Мужской зигзаг

Глава 21

Джемма взяла пульт, нажала на перемотку. Хороший фильм… Она вздохнула.

— Все-то я умею, — засмеялся Блейк, — а вот ездить верхом даже не учился. А ты умеешь? — Он вытянул ноги и потянулся.

Джемма улыбнулась, покачала головой и задумалась.

Все хорошее так быстро кончается! Блейк, конечно, милый… Сделал все, чтобы рождественские праздники удались. И вообще он душевный… Они с ним в общем-то родственные души, а душевная близость в отношениях женщины и мужчины, пожалуй, самое главное.

— Джемма, а что, если взять несколько уроков верховой езды? Неподалеку от нас есть отличная конюшня…

— Тебе когда в Японию? — прервала она его.

— На другой день, как вы вернетесь от бабушки, я же говорил…

— Ах да… — Джемма поднялась с дивана, поставила кассету с видеофильмом на полку. Поправила цветы в вазе.

Сегодня последний праздничный вечер. Утром она с Мартином уезжает на два дня к матери, а когда вернется…

— Джемма, ну так что? Уроки верховой езды и Мартину не помешают, а то ведь нынче, если говоришь, что не умеешь ездить верхом, люди на тебя смотрят как на кретина.

— Мне такие люди не встречались, — сказала она с расстановкой, между прочим покривив душой.

Среди знакомых Адриана снобов было предостаточно, но Джемма никогда не водила знакомства с людьми, слепо подражающими аристократическим манерам, и уж конечно сына своего оградила бы от подобного дурновкусья.

— А из Мартина получился бы неплохой наездник! Он, как говорится, кожа да кости… — хмыкнул Блейк.

— Ты это серьезно? — Джемма резко повернулась к нему, но, поняв по выражению лица, что Блейк шутит, добавила с улыбкой: — Мартин не простит нас до конца своих дней, если из-за наших придумок ему придется садиться на драконовскую диету перед каждым заездом.

— Это уж точно! — Блейк поднялся, одернул свитер. — Вы завтра во сколько?

— Я сказала маме, что в девять утра мы у нее.

— Ну хорошо! Если завтра мы не увидимся, передай своей матушке, что я ее весьма ценю и уважаю, — сказал Блейк сдержанным тоном.

— Непременно, — кивнула Джемма, сделав вид, будто не заметила издевки в подборе слов в конце фразы.

Блейк был уже в дверях, когда раздался звонок телефона. Взглянув на часы, он недовольным голосом заметил:

— Ночь на дворе! Наверняка твой воздыхатель, больше некому.

— Пожалуйста, Блейк, возьми трубку! — взмолилась Джемма. — И скажи Филиппу, чтобы больше не звонил.

Она знала, что это он. Господи, как надоел! Правда, дней на пять дал ей передышку — ни цветов, ни звонков… Какое счастье! И вот — нате вам! — международный… Видимо, из Франции.

Блейк скрестил руки на груди и фыркнул.

— За кого ты меня держишь?

Телефон трезвонил вовсю. Какая бестактность! Джемма закипала.

Блейк снял трубку.

— Алло! — гаркнул он. — И тебя, Филипп, тоже с Рождеством. Сейчас позову… — Прикрыв ладонью микрофон, метнул на Джемму выразительный взгляд.

— Блейк, умоляю! Скажи ему, чтобы оставил меня в покое. Мои слова Филипп пропускает мимо ушей, а тебя, может, и послушается… Вы же как-никак приятели…

Блейк нахмурился.

— Хочешь, чтобы я отвадил его раз и навсегда?

Джемма кивнула.

— Уверена?

— Да, — прошептала Джемма.

— Старик, — сказал Блейкв трубку, — ты не вовремя… Ну как бы это тебе поделикатней объяснить… Дело в том, что она не может подойти. Затрахал я ее, понимаешь? И она потеряла дар речи. Усвоил?

Джемма поперхнулась и уставилась на Блейка квадратными глазами.

