— Я тоже не разбираюсь в созвездиях. При желании могу разве что найти Малый и Большой ковш. И то не сразу. Потому что постоянно их путаю. Зато знаю, что в каком-то из них прячется полярная звезда. Но всё время забываю, в каком и где именно, хотя они вроде как-то связаны...

— В малом. Только правильно их называть созвездиями Большой и Малой Медведицы. И полярная звезда находится на кончике хвоста Малой. А чтобы её найти, достаточно мысленно провести линию через две крайние звёзды большого ковша, Дубхе и Мерак. Вверх на пять отрезков.

— Да-да, Медведицы, — пропустив непонятные слова мимо ушей, спохватилась я. — Точно. Даже песня есть такая... Кстати. А почему именно Медведицы?

— Согласно древнегреческим легендам. Это же они так созвездия назвали. И я бы с удовольствием рассказал вам какой-нибудь красивый миф с участием небесных актёров, но боюсь завраться. А пресловутые Медведицы вообще в нескольких легендах упоминаются. Кажется, по одной из них медведицы выкормили и воспитали ребёнка какого-то бога, брошенного матерью на произвол судьбы, за что тот вознёс их на небеса... Но какого — не помню. Хоть убейте. Имена мне всегда очень трудно давались. Я и историю-то из-за этого знаю хуже, чем должно в моём положении. Не люблю даты.

Я их тоже не любила. Поэтому развивать тему не стала, вернувшись к изначальному вопросу:

— И всё же. Почему Медведицы? Они же совершенно не похожи!

— Они и не обязаны. Это всего лишь название. Видимо, два ковша вписать в мифологию оказалось гораздо сложнее, вот люди и придумали более логичное объяснение, откуда на небе взялись эти фигуры... Впрочем, по некоторым данным, легенды тут совершенно ни при чём. Просто это самые северные созвездия, а греки полагали, что на севере могут жить только медведи.

— А форма этих медведей их совсем не смущала? И вообще. Если есть хвост, значит, должно быть и всё остальное!

— Нет там хвоста.

— Но вы сказали...

— Я неточно выразился. Просто длинная изогнутая линия больше всего напоминает именно хвост. Только не медвежий, а, например, собачий. По крайней мере, некоторые народы Древней Греции как раз таковым его и считали. Даже легенду соответствующую подобрали. И в этом расхождении нет ничего удивительного. У наших современников тоже много разногласий насчёт полной формы Малой Медведицы. Кто-то говорит, что полярная звезда — это её нос, а сам ковш — тело. Кто-то — наоборот. Есть даже люди, утверждающие, что это лапа с указующим перстом, — усмехнулся Сергей Михайлович. — Смотря как нарисовать.

— Но все эти теории, наверное, на чём-то основываются?

— На воображении и расположении остальных звёзд, входящих в созвездия. Только у Малой Медведицы их нет. Поэтому так много вариантов.

— А у Большой дополнительные звёзды есть?

— Да.

— Покажете? — я как раз обнаружила на небе обсуждаемые созвездия и даже правильно их идентифицировала.

— К сожалению, не получится. Они недостаточно яркие, чтобы определить их без телескопа. Слишком близко к городу. Его огни сильно засвечивают небо. А с телескопом не получится красивой картинки. К тому же особой ясности они не внесут, и однозначного варианта изображения всё равно не получится... Давайте лучше я покажу вам другие созвездия, насчёт которых не может быть двояких толкований. Вот, например, созвездие Ориона. Видите, три звёзды в одну линию? Это пояс. Его ни с чем не спутаешь. От него при желании можно нарисовать две трапеции, вверх и вниз. Нижняя — это кольчуга, спускающаяся до колен. Верхняя — плечи. На них лежит треугольник. Это голова. А в стороны торчат руки. В одной он держит изогнутый лук, который учёные считают щитом, а в другой — прямоугольную дубину... Впрочем, сейчас их плохо видно. Но всё равно. Человек? По-моему, вполне. А его имя — дело второстепенное. Или Кассиопея — звёзды, образующие перевёрнутую букву М. Видите? Чем не лежащая на постели женщина? Возможно, даже обнажённая. Рукой она подпирает невидимую голову, локтем утопает в подушках. Бёдра приподняты, одна нога согнута в колене и элегантно выдвинута вперёд, с целью прикрыть всё самое сокровенное...

— Действительно! — радостно воскликнула я, как наяву увидев эту соблазнительную позу.

К которой воображение услужливо дорисовало пышные формы — и меня охватила лёгкая зависть.

— А у неё красивая фигура... — само сорвалось с языка.

— У вас не хуже, — с готовностью откликнулся Сергей Михайлович.

И моё сердце застучало так быстро, что я потеряла дар речи.

— Светлана, — выждав не меньше минуты, позвал Дегтярёв. — Вы разрешите мне вас поцеловать?

Отказывать не было ни малейшего желания.

— Если хотите, — замерев в предвкушении, робко пискнула я.

И скосила глаза на собеседника, не в силах повернуться к нему целиком. А уж потянуться навстречу и подавно... Однако Сергей Михайлович на меня не набросился. Лишь перекатился в кресле, приняв вертикальное положение, и, вынув из моих ослабевших пальцев давно опустевший бокал, поставил его на ловко отодвинутый столик, невесомо коснувшись губами тыльной стороны освободившейся ладони. Такого я не ожидала — и предплечью побежали сладкие мурашки, прочно обосновавшись где-то в районе сердца. Затем он перевернул руку и нежно поцеловал меня в запястье. А я чуть не задохнулась от наплыва эмоций. Которые была просто не в состоянии выплеснуть. Меня словно парализовало! Как при ударе током. Я не могла ни шевельнуться, ни вдохнуть, ни выдохнуть. Только отстранённо наблюдать, как Сергей Михайлович поднимается всё выше и выше, не пропуская ни миллиметра кожи, внезапно ставшей невероятно чувствительной... Моего изменённого состояния он словно не замечал! Пока не достиг лица, выразительно заглянув мне в глаза с расстояния нескольких сантиметров. Недвусмысленно предоставляя последнюю возможность отказаться... И оцепенение спало.

Обвив Дегтярёва за шею, я ответила со всей страстью, на которую была способна. И вскоре мы уже вовсю целовались на полу, уютно устроившись на его заботливо разложенном пиджаке...

Загрузка...