Моя анимежизнь 9: Активация!

Глава 20

Довольно потянувшись, выключил ноут и умиленно посмотрел на спящую Хэруки — набралась впечатлений за день и теперь переваривает. А я? А я уже прямо привычный, поэтому перед сном написал главу — уже третью! — книжки про магическую академию, в которой больше воюют мечом, чем магией. С демонами воюют, очевидно. В отличие от «ГП» и «Махоутокоро», это — уже полноценный анимешный продукт, что лично меня очень радует. Поднявшись из-за стола, запахнул халат поплотнее — чисто ради удобства, на улице за двадцатку — и вышел на балкон, чтобы немного повпитывать звездное небо и прохладный ночной воздух. Хорошо в «Артеке»!

Посмотрев на набережную, увидел сидящую в шезлонге, белеющую пионерской рубахой фигурку. Это, похоже, кто-то из моих — советских детей кто ночью к морю пустит? Это нашему безответственному пионервожатому в чине подполковника все равно — если выйти в коридор, можно расслышать его храп из палаты в конце коридора. И это — лучшее, что нашлось под рукой у Министерства Обороны?

— Бардааак! — Удовлетворенно протянул я, хохотнул — дико рад Тимохе на самом деле — и решил сходить немного посидеть с соотечественником.

Аккуратно приоткрыв шкаф, который и не подумал скрипнуть, надел спортивки и пионерскую рубаху, с огромным удовольствием повязал галстук, салютнул отражению в зеркале, достал из холодильника бутылку «Буратины» и аккуратно вышел в коридор. Спустившись по лестнице, в фойе наткнулся на милиционера в чине аж старшего лейтенанта.

— Здравствуйте! — Поздоровался я с ним.

— Доброй ночи, — Поздоровался он в ответ и вернулся к разгадыванию кроссворда.

Может показаться, что служба не несется, но ему приказали только «не пущать» левых людей. Не выпускать японцев приказа не было, вот он и не препятствует. Покинув корпус, по хорошо заасфальтированной дорожке пошел к цели, с внутренним трепетом вспоминая короткий разговор с шашлычником Анзором тет-а-тет, внутри его маленького кабинета, куда я зашел подписать фотки — посольского попросил не беспокоиться, и он остался уминать потрясающе вкусный шашлык вместе с остальными.

— Уважаемый Анзор, а вы расширяться планируете? — Спросил я хозяина заведения.

— Конечно! — Кивнул он: — Ресторан открыть хочу!

— В Крыму?

— В Ялте, — Гордо ответил он.

— Рискованно, — Заметил я.

— Бизнес — это всегда риск! — Ответил начитавшийся «гайдов» грузин.

— Но степень риска — не одинакова. Вы гораздо старше меня, уважаемый Анзор, но, может, выслушаете мои соображения по этому поводу?

— Зачем спрашиваешь, Иоши? — Даже немного расстроился Анзор: — Ты же всего за год вон какой стал, с Горбачевым нашим за одним столом кушал. Как может старый Анзор тебя не послушать?

Набрав воздуха в грудь, ногами запинал визжащую "Кровища потечет!" часть души поглубже и поведал:

— Крым сейчас — в составе УССР, верно?

— Верно.

— А от СССР уже отвалились Эстония, Литва и Латвия.

Грузин кивнул — знаю, мол.

— Процесс запущен, и его уже не остановишь. Вслед за прибалтами подтянутся и остальные.

Анзор не удивился:

— Не хотят с нами вместе жить. Армяне шепчутся — тоже независимости хотят. Глупые — Кавказ никогда так хорошо не жил, как при Советской власти.

— Как и ожидалось от выпускника МГИМО! — Отвесил я Анзору комплимент, что очень его порадовало, и продолжил: — Вот представьте: Украина вместе с Крымом из состава СССР выйдет, что с туристическим потоком станет?

Грузин схватился за голову.

— Именно! — Грустно кивнул я: — А вот если Крым к РСФСР «приклеить», то после отделения Украины придется большим дядькам из Москвы мост через пролив строить — банально чтобы снабжать флот без лишних проблем. А по мосту-то не только товарняки ездить могут.

— Зачем Анзору такое рассказал? — Тоскливо протянул хозяин шашлычной: — Не такие связи у Анзора, чтобы Крымами распоряжаться!

