Мусорщики "Параллели" VI

Глава 8 "Разоблачения"

На следующий вечер, на закате дня, одну из новых недостроенных башен Варуны, в Офицерском секторе, внимательно обследовал отряд разведчиков. Последний из этажей лишь только-только оформился скелетом металлического каркаса. Его насквозь продувал ветер, а на нержавеющих перекрытиях и бетоне скопились капельки влаги. Облазив каждый угол этажа, время от времени щупая воздух и смотря на пустой мир через маски с множеством пульсирующих и постоянно прибывающих в циклическом движении линз, разведчики, так ничего и не найдя, покинули недостроенный этаж. Спустя пятнадцать минут, пространство этажа, недалеко от его края, ограждённого толстыми решетчатыми перекрытиями, лопнуло, образовав дрожащую широкую трещину. Из неё с великой осторожностью появился человек с изуродованным лицом и в чёрных одеждах. Он нёс с собой длинный чемодан. За ним медленно вышли другие люди, но их лица скрывали чёрные непрозрачные маски с респираторами.

Человек с изуродованным лицом, аккуратно подошёл к краю этажа (его седые редкие волосы вздымались на ветру, словно паутина) и, прищурив пышущие здоровьем глаза, посмотрел вниз. Спустя несколько секунд, его лицо, покрытое язвами и наростами, растянулась в тяжёлой, полной звуков трескавшейся кожи, но довольной улыбке. Затем он снял с ремня крохотный, испускающий лёгкий стрекочущий свист, бинокль, приставил его к глазам и медленно перевёл взгляд вперёд и чуть левее. Спустя долгую минуту, он убрал оптику и чуть нахмурился. Не оборачиваясь, несколькими жестами левой руки, человек отдал приказы прочим людям. Те, встав на четвереньки, перелезли через ограду и, спускаясь по отвесной стене, начали медленно исчезать, словно покрываясь жидким зеркалом. Через минуту рядом с изуродованным лицом остался один единственный человек. Он был на две голову выше других, имел очень непропорциональные длинные руки и сильно сгибался вперёд. Стоя рядом с изуродованным союзником, положившего перед собой принесённый ранее контейнер и открыв его, длиннорукий чуть повернул голову набок и спросил клокочущим, сбивчивым и низким голосом:

— Ты… всё… ещё… не в… не в духе, старз… старший… Тчи?

— Не в духе? — едко вспыхнул Тчи. Несмотря на своего подчинённого, он начал собирать винтовку, доставая её части из длинного контейнера. — Конечно, я не в духе! Я ведь просил его не увлекаться! А он что сделал? Устроил хаос!

— А… разве он… не зт… сделал только… лучше?

— Лучше? Это очень спорно, знаешь ли! Да, это теперь надолго выбьет из колеи «Параллель», но я предполагал куда более долгую перспективу! А теперь я должен по-быстрому закругляться и сматываться отсюда!

— Ты… но ты… Ты и так собирался… без… бежать отсюда. Лишь хочешь… того… пов… повязать!

— Ага, ага, было дело, но кто тебе говорил, что я собирался сверкать пятками отсюда на первый день после всей назначенной коллизии? Я хотел пробыть здесь ещё с месяц другой, так, чтобы залить покрепче фундамент для будущих фокусов, а теперь: ни шатко, ни валко! Да и нашего голубчика по моему изначальному плану я хотел повязать именно тогда, а не сейчас. Хотя, ха! Планы пришлось менять и до беснований напарничка. Пришлось импровизировать, а я ненавижу импровизировать!

На виске длиннорукого выросла Паутина и начала вибрировать.

— Они… все… на месте… тш…тч…чисто! Ммм всё… больше… и больше… на ловушку… похоже.

— Конечно, это ловушка! — безразлично пробормотал Тчи, зарядив винтовку и начав внимательно её проверять. — И пусть я ненавижу импровизировать, но зато я обожаю ходить на острие ножа и водить врага за нос прямо у него на глазах. Поэтому сыграем по их правилам, и пускай они думают, что им удалось нас, меня, одурачить! Дружок, приготовься, а я помогу, коли будет туго!

Дружок ничего не ответил. Вместо этого он повернул свою маленькую голову в ту же сторону, куда смотрел Тчи, что теперь упирал в плечо приклад винтовки, положа её ствол на ограду. Затем Дружок медленно отступил спиною назад, почти к противоположному краю этажа, болтая руками из стороны в сторону. Затем он замер и уставился на Тчи, поднявшего левую руку. Прошло где-то с минут пять, а может больше, а может меньше, но вот Изуродованное лицо опустило руку.

Дружок сильно сжал плечи и спину. Одежда и кожа треснули и на свет, вдоль позвоночника, выскочили два ряда полых цилиндров. Оттуда повалил густой мерцающий серый дым. Дружок медленно, но уверенно разогнался, добежал до противоположного края этажа, запрыгнул на ограждение (оно прогнулось под ним) и, прыгнув, устремился далеко вверх. На доли секунды он замер в воздухе, освещённый светом медленно всплывающей полной луны, а затем цилиндры на его спине зашипели, закрутились и загорелись сизым светом. Дым заклубился густыми хлопьями, и когда он начал падать вниз, Дружок плавно исчез, словно его стёрли огромным ластиком.

В тот самый момент, когда изуродованный Тчи смотрел в бинокль, Дэвид Шепард готовился ко сну. Минуту спустя по всему дому погас свет. Спустя ещё десять минут из неоткуда поднялась чёрная фигура в непроницаемой чёрной маске с респиратором. Она словно выросла из пола. За первой фигурой то с потолка, то со стен, начали появляться другие, точно же такие фигуры. Когда их стало настолько много, что они заполнили собой половину прихожей, первая фигура предупредительно подняла руку, и все замерли! Затем она, согнувшись, начала осторожно красться по тёмному коридору, а другие последовали за ней. Подойдя к двери спальни, ведущий чужак не спеша прошёл сквозь неё. Там, на широкой низкой кровати, закутавшись в одеяла, вздымалась спящая фигура.

Чужак замер и внимательно всмотрелся в очертания человека, скрытые одеялом и тенями близкой ночи. Спустя несколько секунд первая фигура направила на спящего человека пластмассовый прозрачный пистолет и нажала на спусковой крючок. Сработала пружина и из дула с лёгким свистом вылетела игла, угодив в свёрток. Спящая фигура коротко вздрогнула и смолкла. Первая фигура отошла вглубь коридора, пропуская других собратьев. Они осторожно столпились возле кровати. Ближайший из чужаков, держа в руках тяжёлые наручники, аккуратно сдёрнул одеяло и тут же ошеломлёно замер. Дэвида Шепарда не было в постели. Вместо него, там лежало нечто отдалённо напоминающее человека: узловатый, продолговатый кусок тихо пульсирующего мяса. Одна из фигур сделала неуверенный шаг назад, и что-то хрустнуло под её ногой. Это была ледяная корка. Весь пол покрывал тонкий слой льда. Никто из прибывших охотников не заметил ни этого, ни того, что в тенях порождённых молодой ночью скрывались более густые и живые тени. За одно короткое мгновение комната погрузилась в ледяной мрак, и из тьмы появилось множество рук. Охотники попытались сбежать, исчезнуть в подпространстве, но тени были быстрее их. Они начали хватать чужаков за ноги, шеи или головы. Фигуры, завизжав, как свиньи, хватались руками за неровности пола и мебель, но их конечности леденели и отрывались от тел, а затем существа исчезали в глубинах первородной ночи.

Никто не ушёл. Никто, кроме первой фигуры, что смогла увидеть неладное за секунду до того, как посланный им помощник убрал одеяло.

Настала тишина. В гостиной загорелась лампа, послышался монотонный безразличный голос Дэвида Шепарда:

— Думаешь, это тебе поможет, Тчи? Мы тебя всё равно поймаем. Выйди ко мне и давай поговорим, как здравомыслящие люди.

Первая фигура выплыла из пустоты в дверном проёме гостиной. Там, в кресле сидел Дэвид Шепард в одежде мусорщика, скрестив руки на груди. Тчи тяжело вздохнул и почесал себе затылок.

— Вот ведь не задача. Я не думал, что вы решитесь выпустить это чудю-юдо при всех новых условиях.

— Ты слишком заигрался в условия, Тчи. — холодно отрезал Дэвид. — Зачем я тебе?

— Ты сын Гильгамеша, а значит: ты куда сложнее, чем можешь представить себе. В тебе есть нечто любопытное, в прямом смысле. И поэтому прошу простить меня за то, что я решил похитить тебя.

— Так значит, ты решил, если я вызвал тебя на душевный разговор, то у тебя есть шанс уговорить меня пойти с тобой на добровольной основе? С чего ты это взял? Ты сможешь свести меня с моим высокомерным отцом?

— К сожалению, нет, — в голосе Тчи исчезли нотки задорного веселья, и он сделал шаг назад.

— Что ж. Может, ты мне поведаешь истину того, что привело к Коллапсу?

— Я… меня это никогда не интересовало, но те с кем я работаю. Они тоже, как и ты, Вечные, и их лидер был в самой гуще событий. Он поможет тебе, если только…

— Бранэзр никому не сможет помочь.

— А Чуви, значит, сможет?! — резко потеряв спокойствие, выпалил Тчи. — Он и его мамаша только оттягивают неизбежное! Они предпочли запереться в своих темницах, как физических, так и ментальных, уйдя от ответственности и той самой истины! А истина в том, что те, кто всё это начал должны быть уничтожены! Но в первую очередь — «Параллель»!

— Так ты у нас обиженный мститель, — разочарованно протянул Дэвид. — Я ненавижу мстителей, так как нет хуже человека, стремящегося уничтожить дракона, но при этом не замечающего, что сам превращается в него.

— Шепард, послушай, мы не хотим уничтожать мир, и…

Дэвид быстро выбросил вперёд руки. Из тыльных сторон ладоней вылетели лезвия на тонких тросах и пронзили Тчи: одна прошла через голову, другая отсекла голову от тела. Дэвид встал, потянул к себе голову и небрежно снял с неё маску. За ней пряталось бледное лицо человека без носа и ушей. Рот был зашит проволокой, на лбу был выжжен символ в форме иероглифа «человек», а вместо глаз из глубин черепа торчали тонкие трубки кибернетических протоглаз.

— Марионетка? — разочаровано произнёс Дэвид, а его назойливый справочник выдал ему, что такими марионетками, созданными из мёртвой плоти, необязательно из одного человека, могут управлять лишь конфуцийцы или авраамейцы, при должном старании. — Очередная запрещённая технология. Впрочем, это многое объясняет.

— Так они не были живыми в прямом смысле слова? — раздался повсюду вежливый голос Второго. — То-то нам легко удалось их проглотить. А ещё разум, будто один на всех! Но, стой! Разве это не означает, что мы не смогли поймать настоящего Тчи?

— Не смогли, — продолжая вертеть в руках голову мертвеца, задумчиво произнёс Дэвид. — Но зато мы теперь точно знаем, что до недавних событий это был один человек, пусть и в разных обличиях.

— Простите, но я пока не собираюсь покидать вас! — раздался голос Тчи со всех сторон. — Не хочешь по-хорошему, Дэвид, тогда будет по-плохому.

— Что-то приближается! — успел растерянно выпалить Второй до того, как сзади них, под потолком, искривилось пространство, и оттуда выскочил длиннорукий Дружок, окутанный серым дымом. Одновременно с этим лопнула голова марионетки, выпустив из себя тот же серый дым.

Дэвид резко ушёл в сторону, войдя в обострение, но чуть ранее чудовище приземлилось возле самого выхода в коридор и развернулось. Его долговязые руки ещё сильнее удлинились и схватили Шепарда. Он с силой сжал Дэвида, и тот почувствовал, как его кости превращаются в порошок, как крошиться позвоночник, как с неприятным звуком прыснула во все стороны кровь. Когда, казалось, в его теле не осталось ни одной целой косточки, Дружок резко бросил Шепарда в сторону боковой стены. Врезавшись в неё, Дэвид сполз вниз, оставляя за собой глубокие трещины и кровавый шлейф. Лицензия, усиленная бессмертием Вечного, начала действовать немедленно, окутывая Шепарда вуалью алого пара, но полученные ранения были слишком сильные, чтобы они зажили немедленно.

