Мы-курги

2 Страна густых лесов на крутых склонах

Кург… Невысокие хребты, покрытые густым лесом. Леса и горы тянутся от горизонта до горизонта на много миль вокруг. Их рассекают узкие долины, занятые обработанными полями. Лесистые горы Курга — это отроги Западных Гхат. Две их вершины — Брахмагири на юге и Пушпагири на севере — поднимаются над этой горной страной. Вершины тоже невысокие. Обе не более 1600 м над уровнем моря. За Западными Гхатами начинается штат Керала. Из Курга в него можно попасть через перевал Периямбад. На юге узкая майсурская долина отделяет Кург от «Голубых гор» — Нилгири. С запада па восток, деля Кург почти пополам, течет одна из крупных рек Южной Индии — Кавери. Полноводная и спокойная в долинах, она превращается в бурный и норовистый поток в горах.

Лесистые горы и уютные долины мало напоминают тропический пейзаж. В нем есть что-то похожее на ландшафт европейской умеренной полосы. Англичане первые заметили это и назвали Кург «Индийской Шотландией». Я не была в Шотландии, и мне трудно судить о правильности этого сравнения. Я могу сказать только, что он мало похож на остальную Индию.

Втиснутый в горный район, Кург занимает небольшую территорию. В английском справочнике, изданном в начале нашего века, я прочла о Курге следующее: «Маленькая британская провинция, красочная горная страна, расположенная к западу от Майсура, в предгорьях и на склонах Западных Гхат, лежит между 11°56′ и 12°50′ с.ш. и 75°22′ и 76°12′в.д. Самая ее большая протяженность с севера на юг составляет 60 миль и самая большая ее ширина с востока на запад — 40 миль».

Несмотря на незначительность территории, вы до сих пор можете найти в Курге малозаселенные и труднодоступные места. Еще в позднее средневековье независимые раджи горной страны стремились не допускать «чужих» в свои владения. Кургская стража блокировала несколько горных проходов, соединявших Кург с остальной Индией. Раджи не поощряли дорожного строительства даже внутри своей страны. Чужие, попадавшие в Кург, должны были отыскивать лесные и горные тропы, которые связывали редкие селения. А эти тропы были далеко не безопасны. И только два пути оказались в те времена сравнительно доступными. Один из них — дорога на Малабар, в Кералу, куда из Курга шли караваны с рисом. Обратно караваны везли гур, или сахар-сырец, соль, кокосовые орехи, кокосовое масло, табак, орехи арековой пальмы. По второй дороге из Майсура в Кург перегоняли скот.

Когда страна перешла в английское владение, границы Курга открылись, и английские власти стали строить там дороги. Но и они не особенно поощряли внешние связи Курга. Поэтому сеть шоссейных дорог в этом районе не густая, грунтовых гораздо больше. Идут они в основном по долинам. А в горные леса ведут все те же старинные тропы. До сих пор в Курге нет ни железной дороги, ни своей авиалинии.

В наши дни в Курге существуют только два крупных города — Меркара и Вираджпет. В Меркаре живет около двадцати тысяч человек, в Вираджпете немногим меньше. Крупной промышленности в этих городах нет. Небо над ними ясное, не задымленное трубами фабрик и заводов. Да и сами эти города больше похожи на огромные села. Двухэтажных домов мало. Одноэтажные дома разбросаны по склонам тех же лесистых гор. Иногда очень трудно себе представить, что идешь по городу. Временами дома исчезают, и вы оказываетесь в лесу. За деревьями мелькнет две-три красных черепичных крыши и вновь тянется не то лес, не то парк. С городской улицы очень легко сразу попасть в чью-нибудь кофейную плантацию.

С высокого обрыва, откуда Меркара сползает вниз по склону, открывается панорама Курга. Параллельные хребты встают один за другим, и последние из них тонут где-то у горизонта в призрачной синеве. Чтобы попасть в горный лес из Меркары, не надо даже ехать, можно пройти пешком. Но рядом с городом леса редкие, частично вырубленные под кофейные плантации. Зато в глубине страны на этих синеющих хребтах еще сохранен густой девственный лес. В этих лесах часто непроходимой стеной стоят тиковые деревья, бамбук, розовое и сандаловое дерево. Растут манго и хлебное дерево.

