Музыка тропического ливня

2

Это было уже интересно. Он хотел поговорить с ней о Норе. Кто такая Нора?

Они стояли очень близко друг к другу: муж чина словно буравил Линду своими синими глазами, отчего ее сердце неистово забилось. Пальцы, из тисков которых ей все-таки удалось высвободиться, были сильными и теплыми. Рядом с высоким и крупным мужчиной Линда чувствовала себя совсем маленькой и беззащитной. Но ведь такой она была и на самом деле. Пять футов и два дюйма ростом, а вес не достигал и сотни фунтов. Ему бы впрямь ничего не стоило подхватить ее под мышку и донести до самого своего дома, стоявшего на утесе. Взглянув наверх, туда, где находилась его вилла, она увидела экономку Джеймса, которая развешивала на веревке выстиранное белье. Что ж, если она согласиться зайти, то по крайней мере они будут не одни в доме. Эта мысль немного успокоила ее.

Кончиком языка Линда облизала сухие губы. Она снова заметила яркие рыжие искорки, рассыпавшиеся в волосах мужчины, но решила, что не испугается ни его самого, ни этих золотистых точек.

— Сначала вы заявляете, что приехали сюда в надежде найти убежище от своих преследовательниц, а теперь грозитесь затащить меня наверх в свою берлогу. Вы не находите, что есть в этом какое-то противоречие?

Джеймс закрыл глаза и, казалось, мысленно молил у всевышнего сил и терпения. Затем произнес:

— Почему вы, женщины, всегда все усложняете? Ведь речь идет об элементарной просьбе: что-нибудь выпить и накоротке побеседовать.

— С вашей стороны это была не просьба, а приказ. А я не привыкла подчиняться приказам. К тому же я не знаю никакой Норы.

— Я расскажу вам о ней все, когда мы присядем и будем потягивать что-нибудь холодненькое.

— О'кей, но неужели вам трудно преподнести приглашение в изящной упаковке? Хорошие манеры порой помогают добиваться своего лучше, чем что-либо другое.

В синих глазах застыло страдание.

— Не хотите ли зайти ко мне домой? В такую жару можно было бы выпить чего-нибудь освежающего. И я был бы рад поговорить с вами.

Ее лицо озарилось улыбкой.

— О да, благодарю вас, с удовольствием, — согласилась Линда. Ибо большого выбора у нее не было. Разве не так?

Они поднимались по каменистой дорожке и вскоре оказались на просторной веранде его дома, куда через несколько минут явилась экономка, миссис Коллимор, неся большой кувшин аронового сока и два куска сладкого пирога с начинкой из кокосового ореха. Хотя угощение было не таким уж и вкусным, Линда решила расправиться с ним до конца. Пожалуйста, молила она про себя, пусть этот сладкий пирог прилепится к моим ребрам, бедрам и прочим местам тщедушного тела!

— Что привело вас на остров? — начал без обиняков Джеймс. — Чем привлекает вас такой уединенный образ жизни.

Это был совсем не праздный вопрос, и, задавая его, мистер Феличчи явно преследовал какую-то цель. Но какую?

— Зачем вам знать об этом? — ответила Линда вопросом на вопрос. — Чтобы написать обо мне в своей книге? Я думала, мы будем говорить о Норе. Кто она? Одна из ваших жен или подружек, от которых вы здесь скрываетесь?

— О Боже! Да нет же, — с тяжелым вздохом произнес он. — Нора — вымышленная женщина, персонаж моей книги… И живет она на вымышленном острове…

— Питаясь вымышленным бельгийским шоколадом и развлекаясь чтением скверных романов. Это я уже слышала.

— Да, — сказал он, двигая желваками. — И мне необходимо знать, почему она живет на острове. Почему, черт бы ее побрал, она такая худая и почему ничем не занимается?

Линда откинулась на спинку кресла и внимательно оглядела его. Значит, вот из-за чего весь сыр-бор! Она неспешно потягивала приятный кисло-сладкий сок и наконец произнесла:

— А вы сами придумайте причину. Вы же писатель, и все происходящее в вашей книге — вымысел. Не так ли?

Сочинитель раздраженно нахмурил брови и изрек:

— Я целыми днями только то и делаю, что придумываю. Зачем, вы полагаете, я сюда приехал?

— По правде говоря, я не очень ломала над этим голову. Может быть, вы удивитесь, но ваш образ не стал предметом моих раздумий и не являлся в ночных сновидениях.

Она лгала. К сожалению, его образу удалось прокрасться в ее сны и мысли. И теперь сны дразнили, а мысли смущали. Это раздражало Линду, но она ничего не могла поделать с собой.

