Должно быть, в детстве вы были долговязым и ужасно неуклюжим.

— Как обезьяна на ходулях, — согласился он, рассмешив ее.

— Бедный мистер Морган. Вас, наверное, дразнили все кому не лень?

— Бесконечно. А когда становилось невмоготу терпеть насмешки, приходилось драться. Каждый мальчишка в округе считал делом чести отлупить самого длинного парня из «Обители милосердия».

— «Обитель милосердия», — повторила Вивьен незнакомое название. — Это школа?

— Сиротский приют. — Не успели эти слова слететь с губ Моргана, как он пожалел о своей откровенности. Он бросил непроницаемый взгляд на притихшую Вивьен. На миг вызов — а возможно, и горечь — вспыхнул в глубине его зеленых глаз. — Я не всегда был в приюте, — пробормотал он. — Мой отец продавал книги. Он был неплохим человеком, но ничего не смыслил в делах. Несколько неудачных займов, предоставленных друзьям, и последовавшие за этим неприятности привели семью в долговую тюрьму. Ну а если ты попал туда, то выбраться невозможно. Как заработать деньги для уплаты долгов, находясь в тюрьме?

— Сколько вам тогда было лет? — спросила Вивьен.

— Девять или десяти. Не помню точно.

— И что дальше?

— В тюрьме началась эпидемия. Мои родители, и две сестры умерли. Мы с младшим братом выжили, и нас отправили в «Обитель милосердия». Через год меня выкинули на улицу за «нарушение внутреннего распорядка».

Он рассказывал об этом без всяких эмоций, но Вивьен чувствовала в его словах боль и ожесточение.

— Как же вы провинились? — осведомилась она.

— Мой брат, Джек, ростом не вышел и был слишком чувствителен. Находилось немало желающих поиздеваться над ним.

— И вам приходилось его защищать, — догадалась Вивьен.

Он кивнул:

— После одной особенно жестокой драки директор приюта перелистал мое дело, в котором пестрели такие эпитеты, как «необузданный» и «неисправимый». Последовал вердикт, что я представляю опасность для других детей. Меня выставили за пределы приюта без еды и каких-либо вещей, кроме тех, что были на мне. Двое суток я проторчал за воротами, с воплями требуя, чтобы меня пустили назад. Я знал, что Джек пропадет без меня. Наконец ко мне соизволил выйти один из учителей и пообещал, что присмотрит за братом. Он посоветовал мне убраться подальше и постараться чего-нибудь добиться в жизни. Я так и поступил.

Вивьен представила себе мальчика, одинокого и испуганного, оторванного от единственного близкого ему человека… вынужденного пробиваться в жизни без чьей-либо помощи. В подобной ситуации проще простого свернуть на кривую дорожку преступлений и насилия. Грат же посвятил себя обществу, которое обошлось с ним с поразительной жестокостью и бессердечием, отнюдь не считая себя героем. Напротив, сознательно играл роль бездушного эгоиста, который служит закону только из соображений выгоды. Каким же человеком надо быть, чтобы, помогая другим, скрывать собственные благородные мотивы?

— Но почему, — спросила она, — вы стали сыщиком?

Морган пожал плечами, цинично скривив рот:

— Все очень логично. Психология преступника понятнее всего тому, кто вырос на улице. Я сам недалеко ушел от них.

— Это не правда, — серьезно сказала она.

— Правда, — возразил он. — Я всего лишь обратная сторона той же скверной монеты.

Воцарилось тягостное молчание. Вивьен принялась выравнивать стопку книг на полу, размышляя над его безжизненным тоном, застывшей позой, повисшим в воздухе напряжением. Он казался бесчувственным и неколебимым, как гранитная скала. И все же она подозревала, что его неуязвимость всего-навсего маска. Слишком мало добра он видел в жизни, не знал ни тепла, ни ласки. Ей неудержимо захотелось обнять его, прижать к груди темноволосую голову, но здравый смысл возобладал. Он не примет от нее утешения, а она удостоится в лучшем случае унизительной насмешки. Самое разумное в ее положении — оставить эту тему.