Пожалуй, я не ошибусь, если скажу, что Кург один из редких районов Индии, который сохранил и богатство животного мира. В густых и часто непроходимых лесах на склонах гор можно встретить тигров, слонов, диких буйволов, кабанов, медведей, пятнистых оленей, маралов, леопардов, диких собак. Эти животные обитают и в верхних лесах в горах (курги называют эти леса «малекаду») и в нижних лесах в долинах — «канивекаду». Крокодилы, ставшие редкостью в других частях Индии, мирно плавают в затонах реки Кавери.

С климатом кургам повезло меньше, чем с флорой и фауной. Климат, скажем прямо, тяжелый. И хотя Кург никогда не страдал от жары (самая высокая температура там + 28°), он страдает от дождей. Дожди начинаются в мае и льют с переменным успехом до октября. Мистер Ганапати, редактор меркарской городской газеты, написавший прекрасную книгу о своем народе, предупреждает: «Туристам лучше избегать в этот период посещать Кург». Перед поездкой в Кург я не прочла книгу мистера Ганапати и поэтому в буквальном смысле хлебнула тамошнего дождя в полную меру.

Никто образней не описал кургского дождливого сезона, чем это сделал в конце XVIII века историк правителя Майсура Типу Султана. «Описание холода здесь, — занес он в скрижали, — делает перо, перед тем, как оно начинает писать, негнущимся, как будто его обмакнули в замерзшее море. Язык правды в описании температуры застывает в страхе и удивлении, как лед, несмотря на то что прикрыт губами, как шубой. Что он может сказать об этом? Однако я описал только лето. Бог, защити нас от зимы и дождливых сезонов!»

Население Курга довольно пестрое, но основу его составляет народность курги; число их немногим более восьмидесяти тысяч.

Курги называют себя кодава, а свою страну Кодагу и язык тоже кодагу. Слова «Кург» и «курги» — неправильные английские образования от вышеприведенных. Но эти слова так прочно вошли в литературу, что я не решилась изменить их на оригинальные.

Переводов и интерпретаций слова «кодагу» несколько: «расположенная на западе», «страна миллиона гор», «страна густых лесов на крутых склонах». Судить о том, какой из этих переводов правильный, трудно.

Курги по своему антропологическому типу резко отличаются от многих южноиндийских народов, и особенно от коренной древнейшей их части, так называемых австралоидов. Курги — европеоиды. Черты их лица довольно правильные. Прямой нос, часто с горбинкой, узкие губы, неширокие скулы, прямой разрез глаз, прямые волосы, светлая кожа, высокий рост.

Английский этнограф Т.X.Холленд в начале нашего века проделал очень интересную работу. Он дал сравнительное описание кургов и иерава (последние являются представителями аборигенного австралоидного населения, столь характерного для Южной Индии). Антропологический тип индийских австралоидов весьма примечателен. Это низкорослые темнокожие люди. У них вьющиеся волосы, широкие носы и толстые губы. Холленд доказал, что курги и иерава принадлежат к двум разным расам. Он не обнаружил какого-либо значительного смешения между кургами и иерава, хотя те и другие существовали бок о бок много столетий подряд. «Цвет их (кургов. — Л.Ш.) кожи светлый, — писал в середине прошлого века миссионер Меглинг, — черты лица правильные. Согласно традиции страны, они считают себя хозяевами гор, и из поколения в поколение проводили время в войнах и воинственных набегах. Они смотрели свысока на любой физический труд (кроме сельскохозяйственного). Курги сохранили благородную осанку и гордую внешность».

Курги были и остаются самым воинственным народом Южной Индии. Война являлась их профессиональным занятием, так же, как и земледелие. Сложившись довольно поздно в народность, курги, естественно, не «вписались» в традиционную систему древних индийских каст. Но собственная воинственность дала им возможность причислить себя к кшатриям-воинам. И неважно, что необходимые атрибуты этой касты у кургов отсутствуют, — они считают себя кшатриями.

Склонности к ремеслам курги не проявили. Единным ремеслом, которое процветало в этой рыцарской общине, было вышивание. Но им занимались, естественно, женщины. Одежду, оружие, украшения делали для кургов другие. Но эти другие подчинялись вкусам и традициям заказчиков. Вкусы и традиции также отличались от местных, как и внешность самих кургов. Правда, исполнители вносили иногда в заказанные изделия свои творческие поправки, но никогда принципиально не нарушали традицию. Им не позволяли этого делать.

