Моя вера

Равенство людей

Думаю, не существует унаследованного от предков или приобретённого превосходства. Я верю в основополагающую доктрину адвайты (недвойственности, или единственности), и моё толкование адвайты полностью исключает идею превосходства на любой стадии развития человечества. Я безоговорочно верю в то, что все равны от рождения. Все люди, когда бы и где бы они ни родились: в Индии, в Англии, в Америке или где-то ещё, — наделены душой. Именно потому, что я верю в изначальное равенство всех людей, я отвергаю доктрину превосходства, которую надменно проповедуют некоторые наши правители. Я боролся с доктриной неравенства в Южной Африке, медленно, шаг за шагом побеждая её, и, глубоко проникшись этим убеждением, с радостью готов именовать себя мусорщиком, прядильщиком, ткачом, фермером и рабочим. Я выступал даже против самих брахманов, когда они притязали на превосходство либо по праву рождения, либо по праву исключительной мудрости и знаний. Полагаю, недостойно настаивать на превосходстве над своим ближним. Тот, кто притязает на подобное превосходство, по-моему, утрачивает право на звание человека.

Жизнь способна принимать самые разные формы, но их в равной мере наполняет один и тот же дух. Неужели мы должны различать высоких и низких, знатных и простолюдинов, если всё внешнее многообразие мира скрывает под собой одно фундаментальное единство, обретение которого является конечной целью всех религий?

Индивидуализм и социальная ответственность

Я ценю личную свободу, но нельзя забывать о том, что человек, в сущности, создание общественное. Он достиг своего нынешнего состояния, научившись приспосабливать собственный индивидуализм к требованиям общественного прогресса. Неограниченный индивидуализм — закон зверя, закон джунглей. Мы должны научиться находить некий компромисс между личной свободой и ограничениями, налагаемыми обществом. Добровольное принятие подобных ограничений ради благополучия всего общества обогащает и личность, и тот социум, членом которого она является.

Нет ни единой добродетели, имеющей целью благо одной конкретной личности. Напротив, нет ни единого порока, который, пятная своего носителя, не пятнал бы одновременно, прямо или косвенно, многих других членов социума. А потому добродетельность или порочность отдельно взятого человека — не просто его личное дело, но дело всего общества, более того, всего мира.

Я верю в единство всех людей и, если уж на то пошло, единство всего живого. Поэтому я полагаю, что если один человек совершенствуется духовно, вместе с ним совершенствуется и весь мир, а если один человек опускается до низости, она в такой же мере становится уделом всего мира.

Любовь должна стать основанием экономики

Человек — это механизм, приводимый в движение душой. Самой большой производительности этот любопытный механизм достигнет не в том случае, если ему хорошо заплатят или станут грубо угрожать. Это произойдёт, когда его движущая сила, то есть воля или дух человека, подпитается подходящим топливом, а именно любовью и состраданием к ближнему. Вселенский закон материи гласит, что при условии, если и господину, и слуге присущи определённая энергия и здравый смысл, они добьются наилучшего результата, когда будут не враждовать, а любить друг друга и сострадать друг другу. Обращение с подчинённым, лишённое эгоизма и своекорыстия, найдёт самый горячий отклик. Обращайтесь со слугой по-доброму в расчёте использовать его благодарность в корыстных целях, и не увидите ответной благодарности, а вашу доброту не оценят, как вы того и заслуживали. Но если вы будете по-доброму обращаться с подчинённым без всякой задней мысли о выгоде, то с лёгкостью достигнете любых экономических целей, ведь здесь, как и везде, царит закон: кто станет сберегать душу свою, тот погубит её; а кто погубит её, тот оживит её[24].

Чаще всего юноша, поступающий на работу в коммерческое предприятие, совершенно отторгнут от дома и его влияния. Глава фирмы становится его отцом, и ему больше не к кому обратиться за практической помощью и советом. Поэтому у руководителя предприятия есть лишь один способ решить, достойно ли он обходится с подчинёнными, которых нанял: строго спросить себя, желал бы он, чтобы с его собственным сыном обходились так же, если бы молодой человек был принуждён «идти в люди».

Подобно тому как капитан обязан последним покинуть судно во время кораблекрушения и разделить со своей командой последний кусок хлеба во время голода, предприниматель обязан стойко переносить лишения наравне со своими рабочими и служащими во время экономического кризиса и даже брать на себя больше, чем они; так отец во время кораблекрушения, голода или битвы жертвует собой ради сына.

Всё это может показаться странным, однако единственная странность заключается в том, что мы не привыкли видеть такие отношения между начальником и подчинённым. Но эта модель вполне осуществима на практике и может воцариться навсегда.

