Я приобщился к сонму стариков,
В их гавани ошвартовался тоже.
Я старым стал. Твардовский, Смеляков,
Светлов, Бернес — и те меня моложе.
Мои друзья безжалостно стары,
Немало повидавшие мужчины.
Рисунком, отпечатанным с коры,
Темнеют их глубокие морщины.
Жизнь далеко нас нынче завлекла
И все еще, посмеиваясь, длится.
Неужто правы эти зеркала —
Ровесников немыслимые лица?