— Француз, француз, а сразу понял о чем речь, — сказал Блейк бесстрастным тоном и положил трубку.

— Блейк, какой ужас! — Джемма всплеснула руками. — Что ты натворил?

— А что я натворил? По-моему, именно то, о чем ты просила. — Блейк смотрел на Джемму в упор. — Если передумала, срочно звони ему и говори, мол, так и так, мой работодатель свихнулся от любви ко мне, дико ревнует и готов удариться во все тяжкие, лишь бы заполучить меня для себя самого.

Джемма перевела дыхание и тихо сказала:

— У меня нет ни малейшего желания с ним общаться, но ты-то каков, а? Кому нужен такой натурализм? Ты что, хотел растоптать его чувства?

Блейк пожал плечами и медленно произнес:

— Надо во всем быть последовательной, дорогая моя! Сообщи ты ему вариант «от ворот поворот» самым высоким стилем, его чувства к тебе пострадали бы ничуть не меньше…

Нет, все-таки у мужчин убийственная логика! — подумала Джемма, а вслух сказала:

— Может, ты и прав, но рубить с плеча все же не следовало бы. Что теперь будет с проектом, который Филипп собирается финансировать?

— Этому проекту пару минут назад я послал воздушный поцелуй, — сказал Блейк и улыбнулся.

— Ты это серьезно? — Джемма бросила на него недоверчивый взгляд. — Разве можно так?

— Можно и даже нужно. Потому что один из первых уроков, усвоенных мною в игре «большой бизнес», отучил меня от самодовольства или, если угодно, от надувания щек. Иными словами, пока не оформлен соответствующим образом документ, договор, контракт и так далее, все типы и типчики, с которыми договариваешься на словах, надувалы. Ясно?

Джемма кивнула и понеслась на кухню за стаканом воды на ночь.

— Блейк, кажется, я кое-что поняла, — сказала она, когда вернулась.

— Понять никогда не лишне. — Блейк пожал плечами.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ничего. Абсолютно ничего…

Они вместе поднялись наверх.

У двери своей спальни Джемма расхохоталась.

— А ты, Блейк, от скромности не умрешь! Это надо же сказануть такое… Оказывается, я лишилась дара речи…

Блейк улыбнулся, чмокнул ее в щеку и произнес:

— Джемма, запомни на всю оставшуюся жизнь. Я слов на ветер не бросаю.

Два дня без Джеммы все равно что два года каторги… В заводских цехах ни души: стеклодувы отдыхают… Две недели рождественских каникул — вынь да положь. И офисных он распустил сдуру… Ну и чем теперь заниматься? Слоняться по пустому дому?

Блейк надел куртку и отправился на пляж. Нужно бы кое-куда позвонить, обговорить кое-какие дела… В конце концов, так не бывает, чтобы все офисы мира разом уходили на каникулы. Не бывает, это верно, размышлял Блейк, но собраться с силами и заняться делами, если откровенно, нет большого желания.

Однако одно важное дело на исходе вторых суток он все же одолел. Интересно, что скажет Джемма, когда он вручит ей презент со значением?

Блейк достал из кармана бархатный футлярчик, постоял, подумал, снова убрал.

А может, она вообще ничего не скажет? Возможно такое? Вполне. То есть просто турнет его к чертовой бабушке, да и все. Возможно такое? Вполне… Послала же она куда подальше Филиппа вместе со всеми его чувствами! Между прочим, не без его участия… Блейк поморщился.

Хотя с чего бы это ей его посылать? Да вроде не с чего… Мартину он отец. И теперь он богатый. Правда, не такой богатый, как Филипп…

Но и не бедный же, в самом деле. И здоровый, кстати сказать. Разве такими мужиками бросаются? А может, и бросаются… Кто их поймет, этих женщин!

Блейк остановился. Нет, все-таки с какой стати ей давать ему от ворот поворот? Ну с какой?

