Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 4 (СИ)

Глава 24

— Мы придерживаемся плана, Егор, — строго сказал я, заглянув ему в глаза.

Егор пару мгновений стоял, напряженный, как струна. ПМ дрожал в его руках. Дуло, черным пятном тряслось в приглушенном свете коридорной лампочки.

Косой же выглядел совершенно спокойным. Он был настоящей скалой и только сверлил киллера взглядом здорового глаза. Однако второй, раненный, дрожал и нервно помаргивал, мерзко выпячиваясь из глазницы. Сейчас Косой боялся. Он по-настоящему, очень боялся умереть.

— Ладно, Витя, — просипел сквозь зубы Егор. — Хорошо. Пусть будет по-твоему.

Он опустил пистолет, и я внутренне слегка расслабился. Косой тоже. Это было видно по искалеченному глазу.

— Что дальше, Витя?

— Дальше, все по плану. Выводи девчонку и уезжайте. Я доделаю все сам.

Егор кивнул.

Между тем, бандит-здоровяк все еще умирал под стеной. Опершись спиной, он сучил ногами, оставляя на линолеуме черные полоски от каблуков. Одной рукой держась за горло, второй он бессильно шарил перед собой, тянулся к Егору, хватая воздух.

Егор обернулся, чтобы вернуться в комнату, где держали девушку.

— Ну и что дальше, Летов? — Спросил Косой. — Что ты сделаешь дальше?

— Не торопись. Сначала они уйдут.

— Да отцепись! — Вдруг отвлек меня крик Егора.

Умирающий схватил его за штанину и крепко вцепился, да так, будто от этого зависла его жизнь.

Я отвлекся только на секунду, и этого хватило Косому. В следующий момент я почувствовал сильный толчок в корпус, потом удар в спину. Это я печатался в стену.

Косой, который был гораздо массивнее меня, просто толкнул меня корпусом изо всех сил. Он, наконец, поймал тот самый, единственный удачный момент, которого так ждал.

Спустя миг, я ощутил еще удар, уже в лицо. В голове загудело, и все перед глазами поплыло. Я почувствовал, как в руку с пультом вцепились сильные пальцы бандита, стали разжимать мою хватку.

На фоне Егор что-то орал полумертвому бугаю.

Когда мне прилетело во второй раз, я все равно не отпустил пульта, однако понял, что пальцы мои слабеют. Когда зрение просветлилось, Косой уже отбирал пульт, прижав меня к стене. Он кряхтел, словно огромный боров, натужно пытался побороть мою руку.

Я вскинул наган, когда почувствовал, что сигналка выскальзывает из пальцев. Косой, видать, боковым зрением увидел, как черный пистолет промелькнул у его головы, и тут же блокировал мою руку предплечьем так, как обычно отражает боковые удары боксеры. Зафиксировал ее стволом нагана вверх.

Вдруг раздался выстрел, еще один. Я ощутил всем телом, как Косой, все еще прижимающий меня к стенке, вздрогнул от резкого звука. Это Егор добил раненого бандита двумя выстрелами в голову.

— Стоять! Отойди от Летова! — Крикнул он Косому.

— Все, суки, поздно, — отстранился от меня запыхавшийся бандит, — поздно, падлы. Теперь поиграем по моим правилам.

Я проморгался, вся правая часть лица ныла, но я постарался просто не замечать боль, сконцентрировался на том, чтобы очистить голову, которая все еще гудела от мощных ударов в лицо.

Косой стоял в коридоре и держал в руках пульт от сигнализации.

— Всем заткнуться и слушать меня! — Заорал он. — Стволы на землю! Быстро! Быстро, я сказал!

Мы с Егором встретились взглядами. Он стоял, наставив на Косого свой ПМ, глубоко дышал. Потом его напряженное лицо расслабилось и сделалось каким-то грустным.

— Я щас все тут разнесу! Все поляжем! И твоя телка тоже!

Егор подчинился. Кинул пистолет рядом с трупом.

— Второй тоже, — заметил Косой холодным тоном.

Егор тут же исполнил приказ. Он достал ТТ, который сразу отправился следом за его ПМом.

— Летов, тебя это тоже касается.

Я уже успел перевести дыхание, и теперь просто стоял у стены. Спустив взведенный курок нагана, я бросил его вперед, в проход, который вел на кухню. Косой нахмурился, увидев это.