— Хочу, чтобы у вас все было хорошо, — Честно улыбнулся я: — Шашлык у вас — замечательный, и ресторан, уверен, такой же будет. Расстроюсь, если разоритесь. Кроме того — в Крыму в составе РСФСР я «пробью» многодневный международный фестиваль. Тыщ на сто-двести народу. А в Крыму хорошо, и многие посетившие фестиваль захотят вернуться или остаться подольше. А тут им раз, и по международному телеканалу «Хонда+» показывают интервью с замечательным Ялтинским ресторатором Анзором, где он на весь мир поведает о шашлыке по рецепту своего многоуважаемого дедушки Мгелика, которого любили по всему Кавказу. А дальше один японский мальчик, — Погладил себя по волосам: — Скажет, что из всего Крымского общепита предпочитает именно ресторан уважаемого Анзора.

Взгляд Анзора затянуло мечтательной поволокой, и я процитировал:

«Несет грязные воды Москва-река.

Открыт ресторан «У Анзорика».

Есть время — забегай,

Самое нежное мясо тут запекают.»

— Ай, дорогой! — Успешно заромансился грузин: — Как медом на сердце!

— Но, если Крым останется в составе Украины, фестиваль перенесется, например, куда-нибудь под Сочи, — Вернул я его с небес на землю и сработал на упреждение: — А сочинский ресторан уважаемого Анзора, несмотря на мою искреннюю любовь к его потрясающе вкусному шашлыку, японского мальчика не особо-то и заинтересует.

— Вербуешь? — Пожевав губами, спросил грузин.

— Просто немного поделился своими планами на будущее! — Улыбнулся я и поднялся со стула: — Очень я хочу, уважаемый Анзор, чтобы у вас все хорошо было.

— Не обманешь старого Анзора? — С надеждой в глазах спросил он.

— Никого не обманывал и не собираюсь. Весь мир знает — если Одзава Иоши что-то пообещал, в лепешку расшибется, но сделает! — Кивнул я.

— Хорошо, Анзор человек маленький, но кое с кем поговорить попробует! — Пообещал грузин, мы пожали руки, он натянул на лицо привычное выражение радушного хозяина, и мы пошли к остальным.

Мал «рычаг воздействия», да ценен — мне в моей ситуации выбирать не приходится.

Вернувшись мыслями в здесь и сейчас, тихонько вздохнул — в шезлонге сидела никто иная, как Окада Мари.

— Привет, семпай! — Продолжая любоваться отражением безоблачного ночного неба на водной глади, не оборачиваясь поприветствовала она меня.

— Привет! — Поздоровался и я, опускаясь в шезлонг рядом.

— Красиво, да? — С улыбкой спросила она, повернувшись ко мне.

— Очень! — Согласно кивнул я: — Газировочки хочешь?

— Давай, она здесь вкусная! — Кивнула Маша.

Открыл бутылку, протянул девушке, она отпила пару глоточков и вернула ёмкость мне. Отпил и поставил на покрывающую берег гальку.

— Непрямой поцелуй! — Хихикнула она.

— В таком случае я целовался где-то с тремя десятками человек обоих полов, — С улыбкой развел я руками.

Посидели молча.

— Тебе не обязательно сидеть со мной, семпай, — Начала пассивно-агрессивно выгонять меня Маша.

— А я просто любуюсь морем, — Не повелся я.

— Вот как! — Хихикнула она.

— Именно так! — Кивнул я.

— Спасибо, семпай! — Улыбнулась девушка, отразив глазами лунный свет: — За все!

— Да ладно тебе, — Отмахнулся я и спросил: — У тебя на самом деле все нормально?

— Мне очень грустно, — Покачала она головой: — Но это — моя судьба. Ее нельзя изменить, ей нельзя противиться, ее можно только принять! Именно поэтому она и называется судьбой.

— Вот как, — Кивнул я и отхлебнул еще «Буратины».

Газ ударил в нос, и я чихнул.

— Неосторожный семпай! — Захихикала Маша и спросила: — Когда закончим с «Хандой-куном», могу я попробовать написать сценарий к игре вроде той, что у Такерады-семпай?

Я их знакомил, поэтому ничего удивительного, что Окада о «Цвете твоих глаз» знает.

— Конечно! — Кивнул я: — Можешь пилить любой контент, который пожелаешь.

— Добрый ты! — Улыбнулась она.

— Есть такое, — Не стал я скромничать: — А еще люблю торговать чужой интеллектуальной собственностью.

— И проводишь «тимбилдинг» для «ценных корпоративных активов», — Кивнула она на наш корпус.

— Не без этого! — Улыбнулся я.

