Моя двойная жизнь

Глава 13

На последней неделе апреля я проводила пять коротких концертов. Марен не рассчитывала, в скольких событиях я смогу участвовать вместо Кари, когда предложила мне работу. Кари была на пике популярности, и все хотели, чтобы она участвовала в их мероприятиях. Цифра на моем счету достигла шестидесяти восьми тысяч долларов. Долги Кари почти можно было оплатить доходами от моих выступлений, но Марен пришлось использовать эти деньги для того, чтобы оплатить кредиты и налоги.

Я предложила маме купить ей новую машину, но она отказалась брать деньги. Возможно, это случилось потому, что я не хотела их тратить. Несмотря на мое недовольство бедностью, теперь, когда у меня были деньги, единственным, что я хотела купить были вещи для неё.

После возвращения в Лос-Анджелес всё ещё больше усложнилось. Я знала, что когда отек уйдет с лица Кари, она снова будет выходить в свет, но всё равно не ожидала увидеть её на передней странице «Us Weekly» за руку с Майклом. Большой заголовок гласил: Снова вместе!

Грант положил экземпляр журнала мне на колени, когда забирал меня после похода по магазинам и посмотрел на меня, подняв брови.

Я уставилась на его привлекательное лицо. Я могла всё рассказать ему. Я должна была. Но вместо этого я пожала плечами и сказала:

— Должно быть, это старая фотография.

И он мне поверил. И просто так, он не возвращался к этому больше, я надеялась, что навсегда. В конце концов, отношения Кари и Майкла не были занимательной темой. Это уже случалось много раз. Кроме того, папарацци не могли сделать много новых фотографий Кари с Майклом. Только не тогда, когда она была занята работой над новым альбомом и репетициями для мегаконцерта.

Два дня спустя, когда я приехала домой к Гранту, он передал мне номер «National Enquirer». Я посмотрела на боковой заголовок и прочитала «Кари и Майкл воссоединились!», и у меня пересохло во рту.

Я умудрилась пожать плечами и передала журнал обратно.

— На первой полосе я, а не реалити-шоу и инопланетяне. Круто.

Он не улыбнулся. Вместо этого он опустил подбородок.

— Почему пресса продолжает утверждать, что ты вернулась к Майклу?

Я выдавила улыбку.

— Ну, National Enquirer знаменит своими неточностями. Кстати, а как продвигаются твои планы порабощения мира?

Я пыталась скользнуть к нему в объятия и поцеловать его, но он положил ладони мне на плечи и держал на расстоянии вытянутой руки. Его голубые глаза были затуманены подозрениями:

— Ты же не встречаешься с нами обоими, да?

— Нет, — но в его глазах все еще была тень.

Мне внезапно стало тяжело смотреть на него. Я уставилась на надпись на его футболке, на его шею, на изгиб его плеча. И даже тогда я чувствовала тяжесть его взгляда всем сердцем.

Это был конец. Я должна была сказать ему правду, и немедленно.

Я позволила своим рукам упасть и сложила их на груди, чтобы они не тряслись.

— Дело вот в чем. Мне жаль, что я не сказала тебе раньше, но я не та, кто ты думаешь. Я не Кари Кингсли. Я на самом деле… её… хм… — как я могла об этом сказать? — Я её сводная сестра из Западной Вирджинии, о которой никто не знает.

Он закатил глаза.

— Очень смешно.

— Совсем нет. Она встречается с Майклом, а я встречаюсь с тобой, и так оказалось, что мы выглядим одинаково. Ну, это не совсем совпадение, потому что она сделала пластическую операцию на носу, чтобы выглядеть как я.

— Ладно-ладно. Ты доказала свои слова. На первый раз я тебе поверю, — он наклонился и поцеловал меня, а я обдумывала, что делать дальше. Это прошло не так, как я ожидала. Однако стоять в его объятиях и целовать его было гораздо лучше, чем реакция, которой я боялась.

Наконец, он отступил от меня, но продолжал держать меня за руку по пути в гостиную. Его дом не был таким большим и роскошным, как у Кари, и он едва ли украсил его. Гостиная по большей части состояла из дивана, телевизора с большим экраном и черного рояля.