— Давай без фокусов. Че, теперь мы с вами поговорим по-другому, суки, — гневно начал он, и с каждым словом речь бандита становилась все злее и импульсивней, переходя в крик. — Думали, вы, два дебила, сможете меня переиграть? Думали, вам, молокососу и убийце-неудачнику это по плечу⁈ Ага… Так я и разогнался под вашу ссаную дудку плясать! Теперь, короче, будем ждать моих! Сегодня вы двое поедете себе ямы копать, поняли⁈

— Разреши хотя бы Свете уйти, — сказал Егор. — Она тут ни при чём.

— Она свидетель! А мне лишние глаза и уши не нужны, — покачал головой Косой. — Ну ты, Автомат, сам нарвался! Если б сидел на жопе ровно и делал, что сказано, все было бы нормально! Через недельку ходила бы, твоя Светка уже на свободе!

— Если кто-то из вас, мудаков, ее тронул хоть пальцем. Если над ней надругались, я тебя, Косой, с того света достану, — угрожающие проговорил Егор.

— Заткни хлеборезку! — Заорал бандит в ответ. — Ану, оба выкинули все из карманов!

Мы с Егором переглянулись. Он стал доставать из куртки всякую мелочь: телефон, деньги, документы. Все это посыпалось на пол у его ног.

— Ты тоже, Летов! — Гавкнул на меня Косой, а потом расплылся в мерзкой ухмылке.

Видать, сейчас он чувствовал себя царем и богом. Он перехитрил выскочек, которые думали, что дело уже в шляпе. Я прямо видел, как его единственный здоровый глаз налился гордостью за самого себя. Он торжествовал. Он победил.

— Шевелись, Летов! Быстрее!

Я медленно достал из кармана ключи от пассата, бросил на пол. Из кармана джинсов извлек ту самую страшную китайскую выкидуху.

— Нож на землю! — Заорал Косой.

Я хмыкнул, а потом раскрыл лезвие. Косой переменился в лице. На миг изумление отразилось у него в глазах. Зрачок забегал, ища, где же ближайший пистолет. А он был уже далеко.

То, что случилось дальше, повергло в шок не только Косого, но даже Егора. Я взял нож, и вспорол один из мешков. Белый порошок посыпался на пол. Егор и Косой наблюдали за этим, не сводя с него глаз.

Я подставил руку, набрал чуть-чуть в ладонь, попробовал на язык.

— Сахар, — сказал я.

Косой с изумлением смотрел, как все содержимое мешочка рассыпалось у меня под ботинками. Совершенно отчаявшийся, он вскинул руку, а потом щелкнул кнопкой сигнализации. Ничего не произошло. Взрыва не последовало.

Косой покраснел от злости, отрывисто задышал, он, потом двумя глубокими вдохами, взял себя в руки, успокоился. А потом словно бы поник.

— Хитро, — сказал он, глядя мне под ноги отсутствующим взглядом. — Очень хитро. Ты развел меня, Летов. Как лоха. Как… Как сахар в стакане.

Косой медленно поднял глаза, посмотрел на меня. Теперь он и сам понял, что проиграл. На лице у него отчетливо читалось, что он испытывал в этот момент. Казалось, руки его опустились не потому, что бандит был близок к смерти, а только по той причине, что сейчас он, наконец, понимал, как глупо прокололся. Его жестоко взяли на понт, да так, что он не о чем не догадался.

— Ты был прав с самого начала, Косой, — сказал я спокойно. — Я не самоубийца. Мне есть что терять. Как и тебе.

Гулко хлопнуло. В виске Косого появилась маленькая дырочка, а другой висок просто разнесло на кровавые ошметки. Здоровый глаз почти мгновенно остекленел, больной же застыл. Зрачок его больше не дрожал, будто бы сфокусировавшись на моем лице.

Это был Егор. Он держал в руках дымящийся ТТ.

Большое тело Косого завалилось набок и гулко, словно мешок картошки, рухнуло на пол. Под головой быстро выросла лужа крови.

— Зачем? — Сказал я холодно, глядя на киллера.

— За все. За Свету, за меня. За тебя, Витя. Он не оставил бы нас в покое.

— Оставил бы, — ответил я. — Настоящая бомба была моим козырем.

Киллер опустил пистолет.

— Ты не сказал. Почему ты мне не сказал?

— Потому что не был в тебе уверен. И не зря. Знай ты, что на мне пустышка, нервничал бы еще сильнее. Но сделанного наворотишь. Я учитывал и такой исход.

Я легонько ткнул мертвую руку косого носком ботинка. Кровь смешивалась с сахаром. Крохотные кристаллики быстро краснели по мере того, как она подступала все ближе. Краснели, а потом распадались вовсе еще теплой жидкости.