Где-то совсем рядом зазвонил телефон. Извинившись, хозяин дома поднялся и, отодвинув кресло, направился к аппарату, который стоял на столике у стены рядом с дверью.

— Алло, — произнес он грубым, отрывистым голосом, после чего воцарилось молчание.

Линда перевела взгляд на ослепительное зеленовато-голубое море. Вдали от берега, напротив маленькой бухточки по водной глади медленно скользила лодка под парусом.

— Ради Бога, Памела! — заговорил он опять нетерпеливым тоном. — Займись этим сама. Покупай… Я же оставил тебе кредитную карточку, черт бы ее побрал! — И снова тишина. — Знаю, но что же ты звонишь мне по каждому пустяку? — Опять наступила пауза. Линда сидела одна на веранде, слушала его разговор с какой-то Памелой и уже подумала было о том, что ей сейчас лучше встать и уйти, как вновь раздался голос Джеймса: — Не на время. С этой проклятой книгой все осложняется. Поверь, тебе лучше обойтись без меня.

Женщина закусила губу. Уж она-то поверила бы. Любому человеку в любое время без него было бы лучше. Уж слишком он груб, раздражителен, властолюбив и эгоистичен. Она поставила ему такой диагноз сразу, как только увидела его. Жаль лишь, что Джеймс такой симпатичный, такой интересный. Одни его синие глаза могут запросто свести с ума. Разумеется, только не Линду. Она и без него уже знает, что такое безумие.

Минуту спустя на веранде вновь появился Джеймс. Он втиснул свое крупное тело в скрипучее кресло из ротанговой пальмы и уставился на гостью своими необыкновенными глазами.

— Итак, на чем мы остановились?

— На том, что вы не понимаете, почему ваша героиня поселилась на острове.

— Ах да, верно. Знаете, что такое писательская блокировка?

— Представляю, но смутно. — Линда кивнула головой и, театрально жестикулируя, произнесла: — Это, очевидно, когда воображение истощается, вдохновение исчезает, а ум заходит за разум. — Потом безжалостно добавила: — Причем это состояние может длиться неделями, а то и месяцами. Я не ошибаюсь? Не писательская ли блокировка сделала вас таким неотесанным, грубым, раздражительным?

Его взгляд заледенел.

— Вы попали в точку, — произнес Джеймс. Слова Линды не развеселили его, это уж точно.

— Однако вчера вы не производили впечатление человека, переживающего творческий спад. Вы исписывали страницу за страницей, как одержимый. И даже обвинили меня в том, что я вывела вас из драгоценного рабочего состояния.

— Воображение изменяет мне только с героиней книги.

— С худой Норой.

Он кивнул, взял свой стакан и залпом осушил его.

— Ну хорошо, я попробую помочь вам, — великодушно пообещала Линда. Она окинула взглядом зеленую корону широколистного миндального дерева, в тени которого располагалась веранда. — Возможно, эта Нора приехала на остров, чтобы прийти в себя после душевной травмы. Допустим, она узнала, что муж открыто изменяет ей с другой женщиной, и теперь ломает голову — разводиться с ним или не разводиться.

Частично потерявший воображение писатель искоса посмотрел на собеседницу и спросил:

— Он изменяет?

— Кто? Кому?

— Ваш муж вам? И вы собираетесь разводиться с ним?

— Да вы действительно недооцениваете мои интеллектуальные способности. Не так ли?

— Отвечайте на вопрос, черт возьми! Промолчав, женщина устремила на него холодный, непроницаемый взор.

— Пожалуйста, — добавил Джеймс нарочито вежливым тоном.

На мгновение она задумалась, потом произнесла:

— У меня нет мужа.

— Вы разведены?

— Нет.

Мужчина задержал на ней долгий, оценивающий взгляд, очевидно, готовясь задать следующий вопрос. Но Линда опередила его напоминанием:

— Мы говорим о Норе, а не обо мне.

— Да, вы правы, — нахмурившись, согласился Джеймс.

— Я подсказала вам идею о том, что муж, возможно, обманывает ее, и она…

— Нет, нет, — прервал он собеседницу. — Мне не нравятся ловеласы — слишком банально. Придумайте что-то другое. Какую-нибудь иную причину, более драматическую.

Ловеласы. Как это ранит. Оскорбляет. И все равно это так банально! Так банально, что Джеймс, вероятно, и сам занимается этим. Ее тело невольно напряглось, а щеки вспыхнули от негодования. Будь он проклят, этот Филипп! И все прочие донжуаны. Линда посмотрела на сияющую гладь моря и усилием воли вернула себе самообладание.

— Хорошо. Тогда такой вариант. Может быть, все ее близкие погибли во время урагана, в живых осталась только Нора, ее дом превратился в кучу обломков и…

— Нет. — Он раздраженно махнул рукой.