Мы сели на диван, всё еще держась за руки. Я надеялась, что он не будет развивать эту тему. Я просто надеялась, что этого хватит еще на две недели, оставшиеся до концерта отца, и потом я расскажу Гранту всё.

Грант обхватил меня рукой за плечи и лениво провел пальцами по кончикам моих волос.

— Мы должны подумать над тем, чтобы рассказать людям и наших отношениях.

— Зачем?

— Потому что тогда моя группа не будет думать, что я сочиняю насчет того, что встречаюсь с тобой и члены моей семьи не будут заезжать, чтобы дать мне журналы с тем, чтобы я был в курсе личной жизни моей девушки.

Слова «моя девушка» ошарашили меня на несколько секунд и я просто смотрела на него.

— Я знаю, что у нас не будет ни минуты покоя, когда папарацци узнают, что мы вместе, — сказал он. — Но они рано или поздно всё равно узнают.

— Пусть будет поздно.

Он продолжал водить пальцами по моим волосам.

— Это будет хорошей рекламой для твоего следующего альбома. Мы с тобой будем на фотографиях на каждом журнале в каждом магазине и киоске в Америке.

У меня перехватило дыхание. Если папарацци узнают, что я, что Кари, встречалась с Грантом, когда должны была встречаться с Майклом, моё лицо действительно могло появиться на всех журнальных обложках страны. И если так случится, смогут ли люди отличить меня от Кари? Узнают ли меня в родном городе?

Грант отклонился от меня, на его губах появилась внезапная улыбка.

— Я не хотел давать тебе сейчас это, но думаю, что отдам, — он встал, подошел к роялю и вернулся с несколькими листами нотной бумаги. — Я собирался подождать, пока не закончу. Мне надо поработать над некоторыми шероховатостями, но ты поймешь главную мысль.

Он передал мне листы. Это была песня, которую он сочинил, она называлась «Второй шанс для первых впечатлений».

Ноты, написанные карандашом на бумаге, ничего для меня не значили — я не могла читать их глазами — но я видела, что стихи разделены на партии. Он написал песню, которую нужно петь дуэтом. Моя абсолютная паника шла в разрез с милыми словами, которые он написал:

Он любил меня? Это просто запоминающаяся строчка, или он действительно хотел это сказать?

— Тебе нравится? — спросил он.

— Очень.

На его лице появилась улыбка, освещая его глаза.

— Я надеялся, что ты так скажешь. Давай прямо сейчас начнем репетировать.

Он взял меня за руку, пытаясь потащить меня в сторону пианино, но я оставалась сидеть на диване.

— Не сейчас, — в ту же секунду, когда я спою ему хоть одну ноту, он поймет, что это не голос Кари. Я пыталась придумать хорошее оправдание для отказа. — Я никогда не смешиваю бизнес с удовольствием или работу с романтическими отношениями, или пение и поцелуи со своим парнем на диване.

Мой парень. Мне нравилось это слово и он не вздрогнул, когда я произнесла его. Мой парень. Грант Делрей был моим парнем. Я хотела сказать это еще несколько раз, просто чтобы почувствовать вкус этих слов во рту.

— У мня нет таких правил, — сказал он, и, не отводя от меня взгляд, он спел первый куплет песни. Если там и были какие-то шероховатости, как он утверждал, я не заметила. Я слышала только его гипнотически прекрасный голос, окружающий меня. В ту секунду у меня не было большего желания, чем петь вместе с ним.

Я найду какой-нибудь способ спеть с ним дуэтом, придумаю оправдание своему изменившемуся голосу. Он наклонился и его губы нашли мои, и никто из нас ничего не говорил несколько минут.

Отвозя меня обратно на Родео Драйв, Грант сказал мне, что пришлет мне по почте запись нашей песни, чтобы я могла репетировать. Я ничего не ответило. Моё позитивное мышление начало рассыпаться на части. Не важно, как сильно я этого хотела, я не смогу спеть с ним. Но сколько я смогу откладывать это?

— Я думаю, что должен предупредить тебя о том, что моя мама хочет пригласить тебя на ужин, — сказал он. — Она тренируется готовить вегетарианские блюда, чтобы выбрать то, что тебе может понравиться.

