Мы с Мишкой и все тайны СССР (сборник)

Как мы с Мишкой прикоснулись к непознанному

Борису Георгиевичу Режабеку

Снова наступили долгие летние каникулы, и наш класс отправился в поход с вожатыми Наташей и дядей Валерой. Нас отпустили с ними, потому что Наташа - инструктор по спортивному туризму, а дядя Валера - настоящий спортивный турист, хоть и не такой опытный, как дядя Серёжа, с которым они вместе год назад работали в нашем лагере.

Я думал, что день окажется солнечным, как самый лучший день, в который мы с Мишкой ходили гулять в прошлом году. Но утро выдалось хмурым. Небо всё было белёсым, будто по нему размазали гороховый кисель. Солнце светило, как лампочка сквозь белый абажур. Наташа и дядя Валера говорили всю дорогу нам и друг другу: "Вот сейчас распогодится!" Но потом и сами помрачнели - наверное, боялись, что может начаться дождь и будет лить весь день. А Нина Щукина и Петя Ершов с самого начала были чернее тучи. Они хоть и отличники, но решили, будто бы "Сейчас распогодится!" говорят, когда погода должна совсем испортиться.

Собрались мы с рюкзаками и вещмешками у нашего дома пионеров "Карбоксилазник", а оттуда пошли на электричку. День стоял будний, поэтому в вагоне было довольно пусто, и мы пели про трёх танкистов и про крейсер "Варяг". За окнами тянулись провода и белые облака.

Мы доехали до дальней станции "Ажажаево" и вышли на платформу. Наташа с дядей Валерой развернули карту и снова объяснили, что мы должны пешком дойти от станции "Ажажаево" до красивого места, где раньше была турбаза "Можейки". Турбазу теперь почему-то закрыли, но место всё равно красивое. Там мы поглядим с высокой смотровой площадки на лес и на поле, постоим на крутом берегу реки, пообедаем и пойдём к станции "Шульманцево".

Мы шли по грунтовой дороге полем и пели разные походные песни. То есть вначале раскинулось колхозное поле, на котором росли колосья, ещё зелёные, ведь лето только-только настало. Потом запестрело поле, заросшее всякими дикими колосками и цветами. Далеко от дороги паслись разноцветные коровы, а дорога была в сухих коровьих лепёшках. Валя Плотвичко говорила "фу-у!", а Вася Бычков, троечник и почти хулиган, глупо шутил и сам смеялся. Мы не обращали на них внимания, потому что Валя много о себе воображает, с Васи взять нечего, а коровий навоз на такой дороге - это не противно и даже хорошо пахнет. Потом, когда мы спели ещё несколько песен, уже потянулось дальнее поле, в которое, как говорится, телят не гоняли. В нём росли то березки, то осинки с мелкими листочками.

Мы стали говорить о грибах - понятное дело, о прошлогодних, потому что в этом году грибов ещё не уродилось. Правда, дядя Валера нам рассказал о самых ранних грибах, сморчках и строчках, которые появляются, как подснежники, ранней весной. Про сморчки все мы слыхали, но никто их не собирал, потому что весенние каникулы короткие, а нужно много чего успеть, пока бегут ручьи и набухают почки.

Наташа вспомнила весёлую историю о том, как собирала на Кавказе черемшу, заблудилась, и её с трудом нашли. Хотя чтобы понять, что в этой истории было смешного, нужно, чтоб рассказывала её сама Наташа и на ходу, пока поле с перелесками сменялось настоящим сосновым бором, густым от низеньких берёзок и, кажется, орешника, на котором ещё не завелось орехов. Мы смеялись, но всё равно всем было печально, потому что солнечный свет оставался серым, а небо между соснами - не голубым, а белёсым. Понятно, что это была не та печаль, когда смотришь на закат или на костёр, искры от которого подлетают в звёздное небо. Это была другая - как будто испортилось что-то нужное, и она той хорошей печали только мешает.

Лес понемногу стал совсем настоящим, а дорога превратилась в узенькую тропку, когда мы вышли на круглую поляну. На ней не росло ни единого дерева и даже ни кустика, только низенькая травка. На поляне стояла большая красивая палатка - не зеленоватая, как военная гимнастёрка, а из серебристой, как самолёт, материи. Дядя Валера, как увидал её, присвистнул и переглянулся с Наташей.

- Э-гей, ребята! - сказал мужской низкий голос - бас.