Посидели молча, и Маша внезапно выдала:

— Широ — не педик! Возможно, бисексуал, но не педик точно!

— Я примерно так же думаю, — Кивнул я и спросил: — А с чего такой вывод?

— Потому что последние несколько дней я от него только и слышу "Саяка-тян то, Саяка-тян это"! — Светло засмеялась Окада.

— Это хорошо! — Кивнул я.

— Но скоро мне придется искать нового тренера, — Сымитировала она грусть: — На последнем занятии она сама нам сказала, что как только "залетит" — ноги ее не будет в додзё!

— Как непедагогично! — Вздохнул я.

Проснулись мы от кипеша в коридоре. Машинально посмотрел на часы слезящимися глазами — половина шестого утра по местному времени. Уснул я вчера в половину второго. Хорошо в молодом теле — сейчас умоюсь, зарядочку сделаю, лучшую девочку поцелую, и весь день буду эффективный!

— Что там? — Потерла глазик Хэруки.

— Такая ты по утрам миленькая! — Проигнорировав вопрос, умилился я.

— А в остальное время? — Попросила еще комплимент девушка.

— Всегда! — Поцеловал ее в щечку (зубы-то не чищены!), надел халат и пошел смотреть в чем дело.

Открыв дверь, увидел заплаканного, одетого в одни трусы, Кейташи, голова которого представляла собой какой-то жутко криво подстриженный кустарник. Он жаловался нашему понурому пионервожатому, по случаю раннего утра одетому в семейные труханы и майку-«алкоголичку»:

— Тимофей-сенсей, мои волосы — часть моей личности! Что мне теперь делать?!

Помимо этих двоих, в коридоре нашлись такие же не одетые его соседи: Хиро— и Эйитиро-куны, оба невыспавшиеся и донельзя растерянные.

— Вы что, надругались над моим лучшим другом? — Спросил я их, старательно подавляя распирающий все мое естество бессердечный смех.

— Иоши-семпай, я бы никогда не сделал ничего подобного! Как спортсмен, я уважаю Кейташи-семпая! — Опроверг обвинения Эйитиро.

— Аники, я бы никогда не стал тебя подставлять! — Горячо заверил Хиро-кун: — Кроме того — я же не кретин, и понимаю, что в первую очередь подумают на соседей по комнате!

Как и ожидалось от моей хитрожопой шестерки!

— Идите в палату и сидите там, — Велел я кохаям, они кивнули и покинули коридор.

— Пи*дец! — На великом и могучем пожаловался мне подполковник: — Это же международный скандал! Не бывать мне полковником, — Грустно вздохнул он.

— Не драматизируй, — Отмахнулся я на японском: — Уверен, это кто-то из наших, так что «международностью» и не пахнет. Я сейчас быстро приведу себя в порядок и разберемся. Если кто-то еще проснется, попроси их пока побыть в комнатах, ладно?

— Ага! — Кивнул вернувший душевный покой «подпол» и попытался утешить Кейташи: — Да не переживай ты так, чай не девица! Сейчас сходим, налысо тебя побреем, и за полгодика все отрастет! Хоть на мужика похож будешь! — Добавил он классики и не без гордости провел рукой по собственному «ёршику» на голове.

Белая Молния рухнул на задницу и застонал, спрятав лицо в ладонях.

— Будь мужчиной, Лысая Молния! — Не удержавшись, стебанул его я и вернулся в номер: — Кто-то этой ночью проник в номер Кейташи и хорошенько поработал ножницами над его шевелюрой! — Поделился инфой с лучшей девочкой.

Прикрыв рот ладошками, она залилась веселым смехом.

— Согласен! — С улыбкой кивнул я: — Сейчас быстренько умоюсь и пойду расследовать это дело. Настало время явить миру мои детективные таланты!

— Как много энтузиазма! — Одобрила мой порыв лучшая девочка, и я скрылся в ванной.

Переодевшись в пионерскую форму, заявил продолжающей валяться под одеялом с «Геймбоем» в ручках Хэруки:

— У тебя нет алиби, но есть мотив!

— Эээ?! — Удивилась она

— Вчера, с половины первого до половины второго, я сидел на берегу с Окадой, поэтому ты вполне могла проникнуть в номер напротив, чтобы отомстить за подругу.

— Хооо? — Протянула она: — И чего это вы на берегу делали?

Твою мать!

— Пили «Буратино», смотрели на водичку, разговаривали про судьбу и корпоративные штуки. А еще она попросила для себя игру.

