Моя анимежизнь 9: Активация!

Глава 19

Первый день отдыха (Москва не в счет!) выдался по-настоящему жарким, и из Симферопольского аэропорта мы выходили, нарядившись в футболки и шорты советского образца. Хэруки привычно выделялась зелеными оттенками, а от пестроты остальных ребят натурально рябило в глазах. Перед заходом на посадку Чико откуда-то («Это моя секретная техника!») притащила кучу соломенных шляп, в которые мы немедленно облачились. Сама девочка старалась попеременно держаться поближе к «Мари-семпай» и «Хиро-куну». Ну хоть на имена мелкий шнырь с моей драгоценной сестренкой перейти не успел! Впрочем, если от в скором времени обещающей нахлынуть на него славы пацан не потеряет голову, к окончанию старшей школы (в которую, в отличие от Окады, ему придется пойти — тупо дед заставит) будет реально большим человеком и уважаемым членом общества, так что я, скорее всего, не буду против.

Дед Казума нарядился в клетчатую рубашку, подвернул рукава, а на ноги натянул джинсы. Так сразу и не скажешь, что японец — вполне похож на натурализовавшегося корейца, например.

— Дедушка похож на дядю Федю! — По-хозяйски заставив меня наклониться к ней, тихонько хихикнула Чико.

— Только борода мешает! — Согласился с ней я.

Дед, заподозрив неладное, пошевелил бровями, и я решил купировать угрозу:

— Как вчера день провел?

— Спал, медитировал и тренировался, — Улыбнулся он: — Отдохнул как следует!

— Это хорошо, — Покивал я.

— Иоши-семпай, а здесь есть парусные деревянные корабли? — Спросил любитель пиратов Эйитиро Ода.

— Николай Степанович? — Перенаправил я вопрос компетентному человеку.

— Я не знаю, — Не оправдал он моих ожиданий и обратился к деточкам: — Сейчас мы с вами отправимся на стоянку троллейбуса, там нас ждет экскурсовод. Все вопросы зададите ему, хорошо?

Ребята покивали, я облегченно выдохнул — моя просьба по возможности обходиться без вертолетов услышана! — и мы вышли из терминала, сразу упершись в кучку местных журналистов. Пришлось рассказать про большое желание посетить прославленный «Артек» и дать возможность ребятам рассказать на камеру, насколько им понравилось в Москве и насколько им интересно побывать в Крыму. Мы с ними репетировали!

Погрузились в поблескивающий свеженькой краской, но подозрительно скрипящий красный «Рафик», и нас повезли к автовокзалу. Ехать было недолго, но мы успели полюбоваться интернациональными отдыхающими, архитектурой и заценить парочку «стихийных рынков» со всем подряд — от последних Николай Степанович почему-то комплексовал.

— А тут неплохо! — На правах бывалого туриста заявил Кейташи: — Я ожидал чего-то типа Йонагуни!

Кохэку и Хэруки согласно покивали, первая опомнилась, поджала губки и демонстративно отвернулась к окну.

— Столица Крыма же! — Ответил я: — А «Йонагуни» начнется ближе к морю, да, Николай Степанович?

— Я на Йонагуни не был, поэтому, к сожалению, не могу сравнивать, — Покаялся посольский и честно признался: — Но да, некоторые местные дома выглядят не настолько хорошо, как мне бы хотелось.

Ребята оживились и начали пытаться высмотреть за окном руины. Я же понизил голос и поблагодарил:

— Спасибо, что ради очковтирательства не стали перекрашивать каждый забор на нашем пути!

— Решения принимаю не я, Иоши-кун, — Улыбнулся он: — Но, если бы их принимал я, количество встреченных тобой ремонтов сильно бы сократилось. Я своей родиной горжусь, и не вижу никакого смысла стыдливо заметать мусор в темный угол. Ты правильно тогда заметил — минусы есть везде, а идеальных стран не существует. Увы, нашим любителям «Потемкинских деревень»… — Николай Степанович дождался моего кивка — знаком термин, мол, и продолжил: — Этого не объяснить.

— Азия! — С улыбкой развел я руками: — Демонстрации силы, чинопочитание, кумовство и понты… — Указал на очень удачно выходящего в этот момент из «Волги» толстенного армянина в джинсах (в СССР это до сих пор статусный атрибут) и шелковой расстегнутой рубашке, на шее которого висела былинная цепь толщиной в палец, а собственно пальцы украшали инкрустированные всем подряд перстни: — …Наше все!