Мы оглянулись - за нашим отрядом из лесу вышел человек в чёрном комбинезоне, вроде лётчицкого. Он был широкоплечим, с короткими, под машинку стриженными рыжими волосами, с рыжей бородой и без усов, как у заграничных моряков на картинках.

- Туристы? - спросил он.

- Гитаристы! - ответил дядя Валера. Он вообще ехидный и, кажется, в школе был немножко хулиганом, хотя потом исправился.

- Ребят ведём в однодневный поход, - вежливо ответила Наташа. - Мы от "Карбоксилазника".

- Знатное предприятие, - кивнул бородатый. - Его карбоксилазу даже в Германской Демократической Республике уважают.

Тут палатка, словно шатёр из сказки, приоткрылась, и перед нами появилась девушка, тоже одетая в чёрный комбинезон, с очень тонкой талией. Волосы у неё были короткие, как в старых фильмах, и совсем светлые.

- Здравствуйте! - сказала она, ничуть не удивившись, что на поляне столько народу. - Меня зовут Инна.

- А меня - Христофор, - поскорее прибавил мужчина и протянул дяде Валере руку. - Такое старое русское имя.

Наши вожатые тоже представились, пожали им руки, и Наташа спросила:

- Вы геологи?

- Нет, мы геопатологи, - ответил Христофор. - Занимаемся разными странными явлениями в земной коре и на её поверхности. А здесь как раз геопатогенная зона.

- Знаем, это вроде Курской магнитной аномалии, - похвалился дядя Валера.

- Бери выше, вроде Тунгусского метеорита! - оживлённо сказала Наташа и спросила у геопатологов: - Так ведь, товарищи?

Сразу было видно, что ей очень интересно.

- Это не секрет и не тайна, но мы и сами пока ничего не понимаем, - ответил Христофор. - Вот здесь, например, нами обнаружена очень странная яма. Пройдёмте, ребята!

Он показал Наташе и дяде Валере, куда идти, - как раз по нашему маршруту, дальше в лес по тропе. Мы все пошли за ним, и очень скоро Христофор, Наташа и дядя Валера остановились, а мы выглянули из-за них, потому что посреди тропы оказалась яма или даже колодец.

- Идеально круглая, метр диаметром и пять глубиной, - объяснил Христофор. - Дно вроде бы плоское, но в точности не понять - на два метра воды набралось. А стенки гладкие, будто её в глинистой почве не выкопали, а вырезали.

- Или высверлили, - сказал дядя Валера, который раньше работал на сверлильном станке.

- И таких ям ещё четыре, - указал вперёд Христофор.

- Надо бы знак поставить, чтобы никто не упал! - предложила Наташа.

- А ещё лучше поскорее засыпать это дело, - прибавил дядя Валера. Он хоть и насмешливый, но хозяйственный и, как говорит Наташа, распорядительный.

- Как только исследуем, ямы сразу же ликвидируют, - ответил Христофор. - А знак, я думаю, вот-вот выставят на опушке, чтобы в лес никто не заходил. Милиция должна приехать на "газике".

- С минуты на минуту, - сказала подошедшая к нам Инна - видимо, про милицию. За спиной у неё был большой рюкзак, не круглый, как у наших вожатых, а длинный и гранёный, словно шпала.

- Вам к "Можейкам"? - уверенно спросил Христофор.

- Да, к "Можейкам", а потом на станцию "Шульманцево", - подтвердила Наташа.

- Нам с вами по пути, - сказал геопатолог. - Пойдёмте вместе, если не возражаете. Здесь ещё много занятного по дороге.

Мы все переглянулись, а Валя Плотвичко, хоть её никто не спрашивал, сказала, что если по дороге много ям, то лучше идти с теми, кто про них уже знает.

Наши вожатые согласились, и Христофор с Инной пошли впереди.

- А что ж они палатку оставили? - удивился Мишка.

Пришлось мне объяснить ему, что палатку, понятное дело, упаковала в свой рюкзак Инна. Теперь точно было видно, что палатка совсем особенная, какую точно не купишь в магазине "Турист". Чтобы тебе выдали такую палатку, нужно быть полярником, геологом или геопатологом. Правда, я не понял, почему Христофор идёт налегке, а рюкзак со всеми вещами тащит Инна, хоть ей было как будто ничуть не тяжело. Но Мишке я этого не стал говорить.

Мы шли, время от времени притормаживая, потому что Христофор с Инной приостанавливались у каждой ямы, показывали нам её и обходили кругом, по траве. Все ямы были в точности посередине тропы.