Между тем, комнату за считанные мгновения заволокло серым туманом, полным холода и влаги. Тени Сплина исчезли, как и он сам. С трудом поднимаясь, задыхаясь из-за сломанных рёбер и ядовитого серого вещества, прислоняясь к крошащейся стене, Шепард с лёгким недоумением огляделся. Его каким-то образом забросили в Серую зону.

К нему, из тумана, приблизилась длиннорукая фигура, шатаясь из стороны в сторону. Дружок заговорил низким басом, обрывисто, словно с трудом вспоминая недавно выученные слова:

— Прошу… не бойся… меня… нас… я не… приж… причиню тебе вред. Я… приз… пришёл тебе… бо… помочь! Идём… со мной… прошу…

Чудовище с детской нерешительностью протянула к нему свою широкую когтистую лапу, и Дэвид воззрился на неё, с трудом скрывая удивление.

«Оно не управляется Тчи? — поражённый этим предположением, подумал Шепард. — Оно имеет собственное сознание? Оно живое? Действует самостоятельно?»

Но Дэвид почти сразу перестал об этом думать. Главное было лишь то, что эта тварь здесь, чтобы забрать его силой, то есть против его воли, пусть оно и лелеяло надежду, что он пойдёт добровольно.

Дэвид резко вытянул кулак по направлению к Дружку, и из его тыльной стороны вылетело несколько крохотных ракет. Они, словно злобные осы, устремились на не ожидавшего такой прыти врага. Дружок сделал шаг назад и прикрылся руками, будто испуганный ребёнок. Ракеты врезались в него, и взорвались, окутав огнём и чёрным дымом.

Чуть ранее Дэвид сжал большой палец, и из вспышки света появился регенератор. Шепард боялся, что этого не произойдёт, а значит: через данное пространство можно прорваться. Дэвид быстрым движением воткнул лекарство в шею, влив его в организм. Вещество сработало подобно катализатору. Его желудок словно наполнился кипятком, и из всех его пор, как из сопел ракеты, повалил алый пар. Через несколько секунд он был здоров, если не брать в расчёт то, что ещё сильнее пропитался влагой. Мгновением позже ладони Дэвида осветились голубым пламенем. Пламя превратилось в плазменные кинжалы. Он ускорился при помощи АЛТ и рванул вперёд. Лезвия прошли насквозь в районе поясницы чудовища, но не успел Дэвид закончить свою атаку, как он понял, что кинжал на правой руке словно рассёк пар или нисходящий поток воды. Он резко оглянулся и только сейчас заметил, что тело существа очень быстро мерцало. Дэвид поднял взгляд, и всмотрелся в торчащие из спины чудовища трубки. Благодаря АЛТ он подпрыгнул высоко вверх, устремился вперёд и завис над Дружком головою вниз. Но стило рукам Дэвида только коснуться трубок, как он почувствовал страшную боль, словно руки облили серной кислотой. Он резко отдёрнул их от цилиндров, но в этот момент дым от ракет почти развеялся и, разгоняя его последние клочки, перед Дэвидом появилась лапа существа. Но перевернувшись в воздухе, Шепард успел отлететь спиною далеко назад и мягко приземлился. Он задумчиво уставился на Дружка, что кашляя, медленно повернулся к нему лицом. Чёрный дым почти полностью поглотил его серый собрат, и Шепард увидел, что ракеты всё-таки возымели кое-какой эффект.

Физически существо не пострадало, но вот его одежда! Из-под разбитой маски на Дэвида смотрел глаз, покрытый плотной белой пеленой, в окружении металлической скобы. Век не было. Кожа на оголившейся руке была лоскутной, сшитая множеством проволок, где каждый лоскуток отличался от прочего цветом или оттенком. Везде торчали то металлические стержни, то металлические пластины. Тело принадлежало словно утопленнику, которого достали из воды после того, как он там пробыл долгие месяцы.

«Ещё одна запрещённая технология? — раздражённо подумал Дэвид, и его мозг лихорадочно заработал, стараясь придумать, как ему эффективней справиться с этим монстром. — Физические атаки на него не действуют, как и энергетические. Его тело словно находится в двух местах одновременно, а значит: обострение будет не эффективным. По крайней мере, на том уровне, на который я сейчас способен без привлечения помощи со стороны. Он, правда, становиться осязаемым, когда атакует, но сейчас не тот случай, когда стоит идти на риск. Попасть в плен к врагу, а затем обхитрить его? Нет, Тчи не тот человек, которого можно запросто обмануть. Способности Фебоса также мне здесь не помогут. Способности Чуви? Нет, существо не использует энергетические атаки, да и снова проблема с физической стороной существа. Попробовать использовать собственные таланты? И вновь всё упирается в плотность его тела. Нет, вся проблема в этом тумане. Ммм, а почему бы мне не испытать иной скрытый потенциал Бруно? Что ж, рискну».

Дружок, между тем, будто забыл о Дэвиде. Он мычал себе под нос, шатаясь из стороны в сторону, опустив руки до земли и запрокинув голову. Его пустой глаз медленно двигался по кругу. Дружок словно о чём-то думал или вспоминал что-то важное. Но вот он тряхнул головой, буркнув себе под нос: «Знаю и без тебя», а потом посмотрел на Дэвида, как раз решившего проверить иной потенциал Бруно. Дружок, придав глазу горестный вид, отрывисто пробасил:

— Мне… было… по…больно! А я… ведь… хотел…по-хорошему! А… теперь… я тоже…должен… зт… сделать тебе… БОЛЬНО!!!

И тут произошла новая неожиданность. Дружок вздулся, его одежда превратилась в лохмотья, а руки расслоились на десятки щупалец, угрожающе блеснув выросшими лезвиями. Из боков и из спины с неприятным лопающимся звуком выросло ещё с пару десятков острых ломаных конечностей с множеством сочленений. У Дэвида было лишь мгновение, чтобы уйти в обострение, но предчувствуя нелёгкое противостояние, он предпочёл обострить рефлексы.

Спустя мгновение щупальца и конечности заметались по всему пространству, пытаясь обезвредить Шепарда путём временного умерщвления. Дэвид, между тем, на пределе установленного им лимита, начал осуществлять свой план, надеясь, что он сработает. Проскакивая между лезвиями или уворачиваясь от них, нарушая законы гравитации при помощи АЛТ, его организм начал выбрасывать из себя в воздух крохотные чёрные крупицы. При этом с каждой секундой, с каждым вздохом, двигаться Шепарду приходилось всё сложнее и сложнее. В итоге он вынужден был воспользоваться обострением, но даже когда мир замедлился, это не помогало ему уходить от острых лезвий Дружка, также выделявшего яд. В этот момент Дэвид пожалел о том, что он так и не воспользовался возможностью позаимствовать силу авраамейца, что дало бы ему возможность нейтрализовать яды.

Но вот, когда одно из щупалец всё-таки достало Шепарда, пронзив ему насквозь плечо, выделяемый Дэвидом яд возымел эффект, превзойдя яд Дружка. Яд грибных спор, которые даже находили в глубинах внутреннего космоса, проник в тело существа и начал уничтожать его изнутри.

Монстр замер, задрожал всем телом, а затем, завыв диким зверем, начал резать себе грудь и лицо. Маска окончательно спала с его лица, обнажив череп с натянутыми лоскутами кожи, соединённые проволокой и металлическими скрепами. На его лбу был выжжен иероглиф «человек». Рот, стянутый толстыми проволоками, с трудом открывался, а изнутри выливалась смесь крови, слюней и желудочного сока. Тварь упала на колени, изогнулась и, издав душераздирающий вопль, и ещё с большей энергией стала себя резать.

«Так он смесь марионетки и галатея?» — изумлённо подумал Дэвид. Открытие было настолько неожиданным, что он совсем позабыл о том, что в его плече всё ещё торчало щупальце противника, и оно было осязаемое. И лишь когда его собственный организм начал выталкивать из себя чужеродное тело, он опомнился. Дэвид поймал конечность в самый последний момент и, не смотря на весь риск, проник в сознание существа.

Его словно втянуло в неуправляемый водоворот из сотни воспоминаний и опыта десятка людей. Всё было перемешено и оборвано. Вокруг Шепарда проносились эпизоды из жизней совершенно разных людей: роста, цвета кожи, телосложения, характеров. У каждого из обрывков памяти был свой эмоциональный оттенок: радость, печаль, смех, горечь, ненависть, нежность, но всё соединилось тонкой алой нитью мести. Эти люди жаждали ничего, кроме мести. Дэвид ухватился за эту нить и увидел то, что объединяло всех этих людей до того, кем они стали сейчас.

Все они были сосланы в Пустоши и работали в шахтах одни или с родственниками, которых они теряли или они их предавали. Там они начали терять и своё здоровье, как и человечность.

Наконец, Шепард смог прорваться через водоворот воспоминаний и проник в сознание человека, имевшего когда-то облик крохотного мужчины с волосами цвета меди и когда-то живыми серыми глазами. Дэвид проник в его самое яркое воспоминание.

Он стоял посреди большой пещеры, освещённой множеством пламень-сфер. Большинство людей вокруг Дэвида, ставшего медноволосым юношей, имели смазанный и не сфокусированный вид, кроме ещё десяти человек. Шепард не видел их лиц, скрытые за капюшонами, но он был почти уверен, что это те же люди, которые в будущем станут одним целым: длинноруким чудовищем способным быть в двух пространствах одновременно.

Между тем, всех их взгляды были устремлены вперёд. Там, на кое-как возведённом возвышении из плоских и широких камней, сидел сгорбленный мужчина, скрестив ноги и сцепив руки. Его полностью скрывали тени. Возле возвышения сидели ещё три человека, чьи лица скрывали балахоны с капюшонами: двое по краям постройки, один посередине. Ещё три человека стояли в глубине пещеры. Лицо двоих скрывали густые тени, а в противоположной точке от них стоял сутулый лысый старик в очках с толстыми линзами и с неприятным дряблым приоткрытым ртом, полным гнилых зубов. Всё это предавало ему вид жадного до наживы зверёныша. Дэвиду он показался смутно знакомым, но ему некогда было вспоминать, кем он был, так как Шепарда привлёк внимание ещё один человек. Именно он, по большей части, владел толпою.

Высокая грациозная фигура в алой маске двигалась ровным шагом из стороны в стороны, и говорила тихим умиротворяющим голосом. Фигура возвещала о справедливости, истине и мести. О том, что осириссийцы, хатиманцы и, конечно же, каиниты заслуживают кары. Они, говорила фигура, дважды чуть не уничтожили мир, но им всё это сошло с рук. Человек говорил о предательстве тех, в кого они вложили надежду: в «Параллель», что в руках Бена Гури превратилась в не меньшее зло, чем каиниты или осириссийцы. Потом, благодаря слабоволию Джянчи Хешанга, она превратилась в ручного пёсика Межпространственного Совета, ныне вотчины осирисийских ортодоксов. Говорил человек и о собственной слабости, о ещё одном предательстве. О предательстве людей, что предпочли идти трусливым путём вместо того, чтобы начать действовать. Он говорил о тех, кто помог их запереть здесь, лишив их сил и свободы. Но если все те, кто здесь присутствуют, помогут им в их святом деле, то они приобретут свободу, справедливость и месть!

Люди впитывали слова этого человека с жадностью, пусть их взгляды и были устремлены не на него, а на мужчину, сидевшего на возвышении. Дэвид тоже слушал, как заворожённый, но ему всё это не нравилось. Высокий человек в маске говорил правильные вещи, но вот предложенные им решения вызывали у него холодную неприязнь.

«Это фашизм угнетённых!»

Мир вдруг замер, задребезжав. Из глубины пещеры вышла одна из двух таинственных фигур. Поначалу она не имела лица, лишь размазанное пятно. Но вот пятно рассеялось, и перед Шепардом предстал человек с изуродованным лицом и седыми жидкими волосами. Он подошёл к возвышенности, посмотрел прямо в глаза Шепарду, оскалился дряблым, почти лишившимся зубов, ртом и торжественно произнёс:

— Не рано ли ты празднуешь победу, Шепард? Извини, но ты ещё не выиграл этот бой.

