Музыка ночи

Глава 22

Четвертое июля выдалось серым и дождливым. Конни проснулась от стука капель в окна, и это помогло ей немного снять напряжение. Она всегда думала о том, что Бобби погиб в такой же дождливый день, и сейчас умиротворенно решила, что в джунглях ведь тоже тогда могли идти дожди.

Но из-за погоды группа собравшихся выглядела более угрюмо. Они держали зонтики, переминались с ноги на ногу, стараясь соблюдать приличия, но на самом деле ожидая, когда же это все закончится и они смогут выпить кофе и перекусить.

Ну может, не все. Роузмэри стояла, выпрямившись, как стрела, с замкнутым лицом, напряженно расправив плечи. Рядом с ней Гвен, вся в черном. Конни хотела бы, чтобы она спела — этот день как нельзя больше подходил для блюзов. Особенно для тех долгих, глубоких, печальных нот, которые так удавались Гвен.

Маркус сидел под навесом в щегольском костюме с Али-шеи и мальчиками, и все они сияли как начищенные ботинки. Он, конечно, как автор идеи, был здесь главным. Этот мемориал не позволит им ничего забыть.

Конни заметила Блю в официальном строгом костюме, рядом с ним стояла Элли, дочь Джеймса. Это будет трудное счастье. Конни наблюдала за ней, когда читали имена. Элли напряженно смотрела на памятник с мокрым, и не от дождя, лицом. Они с Блю крепко держались за руки.

Когда официальная церемония закончилась, Конни подошла ближе к плите и положила руку на выбитые буквы. Роберт Мейкпис. Бобби! Она закрыла глаза и представила себе его в тот солнечный летний день, когда они все прощались на вокзале — Конни и Бобби, Роузмэри, Маркус и Джеймс. Она постаралась вспомнить мать Элли, эту крошку-хиппи, но тогда она не заметила, чтобы Диана прощалась с Джеймсом как-то по-особенному.

Она видела только Бобби. Его глаза, такие ясные, полные любви. Солнце, сияющее в его ореховых волосах, которые она погладила, пропуская сквозь пальцы. Бобби улыбнулся в тот момент и сказал:

— Они отрастут снова.

Конни поцеловала его. Прижалась губами к его губам, ощущая любовь, такую чистую, полную и сладкую, какую ничто не могло запятнать. Тогда она не знала, что это мгновение никогда не повторится. Но теперь понимала, что если бы он вернулся к ней, если бы они поженились, как планировали, то все бы изменилось. Прикасаясь пальцами к буквам его имени, она вспоминала. И на какую-то минуту ей показалось, что это не просто воспоминания. Конни замерла, чувствуя прикосновение его волос к своему лицу, ее сердце переполняла чистая, сладкая любовь. Она не смела шевельнуться, чтобы не нарушить это чудо. Женский голос, глубокий, сильный, красивый, как и раньше, запел: «Сердца, и души, и тела…»

Конни улыбнулась и погрузилась в музыку, осознавая, что Бобби тоже слышит ее. И Джеймс слышит, как поет его мать — для него, но больше для Элли, которая волей судьбы расставила все по своим местам.

Солнце пробилось сквозь облака, и его луч коснулся лица Конни. Она открыла глаза и улыбнулась. И пошла навстречу музыке, туда, где еще может петь Мейбл Бове, где соберутся люди, чтобы вспомнить жизнь, которую они прожили. Со всеми ее печалями и радостями.