— Вот как! — Успокоившись, покивала лучшая девочка и заявила: — Я этого не делала!

— Я знаю! — Улыбнувшись, подошел, погладил ее по щечке и подмигнул: — Но моя «детективность» — беспристрастна!

— Бака! — Хихикнула Хэруки, чмокнула меня в щечку и пошла в ванную.

В коридоре экспозиция немного изменилась — к Кейташи и успевшему переодеться в униформу подполковнику присоединились Николай Степанович и переводчик Степан — оба тоже в форме пионервожатых.

— Иоши-кун, это… — Начал посольский.

— Наше внутреннее дело, к которому ни граждане СССР, ни работники санатория не имеют никакого отношения! — Заверил его я: — Докладывать никуда не нужно — все мы живы и здоровы, а в детско-юношеских коллективах мелкие проблемы неизбежны. Международный скандал нам совсем не нужен.

— Мелкие?! — Заорал Кейташи.

— Тихо! — Шикнул я не него: — Ты что, хочешь чтобы сюда сбежался весь корпус?

Лысая Молния испуганно прикрыл голову ладонями.

— Степан, пожалуйста, займи позицию в холле и никого в это крыло не пускай, хорошо? — Попросил я переводчика.

Тот дождался подтверждающего кивка от Николая Степановича, поклонился и пошел на пост.

— Нужна лупа! — Добавил я.

— Зачем? — Удивился подполковник.

— Для антуражу! — Хохотнул я.

— Я рад, что вам всем так весело, — Грустно вздохнул Кейташи.

Усевшись на корточки рядом с лучшим (потому что единственный!) другом, положил ему руку на плечо:

— Твоя боль — моя боль, брат!

В глазах Лысой Молнии засветилась благодарность.

— Клянусь тебе, мы найдем того, кто опустился до такой низости, и он понесет заслуженное наказание!

Кейташи с надеждой кивнул.

— И именно поэтому мы не можем себе позволить впасть в отчаяние! — Продолжил я лить «булщит»: — Нужно засучить рукава, превратить свое сердце в камень и хорошенько поработать над этим делом!

— Верно! — Засветился от энтузиазма Кейташи.

— Тогда пошли искать улики! — Встав, символично протянул пацану руку, он оперся на нее и встал.

— Пошли!

И мы зашли в комнату пацанов.

— Что за бардак? — Принялся за воспитание подполковник: — В жилище всегда должен быть порядок!

— Простите, сенсей! — Извинились за раскиданные тут и там шмотки и пустые бутылки из-под газировки ребята.

— Стоп! — Остановил я Хиро-куна, который бросился поднимать носок: — На месте преступления ничего не трогать!

Николай Степанович за моей спиной издал едва слышимый смешок.

— Закрывали дверь на ночь? — Спросил я.

Жильцы покачали головами.

— Тц, это сильно расширяет круг подозреваемых! — Расстроился я и спросил Кейташи: — Где ты спишь?

Он указал на стоящую у правой стены кровать. Культовые персонажи спят на двухярусной, у стены левой. Внимательно глядя под ноги, дошел до кровати блондина.

— Волосы наш убийца собирать не стал! — Сделал я первый вывод, глядя на усеивающие кровать и пол волосы.

— Убийца? — Удивился Хиро-кун.

— Он же убил часть личности Кейташи! — Развел я руками.

Мужики безжалостно гоготнули.

— Если будете мешать работать детективу, я буду вынужден удалить вас с места преступления! — Укоризненно заявил им я.

Мужики извинились и пообещали быть человечнее.

— Можешь немного расслабиться! — Хлопнул друга по плечу: — Проклинать тебя никто не собирается!

— Слава богу! — Облегченно выдохнул он.

Ржака!

— Во сколько вы вчера легли спать? — Спросил я жильцов, присев на корточки около кровати.

— Примерно в полночь, — Ответил за всех Эйитиро-кун.

— В 11.45! — Поправил его мой верный Хиро-кун, продемонстрировав блестящие «Касио» на руке.

— Николай Степанович, могу я попросить вас поассистировать? — Попросил я МИДовца.

— Конечно, Иоши-кун! — Явно получающий от происходящего удовольствие мужик достал из кармана шорт блокнот и записал: — Жертва уснула в 11.45.

Подобрав с пола чью-то футболку, с ее помощью аккуратно достал из-под кровати советские канцелярские ножницы.

— А вот и орудие преступления! — Радостно заявил я.