Так ничего и не надумав, Блейк нашел под ногами гальку покрупнее, с силой запустил в море и зашагал вдоль берега, решив, что Джемме от него все равно не отвертеться.

Знать бы, в какое время она прикатит. Блейк посмотрел по сторонам, взглянул на небо. Светлый день, на сумерки никакого намека. Джемма терпеть не может ездить в темноте. Значит, у него есть еще время пробежаться до маяка и обратно. Да и стол накрыть к ее приезду успеет. Он, конечно, не шеф-повар, но в холодильнике полно всякой всячины, так что не пропадет!

Было двадцать минут пятого, когда Блейк услышал, как клацнул ключ в замке входной двери. Он вошел в кухню, включил чайник и придирчивым взглядом обвел плоды своего кулинарного искусства на обеденном столе.

Возможно, Джемма скажет, что рыбные палочки, пицца и салат — вещи несовместимые, зато Мартин сметет все за милую душу.

Блейк услышал, как в холле по паркету протопали кроссовки, и вот уже в проеме двери показался Мартин.

— Здорово, Блейк! — сказал он запыхаясь. — Ну чего, сгоняем на великах до маяка? Или уже поздно?

У Блейка упало сердце.

— Поздновато, старик, — пробормотал он. — Давай завтра утром, а? В Японию я улетаю послезавтра, так что завтра с утречка прокатимся. Годится?

— Заметано! — тряхнул кудрями Мартин. — Это я просто так ляпнул про сегодня. Есть хочу, как сто волков! — Он бросил взгляд на стол и присвистнул. — Ты это все сам?

Блейк щелкнул каблуками.

— Так точно, ваша честь!

Мартин засмеялся и бросился ему на шею.

— Ну ты, Блейк, даешь! Ты просто супер!

Блейк проглотил ком в горле. Он прижимал к груди сына и подумал о том, что в жизни ему ничего больше и не надо.

— Старик, — сказал он хриплым голосом, справившись с волнением, — а я-то думал, ты у бабушки основательно подзаправился.

— Ага, щас!.. — протянул Мартин. — Знает ведь, что я терпеть ненавижу луковый суп, а только и слышу, что это полезно.

— Бабушка права, — сказал Блейк, опуская его на пол.

В кухню вошла Джемма с багажными сумками.

— Вот и мы! — сказала она и, поставив сумки на пол, подошла к столу. — Ну и ну! Вот это сюрприз!

— Мамочка, классно, да? Не то что у бабушки! — вставил свое слово Мартин.

— Придержи язык, маленький сплетник! — Джемма погрозила сыну пальцем. — Не смей обижать бабушку!

— А ты, Джемма, прекрасно выглядишь, — сказал Блейк, не сводя с нее глаз.

Джемма и в самом деле посвежела и похорошела, как это часто бывает, когда случается хорошее расположение духа.

— Просто у меня новая блузка, — засмеялась она радостным смехом и прошлась по кухне плавным шагом, как манекенщица.

— Тебе очень к лицу, — сказал Блейк, подумав, что красавица всегда красавица, даже в джутовом мешке.

— Блейк, умираю как есть хочу! Ты на все руки мастер! Ну-ка… — Она взяла кусок пиццы, откусила. — Восторг! Как хорошо дома!

Да, дорогая, да, моя милая! — думал Блейк, дотрагиваясь до коробочки с кольцом у себя в кармане. Когда лучше надеть ей кольцо? Здесь, на кухне, или когда они останутся вдвоем? Может, прямо сейчас? Или чуть позже?

— Давайте пить чай, — сказал он бодрым тоном, обдав кипятком заварочный чайник. — Скажи-ка, Мартин, а к бабушке Санта-Клаус приходил? — обернулся он к сыну.

— Приходил, — сказал Мартин с набитым ртом. Не поднимая глаз, положил на бутерброд с ветчиной кусок сыра, сверху рыбную палочку и, откусив, добавил: — А как же!