Когда мы, как говорится в книжках, благополучно миновали пятую яму, Вася Бычков погнался за Валей Плотвичко, они забежали вперёд, и Валя завизжала. Оказалось, что впереди ещё одна круглая дыра.

- Ничего не понимаю! - воскликнул Христофор. - Шестой вчера здесь не было! Это какая-то патология!

- За ночь вырыли! - пошутил дядя Валера, хотя всем стало ясно, что это и вправду патология, то есть большая странность.

- Дальше идём осторожно! - предупредил Христофор. - И не сходите с тропы!

- Стройтесь, ребята, по успеваемости! - скомандовал дядя Валера.

Мы поняли, что идти и вправду лучше поосторожнее, чтобы куда-нибудь не сверзиться. И все пошли гуськом, как детсадовцы, только что не парами - ведь это была узкая лесная тропа. Христофор шёл впереди, за ним Инна, за ней Наташа, дальше - круглая отличница Нина Щукина, а следом Петя Ершов, у которого в третьей четверти было две четвёрки. Мы с Мишкой оказались посередине. Предпоследним плёлся, насвистывая хулиганскую песню, Вася Бычков, а дядя Валера шагал последним, словно прикрывал нас с тылу. Хотя, может быть, это значило, что он и вправду в школе был прогульщиком и хулиганом.

Когда идёшь гуськом, да ещё следом за геопатологами, петь неудобно, и мы молчали, только девчонки шушукались и хихикали, да насвистывал Вася Бычков. А Наташе хотелось расспросить геопатологов, и она стала задавать Инне разные вопросы, но та отчего-то молчала, и отвечал Наташе Христофор. Наташа спросила, где учатся на геопатологов. Христофор ответил, что надо сначала стать геологом или геофизиком, а жизнь остальному научит. Ещё Наташа спросила, с какими ещё геопатологиями, кроме этих ям, они встречались, если это, конечно, не военная тайна.

- Чего только не случалось! - ответил Христофор. - Например, этой ночью мы зафиксировали белое свечение, выходившее из одной ямы, а над другой летали мелкие светящиеся шарики.

- Может, это были светлячки? - предположила Нина Щукина.

- Может, и светлячки, - согласился Христофор.

- А светилась гнилушка, - прибавила Нина. - Гнилушки в темноте иногда светятся.

- Очень похоже, - сказал Христофор. - Как же мы сразу не догадались!

Тут Вася Бычков засвистел совсем хулиганскую песню, и дядя Валера сделал ему замечание. Вася осёкся и стал насвистывать песенку из заграничного фильма. Нам с Мишкой стало ясно, что дядя Валера - точно бывший хулиган. Ведь он узнал хулиганскую песню без слов. Наташа бы нипочём не узнала, да и мы слыхали её случайно.

- Странные они люди! - потихоньку сказал мне Мишка о геопатологах. - Может, они сами эти ямы вырыли, а нас за нос водят?

- Да кому бы приспичило нам головы морочить? - удивился я. - И зачем понадобились эти ямы? И откуда у простых обманщиков такая палатка? Мы, конечно, сами бы могли кого-нибудь разыграть. Или дядя Валера - он, пожалуй, для смеха и соврёт. Но такие ямы замучаешься рыть. И такую палатку только настоящим учёным геопатологам могут выдать - на простых геологов не напасёшься.

Тут Мишка, шедший за мною следом, говорит мне прямо в ухо:

- А вдруг это шпионы? Тогда всё понятно!

- Ерунда! - ответил я. - У шпионов может быть очень хорошая палатка, но зачем тогда ямы? Шпионы стараются разузнать про что-нибудь понятное и полезное для заграницы или наоборот, навредить нашей стране.

Мишка не унимался:

- А вдруг нервопатологи клад ищут?

Мишка называл их нервопатологами, хотя врачей, которые стукают молоточком по коленке, зовут невропатологами, а тут были вовсе не врачи.

Я хотел посмеяться над Мишкой, но это было похоже на правду. За границей могли узнать о зарытом здесь кладе, и прислать шпионов с картой, как на остров Сокровищ, или с шифрованной запиской в кортике. К тому же Христофор был очень похож на пирата, а Инна всё молчала, как будто по-русски умела только поздороваться да сказать "с минуты на минуту". И то говорила она как-то странно, словно вражеская секретарша в чёрном мундире в одном фильме про наших разведчиков.