— Я учитывал любой исход. План был очень рискованным, — сказал я.

Егор кивнул.

— Ладно. Уходим. Света может идти сама?

Егор медленно покачал головой.

— Тогда неси ее. Нужно убираться отсюда.

Со дня смерти Косого, которое многое поменяла в городе, прошло полтора месяца.

Та часть черемушенских, что была под ним, распалась. Сначала самые деятельные из бойцов пытались подмять банду под себя, однако это только раздробило ее окончательно. Большинство братков разбежалось, некоторые присоединились к Кулыму.

Как ни странно, смерть бывшего КГБшника принесла Кулыму не только проблемы. Как это часто бывает, в ней были и свои преимущества: некоторые бизнесмены, которые раньше были под Косым, поменяли крышу на Кулымовскую. Теперь он остался последним авторитетом Черемушек.

Что касается самого Кулыма, он принял эту новость неоднозначно. Сначала мы с ним повздорили, но через несколько дней старик сам позвонил мне и позвал на разговор. В конце концов, он смирился с неизбежным и сказал, что все оказалось не так плохо, как он предполагал изначально.

— Свято место пусто не бывает, — сказал он мне тогда. — Может так случиться, что в Армавире появится новый игрок. Если, конечно, территорию Косого не расхватают себе другие группировки.

Смерть Косого расследовала милиция, но к нашей с Егором удаче, следователи пошли по ложному следу.

Газеты писали, не стесняясь, называя Мартынова Вячеслава Евгеньевича, криминальным авторитетом, что устранили его, предположительно, люди Деда Хасана. Следователи уловили между Косым и Хасаном некую связь. Кажется, одноглазый бандит был должен денег коронованному царю преступного мира, и именно эта версия у следствия была основной. О нас с Егором не говорили, да и следы мы скрыли тщательно: собрали оружие, нашли и спрятали гильзу, чья пуля пробила Косому череп.

Сын Косого тоже сбежал. Некоторое время он участвовал в дележе преступного папиного наследства, но пацану не хватило опыта, и я слышал, что он скрылся где-то в Краснодаре.

К слову, Егор со Светой все же уехали из города. Девушку не слабо помяли в плену, и у две недели та отлеживалась, приходила в себя. Дальше рукоприкладства дело не дошло, и она быстро шла на поправку.

Куда они собирались уехать, я не знаю. Егор со Светой сели в поезд до Ростова, но бывший киллер упоминал, что это неконечная для них остановка.

— Спасибо, Витя, — сказал он тогда, когда мы с мужиками провожали его на вокзале. — Никогда я не думал, что так все обернется. И, если честно, не встречал таких людей, как ты. Таких, кто не бросит своих, чтобы не случилось.

— Жаль, что уезжаешь, — хмыкнул Фима. — Ты уже почти как родной нам стал.

— Может, когда-нибудь еще приеду, — Улыбался ему Егор.

— Может быть, в следующий раз ты таки сможешь перепить меня на спор, — Фима ощерился в ответ.

Прощание было кратким и суховатым. Никто не позволял себе лишних чувств, но в глубине души я понимал, что Егор неплохо бы вписался в наш творческий коллектив.

Дела Обороны шли неплохо. Мы пошили сотрудникам форму, темно-синюю, по армейскому образцу, а отделочные работы в конторе подходили к концу. Степаныч хлопотал, где бы найти и закупить новую мебель и сантехнику.

Мы спланировали оружейную комнату и приступили к ее внутренней отделке. Хотя комната все еще была далека от завершения, меня радовало, что наше дело хоть и небольшими шажками, но все же продвигалось.

На заводе все было пока что тихо, и работа на складе продолжалась, продолжалось и дежурство наших людей.

К слову, за это время мы получили лицензии почти на всех сотрудников. Шнепперсон, все еще работавший в своем офисе, принялся формировать личные дела, занимался текущими бухгалтерскими вопросами. Фима с Женей заступали на дежурство в качестве начальников смены, Степаныч, который снова сошелся со своей Томой, пока что занимался в основном тем, что принимал звонки на новые объекты, которых у Обороны появилось, к слову, еще два.

Мы взяли под охрану небольшой магазин одежды, которые открыли у нас, недалеко от площади, приезжие армяне из Сочи. Вторым объектом стал офис какого-то адвоката, недавно открывшего практику в городе.

Хотя Оборона все еще работала практически в минус, дело мало-помалу продвигалось.

Между тем, разборки мясуховских и армянской банды только набрали. В городе случилось еще несколько громких убийств и одна перестрелка.