— Наш убийца на удивление беспечен! — Сделал промежуточный вывод проникшийся атмосферой подполковник.

— У нас в палате есть такие же, — Аккуратно завернув орудие преступления в футболку, передал ассистенту.

— Мои тоже на месте! — Кивнул подполковник.

— Тимофей, можешь найти кого-нибудь, кто побреет Кейташи? Боюсь, в таком виде мы не можем показать его общественности, — Попросил я его.

— Хорошо! — Кивнул он и покинул помещение.

Для очистки совести подергал балконную дверь, указал на задвинутый шпингалет:

— Так было всю ночь?

— Да, мы туда не ходили, — Подтвердил понурый Кейташи.

— Значит картина преступления ясна! Дождавшись, пока жертва беззаботно уснет, наш убийца вооружился казенными ножницами, прокрался по коридору, вошел и надругался над великолепной прической моего дорогого друга! — Выкатил я промежуточный вывод.

— Записал, Иоши-кун! — Отчитался посольский.

— Ваши ножницы на месте! — Осмотрев стол, удовлетворенно кивнул я и поведал Хиро— и Эйитиро-кунам: — Но вы — все еще под подозрением! Вы вполне могли спереть чужие ножницы ради подставы!

— Аники! — Жалобно протянул Хиро-кун.

— Мое сердце твердо, как камень! — Пафосно выдал я: — Сидите здесь!

Подобрав посольского, вышел в коридор, столкнувшись там с одетой в белый халат улыбающейся тетенькой лет тридцати с машинкой в руках.

— Спасибо, что прибыли так быстро в такую рань! — Поблагодарил я ее.

— Здесь такое не редкость, — Хихикнула она и прошла в комнату в компании подполковника.

— Сначала, для очистки совести, зайдем ко мне! — Поведал я Николаю Степановичу и постучал в свою дверь.

Открыла нам мокренькая после душа Хэруки, целомудренно укутанная в халатик.

— Мы нашли орудие преступления! — Похвастался я ей, подошел к столу: — Наши ножницы на месте, что несколько снимает с тебя подозрения! — Поведал лучшей девочке.

Она сложила ручки на груди и фыркнула.

— Побудь здесь, хорошо? Нам нужно продолжать распутывать это дельце!

— Иди, веселись! — Отмахнулась она, и мы вышли в коридор, где подобрали подполковника.

— Моя невеста точно ничего не делала, — Заявил я мужикам.

— Мы и не сомневались, Иоши-кун, — Ответил за обоих Николай Степанович.

Совершив обход, нашли ножницы у всех, кроме Нанако с Кохэку.

— Твой мотив — самый сильный! — Заявил я насупившейся (разбудили же!) янтарноволосой подруге.

— Если бы я хотела испортить ему жизнь, я бы сделала это сразу! — Фыркнула она, поправив волосики.

— Иоши-сама, я абсолютно уверена, что Кохарун этого не делала! — Встала на защиту девушки Нанако.

— Я тоже уверен, — Кивнул я.

— Что ты тогда здесь делаешь? — Зевнула Кохэку.

— Веду это дело! — Заявил я, подошел к балконной двери: — С открытой спали?

— Да! — Подтвердила Нанако.

— Здесь очень хороший воздух, поэтому закрывать не стали! — Добавила Кохэку.

— Слышали что-нибудь среди ночи? — Спросил я.

— Ничего! — Ожидаемо покачали они головами.

— Понятно, — Вздохнул я: — Побудьте здесь, хорошо?

— Хорошо! — Покивали они, и я повел пати на балкон.

— Сюда можно попасть из комнат Мари и Чико, девочек-айдолов и моего деда, — Пафосно опершись на перила и устремив взгляд на море, потер я подбородок: — Но моя сестренка никогда не сделает ничего подобного, а у Ханако и Хори-семпай…

— Ее зовут Изуми! — Просунув головку в дверной проем, закрыла пробел в моей памяти Нанако.

— Спасибо! Отличная работа, секретарь! — Показал я ей большой палец, девушка счастливо улыбнулась и вернулась в палату.

— У этих двоих мотива не было совсем, — Продолжил я думать вслух: — А на деда даже думать смешно! Если бы он хотел, просто переломал бы Кейташи все кости.

— Твой дедушка очень силен, — Кивнул подполковник и вспомнил о важном: — Как ты того американца, а?

— Не распыляйтесь на мелочи, подполковник! — Не позволил я сбить себя с пути и пошел вдоль балкона.