— Правда? — спросила я. Я не хотела знакомиться с его семьёй. Уже достаточно плохо было то, что я лгала ему насчет себя, и я не хотела распространять ложь внутри его семьи. — Ты не думаешь, что для этого еще рановато?

Он пожал плечами.

— Ты уже встречалась с моим отцом, а я встречался с твоим.

— Что? — спросила я. — Когда ты встречался с моим отцом?

Грант послал мне взгляд, который говорил о том, что я должна была это знать.

— Я входил в группу, которую он собрал для концерта перед военными в прошлом году.

— Ох, точно, — сказала я. Слова звучали резко, даже для меня. Я не знаю, почему сказал их в таком тоне.

— Он — хороший человек, — сказал Грант. — Ты иногда напоминаешь мне его своим чувством юмора и манерами.

Со мной очевидно было что-то не так. Нормальный человек не тал бы плакать, услышав это. И я даже не знаю, почему я начала плакать, из-за того, как нечестно было то, что Грант знал моего отца лучше, чем я сама, или потому что это был первый раз, когда кто-то мне сказал, что я похожа на него. Могло ли у меня быть его чувство юмора? Это наследственное?

Я ничего не смогла поделать с собой и подумала с большим отчаянием, чем готова была признать, что если я похожа на него, то он увидит себя во мне и, возможно, полюбит.

Грант посмотрел на меня и резко вдохнул.

— Что? — спросил он. — Что случилось?

Я покачала головой.

— Ничего, — но я знала, что он не удовлетворится этим ответом, поэтому добавила. — Просто между нами с отцом всё не так, как я хотела бы.

Голос Гранта стал мягче.

— Ты можешь изменить это, если захочешь.

— Это не так просто.

— Почему бы тебе не взять телефон и не позвонить ему?

Для начала, у меня нет его номера.

Я подумала, просто чтобы притвориться, что это можно сделать, если ли его номер у Гранта. Сколько друзей, знакомых и почти незнакомцев разговаривали с ним каждый день? Но если у Гранта был номер Алекса Кингсли, я не могла спросить его. Как объяснить парню, что ты не знаешь номер собственного отца, не вызвав подозрений?

Я вытерла слёзы со щёк, злясь на себя, что у меня такая бурная реакция каждый раз, когда я что-нибудь узнавала о своем отце. Он не потратил ни унции нервов, думая обо мне.

— Я знаю, что вы больше не общаетесь, — сказал Грант. — Это глава девять в книге Лорны, но я уверен, что он так же сильно хочет возобновить отношения, как и ты.

Вероятно, нет.

Я надела пару солнечных очков и взяла шляпу с заднего сиденья. Мы прибыли на Родео Драйв, и он собирался выпустить меня. Когда Грант остановил машину, я протянула руку и сжала его ладонь.

— Спасибо, что пытаешься помочь. И песня прекрасна. Она много для меня значит.

Он наклонился и поцеловал меня. Было глупо позволять ему это на людях, но я не отвернулась. Находиться на расстоянии шести дюймов от него очевидно лишало меня способности рационально мыслить. Кроме того, это заняло три секунды. Какова вероятность того, что кто-то направил на нас камеру именно в эти три секунды?

На следующий день Грант прислал мне по почте обновленную версию его песни. Он прислал не только ноты, но еще и видео с ним, поющим свою часть, чтобы я могла репетировать.

Марен не было. Она уехала в студию присматривать за Кари. Поэтому я сидела в гостиной, репетируя дуэт до тех пор, пока не запомнила слова. Я старалась петь как Кари. Я пыталась имитировать её сильный, богатый голос. Хорошие новости: я пела довольно хорошо, легко и лирично. Плохие новости: не важно, сколько раз я это повторяла, мое пение не было похоже на Кари. Это всё еще был мой голос.

Что я буду делать в следующий раз, когда увижу его? Он захочет репетировать. Мне придется притвориться, что у меня болит горло, и как долго он будет в это верить?

Забавно, что иногда мы волнуемся о том что все повернется плохо, даже не предполагая, что всё будет гораздо хуже.

На следующий день, когда я делала домашнюю работу, Марен вернулась с одной из встреч с Кари. Не говоря ни слова, она бросила два журнала передо мной.