Джемма вскинула брови и покачала головой. Блейк не понял, что означает и кому адресован этот жест, но выяснять не стал.

— А что Санта-Клаус тебе принес?

Мартин нахмурился, положил бутерброд на тарелку, вылез из-за стола и направился к сумкам.

— Что принес? — Он открыл одну из сумок. — Пижаму с кроликами на карманах, вот что. С кроликами, прикинь? — Достав пакет с пижамой, он скорчил жалобную рожицу и посмотрел на Блейка.

Блейк придал своему лицу скорбное выражение и развел руками. Мол, ничего не поделаешь…

— И еще Библию с картинками. Для малышни… — Мартин растянул губы в презрительной улыбке.

— Марти, будь мужчиной! — заметила Джемма. — Подарки получают с благодарностью. Любому подарку надо радоваться, ведь их дарят с любовью.

Прекрасно, просто великолепно! Именно так он и скажет, когда настанет роковая минута, размышлял Блейк.

— Это еще не все! Блейк, приготовься! — Мартин извлек из сумки плюшевого мишку. — Мне подарили мишку. Как тебе этот прикол? — Он поддал игрушку ногой, и она чуть не угодила в мойку.

Джемма вскочила и успела спасти мишку.

— Мартин! Разве можно так?! — сказала она, прижимая игрушку к груди. — Бабушка тебя так любит, она нас ждала, покупала подарки… Откуда она могла знать, что тебе не понравится плюшевый мишка? Между прочим, не все дети в Рождество получают подарки. Не у всех есть деньги, чтобы ты знал. Ступай к себе и подумай об этом.

— Вот возьми и отправь этим детям мои подарки, — заявил Мартин и, демонстративно топая, вышел из кухни.

Джемма налила себе чаю, отхлебнула пару глотков с видимым удовольствием, потянулась за бутербродом.

— Чаю мне как раз недоставало, — сказала она и допила чашку до конца. Помолчав, заметила: — Знаешь, после того как мы возвращаемся от мамы, Мартин всегда возбужден сверх меры. По-моему, это просто выброс накопленной энергии, ведь она ему ничего не разрешает.

— Возможно, — кивнул Блейк. — Только зря ты ему выговаривала за критические высказывания насчет подарков. Во-первых, Мартин еще ребенок, а во-вторых, он, на мой взгляд, не из тех детей, кто играет в мягкие игрушки. Твоей матери пора бы об этом знать.

— Возможно, ты прав… — Джемма задумалась. — Но, с другой стороны, нельзя потакать его капризам, потому что ни мне, ни тебе не нужен слюнтяй, закатывающий истерики по поводу и без повода.

Возразить Блейку было нечего. Джемма угодила в самую точку.

— С тех пор как умер папа, мама сильно сдала, — прервала Джемма затянувшуюся паузу и налила себе еще чаю. — То и дело рассказывала мне, какая в этом году была удачная предпраздничная ярмарка. Наверняка подарки Мартину выиграла в лотерею.

Блейк вскинул брови. Он не понял, шутит Джемма или нет.

— Я не шучу, — сказала она, перехватив его недоуменный взгляд. — На бутылке с пеной для ванны, которую она мне подарила, так и осталась бирка с номером лотереи.

Блейк вышел из-за стола, сполоснул чайник и насыпал свежей заварки. К матери Джеммы он никогда не питал особой симпатии, но сейчас внезапно почувствовал укол совести. Ведь он никогда не утруждал себя размышлениями об отношениях матери и дочери. А надо бы! Бедная Джемма… С такой матушкой, как у нее, не очень-то в жизни преуспеешь. Неудивительно, что Джемма выскочила замуж за Адриана. А что было делать послушной дочке? Все лучше, чем вечная промывка мозгов милой мамочки…

— Джемма, может, сходить за Мартином, а? — спросил Блейк. У него кошки скребли на сердце оттого, что сын сидит один, да еще и голодный. Видно, воспитатель из него никудышный…

Джемма кивнула.