Сколько веков курги следуют своей традиционной одежде — сказать трудно. Когда-то мужчины носили, узкие в обтяжку брюки, длинную рубаху с узким стоячим воротником, напоминающую кавказский бешмет. Поверх брюк и «бешмета» надевалась черная «купья», очень похожая на черкеску. Только на купье не было газырей, рукава ее были короче и доходили до локтей, Купья была всегда черной. Белый цвет имела церемониальная купья. В талии купья перехватывалась широким шелковым кушаком — «челе». Кушак был красный и расшивался золотой нитью. На туго затянутом челе укреплялось традиционное оружие кургов — «пичекатти» и «одикатти». Пичекатти — передний нож — втыкался спереди за челе. У пичекатти были деревянные ножны, отделанные серебром, и он чем-то неуловимо напоминал опять-таки кавказский кинжал. Только кинжал был колющим оружием, а пичекатти секущим — оружие воина и земледельца. Пичекатти прикреплялся к челе серебряной цепочкой, на конце которой находился изящно сработанный набор туалетных принадлежностей — щипчики для выщипливания волосков, палочка для ковыряния в ухе, ножичек для чистки ногтей и. т. д. Одикатти — задний нож — крепился к челе на спине специальным кольцом. Одикатти был массивней пичекатти, имел широкое секущее лезвие и носился без ножен.

В средневековье, при раджах, у кургов-воинов появились длинные мечи, которые не отличались от индийских, а позже они стали пользоваться английскими мушкетами и ружьями.

Мужской головной убор назывался «вастхра». Вастхра — это красный платок, которым повязывали голову, спуская длинный конец на спину. Когда я увидела первый раз такой платок, то вспомнила черные платки абхазцев. А вот обуви по старинной традиции кургам не полагалось. Долгое время они ходили босиком. Зато они носили серьги и кольца. До сих пор в Курге сохранилась церемония прокалывания ушей у мужчин — «кемукутхи мангала». В наше время курги надевают серьги только в праздничные дни. Наше время слегка модифицировало и костюм кургов. Теперь купью надевают поверх европейских брюк и рубашки. Последняя украшается галстуком. Босиком курги теперь не ходят. Им давно уже пришлась по вкусу добротная европейская обувь. Платки — вастхра — заменены белыми с золотой каймой тюрбанами, которые были в большой моде при последних раджах.

Женская одежда тоже имеет свою специфику. Когда-то женщины носили приталенные жакеты, плотно облегавшие их фигуры. Жакеты наглухо застегивались у шеи. Кусок ткани, несколько раз обернутый вокруг бедер, заменял им юбки. Их головы покрывали платки, низко надвинутые на лоб. Платки еще остались, Жакеты иногда тоже можно встретить, а вот юбки уже превратились в сари. Однако сари женщины-курги укрепляют под мышками, а не на талии, как в остальной Индии. От этого сари напоминает длинное платье. Женщины, как и мужчины, носят украшения, сделанные по большей части из золота и серебра, — кольца, браслеты, серьги.

Когда-то курги были племенем, очень непохожим на другие племена Южной Индии. О племенном прошлом свидетельствуют пережитки родового строя и остатки примитивных верований. Но со временем племя превратилось в народность. И народность эта, несмотря на относительную изоляцию, прошла стадию развитого феодализма. В этом восхождении по спирали истории у кургов были свои особенности. Племенное прошлое забывалось с трудом. За него еще долго держались Видимо, процессы разложения племенного строя не были ярко выраженными, так же как и процессы последующей феодализации. Почему все так складывалось — сказать трудно. Слишком мало мы знаем о ранней истории кургов.

До V века маленькая горная страна находилась в зависимости от Малабарского княжества Кадамба. Что происходило в Курге в это время — нам неизвестно. И только в конце V века — в туманной мгле прошлого возникают первые, еще очень слабые, искорки света — надписи. Надписи на медных табличках и больших вертикальных камнях, сделанные на других южноиндийских языках, в частности на каннара, но не на кодагу. Именно эти надписи и позволили восстановить хотя бы в общих чертах средневековую историю Курга.

В Южной Индии на протяжении почти тысячелетия возникали и гибли целые империи, появлялись и исчезали царствующие династии. Войны и сражения бушевали то там, то здесь, решая судьбы этих империй и династий. Кург был расположен на стыке различных государств. Маленькая горная страна не могла сопротивляться вторжениям более сильного противника, но вторгнувшимся никогда не удавалось завоевать эту горную страну полностью. Труднодоступные лесистые горы и жестокие холодные дожди часто останавливали завоевателей на полпути.