На первой странице одного из них, я выходила из ресторана бок о бок с Грантом, на другой — я целовала Гранта в его машине. Заголовок на первом гласил: «Тайная связь гранта и Кари!». Второй заголовок говорил: «Кари изменяет Майклу!». Пока я смотрела на них слова Марен упали на меня, как глыбы льда:

— Друзья Кари позвонили ей, чтобы рассказать. Майкл их тоже видел. Представь что у меня был за день.

— Я сожалею…

Она выбросила руку в моем направлении.

— Ох, я отлично преобразила тебя в Кари. Даже её парень подумал, что это она.

У меня сжалось в животе.

— Он правда расстроен?

— Мы узнаем, насколько он зол сразу же, когда он начнет снова с ней разговаривать.

— Я не хотела…

Она положила ладони на стол, наклонилась ко мне и закричала:

— Мне плевать, чего ты хотела! О чем ты думала, прячась по углам с Грантом Делреем?

Я не могла ответить ей. Это было не важно, потому что она не стала ждать ответа.

— Ты позвонишь ему и порвешь с ним. Потом ты больше никогда не будешь к нему приближаться. Ты поняла?

Я не двинулась. Лицо Гранта смотрело на меня с обложки. Точеное лицо Гранта рядом с моим. Марен подошла к шкафу, где я хранила сумочку и вытащила оттуда мой телефон. Она сунула его мне в руку.

— Сделай это сейчас же, или я позвоню ему в качестве твоего ассистента и порву с ним вместо тебя. И я не буду мила.

— Нет, — сказала я. — Вы этого не сделаете.

Её глаза стали жестче, как будто я бросила ей вызов и она открыла мой телефон.

— Смотри.

Я села прямее, настаивая на своем.

— Если вы позвоните ему, я не буду больше работать. Сколько денег Кари еще должна казино и по кредиткам?

Её пальцы замерли на кнопках, пока она обдумывала мои слова.

— Я знаю, что это для вас значит, — сказала я. — Вы не устраивали это все, чтобы помочь Кари. Вы хотите помочь Кари заплатить долги, чтобы Алекс Кингсли понял, какой вы будете для неё чудесной матерью.

Марен закрыла телефон, но выражение её лица было далеко не побежденным. Она неожиданно спокойно начала копаться у себя в сумочке.

— Ты права. Ты знаешь, что для меня важно, но я тоже знаю, что важно для тебя, — она вытащила два листка и подняла их: билет на концерт Алекса Кингсли и пропуск за кулисы. — Я просто не знаю, почему.

Она опустила подбородок, ожидая моего ответа. Я ничего не сказала, и она шумно вздохнула.

— Он годится тебе в отцы.

— Я, я на самом деле об этом знаю.

Она постукивала билетом по своей ладони, наблюдая за мной и просчитывая. Её губы слегка поднялись наверх, это было больше похоже на оскал, чем на улыбку.

— Ты выбросишь работу из-за Гранта? Ему в любом случае на тебя плевать, ты же это знаешь, не так ли? Гранту Делрею плевать на девочку из Западной Вирджинии. Ему нравится Кари Кингсли. И не важно, как ты похожа на неё, ты никогда не будешь ей. Между вами ничего не может быть.

Я не ответила. Во мне кипел гнев, но я не могла поспорить с ней. Я сама думала о том же. Эти мысли приходили мне в голову, и я пыталась отмахнуться от них, но я боялась, что это правда.

— Заключим сделку, — Марен передала мне телефон, потом вытянула руку с билетом и пропуском. — Ты порвешь с Грантом, и я тебе отдам это. В обратном случае, ты уволена, и я скажу персоналу Алекса, что им нужно ожидать двойника Кари, который преследует её и считает себя ей. Ты никогда не пройдешь через охрану, чтобы встретиться с ним.

Я встала, думая о том, как Кари решала проблемы методом бросания ламп. Запустить одну из ламп Марен через комнату казалось отличной мыслью. Однако, я этого не сделала. Я думаю, что контролировала свое поведение в качестве Кари так долго, что контролировать поведение в качестве Алексии оказалось не сложнее.