— Сходи, а то как бы плинтус не сгрыз с голодухи! И пусть попросит прощения!.. — крикнула она вдогонку.

У двери Блейк задержался.

— Я ужасно скучал без вас, — сказал он, а когда Джемма бросила на него изумленный взгляд, добавил: — Я кое о чем хочу тебя спросить, но не сейчас, а чуть позже.

Мартин играл у себя в комнате в одну из новых, подаренных на Рождество компьютерных игр.

— Это ты? Заходи! — пригласил он Блейка. — Я уже на втором уровне. Клево, да? — расплылся он в улыбке, когда Блейк опустился на край кровати.

На мониторе стремительно проносились астероиды и истребители. Компьютерные игры по-прежнему оставались для Блейка тайной за семью печатями, хотя Мартин терпеливо его просвещал.

— Ну ладно, потом доиграешь! — сказал Блейк, когда Мартин потерял в звездном бою истребитель. — Мама велела сказать, что тебя ждет чай.

— Если, конечно, я попрошу прощения… — добавил Мартин.

Блейк кивнул и хотел было встать, но передумал, потому что Мартин, выключив компьютер, подошел и пристроился рядом.

— Блейк, знаешь что?.. — начал он и замолчал.

— Пока нет, но, если скажешь, буду знать, — улыбнулся Блейк, поглядывая на сына, усердно ковырявшего пальцем маленькую дырку на джинсах.

— Блейк, а скажи, ты правда хочешь пожениться с моей мамой? — спросил Мартин и посмотрел на Блейка в упор.

Блейк задержал дыхание. Вот те раз! Интересно, откуда он знает? Неужели они вчера были в Ньюкасле и видели его в ювелирном магазине? Чтобы потянуть время, он спросил:

— А почему ты спрашиваешь?

— Бабушка сказала, ты один раз уже хотел.

— Когда бабушка это сказала?

— Вчера. А еще она говорила, что ты раньше был маминым другом. Давно, когда она была девочкой, а ты мальчиком.

— Все верно. Я и твоя мама… мы были тогда друзьями, когда тебя еще не было, — объяснил Блейк, с трудом сдерживая негодование.

Нет, это уму непостижимо! Несет такую ахинею собственному внуку! Впрочем, чего еще от нее ждать… И что теперь делать? А Джемма тоже хороша!.. И зачем только он пообещал ей ни при каких обстоятельствах не говорить Мартину, что именно он, Блейк, его родной отец? Стояла на своем. Она, мол, мать, девять лет одна воспитывала сына и имеет полное право объявить ему, кто его отец… Ну почему он согласился молчать, почему уступил ей? Что у нее за страсть вечно делать из всего тайну?!

— Блейк, — Мартин толкнул отца локтем в бок, — бабушка считает, будто ты купил мне на Рождество дорогой подарок, чтобы я тебя полюбил и…

— Это вздор, Мартин! — перебил его Блейк. — Это чушь собачья!.. — Достал носовой платок и вытер пот со лба. Проклятая баба! Что ей неймется? Куда лезет, чего добивается? — Послушай, что я тебе скажу, Мартин! — Блейк обнял сына за плечи, повернул к себе лицом и, глядя ему в глаза, сказал: — Я тебя люблю. Надеюсь, что и ты меня любишь. А даже если бы ты меня не любил, думаю, ничего бы не изменилось, накупи я тебе все самые дорогие игрушки мира. Любовь, Мартин, ни за какие деньги не купишь, а если когда-нибудь тебе покажется, что ты купил любовь, значит, это не та любовь, какая нужна. Вот так-то!

Блейк задержал дыхание, а потом медленно выдохнул.

Ну что он плетет? Какой дурью забивает ребенку голову, а? Совсем спятил… Любовь и деньги, оказывается, взаимоисключающие понятия. Тогда отчего же, уважаемый Блейк, вы не женились на Джемме, когда бедствовали? Любви в те годы было навалом, а вот денег… Н-да! Неувязочка получается… Любовь была, а вот с финансами… С финансами постоянно был напряг. Блейк опустил руки между коленей и уставился в пол.