— Кооператор, наверное, — Проводив солидного человека взглядом, предположил Николай Степанович.

— Или «смотрящий», — Кивнул я: — Или «общак» местный держит. Или цеховик подпольный, легализовавшийся. Или одна из шишек диаспоры. Или директор магазина. Или…

Горько вздохнув, МИДовец меня перебил:

— У «Хонды» очень хорошие осведомители.

— Это так! — Покивал я хорошей отмазке и проверил реакцию мужика на идейку: — А как вы смотрите на то, чтобы запустить в Крыму международный ежегодный фестиваль электронной музыки?

— На данный момент едва ли получится это сделать, — Расстроил меня посольский.

— Но чувакам типа такого, — Кивнул я на входящего в кафеху солидного армянина: — Такая идея может «зайти», а они могут немножко посодействовать через своих земляков. Разве не так?

— Будь это внутреннее мероприятие, могли бы. Но на «международное» им связей не хватит. Это нужно решать в Москве.

— Отложим тогда! — Смирился я.

Покинув «Рафик» на автовокзале, прошли мимо шашлычной, и ребята дружно забурчали животами.

— Тут нормально, Николай Степанович? — Спросил я.

— Все по санитарным нормам, — С некоторым сомнением ответил он.

Тут к нам подошел рыжий мужик лет двадцати пяти, в черных брюках и белой рубашке с коротким рукавом.

— Внимание, группа! — Привлек наше внимание посольский.

— …А это — крымская сосна, местный эндемик! — Закончила начатый ликбез Хэруки, и дала возможность посольскому познакомить нас с экскурсоводом:

— Это — Степа, наш экскурсовод.

— Коничива, надеюсь, мы поладим! — Образцово-показательно поклонился рыжий.

Поклонились в ответ, и Эйитиро спросил о парусных кораблях. Степан пожевал губами и с явной грустью на роже поведал:

— Боюсь, ничего не получится, но могу предложить вам небольшой круиз на теплоходе.

Кейташи побледнел, Кохэку ехидно фыркнула, я провел голосование, и мы решили на теплоход согласиться.

Далее провели голосование на покушать шашлыка. В этот раз побледнел уже Степан, но нас было не остановить, и мы расселись за сколоченными из неокрашенных досок столиками. Николай Степанович поговорил с хозяином-грузином, тот, активно жестикулируя, на своем родном языке сделал внушение грузину помоложе — повару, и тот унес готовый продукт в недра подсобки.

— Придется подождать свежую партию, — Присоединившись к нам, поведал МИДовец.

— Ай дорогие гости! — Подошел к нам нагруженный подносом с лимонадами и стаканами хозяин шашлычной: — Для старого (не такой уж и старый — лет сорок, но пусть будет) Анзора нет большей радости, чем накормить таких уважаемых людей!

Тут старого Анзора обогнал какой-то грузинский пацан лет пятнадцати, который постелил на столы белоснежные накрахмаленные скатерти. Судя по лицам тусующихся на автовокзале аборигенов, такой уровень сервиса в этой шашлычной они видят чуть ли не в первый раз.

Степан перевел слегка сдобренный характерным акцентом русский на японский:

— Ваш визит — огромная честь для моего скромного заведения.

Покивав, Анзор выставил на стол посуду, не без изящества сдернул пробки и поведал:

— Мой шашлык — лучший в Крыму, мамой клянусь! Рецепт еще моего дедушки Мгелика, а он знал толк в шашлыке! Спроси любого грузина, и он ответит, что дедушку Мгелика за его шашлык уважал весь Кавказ!

Степан перевел:

— Надеюсь, вам понравятся наши блюда!

Грузин обиделся и спросил Степана:

— Зачем коротко говоришь, друг? Анзор же не глупый, МГИМО с красным дипломом заканчивал! Я сказал что-то, что может обидеть дорогих гостей?

Ржака!

— А почему у вас акцент, уважаемый Анзор? — Нашел нестыковку я.

— Вах! — Комично удивился он моим языковым навыкам и ответил без акцента: — Ну какой из грузина хозяин шашлычной, если у него нет акцента? Это неправильный грузин, и никто к такому шашлык кушать не пойдет.

— Маркетинг, получается! — Кивнул я.

— Именно! — Обрадовался пониманию Анзор и похвастался: — Мне племянник книги заграничные привозил про бизнес.