Марен сложила руки, убирая из виду билет и пропуск.

— И даже не думай о том, чтобы доставить мне неприятности. Помни, у меня есть чеки, где ты подписывалась именем Кари, чтобы купить одежду. Конечно, это было частью нашей маленькой игры, но закон этого не знает. Если я сообщу, что кто-то украл одну из карт Кари, полиция расценит твою подпись как подлог, — она сделала несколько медленных шагов в моем направлении, обходя меня, как хищник. — Я представляю, как будет впечатлён Грант, если тебя упрячут в тюрьму. И, конечно, Алекс будет сверху вниз смотреть на человека с криминальным прошлым. Он очень серьезно к этому относится. Ты так хотела встретиться с ним? Может быть, он сможет прийти в участок, чтобы подтвердить, что ты действительно не его дочь.

С каждым предложением, которое она произносила, я чувствовала, как кровь отливает от моего лица. Ни разу я не думала, что она прибегнет к шантажу. Теперь я понимала, что рисковала этим всё время. Марен дала мне карту на имя Кари, чтобы я могла расписываться за покупки, пока я притворялась ей. Конечно, всем покажется, что я обкрадывала Кари.

Я почувствовала приступ тошноты. Вот каким будет обо мне первое впечатление моего отца, что я воспользовалась своим сходством с Кари, чтобы залезть в её банковские счета.

— У меня есть копия контракта, — сказала я. — Может быть, полиции будет интересно на него взглянуть.

Марен махнула рукой, словно прогоняя муху. Ни признака беспокойства не мелькнуло в её глазах.

— Я скажу, что это подделка. Полиция поверит менеджеру Кари Кингсли, а не девочке-подростку, которая украла её карту, — она покачала головой, и на этот раз её улыбка была настоящей, почти сочувствующей. — Я должна заметить, что твой персонал будет верен мне. Тебе нужно понять, что я всегда прикрываю себя.

Я сжала руки, чувствуя себя в ловушке. Какие у меня были доказательства, что я действовала по указанию Марен? Я отчаянно пыталась придумать, что я могла предложить властям в свою защиту.

Марен подошла еще на шаг.

— Не обязательно до этого доходить. Я действительно надеюсь, что этого не будет. На данный момент у тебя есть очень хорошая работа, — она протянула мне билет и пропуск. — Так что ты выберешь: Грант Делрей, который всё равно не может быть твоим, или работа и встреча с Алексом Кингсли?

В эту секунду я вспомнила свою жизнь, в первый раз со стороны, наблюдая за тем, что я сделала с тех пор, как обнаружила, что Алекс Кингсли — мой отец.

Убежав от мамы в отеле, я сказала ей, что хочу узнать, кто я. Я узнала. Я была девушкой, которую можно уговорить что-то сделать, если назначена правильная цена, девушкой, которая обманывала тысячи людей, которые платили, чтобы увидеть рок-звезду. И еще хуже, я лгала парню, которого любила.

И эту девушку я хотела представить своему отцу?

Как я стала такой фальшивой за такое короткое время?

Я подошла к Марен и взяла билет и пропуск.

— Вы правы. Пришло время поговорить с Грантом. Я сделаю это лично — я перевернула билет и пропуск в руке и разорвала их пополам. Потом я отдала их обратно Марен. — Можете считать это моим заявлением об увольнении.

Я повернулась ушла от неё, взяв сумочку и выходя в парадную дверь. Я ожидала, что она окликнет меня, скажет или «Если ты больше на меня не работаешь, не возвращайся, можешь ехать сразу в аэропорт», или, может быть, «Не торопись, Алексия, ты все еще можешь заработать много денег».

На улице меня встретило голубое небо, яркий пейзаж и мой желудок скрутился так, что мне казалось, что меня стошнит. Я вызвала такси по сотовому и сказала водителю, что я иду по Монтана Авеню. Я не знала, с кем мне встретиться первым, с Грантом или с Кари. Гранта мне будет сложнее видеть, с Кари будет труднее говорить, особенно учитывая, что она злилась на меня из-за таблоидов.

Я сначала должна поехать к Кари. Она была моей сестрой. Я должна была объяснить ей всё или по меньшей мере извиниться.