Тчи поднял правую руку с выставленным указательным и оттопыренным большим пальцем, резко направил её вперёд, а потом, отбросив назад, произнёс: «Бах!»

Вынырнуть в реальный мир из сплетения памяти десятка человек оказалось куда проще, чем в них проникнуть. Дэвид бросил щупальце и устремился в сторону, но чуть ранее ледяной влажный туман что-то разорвало, влетев внутрь на башенной скорости. Снаряд мимолётно блеснул яркой вспышкой, а затем превратился в паутину алых светящихся нитей и заполнил собою всё видимое пространство. Шепард, предчувствуя, что эта сеть принесёт с собою странную усыпляющую боль, изо всех сил пытался не попасться в неё! И вот, когда казалось, что ему не уйти из западни, из образовавшегося, но ещё не затянувшегося разрыва появились шепчущиеся, чёрные тени, источая куда более уничтожительный холод, чем серый дым подпространства, и заполнил собою всё и вся.

В тот момент, когда Дэвида заманили в подпространственную ловушку, в одной из палат Медицинского этажа очнулся человек. Один из тех, кто ещё не до конца оправился после нападения усыпляющих автономов-мошек.

Человек сдавлено закашлял, а затем из его рта выпал маленький шарик, испачканный слизью. Отчистив его, он сжал шарик в правой руке, и через несколько секунд его ладонь покрыла красно-белая матовая перчатка. Подождав ещё с несколько секунд, он аккуратно пошевелил каждым пальцем руки, а затем, в определённом порядке, согнул их. Из слабой вспышки света ему на ноги упали аккуратно сложенные вещи. Оторвав от себя датчики медицинских машин, он поднялся, сбросил больничную пижаму и оделся в чёрный костюм, а лицо скрыл за маской с длинной тонкой щелью в районе глаз. Нацепив поверх себя плащ с капюшоном, он медленно направился к выходу, но вскоре остановился. Он склонил голову и словно боролся с каким-то неприятным решением. В конце концов, человек выпрямился и сделал ещё одно простое движение пальцами и поймал из воздуха круглый плоский предмет на ремешках. Надев его на запястье, он нажал в центр прибора, сделал шаг вперёд и прошёл сквозь невидимый занавес.

Человек шёл сквозь туман, находясь сразу в двух измерениях. Серый туман был полон влаги и холода, но в нём отчётливо проступали очертания реального мира. Человек не находился в полноценном подпространстве, а скорей аккуратно касался её поверхности, отчего мог не беспокоиться о возможных последствиях, но при этом ему не очень льстил такой способ тайного перемещения, но в этот раз риск был слишком велик. Если он даст волю своей ненависти, то весь план пойдёт под откос.

Человек в чёрном прошёл через коридор, незамеченный стражами, вышел на лестницу, а потом, поднявшись на этаж выше, вошёл в прихожую Лицензионного архива: серый мир окрасился оттенками жёлтого. Однако он не направился туда, хоть и боролся с искушением это сделать, а пошёл вдоль его, казалось бы, сплошной золочёной стены.

Вторженцу чудилось, что он идёт долгие, долгие часы. Ему очень хотелось совершить прыжок в подпространстве, но меры защиты не позволяли ему это сделать. Если в «Параллели» узнают об уязвимости, которую он сейчас использует, то о задуманном можно забыть навсегда.

Наконец, перед ним появилась высокая металлическая дверь, но человек в чёрном, не останавливаясь, прошёл сквозь неё. Он спустился по длинной узкой лестнице. Лестница привела его в высокий длинный коридор. Он упирался во врата, походившие на двери сейфа. Вторженец резко остановился в проёме и внимательно осмотрелся. Никого! Затем он медленно подошёл к вратам и осторожно дотронулся до них. В его тело проник электрический заряд, и невидимая сила выкинула его из подпространства. Прибор на запястье заискрился и перегорел. Человек, вернувшись в реальность, чуть не потерял равновесие, но ему удалось устоять на ногах. Выпрямившись, он внимательнее рассмотрел врата, теперь отчётливо слыша странный стрекочущий звук, исходивший от преграды и, выругавшись, произнёс себе под нос:

— Адамантий и Прозерпин!

— А ещё биометрическая идентификация, которую может пройти лишь один единственный человек и это точно не ты, Тчи.

Человек в чёрном резко обернулся и увидел, как в левом углу у входа появилась голова Чуви. Она словно весела в воздухе. Голова поднялась вверх, и вторженец понял, что мусорщик сидел, скрывшись под хамелеоном-плащом. Чуви закурил, внимательно рассматривая врага, а потом вздохнул и заговорил:

— Брось свои беспечные попытки проникнуть туда. Тебе не уничтожить ни Сестёр, ни их замену, Тчи.

— Что ж, придётся с тобой согласиться, Чуви, — тяжело вздохнув, ответил вторженец. — Хотя я прекрасно знал, что шансы сюда попасть после того, что я недавно вытворил, были минимальны. Ах, да! Думаю, что нет смысла это от тебя скрывать, но я не Тчи.

Человек в чёрном опустил капюшон и снял с себя маску. На лице Чуви появилось неподдельное удивление. Настолько, что с лица мусорщика исчезла ехидная ухмылка, а изо рта выпала сигарета. На него смотрело молодое золотокожее лицо, обрамлённое каре со скошенной чёлкой. Мальчишка загадочно улыбался и смотрел на Чуви ледяным взглядом радужных глаз. Мусорщик натянуто ухмыльнулся и невесело произнёс:

— Вот те на! В жизни бы не подумал, что всё это твоих рук дело, Эхнатон!

— Мда, кажется, мой запас удачи закончился в самый неподходящий момент, — сумрачно пробормотал Тчи.

После того, как исчез Дружок, он продолжил наблюдать за целью через оптику прицела подпространственной винтовки. Когда настал подходящий момент, он выстрелил из неё. Из дула оружия вылетела не пуля, а шарик. Разогнавшись до допустимого предела, он ушёл в подпространство, где должен был достать свою цель — Дэвида Шепарда, превратившись в энергетическую парализующую сеть.

До поры до времени всё шло лучше некуда, но, к его раздражению, против него всё-таки сыграл не засчитанный ранее фактор — Сплин. Казалось, ему удалось на время избавиться от назойливого посланца тёмного слоя межпространства, но он ошибся. Чудовище умудрилось просочиться в крохотное отверстие, образованное его снарядом, и оно завладело тем крохотным, искусственно созданным подобием настоящего подпространства. А после…

Недостроенный этаж заполнили живые шепчущие тени, повеяло замогильным холодом. Тчи быстро обернулся с винтовкой наготове, но что-то выдернуло оружие и унесло её в никуда. В тоже мгновение, невидимая сила: обжигающая холодом и наполняющая разум жутким шёпотом, лишила его возможности двигаться. Почти сразу, против его воли, Тчи заставили сесть на колени и положить на них руки. Секундой спустя, из бурлящей тьмы перед ним вырос невозмутимый Дэвид Шепард, окружённый паром регенерации и испарениями потустороннего инея, которым он был частично покрыт.

— Ну, что скажешь? — как ни в чём не бывало, спросил Тчи Дэвида.

— Скажу, что? — бесцветно сказал Шепард.

— Ты ведь слышал ту речь? Разве они не правы? «Параллель» заслуживает не меньшей кары, чем осириссийцы или каиниты! Эту организацию нужно уничтожить на корню, как то, что лишь мешает прогрессу!

— Ты заблуждаешься, Тчи. Ты мыслишь прошлым и не смотришь по сторонам. Может раньше у «Параллели» были тёмные времена, но организация меняется в лучшую сторону. Просто в сложившейся ситуации делается это не так быстро, как всем хочется.

— Так ты считаешь, что те люди, которые до сих пор не наказаны, а таких в организации до сих пор много, не должны понести заслуженной кары?

— То, что ты говоришь, сродни нацизму или военной диктатуре. Если я хорошо понял идеологию Бена Гури, который во многом виноват в бедах «Параллели», то он был как раз идеологом второго. Ну а ты недалеко от него ушёл. Поэтому не жди, что я стану твоим союзником и заодно союзником Бранэзра. Я не хочу быть союзником кого-либо. Мне важна моя личная цель. Да, я действительно не смогу достигнуть её в одиночку. Но если выбирать из двух зол, то я выберу меньшее.

— Ясно, — протянул Тчи, подняв голову к небу. Его волосы трепал ветер, а изуродованное лицо тускло освещала луна. — Тогда мне придётся уйти с голыми руками.

— Уйти? — невольно усмехнулся Дэвид. — Значит ты очередная марионетка?

— Кто его знает, — растянулся в лукавой улыбке Тчи, и вдруг щёлкнул языком. Его тело изнутри осветилось угрожающим светом, и раздался взрыв. Дэвида прикрыла стена теней, но он даже бровью не повёл.

— Ты ему дал уйти? — послышался вежливый и смущённый голос Второго.

— Он всё равно бы ушёл, так как это не его настоящее тело.

— Тогда, где же он?

— Это нам и предстоит выяснить. Вам удалось охватить своей сетью весь город?

— Почти, но мы не смогли проникнуть внутрь «Параллели».

— За это можешь не беспокоиться. Если он прячется там, то его ждёт неожиданный сюрприз.

— Так ты думаешь, что это всё-таки он?

— Я в этом почти уверен, — мрачно протянул Дэвид, осматривая свои боевые перчатки. — Все сомнения вскоре, так или иначе, разрешатся.

— Ну и зачем, ты взял и выдал себя, идиот? — удивление на лице Чуви сменилось глумливой улыбкой. — Сбежал бы и всё.

— И ты бы дал мне сбежать? — продолжал загадочно улыбаться Эхнатон.

— Я? Нет, конечно, но когда противник вот так легко сдаётся, то…

— А кто тебе сказал, что я сдаюсь?

— Так ты серьёзно хочешь попытаться прорваться внутрь и устроить там бедлам? — Чуви продолжал глумливо улыбаться, при этом разочарованно замотав головой. — Любопытно, но ради чего ты идёшь на такие безрассудства, малыш!?

— Я тебе не малыш, Камаль! — резко ощетинился Эхнатон, теперь смотря на мусорщика зверем. — И ты не забыл, что кроме Сестёр здесь есть ещё кое-что, не менее ценное, а?

Осирисиец резко расправил свой плащ, и оттуда роем вылетела чёрная пыль. Устремившись к Чуви и окружив его, она заискрилась и, после щелчка пальцев Эхнатона, вспыхнула красным пламенем с чёрными всполохами. В тоже время осирисиец рванул к выходу в обход пожара. Но не успел он добежать до лестницы каких-нибудь полметра, как огонь с всасывающимся звуком потух, а через секунду путь ему преградил Чуви: плащ почти полностью сгорел, как и левый рукав комбинезона, но в остальном мусорщик был полностью цел.

Чуви упёрся ногами в землю и приготовился нанести по врагу сокрушительный удар правой рукой, но Эхнатон успел в последний момент отпрыгнуть назад. Ударная волна лишь оставила неглубокую вмятину в броне, которая не помешала осирисийцу контратаковать.

Эхнатон, злобно сверкнув глазами и поджав губы, быстрыми движениями начал бросать в мусорщика иглы. Чуви легко уходил от них, не отставая от врага и понемногу его догоняя. Больше десятка шипов столкнулись с металлическими стенами, но они не упали с выразительным звоном, а словно прилипли своими кончиками к поверхности. Последнее жало вонзилась в почти незаметный стык возле одной из ламп. Увидев это, Эхнатон быстро щёлкнул пальцами и создал мощный электрический заряд. Передав его остальным иглам, усилив раз в десять нарождающуюся молнию, он направил её в мусорщика. Чуви, заметив яркие вспышки, оглянулся, усмехнулся, повернулся к Эхнатону спиной и поглотил левой рукой мощный электрический заряд. Ещё не успев полностью восстановиться, левый рукав комбинезона вспыхнул и сгорел до плеча, оголяя татуировку на левой руке Чуви: шипастые ветви стали пылать мистическим красным огнём.