— Столь серьезный подход к делу вызывает только уважение, — Покивал я: — Теперь я точно уверен, что мы пришли в нужное место!

— Ты не пожалеешь, дорогой! — Заверил меня хозяин: — Сейчас закуски принесу, а основное блюдо подоспеет через полчаса.

— Спасибо! — Поблагодарил я.

Хозяин ушел, и я поведал ребятам:

— Сейчас нам принесут шашлык, приготовленный по семейному рецепту с многовековой традицией!

Степан посмотрел на меня с уважением.

«Артек» бывает разный — это же целая сеть лагерей. Конкретно нас заселят в образцово-показательный «Морской» — именно здесь отдыхают иностранцы и дети тех, «кому положено». Простые советские смертные отдыхают в лагерях попроще — это мои знания из прошлой жизни, само собой ничего подобного мне никто не говорил. По пути вдоволь налюбовались местной застройкой. Ну что сказать: я ожидал худшего, а ребятам понравилось — местный самострой порой выглядит весьма экзотично.

— Море! — Обрадовалась Чико, когда мы выехали на побережье и двинулись вдоль него.

— Площадь Черного моря — около 430000 квадратных километров… — Тут же переключился Степан.

Вежливо подождав, пока он сделает паузу, Мари заметила:

— Оно совсем не черное!

— Верно, Окада-сан! — Кивнул переводчик: — На этот счет существует две основные гипотезы…

Проехали в ворота, порадовались ярко окрашенным, выстроенным в стиле "модерн", корпусам, и покинули транспорт. Встречала нас целая делегация, состоящая из верхушки «Артека» и Крыма. Большая честь, все нравится, у вас на автовокзале грузин Анзор продает просто замечательный шашлык, и мы с радостью разрешили ему повесить в заведении наши фотографии. С неловкими улыбками покивав столь ценной информации, чиновники откланялись, погрузились в «Волги»-«Чайки», а администрация лагеря повела нас к синему корпусу — они здесь разноцветные, и располагаются прямо на берегу. Спереди — приятно шелестящее волнами море, позади и по бокам — покрытые кустарниками и деревьями горы, с воды веет легкий, характерно пахнущий бриз. Красота, мать его! Нашей «пати» выделили целое крыло второго этажа. Нам с Хэруки — отдельная «палата», остальным придется селиться в соответствии с полом. Прямо напротив нас будут жить Кейташи с Одой— и Хиро-кунами, правее них — братья Кишимото. Соседи слева — Нанако с Кохэку, правее них — Мари и Чико, еще правее — Ханако и Хори-семпай. Дед Казума — в гордом одиночестве. Степан поведал, что у нас есть час на ничегонеделание, а потом пойдем приниматься в почетные пионеры.

Багаж неведомым образом нас опередил, и мы с лучшей девочкой немного обжили палату — сдвинули односпальные кровати, поцеловались у окна с прекрасным видом на море, освоились с пультом для кондиционера, одобрили «видеодвойку» марки «Сони», я нашел на столе переходник для ноутбучной зарядки, вместе проинспектировали содержимое холодильника, найдя там полный ассортимент советской газировки.

— Мне нравится! — Подвела итог Хэруки.

— Согласен! — Подтвердил я, притянул девушку к себе и начал расстегивать пуговки ее платья.

— Мне идет? — Спросила лучшая девочка, когда она, после нескольких десятков супер приятно проведенных минут, примеряла выделенную нам пионерскую форму.

— Просто жуть как мило! — Валяясь на кровати, оценил я белую рубашечку с коротким рукавом, синюю юбочку и белые гольфики.

Галстука пока нет — вручат на приёме.

— Это ведь называется «пиротука»? — Спросила она, продемонстрировав красный головной убор.

— Пилотка, да! — Подтвердил я.

— Будет здорово сочетаться с красным галстуком! — Заметила Хэруки, примерив пилотку и покрутившись у зеркала: — Одевайся уже! — Приказала она мне.

— Да, любимая! — Потянувшись, надел рубаху, синие шорты и черные носки.

— Мне нравится пионерская форма! — Подтянув меня к зеркалу и встав рядом, вынесла лучшая девочка «модный приговор».

— В пионерском лагере — бесконечное лето, я бы мог сесть на поезд, но лично мне там уже нечего делать, — Не без грусти (отыгрывай ребенка сколько угодно, но это все равно совсем не то!) процитировал я.