— Где ваш брат сейчас? — неожиданно выпалила она. Морган, казалось, не слышал.

— Где Джек? — снова спросила она и, выпрямившись перед ним на коленях, заглянула ему в лицо.

Он перевел на нее взгляд, обжигавший зеленым пламенем.

— Вам известна моя подноготная, — сказала она. — Разве я не имею права узнать хотя бы об этом?

Кровь прилила к его лицу. Казалось, какой-то ужасный секрет отравляет его изнутри. Когда она уже решила, что Морган не ответит, он заговорил хриплым прерывающимся шепотом так тихо, что ей пришлось напрягать слух.

— Я вернулся за Джеком, как только смог… заручившись обещанием, что ему дадут работу на том же рыбном прилавке, где я чистил и заворачивал рыбу. Я знал, что его отпустят из приюта, если… какой-нибудь родственник поручится за него. Мне было почти четырнадцать, взрослый мужчина по всем меркам, способный позаботиться о брате. Но когда я пришел в «Обитель милосердия» и спросил о Джеке, мне сказали, что его нет.

— Нет? — переспросила Вивьен. — Он убежал?

— Свинка. Половина детей в приюте переболела. Джек умер без меня… без единой любящей души рядом.

Вивьен горестно взирала на него, испытывая неодолимое желание утешить.

— Я мог его спасти, — тихо продолжил он, — если бы пришел раньше.

— О, нет, — потрясение возразила Вивьен. — Не смейте так думать.

— Это факт.

— Вы несправедливы к себе.

— Я подвел его, — без всякого выражения произнес Грант. Одним быстрым движением он поднялся с кресла и повернулся к огню, глядя на рассыпающиеся угли. Взяв в руки кочергу, он придвинул полено, вспыхнувшее яростным пламенем.

Вивьен тоже встала. Стиснув кулаки, она смотрела на его широкую прямую спину и темную голову, окруженную сияющим ореолом. Сострадание на миг затмило ее собственные заботы и тревоги. Морган посвятил жизнь спасению других, ибо оказался не в силах спасти брата. И несмотря на огромный риск, которому он ежедневно подвергался ради ближних, так и не смог простить себе единственного поражения, обреченный терзаться до конца своих дней. Все ее существо пронзило мучительное желание помочь ему, но она не знала, как это сделать. Вивьен положила руку ему на плечо, помедлила, а затем дотронулась до его затылка. Морган напрягся и вздрогнул всем телом. Негромко выругавшись, он отпрянул от нее с таким видом, словно она вонзила в него кинжал.

— Я не нуждаюсь в жалости… — свирепо бросил он и осекся.

Вивьен прекрасно поняла, что он собирался сказать, и горечь обиды обожгла ее. Почему он не закончил фразу? Почему сдержался в последнюю секунду, пощадив ее чувства? Она с любопытством уставилась на него, ощутив вдруг неестественное спокойствие.

— Спасибо, — сказала она звенящим голосом. — Я ценю вашу деликатность.

— Вивьен, — сердито начал он, — я…

— Мне не следовало задавать вам такие личные вопросы, — перебила она, отступая к двери. — Я очень устала, мистер Морган. Наверное, мне лучше подняться наверх и отдохнуть.

Грант начал что-то говорить, но она поспешно выскочила из комнаты, оставив его в мрачной задумчивости созерцать пламя в камине.

Морган ушел из дома, пока Вивьен в одиночестве обедала. Она гадала, где и с кем он проведет вечер: в кафе за политической дискуссией или в клубе за картами со знойной красоткой на коленях. Едва ли такой мужчина испытывает недостаток в женщинах. В облике Моргана счастливо сочетались черты джентльмена и повесы, неотразимо притягивая внимание представительниц слабого пола. Можно не сомневаться, что он поражает воображение как высокородных дам, так и простолюдинок.

На сердце у нее была тяжесть, кусок не лез в горло. Почти не притронувшись к ужину, Вивьен легла в постель, прихватив с собой несколько книг. Она читала до полуночи, но сейчас ее не увлекал художественный вымысел — реальные проблемы, подобно злобным духам, не давали ей покоя.