— Допустим, она голливудская звезда, но из-за злых языков ее карьера закатилась…

— Нет. — Рука Джеймса опять рассекла воздух. — Это не сработает.

— Возможно, мне удалось бы предложить что-нибудь стоящее, если бы я больше знала о Норе? Какая она — красивая, умная, глупая, коварная? Какая роль отведена ей в книге? Кто эта женщина? Учительница? Или, может быть, знаменитая певица?

Он помолчал с минуту, а потом произнес:

— Я сам не пойму толком, кто она. Вот в чем загвоздка. Образ героини мне и самому еще недостаточно ясен! Я никак не могу уловить, разгадать ее характер.

— Если в чем-то сомневаешься, надо выбросить это из головы. Может быть, такая женщина просто не вписывается в ваше сочинение. Отделайтесь от нее. Но не с помощью автомобильной аварии — это так неоригинально! Пусть лучше она бросится с утеса или сотворит с собой что-нибудь еще.

Джеймс поглядел на Линду с таким сердитым выражением лица, словно она совершила какой-то смертный грех.

— Нет, я не могу на это пойти. Она мне нужна.

— Для чего?

— Нора возрождает моего героя к жизни. По натуре он не благоволит к прекрасному полу, но эта женщина не такая, как все.

— Чем же она отличается?

— В том-то и дело, что я не знаю! — Он встал и, сунув руки в карманы шортов, начал возбужденно расшагивать по веранде. — Вся проблема в том, что я никогда не имел дела с женщинами, которые не похожи на других.

— Не похожи в чем?

Мужчина пристально посмотрел на Линду и сказал:

— Не имеет значения.

— Ага, вот и еще одна жертва войны между мужскими и женскими особями. Не потому ли вы приехали на остров? Чтобы зализать раны?

Выражение, появившееся на его лице, не вызвало в ней восторга. Она поднялась с кресла и сказала:

— Полагаю, мне пора. У меня такое чувство, что я ничем не смогу помочь вашему творческому процессу.

И, не дождавшись ответа, гостья спустилась по ступенькам с веранды. Выйдя на дорожку, она оглянулась и увидела, что Джеймс смотрит ей вслед; на его лицо легла тень разочарования и грусти. Женщина остановилась, на мгновение задумалась, затем опять взбежала вверх по скрипучей деревянной лестнице.

— Попробуйте вот еще какое средство. Возьмите стакан теплого молока, ложку меда, разотрите головку свежего лука, все это перемешайте и принимайте внутрь ежедневно в течение недели. Поверьте, ваше настроение и тонус чудеснейшим образом поднимутся.

В тот же день после обеда Линда отправилась на своем небесно-голубом «мини-моуке» в сиротский приют Святой Мэри. Узкая дорога петляла вдоль берега, и женщина, сидя в маленькой, похожей на коробочку машине с брезентовой крышей, с удовольствием подставляла лицо дуновению прохладного бриза.

Сиротский приют Святой Мэри располагался в отремонтированном здании сахарного завода на окраине маленькой рыбацкой деревушки недалеко от ее виллы. Сейчас приют стал домом для девяти брошенных детей — вполне нормальных новорожденных, малышей с физическими недостатками, которые только начинали ходить, и ребят постарше, страдавших от недоедания. Линда навещала их не один раз в неделю, играла с ними и читала им сказки.

Сегодня дети встретили ее, как всегда, улыбками и радостными возгласами. Они кинулись к ней, как только Линда вошла, окружили, повисли у нее на руках, обнимали за ноги, забавно пританцовывали. Уж здесь-то она наверняка никого не выводила из рабочего состояния. Эта мысль радовала и успокаивала ее. Вскоре сестра Анжелика исполнила традиционный ритуал: принесла Линде чашечку чая с разведенным сухим молоком и пятью ложечками сахара — до тошноты приторная смесь, но женщина пила ее, страстно надеясь, что все потребляемые ею калории тут же осядут на бедрах, добавят им веса, придадут приятную округлость.

Пока Линда пила чай, приехала Виктория Смит. Она привезла детям свежее козье молоко. Виктория была очаровательной, высокой женщиной с рыжими волосами и зелеными глазами.

— Привет, — сказала она Линде, расставляя на кухонном столе бидоны с молоком. — А я как раз собиралась забежать к тебе. У меня появился новый сорт сыра, и я подумала, что тебе непременно захочется попробовать его.