— Блейк, знаешь?.. — Мартин прижался еще ближе. — Ты не думай, я любил тебя, еще когда велика и в помине не было!

— Ну, тогда я рад. Нет, я просто счастлив! — Блейк улыбнулся, потрепал Мартина по плечу. — Я очень рад, что мы разобрались с этим вопросом. А ты рад?

— А то! И что разобрались и что ты мне велик подарил! — Мартин взвизгнул по-щенячьи, повалился на ковер и сделал кувырок через голову.

Славный у него сын, хороший, милый… У Блейка запершило в горле, и он откашлялся.

— Мартин, старик, а скажи-ка мне, сколько денег у тебя уходит в неделю на карманные расходы?

— Мама дает мне двести пенсов на неделю. Говорит, что могла бы и больше, если бы я не просаживал все на сладости.

— А ты, как я погляжу, неплохо устроился! Но раз уж мы выяснили, что любим друг друга совершенно безвозмездно, отныне я тоже буду тебя спонсировать, как теперь принято говорить. Пять фунтов, то есть пятьсот пенсов, тебе не помешают?

— Не помешают, сэр! — пробасил Мартин и засмеялся. — Ой, Блейк, мы с тобой забыли выяснить самое главное! Ты с мамой женишься или нет?

Блейк привлек Мартина к себе, поцеловал в макушку, отстранил и, глядя ему в глаза, сказал:

— Когда я надумаю жениться на твоей маме, тебе первому скажу. Договорились?

— Договорились! — тряхнул вихрами Мартин. — Я буду знаешь как рад, если ты и мама поженитесь!

— Отлично! — улыбнулся Блейк. — А теперь пойдем пить чай.

Блейк спускался по лестнице следом за Мартином, смотрел на него, а думал о том, что от утреннего восторга души не осталось и следа. В чем дело, почему? Неужели незримое присутствие «милой» бабушки в состоянии отравить ему настроение? Нет, не в этом дело! Зачем понадобилось посвящать Мартина в бабские пересуды? Может, мамочка с доченькой обсуждали стратегию и тактику боевых действий и план захвата богатых трофеев? Неужели в присутствии Мартина?!

— Блейк, хочешь свежего чаю? — спросила Джемма с милой улыбкой. — Твой совсем остыл.

Блейк покачал головой и подошел к окну. Снаружи было темно. Он стоял и смотрел на ее отражение в стекле. Сидит, щебечет… Не хочет ли он свежего чаю? Ах, ах… А то он сам не заварит. Умна, мила, красива… И ведь, главное, чувствует, что он готов, созрел для неземной любви… Ха-ха-ха! Короче, бери его голыми руками! Червяка заглотал, на крючке сидит крепко, еще чуть-чуть поводить — и можно подсекать…

Мартин пошел спать, Джемма устроилась в кресле с книжкой. Блейк достал папку и сделал вид, будто знакомится с документами, подготовленными к встрече с японскими партнерами.

— Ах да! — Джемма отложила книгу и с улыбкой взглянула на него. — Ты хотел мне что-то сказать или о чем-то спросить, я не поняла…

Блейк смотрел на нее во все глаза. Артистка, просто профессионалка… Она не поняла, видите ли. Все прекрасно поняла, но вошла в роль, которую мамочка срежиссировала. Классный режиссер эта бедная старушка, на ярмарках в лотерею играет… Обрыдаться можно! Театр…

— Да так, ничего особенного… — буркнул он, не поднимая головы.

— Ничего особенного? — переспросила она с улыбкой.

— Джемма, будь добра, приготовь мне в дорогу что-нибудь перекусить. Терпеть не могу заоблачные угощения.

— Хорошо. Приготовлю… — сказала она бесстрастным тоном и углубилась в книжку.