— Что за детский сад, Эхни? — разочарованно произнёс Чуви, поворачиваясь к тяжело дышащему осирисийцу, прижатому к вратам хранилища. — Ты ведь прекрасно знаешь, что энергетические атаки против меня бесполезны! Чего ты этим доби…кха, кха… Что за чёрт?

Мусорщик, болезненно кашляя, прикрыл рот ладонью. Убрав её ото рта, Чуви увидел на ней кровь, и тут у него подкосились ноги. Он упал на колени. Мусорщик удивлённо уставился на Эхнатона. Тот самодовольно улыбался, а в его глазах горели злорадные огни.

— Знали ли бы вы, дядюшка Чуви, какое это удовольствие видеть на вашем зверином лице столь не свойственное вам удивление, — со странным придыханием, недобро хихикая, протянул Эхнатон. — А за последние минуты, я удостоился это увидеть дважды!

— Как тут не удивишься, когда ребёнок, которого ты вроде бы знал ещё мелким сопляком, с удивительной увёртливостью скрыл в себе настоящего демона. Надо же, а ведь все утверждали, что тебе не суждено освободить в себе авраамейские гены.

— Для меня это само стало поразительным открытием, — перестав улыбаться, мрачно ответил Эхнатон. В его глазах промелькнула тоска и чувства вины, что не скрылось от Чуви. Мусорщик, вновь откашлявшись кровью, посмотрел на юношу и, слабо присвистнув, дрожащим голосом сказал:

— А ведь об этом даже подумать никто не мог! Это ведь ты был виноват в том пожаре, так ведь, Эхни?

— Я виноват?! — взревел Эхнатон, в приступе ярости сорвав с себя плащ, — Я — жертва! Моя семья — жертва! И во всём виноваты все вы! И хочу, чтобы вы все сдохли!!

Эхнатон щёлкнул пальцами, и Чуви почувствовал, как начал гореть изнутри. Но осирисиец, ослепленный гневом, не увидел, как мусорщик успел секундой ранее сделать сложное движение левой рукой, а затем, хлопнув ими, соединил между собою ладони, будто в молитве. Перед ним из воздуха появился чёрный куб. Когда чёрное пламя вырвалось через рот и глазницы мусорщика, он рассоединил руки, что заискрились жуткими чёрными молниями и с силой прижал их к кубу. Пламя, резко вспыхнув, так же неожиданно погасло. Молнии на руках мусорщика наоборот: забили во все стороны. Каждая из них, ударяясь в куб, беззвучно исчезала в нём без следа, а через несколько секунд всё утихло.

Осирисиец, испуганно прижимаясь к вратам и прикрываясь руками, с ужасом смотрел на то, как впустую прошла до этого ни разу не подводившая его атака. Мусорщик, при этом тяжело дышал, а его тело было покрыто страшными ожогами. Левая рука вместе с арсеналом полностью сгорела, половина органов были выжжены и на их восстановление потребуется куда больше времени, чем обычно. Однако Чуви, слабо улыбнувшись, аккуратно дотронулся до куба указательным пальцем правой руки и чуть надавил на него. С обратной стороны, с грохотом выпушенного пушечного снаряда, что-то вылетело. Эхнатон, всё ещё не веря в то, что его атака не возымела нужного эффекта, слишком поздно понял, что ему грозит. Он только и успел слабо охнуть, перед тем, как неведомая сила впечатала его вглубь врат, почти на полметра. Осирисиец пронзительно захрипел и медленно сполз на пол, безвольно опустив голову на грудь. Из него широкими струями потекла кровь, и повалил регенерационный пар. Между тем, куб медленно погрузился под землю, а Чуви, поднялся на ноги. Всё его тело также покрывал алый пар регенерации. Он пощупал там, где раньше был пояс с кармашками, и тихо выругался. Чёрное пламя успело уничтожить регенераторы. Вздохнув, он невесело тряхнул головой и хрипло произнёс, не к кому конкретно не обращаясь:

— Тия была бы в восторге, зная, что идея, её и её предков, наконец, возымела эффект. Обидно, что это ни к чему хорошему не привело. Но что же внутри тебя происходит, если ты так долго подавлял в себе ненависть к нам всем, Эхни, ась? Да, каждый из нас виноват в том, что мы не увидели в тебе эту тьму.

— Если ты признаешь свою вину, дядя Чуви, тогда будь другом, понеси заслуженное наказание, — слабым голос, отозвался юноша.

— Ась? Я посмотрю, ты никак не угомонишься, Эх…

— Я сказал: ПОНЕСИ ДОЛЖНОЕ НАКАЗАНИЕ!!! — взревел Эхнатон и вспыхнул ослепительным белым пламенем с чёрными всполохами. В туже секунду осирисиец стрелою вылетел из вмятины и сбил с ног ошарашенного мусорщика. Эхнатон, от которого всё вокруг начало медленно плавиться, сжал шею Чуви и, бешено смотря на него, вновь взревел:

— ПРИМИ НАКАЗАНИЕ!!! ИНАЧЕ Я ЗДЕСЬ ВСЁ К ЧЕРТЯМ СОБАЧИМ СПАЛЮ!!

Чуви смотрел на юношу странным задумчивым взглядом только-только восстановившихся глаз, совершенно не обращая внимания на то, что его одежда полностью сгорела, а кожа обуглилась, оголяя мышцы, а вместе с ними и кости.

— Принять наказание? Я виноват лишь в том, что не увидел в тебе тьму. Но то, что ты творишь, достойно огромной порки, мелкий ты сопляк!

— Вот значит как? — тихо произнёс Эхнатон. Его лицо приняло горестное выражение. — А вы мне всегда нравились, и я меньше других винил вас в том, что произошло с моей семьёй. Но теперь я вынужден это сделать. Простите меня, дядя Чуви.

Пламя взмыло во все стороны. Ещё чуть-чуть, и мир вокруг превратился бы в ад, но вдруг на весь зал раздался пронзительный и злобный крик:

— Ты что вытворяешь, тупой младший брат?!

Пламя резко потухло, отчего мир теперь казался невероятно тусклым, почти тьмою. Эхнатон испуганно посмотрел в сторону лестницы и увидел свою сестру. Нефертати — в больничном халате, бледная и слабая, поддерживаемая под плечо не менее бледным Дзюбэем, смотрела на брата во все глаза. В них были разочарование, злость и печаль.

Тчи хрипло вздохнул, а все его чувства болезненно обострились. В голове словно стучали тысячи молоточков. Окружённый синеватым тусклым светом и такой же желеобразной жидкостью, он тяжело и часто дышал. Спустя долгие секунды Тчи дотянулся до рычага и потянул его на себя, спустив жидкость с неприятным хлюпающим звуком. Ещё через несколько секунд открылась дверца люка. От его спины и головы отсоединились трубки, провода, и исчезли фиксирующие ремни. Отдав себя силе притяжения, он глухо упал на пол, погруженный в густой полумрак крохотного квадратного помещения, плотно заставленного компьютерами и датчиками.

«Когда же всё пошло не по плану? — с трудом став на колени и содрав с себя дыхательную маску, с подозрением осмотревшись по сторонам, устало подумал Тчи — Может зря я начал артачится на него? Но как мне было устоять перед таким соблазном?! Тот, кого я больше всего презираю и ненавижу, сам пожаловал ко мне в руки! Как обидно, что он не вернулся сюда раньше. Может быть, я смог перестроить свой план так, чтобы весь основной удар прошёлся по нему? Но я не о том думаю. То, что я не смог всё завершить по сценарию, его вины не было… Впрочем… он явно меня в чём-то подозревал. Зря я тогда лишил насолить Ти и Ти и взорвал тот мост. Это было глупостью, большой глупость. Но… ведь никто кроме него не стал меня досаждать с излишними вопросами! Нет, его подозрения были лишь его личными размышлениями. Всё случилось лишь в самый последний момент. Я слишком трухнул, когда услышал об изменении плана праздника старпёров. Чёрт! Я привлёк внимания Чуви! А я ведь так хотел обойтись без помощи Эхнатона. Нет, он меня здорово выручил, но… этот идиот увлёкся! И теперь эта сука Хоппер будет рыскать везде, где только можно! Я почти уверен, что все мои сюрпризы на будущее теперь будут бесполезны! Но, что это я всё о плохом? Ведь основной план удался, пусть и не так, как мне хотелось изначально, а я и так собирался покинуть Пагоды. Ммм… покинуть их по-быстрому или… всё-таки стоит рискнуть? Как ни странно, риск мне куда более выгоден, так как это тело будет очень жалко потерять. Так, что…»

Тчи поднялся и нажал на сенсорную панель. Стена перед ним уехала вверх. Но не успел он выпрямиться и посмотреть вперёд, как что-то рассекло воздух и упёрлось ему в лоб, чуть его проткнув. Из ранки потекли струйки крови, но Тчи не обратил на это ни малейшего внимания, так как он весь был сосредоточен на стоявшем перед ним человеке, которого он ненавидел больше всего на свете и желал ему смерти. Тчи мог это посчитать за неудачу, но он это воспринял, как маленький бонус за проделанную тяжёлую работу. Перед ним стоял, одетый в боевой комбинезон мусорщика, серьёзный и бледный Бэбил Мендель.

— Добрый вечер, Су Цзинсун. — спустя томительные секунды, осветив своё мрачное лицо грустной улыбкой, заговорил Бэбил. — Как твои дела? Судя по тебе, не очень.

Нефертати испытывала странную смесь страха, разочарования, переживания за брата и презрения к нему. Она, поддерживаемая Дзюбэем, бросила короткий взгляд на то, что осталось от Чуви: обугленный скелет, испускавший бледно-алый дым. Медленно, но уверенно он обрастал мышцами, нервами и сосудами.

«С этим по любому ничего не случилось бы сверхъестественного» — с холодной иронией, подумала Нефертати и сосредоточилась на брате.

Яркое бледное пламя потухло, но юноша словно бы светился изнутри, будучи при этом полупрозрачным. Его волосы стояли дыбом и медленно шевелились, словно это были языки пламени, а каплевидная жемчужина во лбу ярко пульсировала и испускала во все стороны изменчивые волны света. Он тяжело дышал и отводил глаза от пронзительного гневного взгляда сестры. Его нижняя губа вдруг нервно задрожала, и на его лучащейся коже проступил румянец.

«Бабка была бы довольна, если была жива, чтоб ей вечно гореть в первородном пламени — испуганно подумала Неф. — Её мечта, и всех этих проклятых предков, как никогда близка к осуществлению. Мой бедный, глупый и любимый младший брат стал на путь превращения в нулевого человека, а бедная мама зря крышей поехала!».

Нефертати, резко освободилась из-под опеки Дзюбэя. Тот не стал возражать и просто проводил её отстраненным взглядом, и она на слабых дрожащих ногах направилась к брату.

— Я тебя спросила! Что ты здесь вытворяешь, Эхни?!

— Я просто… защищаю честь с-семьи, с-с-сестра, — по-прежнему отводя взгляд, сжавшись, замямлил Эхнатон. — Они д-давно…

Звонкий размашистый звук! Нефертати, выпучив глаза, ускорилась, дохромала до брата и отмерила ему эффектную пощёчину, при этом чуть не упав. Эхнатон качнулся и испугано посмотрел на сестру, схватившись за щеку.

— Идиот! — вновь взревела Неф, нанося вторую пощёчину брату, отчего он чуть было не упал на бок. — Честь семьи? Какая ещё, к чёрту, честь семьи?! Нашей семейке нужно было доказывать свою правоту, а не жалеть себя! И доказывать не силой, а словом и делом, как наши предки во времена Второй Башенной! А что делаешь ты? Ты чуть не уничтожил то, что так бережно хранила, создавала и восстанавливала госпожа Яирам!

Куда более звонкий размашистый звук. Ноги Нефертати подкосились, и она упала. Схватившись за мгновенно покрасневшую и вздувшуюся щеку, она посмотрела на своего брата во все глаза. Эхнатон смотрел на сестру сверху вниз высокомерным холодным взглядом с куда большим презрением и ненавистью, чем чуть ранее смотрела она на него.