Сначала армяне ворвались в сауну, где отдыхали мясуховские и застрелили там двух бандитов. Потом подростки из мясухи зарезали в темном переулке одного из армянских бойцов. Те отплатили налетом на пивную, что была под мясуховскими. Все это, в конечном счете, вылилось в перестрелку, случившуюся едва ли не в центре, на улице Мира, аккурат в двух шагах от Урицкого моста. Тогда погибло немало людей и с той, и с другой стороны. Однако перевес сил медленно, но верно, склонялся к Горелому и его бандитам.

Майский вечер был теплым и спокойным. Хотя через пару часов по-настоящему весенняя погода сменится на вечернюю, все еще зябкую прохладу, времени у нас с Мариной погулять было достаточно.

Парк ожил. Пусть и не очень ухоженный, поросший бурьяном, он все же оставался приятным местом. Неширокий и продолговатый, он разделял улицу Ефремова вдоль и тянулся от Ефремовского моста, ведущего на Кубанку, до самого автобусного автовокзала на окраине Армавира.

Конечно, в двадцать четвертом году парк выглядел гораздо живописнее: выложенные плиткой дорожки, фигурно остриженные деревья и кустарники, художественные инсталляции и памятники. Сейчас же, тут даже нормальных дорожек не было, только залитые бугристым бетоном тротуары. Однако это не портило настроения. Наш с Мариной выходной сложно было испортить.

— Потом можем поехать в центр, — сказал девушка, глядя куда-то в небо. — Там фонтаны запустили, красота! Наташка говорила, возле МТТ даже квас уже продают. Витя, хочешь кваса?

— Обязательно съездим, — с улыбкой сказал я.

Мы прошлись по парку, до дороги, пересекающей его, направились еще немного дальше, уселись на старенькую лавочку.

Тут и там прогуливались люди: вот идет женщина с ребенком, тут студенты, а вот и просто дети. Какой-то серьезный мужчина в белой рубашке понес куда-то кожаную папку.

Мы с Мариной заболтались о мелочах, и я совсем не заметил, как ко мне обратились.

— Здравствуйте, — остановился у нашей лавочки странный мужчина, — Виктор Летов?

— А кто спрашивает? — Глянул я на незнакомца.

Марина притихла, подняв на мужчину свои большие глаза. Пуганная бандитами, она тут же пододвинулась ко мне, прижалась к руке.

Мужик был фактурным. Крепкий и высокий, он носил деловые брюки, белую рубашку, расстегнутую у шеи, а поверх нее кожаный жакет пиджачного покроя. Короткостриженый, с маленькой чёлкой, глаза он скрыл за узкими квадратными очками от солнца. Под воротником рубашки поблескивала на солнце золотая цепь.

— А, ну да, — пожал мужик плечами. — Как-то невежливо получилось.

Мужчина, хоть и старался говорить спокойно, блатные интонации все равно время от времени проскальзывали в его речи. Тем не менее я заметил в нем военную выправку, которой хвастали офицеры-афганцы и военные из летного училища.

— Вадим меня зовут.

Он звякнул дорогими золотыми часами, которые носил на излишне широком браслете, протянул мне руку. Я заметил на безымянном пальце большую золотую печатку с изображением какого-то святого.

— Вадим, значит, — сухо сказал я. Пожал крепкую руку. — Просто Вадим?

— Просто Вадим.

Я надеялся услышать в голосе незнакомца какое-то раздражение после моего вопроса, но его низкий бас оставался совершенно спокойным.

— Вопросик тут один есть. Скажите, поинтересоваться можно?

— Зависит от вопросика.

Мужик хмыкнул.

— Ну давайте все же попробуем. Вдруг, знаете.

— Откуда вы меня знаете? — Спросил я.

— Да кто ж не в курсе про Летова? — Он улыбнулся. — В этом городке вы не хило нашумели за последнее время.

Такие знания незнакомца меня насторожили.

— А вопрос вот такой, — он полез во внутренний карман пиджака, достал фотографию. — Не знаете ли вы вот этого человека? Того, что в середине.

Передав мне фото, он закурил. На фотографии, которая была немного в расфокусе, я увидел нескольких развеселых человек. Мужчины стояли в обнимку, один растопырил пальцы веером, другой держал стекляшку пива. Тот, что был в середине, показывал фотографу цветастое блюдо, полное шампуров шашлыка.

Именно «шашлычника» я и узнал. Это был Сергей Брагин, тот самый барыга оружием, скрывшийся в Сочи.