Но мой ум не хотел отпускать Гранта и слова, сказанные Марен. «Гранту Делрею плевать на девочку из Западной Вирджинии. Ему нравится Кари Кингсли. И неважно, насколько ты похожа на неё, ты никогда не будешь ей».

Я шла по улице, чувствуя нарастающую слабость с каждым шагом, потом я позвонила единственному человеку, который поймет меня: моей маме. В Западной Вирджинии было едва ли восемь утра. Я попыталась представить, что она делает.

Она взяла трубку после нескольких гудков.

— Привет?

— Мама, это Лекси. Я хочу, чтобы ты кое-что сделала. Ты можешь подойти к книжному шкафу в моей комнате?

— Хорошо, подожди секунду, — я слышала, как она идет по дому. — Я тут.

— Рядом с моим дневником лежит журнал. Я хочу, чтобы ты взяла его и посмотрела на парня на обложке.

Я услышала, как она шелестит книгами и потом она шумно выдохнула:

— Oh, qué guapo.

— Да, он великолепен. Мы встречались несколько неделю и я абсолютно влюблена в него.

Мамин голос стыл выше от беспокойства:

— Что ты имеешь в виду, говоря что абсолютно влюблена?

— Совершенно, глупо, и не могу думать больше ни о чем. Но проблема вот в чем: он думает, что я Кари, — потом мой голос сорвался. Я чувствовала себя так, словно повторяю жизнь моей матери. — Я нравлюсь ему только потому, что похожа на неё.

— Это единственная причина, почему ты ему нравишься?

— Ну, нет, но он думает, что я Кари — знаменитая рок-звезда. Я не могу скрывать от него правду. Таблоиды увидели нас вместе, и теперь они говорят, что Кари изменяет своему парню, и Кари не спустит это с рук. Да, кстати, не пускай бабушку какое-то время в магазин. Я вроде как на обложке «National Enquirer» целуюсь с Грантом.

Она выплюнула:

— Ты что?

У меня не было времени пускаться в объяснения.

— Мама, я не знаю, что делать. Я так боюсь его потерять.

Несколько секунд она ничего не говорила. Я подумала, вспоминала ли она о своих чувствах к Алексу Кингсли. Потом она сказала:

— Ты должна сказать ему правду. Он должен знать, кто ты на самом деле.

Я ждала, что она скажет что-нибудь еще. Она молчала.

— Мама, для тебя это не очень сработало. Алекс Кингсли знал, кто ты и не позвонил тебе. Однако, я видела его спутниц на «Гремми». Это старлетки, певицы и супермодели.

Её слова стали болезненно тихими:

— Я знаю. Но ты нравишься Гранту не из-за того, какая ты есть, он просто этого не стоит.

Это была правда, и всё же я так не чувствовала. Я думала, считает ли что Алекс Кингсли того не стоил. Мне казалось, что она так не думала, иначе она сожгла бы эти плакаты много лет назад.

— Чем больше ты откладываешь, тем это будет сложнее, — сказала она.

Мои шаги на тротуаре стихли и я едва ли двигалась.

— Я знаю, — я не ожидала, что она скажет мне другого. Она не могла предложить никакого волшебного решения. Однако, мне нужно было знать, что по меньшей мере один человек понимал, как это сложно.

— Я сказала Марен, что ухожу, — сказала я. — Я постараюсь купить билет на сегодня.

— Ты уедешь, не встретившись с отцом?

На секунду я подумала о том, чтобы остаться и попытаться встретиться с ним, но мой желание испарилось. Я не могла себе представить, что говорю ему, что я сделала или притворяюсь, что этого не было.

— Когда я вернусь домой, я подумаю о том, чтобы связаться с ним через адвоката. Потом, если он захочет со мной познакомиться, он может приехать в Западную Вирджинию.

— Поговорим, когда ты приедешь, — сказала она. Я знала, что она хотела успокоить меня, но это только усугубило мою неудачу.

Я повесила трубку и написала сообщение Гранту, спрашивая, где он. Он ответил:

— Я закончил с клипом и собираюсь домой. Где ты?

— Еду к тебе, — написала я. Такси появилось через десять минут и я сказала ему адрес Гранта.