Виктория уселась за стол, и сестра Мария бросилась наливать ей чай, только без молока и сахара, к которым хохотушка питала отвращение. Ее муж, врач, заведовал небольшой больницей на острове, в которой проходили практику студенты-медики и бесплатно лечились дети. Виктория была не только красива, но и умна; у нее оказались незаурядные способности к бизнесу. Она открыла на острове маленькую сыроварню, где из козьего молока готовили масло и различные сорта сыра. Предприимчивая женщина продавала их фешенебельным ресторанам и отелям в самых разных уголках Карибского бассейна. Линда, обожавшая сыры, время от времени наведывалась в хозяйство рыжеволосой красавицы, чтобы быть в курсе новых достижений на «сыроваренном фронте».

— Я бы с удовольствием отведала твою новинку, — ответила она Виктории. — Загляну к тебе на обратном пути. Хорошо? На что похож новый сорт?

Они болтали о сыре, пока не допили весь чай и пока не подошло время Виктории возвращаться к своим козам, а Линде — к детям.

Женщина опустилась на пол, а малыши расселись вокруг. Кто-то забрался к ней на колени, кто-то прижался сбоку, она раскрыла книгу и начала читать. Глядя на детей, Линда не могла не улыбаться. Они были счастливы с ней, безошибочно чувствуя всем своим детским существом те любовь и заботу, которые она им дарила. Нет, я вовсе не обойдена судьбой, думала Линда, ведь рядом со мной такое богатство! Она всматривалась в лица малышей, широко раскрытые, доверчивые глазки, ощущала тепло живых комочков, и ее сердце переполняли светлая радость и умиротворенность. Как это приятно, когда в тебе нуждаются! А ведь в ней уже так давно никто не нуждался, не искал ее, не ждал.

Прошло несколько дней, заполненных суетой. В последний из них, ровно в полдень Линде вдруг остро захотелось отведать что-нибудь из местной пищи, какое-нибудь оригинальное блюдо. Такое желание появлялось у нее и раньше. К счастью, удовлетворить его не составляло труда. Неподалеку от виллы, у дороги, петлявшей вдоль побережья, стояла палатка-закусочная, прятавшаяся в тени огромной смоковницы. Здесь продавались необыкновенно вкусные — пальчики оближешь! — высококалорийные оладьи, приготовленные из мяса морских моллюсков. Торговала ими Джозефина — чернокожая леди с необъятным телом, носившая цветастые платья, соломенную шляпу и имевшая хорошо подвешенный язык. Она знала все островные сплетни и развлекала покупателей самыми свежими скандалами, слухами и радостными событиями. Джозефина слыла мудрой женщиной, и многие приходили к ней за советом, когда дело касалось любви и семейной жизни.

Линда шла по дороге, сдерживая себя, чтобы не ускорить шага. Она не должна тратить на обычную прогулку драгоценные калории. А день сегодня был такой чудесный. Ей хотелось идти быстрее, размахивать руками и даже время от времени чуточку подпрыгивать. На этом острове бывало много чудесных дней. А что, если осесть здесь и жить постоянно? От этой неожиданной мысли Линда даже остановилась и рассеянно уставилась на имбирные кусты, разросшиеся у края дороги. Внезапно прямо перед ее лицом промелькнула колибри: экзотическая птичка порхала над колокольцами желтых цветов, словно выискивая самый совершенный из них.

Она смогла бы выращивать пряные травы и продавать их «Плэнтэйшн» и другим роскошным отелям на Карибах. Свежую зелень можно было бы поставлять им каждые несколько дней. Есть еще лечебные травы, традиционно применяемые на островах, — их можно было предложить специализированным магазинам в Штатах. Женщина всплеснула руками над головой, протянула их к синему-пресинему небу, громко засмеялась и что было сил подпрыгнула. Какая блистательная идея!

Она зашагала дальше, но вдруг ее приподнятое настроение словно натолкнулось на острый выступ незримой скалы, ударилось о него и вмиг разбилось вдребезги, как стекло: на деревянной скамье перед палаткой Джозефины сидел Джеймс и ел оладьи. Это было несправедливо!

— А, привет! — произнес он тоном вполне цивилизованного человека. Во всем его облике ощущались расслабленность и в то же время бодрость, однако лицо с орлиным носом и квадратной челюстью оставалось по-прежнему надменным. Ослепительно синие глаза смотрели на Линду в упор, лишая ее присутствия духа и сил; почва поплыла куда-то из-под ног женщины, а внутренний голос взволнованно затараторил: «Надо бежать!» Но она не тронулась с места. Ее ноги будто задеревенели, а глаза не могли оторваться от его глаз — она стояла перед ним как заколдованная.

Джозефина расплылась в улыбке и предложила присесть. Ее английский, приправленный колоритным акцентом обитателя Карибов, звучал нараспев и услаждал слух. Хозяйка палатки сообщила Линде, что с минуты на минуту у нее зажарятся еще несколько порций морских моллюсков, а кроме того, у нее есть очень интересные новости.