«Он, что вложил в удар часть собственной жизненной энергии? — растеряно подумала Нефертати. К его горлу поступил страх. Не за себя, а за брата. — О, Осирис! Он действительно близок к тому, чтобы стать нулевым человеком!»

— Я идиот? — Эхнатон заговорил очень холодным злым голосом. — Это ты — дура! Яирам тобою манипулирует, а ты повелась на это!

— Манипулирует? — к Нефертати начала возвращаться обычная агрессивность. — Что-то плохо она это делает, когда я порой перегибаю палку в своих попытках доказать свою правоту или защищая нас с тобой!

— Как по мне, она просто даёт глупой Неф капризничать, иначе она бы точно взорвалась, — подняв брови, саркастически заметил Эхнатон. — В том числе и в буквальном смысле! Если бы она действительно хотела нам помочь, то давно бы уничтожила тех мерзавцев, что мучили нашу мать и отца! Тех, кто довёл нашего прадеда до самоубийства!

— Чего-чего? — Неф резко подскочила к брату, их лбы соприкоснулись, а между жемчужинами заиграли настоящие искры. — Я не собираюсь никому мстить! Зато я собираюсь всем доказать, что я лучше их! Я заставлю их лизать мне пятки! А нашу мамашу довела чёртова бабуля, и не кто-либо ещё! А папаша просто слабовольный мешок с ослиным дерьмом!

— Не смей оскорблять папу!!! — взревел Эхнатон. Он вновь начал светиться и испускать волны жара. Неф испуганно отступила назад, прикрываясь руками. На лице Эхнатона тоже появилась тень страха, но потом он расплылся в зловещей ухмылке, которая почти сразу переросла в нездоровый смех.

— Быть не может, — озабочено покачав головой, с трудом выдавила из себя Нефертати. — Ты совсем поехал крышей, братец, прям, как мамаша с бабкой.

— О нет, я в здравом уме, в отличие от тебя, — перестав смеяться, снисходительно и недобро протянул Эхнатон. — Ты говорила, что хочешь доказать свою правоту и превосходство? Чушь! Ты просто занимаешься тем, что огрызаешься и оскорбляешь всех тех, кто на тебя косо посмотрит! А Я! Я несколько дней назад доказал своё превосходство и снова повторю его сегодня, принеся кару своим, НАШИМ, обидчикам, сестра!

— Извини, братец, но ты, кажется, попал по своим! — Нефертати презрительно посмотрела на брата.

— Ты, что не поняла меня?! Они нас боятся! Они ждут повода, чтобы запереть нас в клетки, посадить на цепи! Ну, а пока они просто пользуются нами! Даже он! — Эхнатон, выпучив глаза, указал на Дзюбэя, что смотрел на него безразличным взглядом. — Если бы не приказы его отца, разве он общался с нами? Как и Дайана!

— Мне тебя жаль, Эхнатон, если ты увидел в наших поступках страх или притворство, а не искренность, — подал голос Дзюбэй, вяло моргнув, а потом посмотрел на Нефертати. — Я всегда тебя уважал Неф, а потом и полюбил.

— Нашёл время признаваться в чувствах, придурок! — сильно покраснев, взорвалась Нефертати.

— Но я никогда это не скрывал, и ты прекрасно об этом знаешь, — не весело пожав плечами, ответил Дзюбэй. — То же самое могу сказать и про Дайану. Она считает тебя Неф лучшей подругой, а тебя, Эхни, младшим братом. Как и я. И поэтому мне жаль тебя, искренне жаль, так как ты всё это время скрывал в себе столько боли, а мы и так и не увидели её.

— Да пошли вы все! — выплюнул из себя Эхнатон, после нескольких секунд замешательства, во время которых, он смотрел на Дзюбэя с отрытым ртом, с чем-то борясь. — Зато я вас всех ненавижу! У нас есть сила, а мы должны пресмыкаться перед теми, кто нас оскорбил и унизил?! Нет! Не смотрите на меня так, Дзюбэй!! Верни свой безразличный взгляд, немедленно!! Я… я… это я убил нашу мать и устроил тот пожар!!! О, я вижу, тебя это удивило, а тебя разве это не ужасает, сестра?!

— Да я всегда об этом знала, — устало и тихо проговорила Нефертати, грустно смотря на брата. — И вины твоей в этом никогда не было.

Эхнатон обомлел и стал почти обыкновенным человеком. Он жалобно посмотрел на сестру, а по его щекам потекли слёзы, но вот его лицо искривилось гримасой ужаса, а слёзы испарились. Его кожа стала прозрачной, и из него вырвалось белое пламя.

— Тогда у меня нет выбора, сестра! Я вас всех уничтожу! А потом поднимусь в Рай и уничтожу его самолично!

— Извини, но мы не можем тебе позволить это сделать. Я достаточно выслушал, и поэтому вынужден вмешаться.

Эхнатон посмотрел в сторону лестницы и на его лице отразился животный страх, когда он увидел в проёме высокого лысого мужчину в длинном чёрном сюртуке с пепельной кожей, короткой бородой и тусклыми пурпурными глазами. Вся сила Эхнатона в мгновение ока испарилась, а нижняя губа истерически задрожала.

— Г-г-господин Риши!! — только и смог выдавить из себя мальчишка.

Бэбил не хотел в это верить, хоть и первым выдвинул такое предположение после того, как вник в проблему Тчи. Да ему никто и не поверил. Ведь Су прошёл не одну проверку, но Бэбил ему не верил. И причиной тому было не то, что Цзинсун грубил ему или делал подозрительные вещи, ведь прямых доказательств, ни у него, ни у кого-либо ещё, не было. Дело было даже не в интуиции в чистом виде. Просто он не видел в глазах Су радости и любви к людям с кем он общался, и к месту, где он живёт. Нет, он хорошо скрывал свою ненависть, но возможно из-за того Бэбил знал о нём то, что было напрямую связано с ним, по личным, совестливым причинам, то он чаще других замечал в глазах Су мимолётные проблески презрения ко всем и ко всему вокруг него. Но как бы ни было, всё поменялось, когда Бэбил узнал, что теперь его подозревал и Чуви и, как он признался ему, это было подобно прозрению. Случайность или упущение, но этого хватило, чтобы мусорщик взялся за эту мысль всерьёз.

И вот, Бэбил с горечью и сожалением, находясь в одном из дальних углов Арсенала, смотрел, как из потайного хода, обитого сплавом, что почти неслышно стрекотал, выполз Су в облегающем трико, пропитанного химическим раствором. Подняв голову с мокрыми, до плеч, волосами, он ужаснулся, но потом его лицо озарилось смесью радости и ненависти. Су улыбнулся, и это ничего хорошего не предвещало. Он выпрямился, сделал уверенный шаг вперёд, не смотря на то, что кончик гибкого лезвия Бэбила, угрожающе прижималось к его лбу, сложил руки на груди и заговорил весёлым будничным тоном:

— Вечер тебе, Бэбил! С чего это ты решил, что у меня что-то не так? Да, один мой сегодняшний эксперимент прошёл не очень удачно, но с кем не бывает?! Наверное, ты, как учёный, можешь меня понять. Хотя ты же в последние годы всё по цветочкам, да по картошке специализируешься.

— Моя семья никогда не занималась техникой, и ты прекрасно об этом знаешь, Су. Но если ты не против, то я с удовольствием посмотрел бы на твои труды или, может, мне позвать сюда Онардо?

— Ой, это всё ещё сырой материал, а я не хочу, чтобы он меня высмеял, знаешь ли, — буднично заявил Су, при этом слегка косясь на гибкое лезвие. — Тогда если я тебе не нужен, может, дашь мне пройти?

— Нет, Тчи, к сожалению, я не могу тебя отпустить, — грустно помотав головой, возразил Бэбил.

— Прости, как ты меня назвал? Моё имя Су, — возразил он, изобразив на лице невинность.

— Да, твоё имя — Су, но также ты называешь себя — Тчи.

— Чушь, какая! Зачем я должен себя так называть? — спокойно спросил Су, при этом в его глазах появилась тень угрозы.

— Хочешь, я покажу тебе кое-что забавное? — вдруг сказал Бэбил, лучезарно, улыбнувшись.

— У меня нет времени на старческие забавы, — в свою очередь, перестав улыбаться, натянуто произнёс Су.

— Что ты! Это много времени не займёт, — успокаивающим тоном ответил Бэбил, приподнимая очки. Из его уха вылезла паутина и пролезла под веко глаза. Затем оттуда вырос луч света, и между Бэбилом и Тчи появилось изображение. Они смотрели на окно, где Су, сидя на диване, играл во что-то на консоли. Но вот он бросил геймпад и исчез за пределами квадрата окна.

— Это было заснято где-то с полчаса назад, — без улыбки, сказал Бэбил, внимательно наблюдая за Су. — Ты, по идее, должен сейчас спать, да вот только твоё тело перестало подавать признаки жизни. И когда это произошло, я отчётливо услышал за этой дверью странные звуки. Будь любезен: не двигайся, иначе я вынужден буду тебя убить, Тчи! Мы изолировали твою Лицензию. Хотя ты и сам это должен был понять.

— А мне вот, что интересно, старик: как ты умудрился меня найти? — проигнорировав последние слова Бэбила, перестав улыбаться, едко протянул Су. Теперь его внимание было полностью сосредоточено на гибком лезвии Менделя.

— О, это было озарением! — хмыкнул Бэбил, сосредоточено всматриваясь в Тчи. — Ты устроился в «Параллель» за два года до появления Глицинии. Уже через какие-нибудь три месяца ты становишься любимчиком Онардо, а ещё приблизительно через полгода он доверяет тебе контроль над Арсеналом. И, надо сказать, ты добросовестно выполнял свою работу. Только вот три дня назад, когда случился этот злокозненный пожар, ты не прискакал сюда, как многие другие ответственные лица. Лишь на следующий день ты на короткий срок появился в техническом отделе. Каких-то жалких полчаса. Хотя, нет! Ты, судя по твоему виду, проводишь здесь круглые сутки. Я бы сказал, ты жил все эти годы здесь, а мы всё это время общались с твоей копией. Правда, когда твой союзник перегнул палку, тебе пришлось сильно понервничать. Ты мог заживо здесь сгореть, но так как за тобой следили, ты решил, что лучше лишний раз не выдавать себя, а зря. Лучше бы ты побежал сюда, сверкая пяткам! Всё кончено, Тчи. Ты арестован и даже не думай о побеге. Все выходы перекрыты. Я надеюсь, ты не думаешь, что я пришёл сюда в одиночку?

Тчи посмотрел прямо в глаза Бэбилу, очень сосредоточено и холодно, а потом на его лице снова появилась странная угрожающая улыбка, и он весело заговорил:

— Скажи, Би, ты когда-нибудь слышал о клане Цукиёми, который имел очень странный и таинственный союз с конфуцийским домом Тайянь?

— Ну, допустим, и что?

— Тогда ты слышал о том, что ещё до начала Первой Башенной войны потомки союза этих кланов стали заключать союзы с осирисийским малым септом Ях?

— Конечно, слышал, но потомки этого странного союза погибли ещё до Коллапса. Я не понимаю, к чему ты клонишь, Тчи? Вряд ли ты являешься их потомком.

— Нет, конечно, однако мне всегда были интересны их способности. Говорят, что дети от брака смешанной крови хатимано-конфуцийской с осирисийской умели исчезать в одном месте и буквально возникать в другом. Кажется, один из Вечных обладает похожими способностями, не слышал об этом?

— Я его даже лично знаю, но к чему ты клонишь? — настороженно произнёс Бэбил, на всякий случай, приготовившись к сопротивлению.

— О, ни к чему я не клоню, просто мне интересно твоё мнение, как учёного, — глаза Тчи загорелись обычным для него хитрым блеском. — И поэтому ещё один немало важный вопрос. Скажи, почему бытует мнение, что Серую зону нельзя обуздать? Мы ведь умеем проводить через него туннели, тем самым создавая порталы!

— Что за глупый вопрос. Даже не учитывая тлетворную радиацию и обилие ядовитых тяжёлых металлов, в Серой зоне нарушены законы времени и пространства. Если кто-то вздумает пройтись через него, не воспользовавшись за ранее созданной безопасной зоной, то он может запросто потеряться без возможности вернуться назад, а если и вернуться, то пройдя ужасные метаморфозы.

