Моя чужая дочь, или Сюрприз для богача

— Светлана? — удивлённо протянул Дегтярёв, наткнувшись на меня в коридоре — куда он вышел гораздо позже, чем планировалось. — Вы ещё здесь?

— Как видите, — без особого энтузиазма откликнулась я.

Больше от усталости, чем из реального безразличия — и Сергей Михайлович всё прекрасно понял. Потому что сам был вымотан ничуть не меньше.

— Что ж, — он философски пожал плечами. — В таком случае давайте подвезу вас до дома.

— Вообще-то, мы договаривались кое-что обсудить. В личное время.

— Одно другому не мешает.

— Не хочу, чтобы меня что-то ограничивало. Да и лишние уши нам ни к чему.

— Хорошо, — с явной неохотой согласился Дегтярёв. И немного посторонился, открывая мне прямой доступ к двери: — Проходите.

Повторять не потребовалось.

Мышкой шмыгнув мимо него в приёмную, я виновато улыбнулась шокированной секретарше и просочилась в кабинет, неловко застыв возле стола. На котором, рядом с переговорным устройством, всё ещё лежала стопка моих детских фотографий! Что несколько сбило меня с толку.

Вот уж не думала, что Сергей Михайлович их оставит. Притом на виду. Не выкинет, не уберёт подальше — а аккуратно соберёт и положит на самое почётное место! Чтобы они почаще бросались в глаза... И столь пристальное внимание могло означать только одно.

Мои слова про перекрёстное сходство наших детей чем-то его зацепили... Либо он собирался при случае вернуть фотокарточки, потому и не стал никуда их прятать — чтобы не забыть. Да и взгляд притёрся... Но сразу о фотографиях речь не зашла.

— Итак, — прикрыв за собой дверь, обронил Дегтярёв. — Что вы хотели мне рассказать?

И я снова почувствовала себя не в своей тарелке. Хотя в этот раз Сергей Михайлович поленился идти к своему креслу и уселся на один из стульев для посетителей, жестом предложив мне занять второй и пообщаться на равных... В пределах разумного, разумеется. Ведь нас по-прежнему разделяла огромная социальная пропасть...

— Я слушаю, — закинув ногу на ногу, напомнил о себе Дегтярёв.

Как живая иллюстрация моим мыслям. Но сдавать назад было уже поздно... А вот свести голословные обвинения в наплевательском отношении к ребёнку со всех подряд, включая Марину и самого Сергея Михайловича, к одному-единственному человеку — нет. Главное, ненароком не оскорбить властного собеседника. А то выгонит. И будет в своём праве.

— По-моему, проблема в няне, — решила начать издалека. — Давно она у вас работает?

— С рождения Наины. А в чём дело? — всё-таки напрягся Дегтярёв. — На чём основаны ваши подозрения?

— На сегодняшних наблюдениях. Мне показалось, что эту женщину гораздо больше интересует смартфон, чем девочка, которую ей доверили...

— Во времена моего детства её тоже больше занимал телевизор, чем я. Но, как видите, это не помешало мне вырасти здоровым человеком.

И я испуганно прикусила язык.

— Хотите сказать, что это ваша...?

— Мама, — не дав мне закончить, подтвердил Сергей Михайлович. — Да.

И у меня по спине пробежали мурашки. Не потому, что я всё-таки умудрилась задеть родственные чувства собеседника — судя по всему, особой любви к матери Дегтярёв не испытывал. А потому, что он, похоже, прекрасно знал, в чьи руки отдал дочь. И равнодушие окружающих к Наине в действительности являлось отражением его собственного поведения. Которое — я была уверена! — появилось не на пустом месте.

Ну не производил Дегтярёв впечатления законченного эгоиста! Такой человек мне бы никогда не понравился. А в том, что Сергей Михайлович привлёк меня не только внешностью, я не сомневалась.

Мне импонировали его строгие принципы и железные убеждения. И хотя былое восхищение несколько померкло на фоне новых фактов, я по-прежнему полагала, что дело в чужом ребёнке. Вероятно, Дегтярёв на интуитивном уровне догадывался, что Наина не его дочь. Не видел в ней ничего родного, не замечал знакомых элементов в поведении — и подсознательно не считал её своим продолжением... Впрочем, это всё равно не оправдывало его безразличия к судьбе девочки. И моё мнение наверняка было большими буквами написано у меня на лице. Иначе дальнейшую реакцию Сергея Михайловича я объяснить не могла.

— Светлана, — он наклонился вперёд, взяв меня за руку. — Давайте поговорим начистоту. Я вовсе не зверь. И желаю Наине лишь добра. Согласен, моя мама не идеал. И бабушка из неё тоже вышла так себе. Но раз на мне её увлечение сериалами не отразилось, значит, сейчас вешать на неё всех собак тем более глупо.

— Вокруг вас были и другие люди! Те же няни, например. А не только родители.

— Разумеется, были! — с сарказмом откликнулся Дегтярёв, откинувшись назад и разорвав физический контакт. — Я же вырос в обеспеченной семье, где балом правили деньги. И потому хочу, чтобы у Наины было иначе. Чтобы у неё была обычная семья. Как у всех. Любящая мать. Добрая бабушка. Работяга-отец. Скромные игрушки и подарки по большим праздникам. Чтобы она ходила в государственную школу и дружила с простыми ребятами… И вы можете мне не верить, но именно для этого я пошёл в политику. Чтобы подтянуть общество до уровня, который устроит меня. Чтобы в нём было комфортно жить и развиваться не только моей дочери, но и всем людям. Как детям, так и взрослым. Хотя бы отчасти убрать из мира присущую ему несправедливость, ничего при этом не усредняя.

Звучало благородно. Пожалуй, подобный подход слегка реабилитировал Сергея Михайловича в моих глазах... Однако основной проблемы это не решало. А значит, настала моя очередь налаживать тактильную связь с собеседником. Правда, я предпочла накрыть ладонью его колено.

Для безопасности. А то гормоны что-то разбушевались.