— По правде говоря, я просто решила прогуляться, — солгала молодая женщина, — Я уже пообедала.

— Можно перекусить и после обеда, — вмешался Джеймс. — Присаживайтесь.

Линда присела на скамью. Уж очень соблазнителен был запах жарившихся оладьев, внушала она самой себе в оправдание. К тому же ее сердце вдруг забилось сильнее, так что все равно надо дать ему успокоиться.

Джозефина поставила перед любительницей экзотических блюд бутылку щавелевой соды — напиток, с которым та всегда ела оладьи. Линда сделала большой глоток, и прохладная жидкость приятно освежила горло.

— Хочу задать вам вопрос, — произнес Джеймс и отхлебнул из своей бутылки пива.

— О, пожалуйста, не начинайте снова, — взмолилась женщина и чуточку отодвинулась от него. Он сидел слишком близко. Линда видела каждый волосок на его руках — таких загорелых, мускулистых, таких больших и сильных, с такими длинными пальцами. Ей нравились красивые мужские руки. Сильные руки с нежными пальцами. О Боже, что за мысли лезли ей в голову?

— Кто придумал эту отвратительную микстуру из лука, молока и меда, черт бы ее побрал? — спросил он.

Его собеседница захохотала. От смеха у нее едва не перехватило дыхание.

— Это народное средство, — пояснила Линда, — способствует очищению пищеварительного тракта. А еще оно успокаивает и поднимает настроение.

Мужчина иронически повел бровью и спросил:

— Почему вас волнует мое настроение?

Линде так хотелось отвлечься и утихомирить бешеную прыть сердца, что, весело улыбнувшись, она сказала:

— Просто я дала скромный совет из дружеских побуждений. Ведь вы довольно угрюмый и раздражительный человек, не правда ли?

— Я почти не сплю вот уже несколько недель.

Линда взяла блюдо из рук Джозефины и, откусив кусочек оладьи, с наслаждением протянула:

— М-м-м… Как вкусно!

У Джозефины были еще в запасе последние новости, и любительница оладьев навострила уши, чтобы не пропустить ни одной. Полчаса они с Джеймсом слушали ее мелодичный, густой, завораживающий голос, так что Линда забыла о ершистом авторе приключенческих историй, сидевшем рядом.

Почти, но не совсем. Внимая увлекательным рассказам Джозефины, она тем не менее все время ощущала присутствие Джеймса Феличчи, близость его тела, уголком глаза наблюдала за его жестами, движениями ловких пальцев, водивших карандашом по страничкам маленького блокнота, который он извлек из кармана. Судя по всему, легенды острова, лившиеся нескончаемым потоком из уст Джозефины, вызвали у него прилив вдохновения.

К палатке подошел новый клиент, и Джозефина обратилась к нему. Джеймс спрятал блокнот. Линда сделала глоток из своей бутылки и, повернувшись к соседу, спросила:

— А не могли бы вы дать мне почитать какой-нибудь из ваших романов? — По книге можно судить об авторе, подумала она.

— Не могу.

Она удивленно уставилась на него.

— Почему же?

— Я не захватил с собой ни одной.

— Мне больше нечего читать, — вздохнула женщина. — От этого я становлюсь раздражительной. А может быть, у вас найдутся сочинения других авторов?

— Нет. — Он допил пиво и отодвинул бутылку.

Линде стало не по себе.

— Вы хотите сказать, что у вас дома нет книг? Совсем никаких? Даже ни одного детектива или романа ужасов? — Линда посмотрела на его рот — мужественный, властный и чувственный. И очень тревожащий. Ее взгляд скользнул вверх по лицу Джеймса и встретился с его глазами. В этом человеке ее тревожило все.

— Вам нравятся ужасы? — Лицо мужчины исказила гримаса, а женщина, улыбнувшись, ответила:

— Нет. Просто я подумала: а что же вам может нравиться? Полагаю, книги, изобилующие ужасами, психопатами, кровью, трупами или чем-нибудь еще в этом роде.

Он метнул в нее свирепый взгляд, а затем перевел его на свежую оладью, которую Джозефина ловко подложила ему в тарелку.

— У меня нет книг на ваш вкус, — с ноткой ханжества в голосе произнес он и впился зубами в оладью.

— Откуда вы знаете, какие книги я читаю? — раздраженно спросила она. Его самонадеянность выводила Линду из себя. Он скептически посмотрел на нее. Ах да, ведь ему наверняка запомнилась та книга, которую она читала на пляже. И уж конечно, он не мог не заметить обложку с заманчивой картинкой.

— Скажите же, — спросил он подчеркнуто снисходительным тоном, — какого рода книги вы читаете?