— Ага, тут и не поспоришь, — согласился Су, ещё сильнее растянувшись в хитрой улыбке. — А что ты скажешь, если я тебе поведаю, что обуздал, в какой-то мере, Серую зону, как когда-то это сделали люди тройного союза — Цукиёми-Тайянь-Ях?

— Что? — опешил Бэбил и напрягся всем телом. — Я тебе не советую ничего такого делать. Тебе не получится сбежать даже через подпространство!

— А я и не думал, — холодно засмеялся Тчи, подняв перед собой ладони, а затем он посмотрел на Бэбила взглядом полного презрения. — Пока не думал, так как у меня к тебе, старая куропатка, есть ещё один вопрос. Скажи мне, будь добр: ты что, и правда не знал, что моего отца в своё время выгнали на мороз?

— Я об этом узнал слишком поздно, — резко похолодев и побледнев, пробормотал Бэбил. — Я ведь тебе объяснял, что покинув «Параллель» я не мог знать всё, что там происходило.

— Однако ты даже не вспоминал о нём! Ни разу!

— Я многое для него сделал перед тем, как покинул организацию, — мягко, но одновременно совестливо произнёс Бэбил. — По крайней мере, всё в моих силах. Да и откуда я мог знать, что его ложно обвинили в пособничестве Каалкопфу!

— Не мог? — ядовито проговорил Тчи, прожигая Бэбила животной ненавистью. — Он писал тебе и искал встречи с тобой!

— Что? — растеряно, произнёс Бэбил, посмотрев на Су во все глаза (он всё ещё не вернул очки себе на переносицу). — Я впервые об этом слышу.

— Серьёзно? — усмехнулся Тчи, и вдруг отвёл назад плечи и сильно сжал спинные мышцы. — Извини, но даже если это так, но это не оправдывает, ни тебя, ни «Параллель».

Бэбил всё это время не терял бдительности, но то, что произошло далее, он никак не мог ожидать, пусть Су чуть ли не прямым текстом поведал ему об этом.

Из спины Тчи, вдоль позвоночника, разрывая ткань трико со свистящим звуком и выпуская серый дым, вылезли два ряда прозрачных цилиндров и Тчи исчез. Это произошло настолько быстро, что Бэбил не сразу сообразил, что произошло. Его гибкое лезвие на всякий случай рассекло то место, где только что стоял Тчи, но встретило пустоту. Мендель быстро надел очки и огляделся по сторонам, но ничего не заметил подозрительного. Паутина ожила, и Бэбил услышал Гарибальди:

— Что у тебя там произошло? Почему ты теперь один на датчиках?

— Ты не поверишь, Пепе, но он изч…

Бэбил вновь посмотрел туда, где недавно стоял Тчи и замер на месте, так как тот снова был там, но теперь его тело было будто нечётким, мерцающим. Бэбил только и успел открыть в растерянности рот, как вдруг Тчи устремился к Менделю. Гибкое лезвие издало хлёсткий звук и прошло через Су, ничего ему не сделав. Ещё одно короткое мгновение, и Тчи вплотную приблизился к Бэбилу, схватил его за плечи и толкнул спиною вперёд.

Мендель ожидал удара об твёрдую поверхность, но вместо этого он испытал странное ощущение, словно он прошёл сквозь желе. Через секунду его окружил ледяной серый дым, ещё через мгновение его одежда промокла насквозь, а после мир погрузился в первородную тьму. Но, не смотря на окружающий и поглощающий его мрак, Бэбил чувствовал, как Тчи сжимает ему руки, а он продолжал падать вне времени и пространства. И только Мендель это осознал, как вдруг он вернулся в реальность, но падение не прекратилось.

Со всех сторон его начал хлестать обжигающим холодом штормовой ветер. Через мерцающую голову Тчи, чьё лицо сейчас было полно садистского удовольствия, по-прежнему крепко держа Менделя за плечи, было видно звёздное небо, очень знакомое звёздное небо. Бэбил посмотрел через плечо и увидел, как внизу крохотным пятном располагались Пагоды, что с каждой секундой всё увеличивались и увеличивались в размерах.

«Но этого быть не может! — сбитый с толку, испуганно подумал Бэбил — Как он смог переместиться сюда из здания «Параллели»?! Это просто не возможно! В подпространство нельзя попасть из центрального офиса, не застряв на середине пути! Только если… только если он обеспечил себе крохотное окно на случай побега! Система — это будет воспринимать за погрешность! Но почему он сразу не сбежал? Ох! Прозерпин! Та комната была им покрыта! Он не позволил бы ему это сделать!»

Земля всё приближалась и приближалась, а поражённый случившимся Бэбил не сопротивлялся, но вот он вздрогнул, будто выйдя из полуденной дрёмы, и подумал:

«О нет! Что же я творю!»

Он резко перевёл взгляд на Су. Гибкое лезвие, что до этого безвольно трепыхалось на весу, ожило и нанесло удар по телу Тчи, но безрезультатно. Бэбил повторил попытку, но теперь удар прошёлся по пальцам рук Су, что по-прежнему крепко сжимали ему плечи. Но как только лезвие прошло по ним, они исчезли, и оружие вновь рассекло пустоту, а секундой позже кисти Су вновь материализовались. Бэбил выругался в сердцах и внимательно всмотрелся в Тчи. Он увидел, что испускающий серый дым цилиндры на спине Су не мерцали, как их хозяин. Он уже направил на один из цилиндров лезвие, но Тчи, угадав ход мыслей Менделя, успел схватить его у основания. Лезвие исчезло вместе с его рукой, издав ломкий звук. Тчи оскалился и до предела отвёл руку назад. Кисть появилась, сжатая в кулак, чуть заскрипела, словно натянутый до предела снаряд в катапульте и устремилась к лицу Бэбила. Мендель почувствовал, как кулак болезненно врезался ему в нос, как треснул череп, и прыснула горячая кровь. Тчи не остановился на этом и нанёс ещё несколько точных и быстрых ударов по лицу старика (от последнего удара треснула правая линза очков). Но Мендель не собирался оставаться в долгу перед противником. Он перехватил кулак Тчи левый протезом со спрятанным в нём Цепешом. Но только он активировал оружие, рука Су исчезла и, оставшись без пищи, оно жадно взвыло и зашипело. Тчи небрежно оттолкнул протез в сторону, вновь схватился обеими руками за плечи Бэбила и нанёс мощный удар головой прямо в лоб Бэбила, отчего у того посыпались искры из глаз. Бэбил тряхнул головой и, вновь направив на врага Цепеш, высвободил из него свет, озарив ночное небо. Когда свет померк, Бэбил понял, что и это ему не помогло: голова Тчи отсутствовала на туловище, но уже через несколько секунд снова появилась, продолжая мерцать, как и всё его тело. Но вот, ещё сильнее откинувшись назад, Су нанёс второй удар головой с ещё большей силой.

Хоть Бэбил почувствовал, как от второго удара головой у него раскололся череп, а лицо ему залила кровь, его сознание окончательно прояснилось от нахлынувших потрясений, а мозг быстро заработал.

«Так-так, значит, вот к чему были эти задушевные разговоры о Цукиёми-Тайянь-Ях и Серой зоне! Удивил, так удивил, но! Вот же дурачок, если ты думаешь, что совершил невероятное открытие! Придётся мне проучить тебя, и этот урок будет для тебя куда более неприятный, чем усиленный внутренней жизненной энергией удар по мне. Да и удары у него такие себе. Всё-таки он просто ученный, а не боец. Но ладно, чуть-чуть выжду и приступаю!»

Земля продолжала приближаться, ветер свистел в ушах, обволакивая двух стремящихся вниз людей. Оба струились дымом. Мендель — алым паром регенерации, Тчи — серым веществом подпространства. Су перестал наносить увечья Бэбилу и предпочёл посильнее схватить его за плечи. Но вскоре хищная радость сменилось недоверием, так как Мендель перестал сопротивляться. Его руки и ноги безвольно дёргались на ветру, а его взгляд был устремлён к земле, за плечи. Но вот, когда до земли осталось не больше полукилометра, Бэбил посмотрел прямо в полные холодной ненависти глаза Тчи, добродушно улыбнулся ему и подмигнул. Брови Су сошлись в линию, и только он успел произнести онемевшими от холода губами безмолвное: «Что за…», как Бэбил пустил в ход свой козырь.

Он глубоко вздохнул, и его тело надулось. Он выдохнул, и на его груди, лопатках и боках открылись заслонки, порвав костюм и наполнив образовавшийся узкие длинные пустоты ярким светом. Затем из него с шипением повалил сизый дым, и Бэбил замерцал также, как и Тчи. Теперь пришло очередь Су смотреть на противника растерянным взглядом и с отвисшей челюстью.

Бэбил вновь подмигнул ему, небрежно поднял руки, схватил Тчи за предплечья и резко перевернулся вместе с ним в воздухе. Теперь Су летел спиною к земле. Он попытался вырваться, но Мендель крепко его держал. И вот, когда до земли остались считанные метры, Су выругался и приготовился к столкновению с твёрдой поверхностью посреди густо поросшей травою поляны. Вдруг он словно соприкоснулся с натянутой водной гладью и погрузился в ледяную серость, а затем вновь вернулся в реальность и ударился об твёрдый и неровный камень. От силы удара у него перехватило дыхание, но, не смотря на это, Тчи чувствовал, как он, сцепившись с Бэбилом, куда-то катиться. Кое-как собравшись с мыслями, Су перенаправил часть своей внутренней энергии в тело Менделя и тот, слегка охнув, отпустил его. Перекатившись ещё с несколько метров, он остановился и сразу же вскочил на ноги, злобно уставившись на противника.

Бэбил, тяжело дыша, тоже поднялся на ноги и посмотрел на противника, при этом сочувственно улыбаясь ему. Тчи бросил короткий взгляд за спину и с ужасом осознал, что стоит на самом краю каменного утёса. Внизу, в метрах трёхстах, горели огни одного из секторов Варуны.

Поначалу они просто стояли и молчали, не спуская друг с друга взглядов, тяжело дыша и мерцая, освещаемые светом полной луны. Первым заговорил Бэбил, ласково, улыбнувшись:

— А ты ведь мог бросить меня в подпространство и все дела. Да уж, желание, сделать своему врагу, как можно больнее — забавная штука.

— Можно было и так поступить, — пытаясь говорить беспечным голосом, ответил Тчи, но при этом в его глазах не утихали огни ненависти. — Но, кажется, я правильно сделал, что не оставил тебя там.

— То есть ты и правда не знал о том, что я оснащён такой же приблудой, что и ты? — весело улыбаясь, спросил Бэбил.

— Нет, не знал, — сквозь зубы процедил Тчи, вынужденный признать этот факт.

— Ничего удивительного, так как этим функционалом я пользуюсь лишь в самых тяжёлых случаях, когда легче сбежать, чем испытать на прочность Лицензию. Кстати, на счёт Лицензии, ты ведь должен быть осведомлён о том, что чем старше человек, тем больше риск, что он не сможет переписать себя? Конечно, знал, вот поэтому я ратую за то, что лучше было бы меня оставить в подпространстве, а для пущей безопасности обездвижить тем ядом, которым ты оснастил тех жучков-автономов и никаких проблем. И да, твои способности действительно впечатляют. Чтобы создать и запрограммировать подобных автономов, нужно обладать настоящим таланом и хорошим капиталом. Кстати, откуда у тебя столько денег, Тчи? Не думаю, что ты крал их у нас. От Нигилисто это бы не скрылось.

— Это не твоё куропатковое дело, где я раздобыл деньги! — злобно рявкнул Тчи, а потом насупился и недовольно буркнул. — Их производство влетело мне в копеечку. Поэтому, при всей их эффективности, я не стану в них больше вкладываться.

— А, по-моему, на этом можно неплохо заработать.

— Ты что, глухой? Это слишком трудозатратно! По крайней мере, в ближайшей перспективе.