Кто-то пытался ее убить и, возможно, предпримет еще одну попытку, если узнает, что она жива. Хотя Вивьен верила в способность Моргана защитить ее и изобличить убийцу, она сознавала, что он не всемогущ. К тому же она пока не в силах помочь ему — ведь прошлое оставалось для нее тайной за семью печатями.

Отложив книгу, Вивьен перевернулась на живот и задумалась, вглядываясь в тени, отбрасываемые стоявшей у кровати лампой. Что станет с ней? Она погубила себя, ступив на путь порока. Ей придется либо вернуться к прежнему ремеслу, либо найти мужчину, который снизойдет до того, что женится на ней. Или попробовать себя в какой-либо респектабельной профессии, которая могла бы обеспечить ее средствами к существованию. Но кто наймет ее, когда в глазах общества ее репутация безнадежно погублена?

С мрачным видом Вивьен взирала на медный локон своих волос, пышными волнами раскинувшихся но матрасу. Она прекрасно понимала, что ее внешность привлекает мужчин, независимо от того, нуждается она в их внимании или нет. Ей не скрыть того факта, что она была проституткой. Правда все равно выйдет наружу. Чем бы она ни занялась, мужчины будут преследовать ее, делая оскорбительные предложения и отпуская скабрезные шутки.

Вивьен еще долго ворочалась, предаваясь неприятным размышлениям, прежде чем забылась беспокойным сном. Она ворочалась с боку на бок, пока не превратила постель в ворох сбитых простыней и подушек. Проснувшись наконец, она с криком подскочила на постели и, тяжело дыша, уставилась в темноту невидящим взором.

— Вивьен!

Тихий оклик заставил ее инстинктивно вздрогнуть.

— Что…

— Я услышал ваш крик и пришел посмотреть, как вы.

Это был Морган. Но на сей раз его присутствие не помогло ей расслабиться. На какую-то долю секунды Вивьен даже испугалась, что он пришел домогаться ее благосклонности.

— Мне приснился кошмар, — едва слышно произнесла она. — Извините, что побеспокоила вас.

В темноте Морган казался огромной тенью, нависавшей над кроватью. Сердце Вивьен тревожно забилось. Сжавшись на постели, она в оцепенении наблюдала, как он потянулся к одеялам и несколькими уверенными движениями быстро расправил сбившееся белье.

— Принести воды? — деловито поинтересовался он.

Услышав этот безобидный вопрос, она успокоилась: вряд ли соблазнитель станет предлагать женщине стакан воды, перед тем как наброситься на нее.

— Нет, спасибо, — пролепетала она, взбивая подушку. — Не могли бы вы зажечь лампу? Кошмары такие живые, что я боюсь заснуть. Ужасно глупо, не правда ли? Я веду себя как ребенок.

— Не вижу ничего глупого. — В его голосе зазвучала нежность. — Позвольте мне остаться с вами, Вивьен. Скоро утро.

Она в смятении молчала.

— Я буду обнимать вас как друг, — тихо сказал он. — Как брат. Единственное, чего я хочу, так это избавить вас от кошмаров. — Он помолчал, а затем насмешливо продолжил:

— Признаться, мои желания этим не исчерпываются… но остальное может подождать. Мне остаться или вы предпочитаете, чтобы я зажег лампу?

Вивьен и в самом деле хотела, чтобы он остался. Это было не очень мудрое решение. Она определенно напрашивалась на неприятности. Но присутствие рядом огромного сильного мужчины сулило избавление от кошмаров…

— Ответьте мне сначала на один вопрос, — осторожно сказала она. — Вы, случайно, не голый?

— Я накинул халат, прежде чем войти к вам, — невозмутимо промолвил он. — Вы разочарованы?

— Нет, — отозвалась она так поспешно, что он разразился смехом.

— Без одежды я выгляжу весьма импозантно.

— Охотно верю.

— Решайтесь, мисс Дюваль… Мне остаться или уйти?

— Оставайтесь, — немного поколебавшись, тихо сказала она.