— Мой читательский вкус весьма эклектичен, — ответила Линда высокопарным слогом, — исторические романы, фантастика, мистика. Исключение составляют книги, где много крови и трупов. Больше же всего мне нравятся фантазии.

— Фантазии? — Его левая бровь на миг изогнулась дугой.

— Да. Сказки для взрослых. Загадочные королевства, древние пророчества, магия, колдовство, поиски кладов, приключения и все такое прочее.

Сочинитель замер. Он даже перестал жевать, а в глазах появилось такое странное выражение, будто они смотрели куда-то вдаль. Затем челюсти мужчины заработали снова, и ослепительно синие глаза опять уставились на Линду, тревожа и обескураживая.

— Почему? Почему вам нравятся фантазии?

Она задумалась на мгновение.

— Потому что в них все возможно. — В грезах у Линды были любящий муж и куча детей. В грезах реальным становилось все, даже чудо.

— Потому что в них все возможно, — медленно повторил Джеймс. — Мне нравится эта фраза. — Неожиданно он улыбнулся, и, к большому удивлению Линды, его угрюмое, мрачное лицо словно озарилось ярким солнцем. Оно даже приняло вполне… сексуальное выражение. Сердце женщины дрогнуло от охватившего ее легкого возбуждения, и она не удержалась — улыбнулась собеседнику в ответ. Он вскочил, извлек из кармана несколько монет и с глухим ударом выложил их на деревянный прилавок. А в следующий миг Джеймс Феличчи уже вышагивал по дороге в сторону своей виллы, да так широко и быстро, будто за ним гналась стая волков.

— Куда-то он заторопился, очень уж заторопился, — почти пропела Джозефина и засмеялась. Сосчитав деньги, она добавила: — Тут больше, чем за двоих. Похоже, он заплатил и за вас.

— Благодарю, но за себя я плачу сама, — заметила Линда и стала шарить в кармане шортов.

— Но почему? — Зоркие глаза островитянки с любопытством уставились на нее.

— Потому, — отчеканила женщина.

Чернокожая леди равнодушно пожала плечами и, протянув руку за деньгами, произнесла:

— Ладно, пусть будут мои. — Она своего никогда не упускала.

Уже по пути домой Линда подумала, что ей и впрямь нечего почитать. В этот вечер она решила сама приготовить ужин, а заодно и усовершенствовать блюдо собственного изобретения — зажаренного на рашпере дикого кролика с манговым пюре.

Хозяйка едва успела поставить дымящееся блюдо на стол, как раздался звонок в дверь. Интересно, кто это явился к ней столь официально — через парадный вход, вместо того чтобы подняться по лестнице на веранду? Она подошла к двери, которая отворялась прямо в большую гостиную, отделанную кафелем, и, распахнув ее, увидела перед собой Джеймса с коробкой книг под мышкой. Ее сердце на секунду сжалось, а затем, как пружина, рванулось вперед. Высокая фигура неожиданного посетителя заполнила весь дверной проем. На нем были спортивные брюки, рубашка с открытым воротом и довольно экзотическим рисунком в местном стиле.

— Я думала, у вас совсем нет книг, — сказала Линда, стараясь усмирить пустившееся в пляс сердце.

— Кое-что мне удалось найти. — Его губы тронула кривая усмешка. — Совесть не позволила мне оставить вашу просьбу без внимания. Действительно ужасно, когда в доме нечего почитать.

— Не то слово.

— Чем это так вкусно пахнет? — спросил Джеймс, принюхиваясь.

— Я готовила ужин.

Мужчина казался голодным. Линда вспомнила, что сегодня был день, когда он обходился без повара. Об этом Джеймс сообщил ей у палатки во время их скромной трапезы. Ее взгляд задержался на коробке с книгами — вот истинный клад наслаждения. Добрый жест вызывает ответный добрый жест. Разве не так? Поединок с собой длился мгновение.

— Добро пожаловать в мое жилище, — бодрым голосом проговорила она. — Я наготовила столько, что мы можем поужинать вместе.

Их глаза встретились, и он улыбнулся.

— С удовольствием, — ответил Джеймс тоном истинного джентльмена. Не собрался ли он разыграть с ней какую-нибудь шутку?

— Входите, — пригласила хозяйка и поставила коробку с книгами на маленький столик. Ее так и подмывало прямо сейчас же просмотреть хотя бы названия книг. Джеймс оглядел просторную гостиную с высоким потолком, ротанговую мебель, большие цветастые подушки на полу, яркие картины местного художника на стенах и расставленные всюду кадки с крупными тропическими растениями. С одной стороны в комнате отсутствовала стена, так что из гостиной можно было сразу пройти на открытую веранду с колоннами. Обитатели острова не ведали, что такое преступления; здесь не было даже тюрьмы.