— Ну, не знаю, не знаю, — хитро улыбнулся Бэбил и замолчал. Всё ещё не сходя с места и не спуская взгляда с Су, Бэбил с полминуты спустя грустно сказал:

— Послушай меня, я любил и уважал твоего отца, и я действительно не получал от него ни писем, ни прочих посланий, а о том, что с ним произошло я узнал слишком поздно.

— Как это мило, — саркастически протянул Тчи, скалясь и злобно щурясь. — Но что на счёт твоих коллег? Госпожи Яирам? Гарибальди? И прочих, кто мог ему помочь, но не помог?

— Кажется, ты поразительно не осведомлён, Су! В те дни госпожа не имела нынешней власти, а Пепе погряз в разборках с разведкой. Ну, а те, кто действительно был повинен в бедах твоего отца или мертвы, или слишком стары, или в бегах.

— Но ведь кто-то должен ответить за завершённое злодеяние?! — вдруг взревел Тчи, яростно выпучив глаза. Его голос разнёсся во все стороны эхом. Где-то в лесу взлетела стайка испуганных птиц.

— Ты это серьёзно? — помрачнев, спокойно и холодно ответил Бэбил. — Извини, но ты не дождёшься от меня такой милости. Это ребячество, Тчи.

— А мне плевать! — всплеснув руками, взревел Тчи. — Я требую справедливости!

Фигура Су замерцала и исчезла, а через секунду появилась возле Бэбила, но тот был готов к этому и блокировал удар, а затем они проникли в подпространство.

Серое сменялось цветным через каждые несколько секунд. Вот они дерутся посреди густых зарослей, а теперь посреди маленькой площади, не обращая внимания на испуганные крики людей. Площадь сменилась крышей, крыша новым плато, плато побережьем, побережье небом, небо перевоплотилась в воду, а из морской глубины они вынырнули на засыпанную утрамбованным снегом горную вершину. И всё это время они продолжали обмениваться ударами. Тчи яростно и быстро работал руками и ногами, пытаясь нанести удары в жизненно важные точки Менделя, надеясь уничтожить Подпись. Бэбил со смиренным спокойствием отбивал каждую из атак, иногда переходя в контратаки, но все его попытки атаковать Цепешом Су глушил, используя врождённые конфуцийские способности. Попытки оглушить его или ослепить также не возымели эффекта. Когда это происходило, Тчи быстро уходил в подпространство или выныривал оттуда, и Бэбил вынужден был следовать за ним. Одна локация продолжала сменяться другой локацией. Кожа покрывалась мелкими шрамами и ожогами, быстро заживая. Последнее говорило о том, что у Тчи где-то есть ещё одна лицензия, самодельная, а значит, его тоже нужно лишить Подписи.

Прошли томительные минуты метания противников по всей Пагоде. Их руки блестели от пота и крови, но никто из них не собирался сдаваться. Но вот, когда они в очередной раз проникли в подпространство, Бэбил оказался в невыгодном положении и попытался вернуться в реальность. Но вдруг он почувствовал, что наткнулся спиною на какое-то упругое препятствие. Серый туман словно загустел, превратившись в подобие особо плотного желе. Бэбила начало засасывать в эту массу. Он с ужасом понял с чем столкнулся. Их занесло слишком близко к центральному офису «Параллели», куда нельзя было проникнуть через подпространство. Тчи это тоже понял и, жадно оскалившись, устремился на врага. Бэбил вынужден был направить на него Цепеш, хоть и знал насколько сейчас было опрометчиво использовать его в подпространстве, и выстрелил. Тчи безмолвно выругался и исчез, а туман вдруг заискрился и вспыхнул белым пламенем. Бэбил чуть ранее перенаправил всю свою энергию в спрятанные в спину и бёдра моторчики и тем самым сумел вырваться из подпространственный ловушки, но он всё-таки не успел вовремя уйти от быстро разросшегося пламени.

Мендель упал на твёрдую и гладкую поверхность. Запахло культивированной зеленью и садовыми цветами. Сзади он услышал всплески фонтанной воды. Бэбил с большим трудом поднялся и осмотрел себя, оценив повреждения. Правый ручной протез был полностью уничтожен по плечо. Цепеш также был уничтожен, пусть внешне и выглядел целым. Его спина была обожжена до костей, а ножные протезы еле-еле функционировали. Подпространственные двигатели полностью перегорели. Бэбил понял: он не боец. И вдруг он с горечью подумал, что не хочет потерять это тело, не из-за страха умереть без перемещения в Лицензию, а из-за того, что он некоторое время будет беспомощным червяком. Его тело из-за давным-давно полученных травм нельзя было восстановить известными способами, и он с этим свыкся, но страх был сильнее здравомыслия. Он не хотел быть бесполезным червяком, паразитом.

Где-то рядом что-то упало, и Бэбил пришёл в себя, вспомнив о том, что бой ещё не окончен. Правда, была надежда, что Тчи сбежал, но Мендель не верил в это. Су хочет сделать ему как можно больнее и унизительнее. За поступки и решения, к которым он имел лишь незначительную косвенную повинность.

Бэбил осмотрелся по сторонам и понял, что битва занесла его на смотровую площадку офиса «Параллели». Он стоял недалеко от шезлонга, на котором любил отдыхать Чуви в свободные минуты. Мир вокруг него был погружён в черничную ночь с вкраплением редких горящих огоньков в окнах зданий и холодными звёздами высоко в небе, по которому продолжала плыть полная луна. Тчи нигде не было. Ещё раз оглядевшись, Бэбил с надеждой и с разочарованием подумал, что Су всё-таки сбежал, как вдруг вверху что-то блеснуло.

Мендель резко поднял голову, но лишь успел увидеть пятки Тчи. Его нос, в который раз за ночь, сломался, и из него, в очередной раз, хлынула горячая кровь, но хуже этого, даже намного хуже. В его голову хлынула обжигающая чужеродная энергия, переброшенная Тчи из себя внутрь противника (вторая линза в очках Менделя звонко треснула и рассыпалась мелкими осколками). Бэбил почувствовал, как начал падать спиною вниз, но ещё до завершения падения, он заметил угловым зрением, как рядом с ним приземлился Тчи, резко подскочил к нему и нанёс несколько точечных ударов: в плечо, в бедро, в грудь и живот. Мендель почувствовал, что его ножные протезы окончательно отказали, а затем его вырвало, а нервная система болезненно обострилась. Да так, что Бэбилу показалось, что он упал с огромной высоты. Его тело пронзила невыносимая боль, и Мендель ужасающе закричал. Затем он почувствовал, как на него навалилось нечто невыносимо тяжёлое, а в шею уткнулось остриё, обжигающее холодом. Преодолевая жуткую боль, Мендель покосился слезящимися глазами и увидел, что на нём сидел Тчи, смотря на него зверем, а в правой руке он держал что-то странно знакомое, длинное и эластичное. То было его гибкое лезвие. Также от него не скрылся тот факт, что взрыв серого вещества для Тчи также не прошёл даром. Нижняя часть его лица была обожжена, обнажая зубы со стороны правой щеки. Ожог опускался ниже к шее и перебирался на правую руку, полностью съев кожу и часть мяса. Сзади что-то искрилось и шипело. Подпространственные двигатели Тчи также пострадали от взрыва, что нельзя было назвать утешением для Бэбила, учитывая его нынешнее положение.

Тяжело дыша и не убирая оружия от шеи Менделя и безумного взгляда от него же, Тчи наклонился вплотную к нему и прошипел, чуть невнятно из-за повреждённых мышц челюсти:

— Проси прощения и, может, я сжалюсь над тобой. Иначе я всё здесь уничтожу! Вы так и не заметили, что ваши жизни находятся у меня в руках!

Лицо Бэбила резко вытянулось, а затем он, огорошив Тчи, звонко рассмеялся. Смеялся он долго, позабыв про боль, и о том, что ему, впервые за многие годы, грозила смерть. Наконец, давясь смехом, он посмотрел на растерянное лицо Су и добродушно сказал:

— О, праотец Гильгамеш! Какое же я сейчас услышал ребячество! Извини, Тчи, но единственное на что ты способен, так это хулиганить и делать подсечки и не более.

Тчи побледнел, его глаза остекленели, а челюсти сжались с такой силой, что его зубы треснули, и прыснула кровь из ещё незаживших ран. Издав истошный визг, он убрал от шеи гибкое лезвие и занёс её над собой, нацелив в сердце ненавистного врага. Но так и замер, не опустив клинок на Бэбила.

Никто из них так и не заметил, как вокруг выросли и ожили тени, и повеяло замогильным холодом. Со всех сторон к Су потянулись тоненькие тени, словно нити, и наползли на него, медленно переплетаясь, почти доставая ему до шеи. Тчи выдохнул, закрыв глаза. Его ярость мигом испарилась, и он заговорил холодным расчётливым голосом:

— Вот ведь настойчивые! Всё же нашли меня.

— Конечно, нашли, — раздался бесцветный голос Дэвида, что медленно всплыл из одной из самых тёмных теней: покрытый инеем и свежими ожогами, прямо за спиной Тчи. Дэвид бросил короткий взгляд на Бэбила, что виновато улыбался ему, а затем вновь сосредоточился на Су. — Но признаю: это была та ещё задачка. У бедного Сплина чуть нервы не сдали, пока они смогли до тебя добраться, и прошу: не зли их.

На лице Шепарда проступила тень улыбки и почти сразу исчезла.

— И так, всё же Тчи — это Су.

— Как видишь! — беззаботно ответил Тчи, искривившись в злобной ухмылке.

— Что ж, Чуви был прав, когда сказал, что лишь тот, кто создал индивидуальное оружие в «Параллели» знает, как его сломать.

— Прекрасное замечание, да вот только твои перчатки изначально не были лично моим изобретением! — саркастически заметил Тчи.

— Да, но ты их очень сильно переработал и улучшил, — возразил Дэвид. Его перчатки загорелись бело-голубым светом, и он медленно направил руку к шее Тчи.

— Скажи-ка мне, Дэвид, — неожиданно громко воскликнул Тчи. Да так, что рука Дэвида замерла на полпути к шее врага. — Насколько ты осведомлён о моём народе и их талантах? Об их потенциальных способностях?

— Вполне. Но к чему ты клонишь?

— Да к тому, что моя нация весьма мирная, отчего постоянно получает тумаки, но и среди нас есть и были отъявленные психи. Слышал об оранжевых драконах?

Дэвид нахмурился, но затем на его лице появилось мрачное понимание. Он одним быстрым движением дотянулся до шеи Тчи, но тело конфуцийца вдруг вспыхнуло изнутри ярким оранжевым светом. Дэвид, едва успев прикоснуться к шее Тчи, отпрянул назад, прикрыв лицо от яркого света. За секунду до того, как тело Тчи взорвалось, тени Сплина испуганно исчезли с него, и вокруг него выросли иные тени, и в одно мгновение полностью поглотили Тчи. Бэбила при этом что-то резко и быстро отнесло далеко назад. Где-то раздался отзвук взрыва, болезненный вскрик, а затем тени исчезли и замерли.

Дэвид огляделся по сторонам. Хмурый и бледный, он задал вопрос в пустоту:

— Сплин, вы здесь? Сплин?

— Мы здесь, — раздался усталый голос Первого. — Второй в норме, хотя пока в отключке. Ему досталось.

— Я это понял, но что с Тчи?

— Его тело погибло без остатка.

— Он что, покончил с собой? — мрачно произнёс Дэвид, ещё сильнее побледнев.

— Нет, он не покончил с собой, — подал голос Бэбил, не поднимая голову. — У него была ещё одна лицензия, самодельная.

— Сплин! — резко повернувшись, теряя контроль над собой, выкрикнул Дэвид.

— Вообще-то мы додумались проверить его на подобный трюк, — с лёгкой обидой в голосе ответил Сплин откуда-то из тьмы. — Его нигде нет. По крайней мере, его нет там, где мы смогли бы до него дотянуться.

— Только этого не хватало! — спрятав лицо в ладони и запустив пальцы в волосы, разочарованно прорычал Дэвид.

— Мы всё-таки его упустили, — невесело засмеялся Бэбил, смотря в звёздное небо, а в душе он радовался тому, что ему удалось избежать перезаписи.