Южноиндийские императоры и короли, сохраняя свой престиж, объявляли ту или иную форму зависимости Курга, приказывали высечь на камне очередную надпись и даже иногда присылали в Кург своих правителей. Но правители чувствовали себя в этой стране неуютно. Свободолюбивые и независимые горцы уходили в глухие места. В глубине своей труднодоступной страны они продолжали сохранять свой образ жизни, обычаи и традиции. Ибо все это знаменовало для них независимость и престиж.

Взаимоотношения Курга с южноиндийскими империями и династиями выглядят следующим образом. В IX и X веках Кург формально входил в состав Майсурского королевства Гангов. От имени этого королевства Кургом правили князья Ченгалвы. В XI веке Гангов сокрушили тамильские императоры династии Чола. Ченгалвы стали их вассалами. Век спустя в Южной Индии усилилась империя Хойсалов, успешно выступившая против Чола. Однако Ченгалвы отказались признать власть новой династии и объявили себя независимыми. В их владения входил не только Кург, но, и часть Майсура. В 1143 году Нарасимха I Хойсал выступил против Ченгалва и убил мятежного правителя. Он забрал его слонов, коней, золото и сокровища. Семья же Ченгалва бежала в Кург, где и нашла свое, убежище. Будучи традиционными правителями Курга, Ченгалвы получили поддержку самих кургов, которые, выступили в их защиту. В 1174 году Баллада II Хойсал послал против Ченгалва и кургов войска. В жестокой битве при Палпаре горцы потерпели поражение. Место правителя Курга занял хойсальский полководец Беттараса. Но ему не удалось распространить свою власть на весь Кург. Курги продолжали поддерживать князей Ченгалва и держали Беттарасу и его военные отряды в постоянном напряжении. История Курга последующих двух веков наполнена войнами и сражениями княжеского дома Ченгалва с правителями Хойсалов.

Пока в Курге происходили кровопролитные схватки, на исторической арене Южной Индии возникла могущественная империя Виджаянагар. В XIV веке непокорные Ченгалва превратились в ее вассалов. Возвышение и расцвет Виджаянагара были яркими, но краткими. В 1565 году Виджаянагар пал под ударами мусульманских армий Великого Могола. Вассалы Виджаянагара, в том числе и Ченгалвы, объявили себя независимыми. Но Кург к этому времени, пережив ряд необратимых процессов, стал несколько иным. Родовые вожди кургов постепенно набирали силу и становились мелкими феодалами. Воинственные, привыкшие к независимости, они стремились к власти и захвату новых земель. Их деревни превращались в феодальные ставки, родовые жилища — в крепости, а зависимые от них бедные соплеменники — в слуг и воинов.

Вожди, именовавшиеся найяками, старались расширить свою территорию за счет себе подобных. Кург охватила жестокая феодальная усобица. Найяк воевал с найяком, род поднимался на род. Когда кончались открытые кровопролитные стычки, начиналась кровная месть. Именно родовая система в условиях феодальной усобицы стала ее основой. Членов враждебного рода подстерегали в густых лесах кинжал и копье. На их дома нападали, не щадя ни женщин, ни детей. Дух рыцарства и обостренное чувство чести были брошены под копыта лошадей, стремительно несущих кургских воинов по лесным и горным дорогам. Воины оставляли позади кровь и пепелища. Коварство и хитрость, жестокость и лицемерие — качества, ранее неизвестные кургам, стали цениться и не находили осуждения. Никто не чувствовал себя в безопасности: ни феодал, ни простой крестьянин. Перед страшным ликом родовой кровной мести они были равны. Каждый из них принадлежал своему клану, а эти кланы иногда союзничали, но чаще враждовали. Поэтому вокруг когда-то мирных домов появились глубокие траншеи. Те траншеи, которые позволяли обороняться и затрудняли нападение противника. И сейчас эти траншеи окружают дома кургов, похожие на крепости.

Кургская знать окрепла и утратила почтение и уважение к своим традиционным правителям. Каждый мелкий феодал претендовал на эту роль. Князья Ченгалвы теряли власть и с трудом отстояли небольшую территорию. Теперь Кургом управляли восемь вождей. И Ченгалва был одним из них. С гибелью последнего князя Ченгалва в майсурской войне 1644 г. династия прекратила свое существование.

Именно феодальной усобице и постоянной межродовой вражде Кург обязан новой и последней династией. В истории Курга она называется лингаятские раджи.