— Вот это, я понимаю, дом, — произнес писатель.

— Да. Правда, он слишком большой для одного жильца, зато великолепно подходит для приемов, балов и целой толпы гостей.

— Которых я никогда не видел, — заметил он.

— Вы правы, — призналась Линда, которая просто не желала, чтобы ее беспокоили.

— Вы снимаете виллу или она ваша?

— Моя.

— Но, насколько я могу судить, вы не живете в ней постоянно, ведь так?

— В основном я живу в Нью-Йорке. — По крайней мере жила. Теперь у нее нигде не было постоянного дома.

— Вы случайно не манекенщица? — спросил Джеймс.

Манекенщица? Ну конечно же, ведь у нее такое страдальческое выражение лица! Разве нет? Линда рассмеялась и ответила;

— Нет, не манекенщица. Мой рост — пять футов и два дюйма, а туда берут высоких.

— Вы ходите как манекенщица.

— А как это?

Он так пристально посмотрел на Линду, что ей стало не по себе.

— У вас такая… Как бы это сказать? У вас такая уверенная походка, словно вы всем готовы бросить в лицо: «Да пошли вы к черту!»

— Это только показуха, театр. В действительности я очень стеснительная и неуверенная в себе.

— Уж это-то я заметил, — сказал гость и весело рассмеялся.

Женщина вонзила в него свирепый взгляд и произнесла:

— Вы не знаете, что творится в моей душе.

— Так просветите меня.

— Какой вы любопытный! Я скажу слово, а завтра оно уже попадет в вашу книгу.

— Вы не доверяете мне. Так? — Он криво усмехнулся и заглянул ей в глаза.

— Ни на минуту. — На лице Линды просияла лучезарная улыбка. — Ну, хорошо. Давайте поедим, пока все не остыло.

Столовая тоже соединялась с гостиной широким проемом в стене и располагалась за углом. Гость вошел в нее вслед за хозяйкой и с удивлением оглядел стол, накрытый бело-розовой скатертью и изысканно украшенный пышными тропическими цветами. В двух хрустальных подсвечниках горели розовые свечи, от которых разливался мягкий свет, придававший всему в комнате романтический ореол. Кролик, зажаренный на рашпере, был красиво уложен на деревянной тарелке и уже одним своим видом вызывал зверский аппетит.

— Вы кого-нибудь ждете? — спросил он.

— Нет. Разве не заметно, что стол накрыт только на одного человека? — С этими словами Линда быстро принесла второй прибор и разложила ложки, ножи и вилки на скатерти напротив того места, где сидела сама. Только бы ей удалось выдержать ужин до конца! Да она просто спятила, пригласив его в дом. Крупное тело мужчины возвышалось над всеми предметами в столовой, а исходящая от него энергия словно заряжала собой воздух в помещении. Каждая частичка существа Линды встрепенулась и замерла в напряженном ожидании. Бросив на нее недоверчивый взгляд, Джеймс спросил:

— И вы приготовили все это только для самой себя?

— Именно. Стратегия выживания для одиноких людей, в частности, гласит: «Обслужи себя так, как обслужил бы дорогого гостя».

Мужчина громко расхохотался, искренне и по-доброму. Джеймс усадил хозяйку, а затем сел сам и предложил вина. Оба молчали, пока он разливал вино, и ее нервы натянулись еще сильнее. Линде стало не по себе. Что с ней происходит?

Гость поедал кролика с большим аппетитом, приговаривая:

— Это пища богов! Так вкусно!

Комплимент! Ее сердце опять пустилось в пляс. На этот раз в веселый. Может быть, глупо, но ей так нравилось время от времени выслушивать комплименты! А кому не нравится? Комплименты — это витамины для мыслящей личности. Разве не так? А комплименты из уст Джеймса Феличчи обладали на редкость чудодейственной силой — этого она не могла отрицать.

— Благодарю, — мягким голосом произнесла кулинарная мастерица.

Джеймс смотрел на нее, слегка прищурясь, с любопытством и недоверчивостью.

— Где вы научились так готовить?

— О… там и сям, — скороговоркой ответила Линда, не упомянув ни Парижа, ни Рима, ни Нью-Йорка.

Всякий раз, когда Джеймс устремлял на нее взгляд, Линду охватывало необычное волнение, ей начинало казаться, что кто-то касается и пощипывает ее в разных местах. Ну, это уж слишком, черт возьми! Линда отпила еще вина, надеясь, что оно придаст ей силы и вернет самообладание. Ей еще никогда не приходилось чувствовать себя столь неловко. А вдруг он заметил это?

— Я полагал, что вы питаетесь едва ли не одними полуфабрикатами, поскольку не держите повара, — заметил гость.