Эхнатон словно прирос к полу: настолько его страшил Риши. Многие боялись Чуви, но Эхнатон прекрасно знал, что есть кое-кто страшнее его, и это был Риши и его охрана. Он нервно огляделся, но прекрасно понимал, что теперь ему точно не сбежать. Слишком много он потратил времени на болтовню с нерадивой сестрой. Нет! Эта была ловушка, и он знал о ней! Но Эхнатон даже в страшном сне не мог себе представить, что привлекут Риши и их.

«Но нет! Я не сдамся так легко!» — истерически подумал Эхнатон и вновь разжёг белое ослепительное пламя.

— ПОТУХНИ!!! — по всему залу эхом прозвенел пугающий сильный голос, и пламя Эхнатона с лёгким шипением затухло. Он с ещё большим ужасом посмотрел вперёд и увидел, как из-за спины великана Риши вышла Хана в своих чёрных одеяниях, презрительно смотря на него. Осирисиец в приступе паники решил пойти на отчаянный ход и попытаться прорваться вперёд, но не успел он даже мускулом пошевелить, как уста девушки вновь открылись, и оттуда вырвалось, словно ураганный ветер, новое слово:

— ЗАМРИ!!! — И Эхнатон действительно застыл на месте, не имея шанса пошевелить ничем, кроме своего лица. Он хотел хотя бы этим воспользоваться и уже отрыл рот, чтобы заразить всех страшной болезнью, но вот из-за спины Риши появился Кротос и навёл на него винтовку. Раздался выстрел, и из дула оружия вылетела пуля. На полпути она изменила форму, и металлический лист с хлёстким звуком прилип к нижней половине лица Эхнатона, скрыв ему рот. Металл словно расплавился по краям и сросся с кожей юноши. Осирисиец приглушённо вскрикнул от боли.

«Ты думаешь, что меня остановит столь унизительная нелепость, Кротос? — подумал невменяемый Эхнатон. — Я запросто уничтожу этот тоненький металлический лист!»

Но не успел он прийти к этому последнему отчаянному решению, как кто-то схватил его за ноги и опрокинул назад. Когда его ноги оторвались от земли, а макушка вот-вот должна была коснуться пола, Эхнатон почувствовал, как что-то упёрлось ему в ягодицы и подкинуло его. Перекрутившись в воздухе, он упал лицом вниз: нос расплющило, а из глаз посыпались искры. Скосив глаза, Эхнатон с ужасом понял, кто его подбросил. Это был Чуви!

«Я совершенно о нём забыл! Чёртова сестра заморочила мне мозги!»

Чуви, между тем, сел рядом с Эхнатоном, напоминая экспонат анатомического музея, посвящённый строению мышечной системе во всех подробностях. Кожа только-только начала нарастать на них, вслед за жировой прослойкой.

— Здрасте, давно не виделись! — нечётко выдавил из себя мусорщик, так как губные мышцы ещё не успели восстановиться, оголяя заострённые ряды зубов.

— Чуви, будь любезен, отойди. Мне нужно обезвредить нашего глупого мальчика, — послышался приближающийся мягкий баритон Риши. Лицо Чуви исчезло из обзора Эхнатона. Секундой позже, его место заняло спокойное и серьёзное лицо Риши, который смотрел на осирисийца с непостижимой, для крохотного юноши, высоты. Голова сарасватийца приблизилась, так как Риши согнулся, а потом она исчезла, уступив место чёрно-серой мгле по той причине, что сарасватиец положил на видимую часть лица Эхнатона свою широкую длань. Атон попытался закричать, но металлическая пластина не дала ему это сделать. Его грудь начала быстро вздыматься и опускаться. Он знал, что сейчас произойдёт, и он не хотел, чтобы это свершилось. Его сознание наполнилось ярким оранжевым светом, а затем Эхнатон почувствовал, что лишился всех своих способностей, как потенциального нулевого человека, так и простого осирисийца. Риши не украл их и не стёр, он их спрятал и заблокировал в бездне подсознания Эхнатона. Такова была сила Риши. Глаза Эхнатона закатились, а по щекам потекли слёзы.

— Да уж, жалкое зрелище, — заметил Чуви, чья кожа почти полностью восстановилась, как и волосяной покров.

— Ты был не менее жалок, — заметила Хана, стараясь на него не смотреть. Она пошевелила пальцами руки, на которую была нацеплена красновато-белая перчатка, и перед ней материализовалась широкая простынь. Она бросила её Чуви. — Ради праотца Авраама, прикройся.

— Эт почему я жалок? — Чуви, изобразив непонимание, поймал простынь и накинул её на себя.

— Потому что, если бы не появившаяся вовремя Нефертати, то Эхнатон и правда устроил здесь массовое сожжение.

— Ты эт серьёзно, дядя, ась? — подставив ладонь к только-только восстановившемуся левому уху (без трёх прямоугольных серёжек, теперь там красовались три крохотных отверстия) задорно спросил Чуви. При этом он покосился на Нефертати: она так и не сдвинулась с места и со странным выражением на лице смотрела на брата. К ней подошёл Дзюбэй, смотря то на Неф, то на Эхнатона. Он хотел было положить руку на плечо девушки, но потом резко отдёрнул её, предпочтя просто встать рядом с подругой. — Конечно, появление Неф тот ещё сюрприз, но что вы тянули так долго? Будто для вас не стало неожиданностью, что Эхни оказался куда опасней, чем все мы думали?

— Разве это не очевидно? — Риши чуть приподнял брови. — Нам нужно было окончательно убедиться в невиновности Неф.

— А ну, конечно, конечно! — саркастически произнёс Чуви, а затем уставился на лестницу. — А, кстати, где запропастился Старик с Шакалом?

— Гарибальди вынужден был покинуть нас, так как у Бэбила возникли проблемы с Тчи. Что до главы безопасности, то я с ним уже связался, и вскоре он будет здесь.

В этот момент на лестнице послышались шаги, а через несколько секунд появился Инпу Инпут со своей охраной. Глава безопасности вступил в зал и остановился. Заложив руки за спину, он важно начал рассматривать зал, а его охрана стала по обе стороны от прохода. Его холодный расчётливый взгляд остановился на Риши и Чуви. Первый смотрел на него с вежливым вниманием, а второй, растянувшись в почти восстановившейся хищной ухмылке, уставился на главу безопасности выжидательным взглядом. Инпут посмотрел чуть в сторону, не уделив внимания Хане и Кротосу, и увидел Нефертати с Дзюбэем. Девушка смотрела на главу безопасности с нескрываемым отвращением и злобой. Дзюбэй крепко схватил её за руку и что-то шептал ей на ухо. Инпу Инпут холодно усмехнулся, и лишь теперь посмотрел вниз и увидел распростёртого на земле обездвиженного Эхнатона. На его лице появилось большое удивление.

— Эхнатон Атон? Быть такого не может! И это он — Тчи?

— К сожалению, нет, — ответил ему Риши. — Им оказался другой человек. Сейчас его поимкой занимается командир Мендель вместе с Дэвидом Шепардом и Сплином.

— Ага, — чуть растерянно произнёс Инпут, внимательно всматриваясь в Эхнатона, начавшего выть и дёргаться, как умалишённый. — Тогда это означает, что именно из-за него погибло столько людей и была уничтожена Диспетчерская?

— К сожалению, это так, — мрачно согласился Риши. — Все записи с камер наблюдения будут вам предоставлены чуть позже вместе с отчётами.

— Ну, разумеется, — сладким голосом ответил Инпут, всё ещё смотря на Эхнатона, но вдруг он перевёл взгляд на Неф и хитро улыбнулся. — Значит, он решил подставить сестру? Впрочем, я не прочь узнать, что она здесь в таком случае забыла?

— Не твоё собачье дело! — выпалила Нефертати, и было направилась в сторону Инпута, но Дзюбэй, лишь крепче сжав ей руку, не позволил ей это сделать.

— Что ж, спишем это на братско-сестринские узы, — ответил Инпут, сменив хитрую улыбку на ироничную ухмылку. Затем он посмотрел прямо в глаза Риши, игнорируя пронзительный взгляд Чуви, и заговорил более холодным голосом. — Господин Риши, вы ведь понимаете, что мальчишка теперь попадает под нашу юрисдикцию?

— Я прекрасно это понимаю, — спокойно ответил Риши. — Мы передадим его в суд Совета, но лишь после того, как сами его допросим.

— Я не против, — сладким голосом, ответил Инпут. Затем он вдруг обратился к Неф. — Не смотри на меня зверем, дорогуша. Могу тебя успокоить: его точно не казнят. Я, конечно, многого не видел, но могу легко сложить одно к одному и понять, что твоей ненормальной бабке и несчастной матери удалось или осуществить мечту их предков или очень близко к этому приблизиться. Так что быть ему одним из Неприкасаемых.

Чуви закатил глаза и недоверчиво хмыкнул. Глава безопасности посмотрел на мусорщика и обратился к нему с особо сладким голосом?

— Что не так, Камаль?

— Всё в лучшем виде, Шакал.

— Вот и отлично, но на всякий случай, тебе и сестре этого паршивца, напомню: я работаю на Совет, а не на Рай, поэтому даю гарантию, что его, беднягу, никто мучить не будет. Так, проведут парочку полезных для общества экспериментов и всё. Что ж, но, кажется, нам осталось разобраться лишь с Тчи. Кому-нибудь известно о том, как обстоят дела с его поимкой?

— Паршиво! — послышался рассерженный рык со стороны лестницы. В зал вошёл уставший и куда больше обычно рассерженный Гарибальди. Его кибернетический глаз угрожающе алел.

— Что вы хотите этим сказать, главнокомандующий? — засластил Инпут, полуобернувшись и чуть наклонив голову.

— То, что он смог уйти от нас в самый последний момент. У него было припрятано ещё пара козырей. В том числе он смог сделать собственную Лицензию, и она располагалась не в Пагодах. Правда, нам теперь удалось узнать, кем он был.

— Как это неприятно, — Инпут растянулся в саркастической ухмылке. — Новая перекрёстная кара, да уж… Что ж, если дела обстоят именно так, то не стану вас беспокоить раньше времени. Вам и так придётся держать не самый лёгкий ответ перед Советом. Но кроме этого, я тоже жду отчёт по последним событиям. Поэтому — до скорой неприятной встречи.

Инпут дошёл до лестницы, но потом остановился, словно что-то вспомнил, хитро улыбнулся, посмотрел через плечо и сказал:

— Чуть не забыл, господин Риши. Мы до сих пор не получили вашего ответа насчёт оставшихся в вашем расположении Пандорумов.

— Я уже вам сообщал в последнем письме, что оба Дара никому из нас не доступны. Все вопросы к Инженерам, — помрачнев, ответил Риши.

— Я не настолько безумен, чтобы тратить время на переговоры, которые ни к чему не приведут. В таком случае будем надеяться, что Инженеры окажутся куда расторопней нас. Поэтому — ещё раз прощаюсь.

Глава безопасности напоследок улыбнулся Чуви самой приторной улыбкой, на которую был способен, и исчез восвояси в сопровождении своих суровых молчаливых стражей.

Гарибальди проводил главу безопасности с не менее суровым взглядом, а потом, тяжело вздохнув, внимательно всех осмотрел. В его поле зрения попал плачущий и свернувшийся клубком Эхнатон, и в Петросе вскипело презрение. Нет, не ненависть, а презрение, но и оно почти сразу уступило место жалости. Гарибальди, как и прочие, не ожидал увидеть сегодня в этом месте Эхнатона, и поэтому медленно тлевшая в нём жажда мести за убитых людей и, в частности за Па, была заглушена шокирующим озарением. Гарибальди теперь вообще не знал, как ему относиться к тому, кто лежал перед ним. Он снова тяжело вздохнул и печально посмотрел сначала на Нефертати, смотревшей на брата одновременно с тоской и злостью, а потом на Хану и Кротоса. Он обратился к ним уставшим поникшим голосом:

— Хана, Кротос, пожалуйста, уведите его отсюда.

Главнокомандующий направился к выходу, но перед этим он успел увидеть, как по щекам Нефертати потекли скупые слёзы.