В конце XVI века из Майсура в Кург, где бушевала усобица и почти каждый день приносил кровавые столкновения, пришел проповедник. Устная традиция повествует о том, что он принадлежал к княжескому роду Иккери. Проповедник был из секты майсурских лингаятов, или шиваитов. Поселился он в уединенном месте и стал рассказывать местным крестьянам о новой религии, о могущественном боге Шиве и праведных почитателях его культа — лингаятах. Человек этот обладал большой силой духа и искусством красиво говорить. Его слушали и за речи и проповеди платили ему рисом. Проповедник ежегодно собирал обильную жатву, значительно превышавшую урожай любого кургского феодала. Тот, кто имеет в Курге рис, имеет, многое. Дом его рос и укреплялся. Проповедник стал одним из богатых людей Курга. Но не рис был его основным богатством. Души бесхитростных и мужественных людей, поверивших ему и его богам, — вот что могло дать ему неизмеримо больше, чем закрома с зерном. Когда он осознал это, то понял, что пробил его час. Проповедник сел на боевого коня и взял в руки меч. Его приверженцы последовали примеру своего духовного пастыря, а потом объявили его правителем Халери. Интригами и подкупами, используя своих приверженцев, которые были теперь почти в каждом уголке Курга, он сталкивал враждующие роды и враждующих вождей. В 1600 году, на пороге нового века, проповедник стал единовластным королем, или раджей Курга, основателем последней кургской династии Вирараджей Первым Лингаятом. Лингаятские раджи вписали одну из ярчайших и драматических страниц в позднюю историю Курга.

Династия, основанная майсурским проповедником прекратила свое существование в тот трагический день 1834 года, когда английские власти объявили об аннексии Курга. С того момента независимый Кург превратился в английский дистрикт. И это новое превращение многое изменило в самом Курге и кургах.

Новые хозяева Курга разбили в его лесах плантации, и все, что пришло с ними, нарушило традиционный уклад хозяйства кургов. Постепенно плантации превратили Кург в то, чем он является сейчас. Сначала были только английские плантации. Имена Фаулера, Манна, Максвелла были известны в Курге уже с 1854 года. Затем появились Стюарт, Тейлор, Кэмпбелл, Логан и другие. Десятки тысяч акров земли оказались занятыми новой культурой — кофе. Эта культура приносила новым хозяевам Курга высокий доход. Кофе экспортировали через Телличери в Аравию и другие страны, расположенные на побережье Персидского залива. Несколько позже выяснилось, что кардамон, перец и каучук тоже выгодны, и появились соответствующие плантации. Но кофе оставался по-прежнему основной плантационной культурой. Количество и размеры плантаций росли. А для этих плантаций нужна была земля. Стали расчищать джунгли. Огромные массивы прекрасных кургских лесов были принесены в жертву заморской культуре. Но и этого оказалось мало.

В 1868 году были пересмотрены границы кургских деревень. Теперь площадь деревень значительно уменьшилась. Плантаторам нужна была земля и в долинах. Десятки тысяч кули из соседних районов потянулись в Кург на заработки. Земля была в цене, и кургские земледельцы охотно распродавали свои владения. Однако лет через десять они поняли свою ошибку. Надо сказать, что храбрые воины оказались чрезвычайно восприимчивыми ко всему новому, что пришло в Кург, и показали свою завидную приспособляемость к нему. А это «новое» было не чем другим, как капиталистическим хозяйством. Ошибка нуждалась в немедленном исправлении. Кургские вожди и землевладельцы помельче осознали всю ценность и непреложную необходимость такой категории, как капитал.

Еще до 1947 года в Курге появились свои плантаторы. Но их хозяйства были мелкими, и им трудно было тягаться с Логанами, Стюартами и Кэмпбеллами. Немногочисленная кургская буржуазия оказалась на положении младшего партнера своих английских хозяев. Она смогла развернуться только после 1947 года, когда английские войска покинули Индию, страна стала независимой, а английские плантации стали переходить в руки предприимчивых кургов. Начался интенсивный процесс формирования кургской буржуазии.

Кург прошел через многое. Через родовой строй, через феодализм. Каждая эпоха и формация оставили в его народе свой след. Каждая из них ускорила или замедлила развитие каких-то групп населения. Все это привело к самым неожиданным переплетениям прошлого и настоящего.

В течение многих веков в Курге сложилась та многослойность, которая присуща и характеру его народа. Но эта многослойность определяет и его единство, ибо противоположные качества, порождая противоречия, создают и единство. Многоликое и многоплановое единство. Причудливое единство жизни своеобразной горной страны, которая называется Кургом.