— Ни за что в жизни! Я люблю настоящую вкусную еду, натуральные, свежие продукты. Те, что родит земля или дают деревья. Природа-матушка дарит нам все самое лучшее, и в этом с ней никто не может тягаться.

Джеймс уставился в свою тарелку, но глаза его смотрели куда-то вдаль, и, казалось, так же далеко были его мысли.

— Почему бы вам не сделать вашу Нору вегетарианкой? — предложила Линда.

Хмуро взглянув на нее, Джеймс спросил:

— Почему вы предлагаете это?

— Потому что вы думаете о ней, ищете ключ к ее характеру, а мне вдруг пришла в голову такая идея. Это, кажется, называется вдохновением?

— Но ведь вы не вегетарианка. — Джеймс скользнул глазами по куску мяса в своей тарелке.

— А какое это имеет отношение к вашему персонажу?

Она знала какое. Сочинитель лепил свою Нору по ее образу и подобию. Образу и подобию худышки Линды. Он равнодушно пожал плечами.

На десерт они съели пирожки с гуавой, которые гость тоже оценил должным образом. Пирожки оказались не только восхитительно вкусными, но и очень симпатичными на вид. Линде нравилось, когда еда выглядела красиво. Кофе они пили уже на веранде, освещенной маленькими электрическими лампочками и большими свечами. Линда сидела рядом с мужчиной, вдыхала воздух ночи, наполненный душистым запахом цветущего жасмина, любовалась безмолвной морской гладью, по которой игриво скользили лунные блики, и бархатным небом, расшитым до самого горизонта звездными узорами. Поистине феерический вечер для молодой женщины, романтичный, сводивший с ума!

На полу около кресла Линды стояла коробка с детскими книгами, которые прислала Сьюзен, ее лучшая подруга, жившая в Нью-Йорке; книги предназначались для сиротского приюта Святой Марии, но Джеймс не знал об этом и стал разглядывать их с выражением недоумения и испуга на лице.

— «Винни-Пух»? — произнес он. — «Чарли и шоколадная фабрика»?..

— Вы очень хорошо читаете, — сухо заметила она.

— Что это за книги? — спросил писатель.

— Для детей. Видите, в них есть картинки и все написано большими буквами.

— Не поверю, чтобы вы читали еще и детские книжки.

— Представьте, читаю. Некоторые из них прекрасны. Уроки жизни для взрослых. Иногда и вам следует заглядывать в них.

Он посмотрел на нее в раздумье, не проронив ни слова. Линда прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Потом пояснила:

— Два раза в неделю я езжу в сиротский приют и читаю детям. Книг там немного, к тому же они совсем потрепаны, вот я и попросила свою подругу Сьюзен прислать новые.

— Сиротский приют? — спросил Джеймс. — Тот, который опекают монахини? Тот, что разместился в восстановленном сахарном заводе?

— Да.

Он закивал головой, и взор его синих глаз опять устремился куда-то вдаль. Линда глубоко вздохнула:

— Мне кажется, Нора проявила бы великодушие и доброту, читая книги малышам-сироткам. Я уверена, у нее очень развито чувство долга. Ведь спасает же она главного героя, возвращает его к жизни и все такое.

Джеймс мельком взглянул на Линду, но ее слова, казалось, не дошли до него. Наверняка, думала она, его мысли сейчас уже далеко от веранды: в том вымышленном мире, где живет вымышленная женщина — худышка Нора, которая читает сказки вымышленным детям в вымышленном сиротском приюте.

Сочинитель сидел в кресле и с рассеянным видом потягивал кофе. Линде хотелось схватить «Винни-Пуха» и стукнуть гостя по голове, однако ей удалось сдержаться. Одно из главных достижений в ее жизни — умение вести себя благопристойно. Чашка Джеймса опустела, и он поднялся, собравшись уходить. Казалось, сосед Линды торопился к себе домой, и нетрудно догадаться почему: его звала неотразимая Нора. Механически произнеся обычные слова благодарности за прекрасный ужин, Джеймс Феличчи в момент покинул веранду и сбежал по лестнице.

— Все-таки надо было стукнуть его по голове! — громким голосом укорила себя женщина.

Впрочем, почему она так переживает? Ведь ей хотелось, чтобы он ушел. Разве нет? Джеймс действовал ей на нервы, раздражал. А кому это понравится?

Позднее, когда она случайно (а может, и не совсем случайно) посмотрела из окна своей спальни, ее взгляд задержался на освещенном окне рабочей комнаты Джеймса. Теперь он полночи будет разбираться со своей Норой. Или даже всю ночь.

— Я ненавижу тебя, Нора, — пробормотала Линда и удивилась собственным словам. Почему вдруг ей в голову полезли такие глупые мысли?