Экономика справедливости

Подлинная экономика не видит препятствия в высочайших этических стандартах, подобно тому как подлинная этика, чтобы заслужить такое наименование, должна одновременно быть надёжной экономикой. Экономика, построенная на поклонении мамоне, позволяющая сильным накапливать богатства за счёт эксплуатации слабых, есть гнусная лженаука. Она предрекает миру смерть. С другой стороны, подлинная экономика выступает за социальную справедливость, заботится о благе каждого, включая самых слабых, и представляет собой непременное условие достойной жизни.

Став на новые нравственные позиции, мы перестанем думать о том, как бы получить всё, что можно, и откажемся принимать то, что недоступно другим.

Если я буду выплачивать подчинённому достойное жалованье, то не накоплю ненужных богатств, не потрачу деньги на предметы роскоши и не усугублю бедность, и так царящую в мире. Работник, получающий достойную заработную плату, в свою очередь будет справедлив к тем, кто находится у него в подчинении. Так поток справедливости не иссякнет, но лишь будет делаться полноводнее и набирать силу. А народ с таким чувством справедливости всегда будет счастливым и процветающим.

Таким образом, мы обнаружили, что экономика напрасно считает конкуренцию и соперничество достойной движущей силой. Конкуренция лишь позволяет работодателю нанимать работника за несправедливо заниженную плату, а в результате богатые обогащаются, а бедные беднеют. В конце концов этот процесс неизбежно приведёт нацию к гибели. Работник должен получать справедливую оплату, соответствующую его способностям. Даже в таком случае не удастся полностью избавиться от своеобразной конкуренции, но работники будут довольны и станут высококвалифицированными, потому что им не придётся «сбивать цену», заявляя о своей готовности работать за меньшую плату, чем другие. Им достаточно будет овладевать новыми знаниями, навыками и умениями, чтобы наверняка занять достойное рабочее место. Так устроены правительственные учреждения, в которых чиновники получают фиксированное жалованье в зависимости от занимаемого поста. Претендент на место не предлагает работать за меньшую плату, чем его конкуренты, а лишь доказывает, что обладает более глубокими знаниями, нежели его соперники. Однако в торговле и промышленности господствует удручающая конкуренция, выливающаяся в мошенничество, сутяжничество и воровство. Зачастую производятся заведомо некачественные товары. Промышленник, работник, покупатель — каждый думает лишь о собственной выгоде. Стремление получить наживу отравляет любое человеческое общение.

Рабочие голодают и начинают бастовать. Промышленники утрачивают всякое представление о морали. Потребители тоже не задумываются об этических аспектах своего поведения. Одна несправедливость влечёт за собой множество других, и в конце концов работодатель, работник и потребитель страдают и погибают. Само богатство зачастую превращается для его обладателей в злой рок.

Подлинная экономика — это экономика справедливости, при которой люди будут счастливы, так как научатся праведности. всё остальное — пустое тщеславие и путь к гибели. Проповедовать обогащение любым путём — значит оказывать человечеству самую скверную услугу.

Экономическое равенство

Вот как я представляю себе общество: все в нем рождаются равными и имеют равные права, однако наделены неравными способностями. Что ж, это в природе вещей. Например, у всех разный рост, цвет кожи, уровень умственного развития, поэтому совершенно естественно, что кто-то сможет заработать больше, кто-то — меньше. Талантливые люди смогут рассчитывать на большее и будут использовать свои способности для достижения этой цели. Если они захотят поставить свои таланты на службу ближнему, то будут работать на государство. Такие люди будут выполнять роль попечителя, опекуна, не более. Не стану возражать против того, чтобы интеллектуально развитый человек зарабатывал больше, я вовсе не хочу ставить преграды его талантам. Однако большую часть заработанных денег он должен отдавать на благо государства, подобно тому как доходы всех сыновей одного отца пополняют общую семейную казну.

Истинный смысл равного распределения заключается в том, что каждый будет иметь возможность удовлетворить свои основные нужды, и не более. Например, если у одного человека слабое пищеварение и ему требуется лишь четверть фунта муки в день, тогда как другому — целый фунт, то каждый из них имеет право и получит возможность удовлетворить свои потребности. Чтобы воплотить этот идеал, придётся перестроить всю структуру общества. У общества, основанного на ненасилии, не может быть другого идеала. Возможно, мы не достигнем этой цели, но должны всегда помнить о ней и приближать её всеми доступными средствами. По мере приближения к цели мы будем ощущать всё более глубокую радость и умиротворение и одновременно вносить всё больший вклад в дело создания общества, основанного на ненасилии.