— Не грусти! — Обняла меня лучшая девочка, согрев любящим взглядом: — Нас ждет замечательный отдых в ближайшую неделю, а потом — долгая, счастливая жизнь до конца наших дней!

— И после! — Улыбнулся я.

— Да! — Радостно кивнула Хэруки: — Я проживу с тобой столько жизней, сколько захочешь!

— Стало быть, впереди у нас вечность! — Подвел я итог.

— Да! — Снова кивнула она, мы обули кеды и вышли в коридор, прошли в холл, где нас встретил…

— Привет! — Радостно поприветствовал нас одетый в форму пионервожатого Тимофей Матвеевич Петров.

— Тимоха! — Не менее радостно поприветствовал я его.

Поручкались, обнялись, майор отвесил Хэруки пару комплиментов и поцеловал ручку.

— Это — Тимофей Матвеевич, — Представил я его.

— Иоши рассказывал о вас много хорошего! — Улыбнулась ему Хэруки.

Не врет — реально рассказывал.

— А ты из армии уволился? — Хохотнул я.

— Не, — Отмахнулся майор: — Специальным указом Главного разведывательного управления Генерального штаба Вооруженных Сил СССР временно назначен пионервожатым сводного японского отряда! — Гордо пророкотал он.

— А ты из ГРУ? — Спросил я.

— Не-а! — Покачал он головой: — Но в Москве посчитали это хорошей идеей, и я даже успел пройти специальный курс.

— Молодцы какие! — Искренне похвалил высокое начальство я.

— И это… — Замялся Тимофей Петрович и застенчиво поблагодарил: — За квартиру спасибо!

— Люблю причинять людям радость! — Улыбнулся я.

В ожидании остальных уселись на удобные диванчики, и майор поведал:

— Слухи по СССР гуляют, мол, иногда можно встретить японского пацана, который дарит понравившимся ему людям квартиры в Москве.

— Ржака! — Оценил я.

— И не говори! — Хохотнул Тимофей Матвеевич: — Геннадий Васильевич просил передать тебе благодарность, сам приехать не смог, увы — ему генерал-лейтенанта дали и перевели в Москву, так что он осваивается в новой должности.

— Это хорошо! — Порадовался я и спросил: — А ты?

— А я теперь подполковник!

— Поздравляю! Обмыть бы надо.

— Ты же не пьешь? — Удивился он.

— Устаревшая у вас информация, подполковник! — Улыбнулся я: — Прошлым летом мы немного выпили с другом, и я пообещал после этого не бухать до следующего лета! А за окном-то оно и есть!

— Мне бы такую силу воли! — Грустно вздохнул Тимоха.

— Достигается упражнениями!

— Не по мне такая физкультура! — Гоготнул он.

Говорили мы на японском, поэтому для Хэруки переводить ничего не пришлось.

— Поздравляю с открытием, Аоки-сенсей! — Переключил подполковник внимание на нее.

— Спасибо! — Поблагодарила она: — Без помощи наших ученых у меня бы ничего не вышло!

В коридоре захлопали двери, послышались сдобренные оживленной разноголосицей шаги, и мои узкоглазенькие «пионеры» вошли в холл. Такие милахи! Это я про девочек, само собой. Из коридора напротив появились Николай Степанович и Степан.

— Можно я? — Спросил я посольского.

— Пожалуйста! — Великодушно разрешил он.

— Ребята, это — Тимофей, наш временный сенсей!

Подполковник поклонился:

— Надеюсь, мы поладим!

Деточки поклонились «сенсею» в ответ, он построил нас в колонну и повел на заполненную пионерами и взрослыми площадь. Присутствовали и камеры, куда без них. Речуги, салюты (рукой ко лбу, а не пиротехника), гимны, и вот наши шеи украсили красные галстуки, сделав девочек еще милее и нисколько не испортив пацанов. Деда Казуму принимать не стали, но после ритуала он в компании Степы отправился с лагерными начальниками договариваться на проведение утренней зарядки под его руководством, что он посчитал большой честью.

Итогом формальной части стало коллективное возложение цветов к мемориалу Саманты Смит и моя речь на камеру о том, насколько много она сделала для торжества мира во всем мире. После прогулки по аллее ее памяти нам провели экскурсию по лагерю — тут есть тупо все, даже компьютерный класс! — и покормили в столовой, где, к огромному моему удивлению и радости всех остальных, нашелся соевый соус японского производства, на который советские дети таращились как на диковинку. Гребаные очковтиратели!