— Кяяя! — Заорала голая Ханако и задернула шторы.

— Иногда реальность меня прямо радует! — Сохранив в специальный архив в мозгу дивную картину, похвастался я ржущим мужикам, подергал дверь: — Заперто!

— Убирайтесь отсюда, извращенцы! — Раздался с той стороны голос моего айдола.

— Пойдемте дальше, тут все понятно, — Решил я, и мы пошли дергать дверь Чико и Мари: — Заперто! Моя сестренка не любит сквозняки, поэтому так было всю ночь, — Отмазал я хорошего ребенка: — Но Мари еще под подозрением — до часа двадцати ночи мы сидели на берегу, но потом она вполне могла совершить это душераздирающее преступление!

— Она выглядит хорошей девочкой, — Заметил подполковник.

— Не дай себя обмануть, Тимофей-сенсей! — Наставил я его на путь истинный: — Мы должны руководствоваться только фактами!

— Верно! — Согласно кивнул он, и я потянул дедову дверь, в следующую секунду оказавшись на полу.

— Я же говорил тебе все время быть начеку! — С ухмылкой заявил мне нарядившийся в спортивное кимоно Казума.

— В данный момент мы ведем расследование, и ты теперь — главный подозреваемый! — Злорадно заявил я, поднимаясь при помощи протянутой дедом руки: — За нападение на детектива!

— Это какая-то игра? — Недоуменно поднял он бровь.

Ввели уважаемого сихана в курс дела, он гоготнул и поделился ценной инфой:

— В половину первого я слышал твои шаги на балконе, Иоши-кун. А потом слышал другие — ровно в час. Это — кто-то из младших.

— Либо Мари, либо Хиро, либо братья Кишимото! — Радуясь сужению круга подозреваемых, покивал я и спросил напарников: — Мы ведь не станем сомневаться в выводах уважаемого сихана?

— Разумеется! — Откликнулись мужики, и дед добавил:

— Точно не Мари-сан, Саяка-тян уже научила ее двигаться правильно!

— Спасибо! — Поблагодарил я его, и мы вернулись на балкон.

— Вон та дверь — пожарный выход, верно? — Спросил я подполковника.

— Верно! — Кивнул он.

Дернул дверь, и она ожидаемо открылась.

— Почему не заперто? — Спросил я пионервожатого.

— Я не стал закрывать на всякий случай, — Покаялся он.

— Зато теперь картина ясна! — Удовлетворенно кивнул я: — Наш убийца покинул свою комнату, воспользовался пожарным выходом и нашел незапертую дверь! Проникнув в комнату девушек, он похитил ножницы, вернулся через пожарный выход в коридор и совершил гнусное злодеяние!

Николай Степанович и подполковник с ехидными рожами поаплодировали.

— С Хиро у меня уже были некоторые сложности, и больше он меня подставлять не станет — для мелкого шныря он довольно разумный, — Прикинул я: — Пошли к Кишимото!

— Брат не причем! — Сразу заявил Масаши.

— Виновник найден! — Обрадовался я: — А теперь рассказывай, на*уя ты это сделал?

Автор «Наруты» густо покраснел и признался:

— Мне нравится Фукуда-семпай!

— Вот оно что! — Покивал я: — А откуда ты узнал их историю?

— Мне рассказал Хиро-кун, а ему рассказала ваша сестра, которой рассказала сама Фукуда-семпай, когда они гуляли вместе!

Такие прогулки и вправду имели место быть, так что логично.

— Он обошелся с ней как с дерьмом, и я должен был сделать хоть что-то! — Сжав кулаки, насупился Масаши: — Ему давно следовало побрить голову в знак раскаяния!

— Вот оно как! — Покивал я и спросил: — А почему тогда этим, а не своими? — Николай Степанович показал малолетнему преступнику ножницы.

— Потому что хотел, чтобы меня нашли! — С вызовом посмотрел он на меня: — Я ни о чем не жалею, и согласен на любое наказание! Кроме того, обкорнать этого ублюдка ножницами Фукуды-семпай — символично!

— Вот так и живем! — С улыбкой поведал я мужикам: — Значит так, твое наказание — домашний арест до завтрашнего утра. Еду тебе принесут. А еще ты должен написать сочинение на тему «Сто моих минусов как личности и способы их преодоления»! — Усилил я кару.

— Хорошо! — С самурайским смирением поклонился пацан, и мы покинули палату.

— Дело закрыто! — Радостно воздел я руки к потолку.