А теперь посмотрим, как можно добиться равного распределения через ненасилие. Для того, кто всей душой жаждет воплотить этот идеал, первым шагом будет изменение собственного образа жизни. Он сократит свои потребности до минимума, помня о царящей в Индии нищете. Он никогда не станет зарабатывать деньги нечестными способами и отвергнет самую мысль о наживе. Его жилище будет полностью соответствовать его новым привычкам. Во всех сферах жизни он станет практиковать самоограничение и аскетизм. Только осуществив свой идеал в полную меру сил и способностей в собственной жизни, он станет проповедовать его соседям и знакомым.

В основе доктрины равного распределения должен лежать принцип доверительного владения лишним богатством, которому обязаны следовать состоятельные люди. В соответствии с этой доктриной у них нет права иметь даже на одну рупию больше, чем их соседи. И как же это осуществить, не прибегая к насилию? Или богачей следует лишить их состояния? Чтобы сделать это, нам, разумеется, придётся применить насилие. Этот акт насилия не принесёт пользы обществу. Напротив, общество сделается ещё беднее, ибо утратит талант того, кто знал, как разбогатеть. Поэтому очевидно, что следует предпочесть ненасильственный путь. При новом порядке богач сохранит своё имущество, будет тратить на себя в разумных пределах ровно столько, сколько нужно для удовлетворения его потребностей, а остальными деньгами распоряжаться на благо общества, как попечитель — состоянием воспитанника. В этом случае мы предполагаем, что попечитель будет неизменно честен.

Однако что делать, если, несмотря на все усилия, богатые не делаются опекунами бедных в истинном смысле этого слова, если бедные всё чаще впадают в крайнюю нужду и умирают от голода? Пытаясь решить эту проблему, я открыл верные и безотказные средства: это несотрудничество и ненасильственное гражданское неповиновение. Богачи не смогут накопить и сосредоточить в своих руках богатства, не прибегая к помощи бедняков. Осознав этот способ борьбы и распространив его в массах, бедные обретут силу и ненасильственным путём избавятся от гибельного неравенства, которое привело их на грань голодной смерти.

Ненасильственная экономическая структура

Мне кажется, если Индия хочет идти стезёй ненасилия, ей придётся отказаться от чрезмерной централизации, ведь централизацию нельзя сохранить и защитить без применения силы.

Общество, основанное на ненасилии, нельзя построить в рамках промышленной цивилизации, но вполне возможно в самодостаточных деревнях, всё производящих самостоятельно. Сельское хозяйство, как я его понимаю, совершенно отказывается от эксплуатации, а эксплуатация есть суть насилия. Поэтому, чтобы совершенствоваться в ненасилии, вам следует переехать в деревню и возделывать своё поле. Индустриализация в массовом масштабе неизбежно приведёт к пассивной или активной эксплуатации крестьян, по мере того как будут проявляться конкуренция, торговля и сбыт. Поэтому мы должны предпочесть самодостаточную деревню, производящую главным образом продукты для собственного употребления. Если сельское хозяйство сохранит такой характер, то почему бы крестьянам не использовать современную агротехнику и орудия, которые они могут изготовить сами или купить? Нельзя лишь применять их для эксплуатации ближних.

Индустриализация и промышленное производство в крупных масштабах появились сравнительно недавно. Трудно сказать, насколько они осчастливили человечество, но совершенно точно привели к мировым войнам (за рынки сырья и сбыта).

Цель — всеобщее благо

Приверженец ахимсы не может принять прагматическую формулу «Цель — наибольшее благо для наибольшего числа людей». Он будет бороться за величайшее благо для всех и, если потребуется, умрёт за воплощение этого идеала. Таким образом, он с готовностью умрёт ради жизни ближних. Погибая, он будет служить не только ближним, но и себе самому. «Величайшее всеобщее благо» неизбежно предполагает благо для наибольшего числа людей, и, таким образом, сторонник ахимсы и прагматик, сравнивая свои убеждения, сойдутся во многих пунктах, но рано или поздно не согласятся по одному вопросу, и их пути разделятся. Прагматик, руководствуясь разумом, никогда не пожертвует собой. Приверженец ахимсы готов отдать за всеобщее благо даже собственную жизнь.

Мы созданы бороться не за благо для избранных и даже не за благо большинства, а за всеобщее благо, если, конечно, мы сотворены по Его образу и подобию.

Свобода через любовь

В демократическом обществе, как я его воображаю, в демократическом обществе, основанном на ненасилии, все будут свободны в равной мере. Всякий будет себе хозяином.

Истинная демократия масс, или сварадж, не может быть достигнута ложью и насилием по той простой причине, что неизбежным следствием лжи и насилия станет устранение оппозиции, то есть либо подавление, либо уничтожение противников. Это никак не обеспечит свободу личности. Свобода личности может воцариться только при чистейшей, незапятнанной ахимсе.

Нет необходимости в слишком мощном государстве

Политическая власть предполагает возможность регулировать жизнь народа через его представителей. Если жизнь народа достигает такого совершенства, что перестаёт нуждаться в регулировании извне, то отпадает и необходимость в его представителях. Тогда наступает состояние просвещённой анархии. В таком государстве всякий сам себе правитель. Он управляет собой так, чтобы не нарушить права соседа. Следовательно, в идеальном государстве нет политической власти, поскольку нет и самого государства. Однако этого идеала невозможно полностью достичь в жизни. Отсюда и классическое изречение Торо, что наилучшее правительство — то, которое правит как можно меньше.

Я с величайшим страхом наблюдаю за ростом власти государства, потому что, на первый взгляд творя добро, то есть уменьшая эксплуатацию, оно творит величайшее зло, разрушая индивидуальность, каковая и есть основа любого прогресса.

Поэтому я попытался показать словом и делом, что политическое самоуправление, то есть самоуправление для большого числа мужчин и женщин, ничем не лучше самоуправления для отдельно взятой личности, а значит, его можно установить теми же средствами, что потребны для личного самоконтроля и личной сдержанности.

Ненасильственная политическая структура

Истинную демократию приводят в движение не двадцать человек, сидящих в центре, а крестьяне каждой деревни снизу.

В этой политической структуре, состоящей из бесчисленных деревень, будут существовать только концентрические, расширяющиеся окружности, но не найдётся места восходящим кругам. Жизнь при ней не уподобится пирамиде, основание которой поддерживает вершину. Она будет напоминать необъятный круг, в центре которого — отдельный человек, всегда готовый отдать жизнь за свою деревню, затем — деревня, готовая погибнуть за край, и так далее, пока целое не превратится в одно живое существо, состоящее из отдельных людей, не ведающих гордыни и не проявляющих жестокости, но вечно смиренных и столь же величественных, сколь и огромный круг, неотъемлемой частью которого они являются.

Поэтому внешняя окружность никогда не употребит свою великую власть, чтобы подавлять внутреннюю, но, напротив, станет вселять силы во все круги, лежащие в её пределах, и черпать силу в них. Надо мною можно посмеяться, сказав, что всё это утопия и потому не стоит о ней даже думать. Если евклидова неделимая точка, хотя её и не может вообразить человеческое сознание, имеет непреходящую ценность, моя картина также обладает ценностью для человечества будущего. Пусть Индия живёт с подобным идеалом, даже если его и невозможно достичь в полной мере. Нужно сначала хорошо представить себе, чего мы хотим, и уж потом пытаться осуществить свои замыслы. Если когда-нибудь в каждой индийской деревне возникнет республика, я заявлю об истинности своего утопического видения, в котором равны первые и последние, или, иными словами, нет ни первых, ни последних.

При сварадже, основанном на ненасилии, ни у кого не будет врагов, каждый станет вносить свою лепту в упрочение всеобщего блага, все будут грамотны и знания станут расти день ото дня. Болезни и эпидемии удастся свести к минимуму. Исчезнет нищенство, и любой сможет найти работу. При таком сварадже не будет места азартным играм, пьянству, безнравственности или классовой ненависти.

Национализм и интернационализм

Мой патриотизм не имеет своей целью благо исключительно индийцев. Он задуман с тем, чтобы не только не причинять вреда ни одному народу, но даже приносить истинную пользу всему миру. Свобода Индии, как я её понимаю, ничем не будет угрожать миру. Подобно тому как культ патриотизма ныне учит нас, что отдельный человек должен умереть за свою семью, семья — за деревню, деревня — за округ, округ — за провинцию, а провинция — за страну, страна должна обрести свободу, чтобы, если понадобится, умереть за весь мир. Моё видение патриотизма исключает расовую ненависть.

Мы должны самоотверженно служить своим соседям и протягивать им руку помощи, даже если нас разделяют государственные границы. Бог никогда не создавал таких границ.

Я безоговорочно верю в существование единого Бога и, соответственно, единого человечества. Пусть существует много тел, душа у нас одна. Преломление умножает лучи солнца, но они имеют один источник.

Моя религия и мой патриотизм, который является следствием моей религии, предполагают любовь и сострадание ко всему живому. Я заявляю о своём родстве и тождестве не только со всеми людьми на свете, но и со всеми живыми существами, даже с рептилиями. Не хочу шокировать вас, но я ощущаю своё родство даже с ползучими гадами и насекомыми, ведь все мы происходим от одного Бога, а если это так, то всё живое, в каком бы облике оно ни представало, в сущности едино.