Но Мишка ещё подумал и сказал:

- А вдруг это браконьеры, которые охотятся на ценного зверя?

Мы стали гадать, какого ценного зверя Христофор с Инной могут ловить в эти ямы, перебрали зайцев, белок, полевых мышей, лягушек, ёжиков, кротов и так развеселились, что как-то сами поверили, будто они и есть настоящие геопатологи. А дядя Валера услыхал, как мы гогочем, и буркнул:

- Разговорчики в строю! - но тоже для смеха.

Тут мы вышли из лесу на луг, и Христофор сказал, что дальше можно идти не гуськом, а в произвольном порядке, соблюдая обычную походную дисциплину.

Наташа спросила:

- Геопатологии закончились?

- Ямы закончились, - ответил Христофор. - А геопатологии только начинаются.

Тут Вася Бычков заорал:

- А вон чего я нашёл! - и выхватил из травы железку вроде большого молотка без ручки и без дырки.

Все сгрудились вокруг Васи, Христофор рассмотрел железку и сказал:

- Интересный образец! Настоящий параллелепипед!

- Какой же это параллелепипед! - не согласилась Наташа. - У него же сечение трапециевидное!

- Вы правы, - кивнул добродушный Христофор. - Просто мы, геопатологи, называем такие образцы параллелепипедами. Голову даю на отсечение, что это чистейшее метеоритное железо. Позвольте, мы приобщим его к государственной коллекции.

Вася было хотел обидеться, что у него отбирают железку, но тут девчонки наперебой закричали:

- Грибы! Грибы!

Но это были не грибы. В траве валялись разноцветные стеклянные шарики, сверху и вправду похожие на мелкие грибные шляпки. Мы быстро набрали - не то чтобы полные карманы, но всем досталось по нескольку штук. Мишка нашёл коричневый, как ромашковый отвар, синий в зелень, про который Наташа сказала, что это цвет маренго, лиловый и ещё два розовых. Розовые он, понятное дело, сменял у девчонок на красный и чёрный. А мне достались зелёный, как трава, зелёный, как морская волна, жёлтый, как мёд, красный, как смородина, и голубой, как небо.

Христофор сказал, что шарики мы можем оставить себе, но распиливать их не рекомендуется. Это не простое стекло, а вулканическое, и в некоторых шариках могут содержаться вулканические газы, вдохнув которые можно упасть в обморок. Но этим шарикам страшна только алмазная пила. Опыты показывают, что они очень прочные и способны без вреда для себя падать, например, с пятого этажа, хотя тем, кто стоит внизу, может не поздоровиться.

Мы думали, что шарики валяются в траве по всему лугу и скоро нам некуда будет их собирать, но Христофор объяснил, что они выпадают на ограниченном участке и мы, наверное, всё уже обнаружили.

- Что значит "выпадают"? - стали спрашивать вожатые и ребята. - С неба падают?

- О росе тоже говорят, что она выпадает, - сказал Христофор. - Но мы же знаем, что она образуется из водяного пара прямо на поверхности. Видимо, эти шарики образуются на поверхности земли из вулканических газов, охлаждаемых, например, утренней росой. Это очень интересная геопатология. Думаю, Инна защитит о ней диссертацию, если её исследование продвинется. Но пока нам похвастаться нечем.

- Правильно, хвастаться нехорошо! - сказала Нина Щукина, дядя Валера зачем-то хлопнул себя по лбу, и Наташа скомандовала, чтобы мы трогались дальше.

Тропинка через луг вела на холм, где раньше работала турбаза "Можейки", а по сторонам тянулись перелески. Над нами пролетели две кряквы - река была уже близко.

- Ой, там кто-то идёт! - пискнула Валя Плотвичко и показала в другую сторону от реки: прочь от дороги по лугу шёл человек. Он был седым и в серой одежде вроде комбинезона.

- Механизатор, наверное, - сказал дядя Валера.

- Э-ге-гей! - загорланил сиплым басом Вася Бычков. Даже когда можно просто крикнуть, он противно кривляется.

- Э-ге-гей! - закричали другие ребята. Правду говорят учителя, что дурной пример заразителен. Хулиганам подражать очень просто, а подражать отличнику замучаешься. Чтобы учиться на отлично, надо самому стать отличником, а ходить с умным лицом, когда троечник, - тоже какое-то кривляние.

Тут человек обернулся, и мы ахнули, ведь лицо у него было совсем чёрное, как у негра. Он не ответил нам, а широко зашагал по лугу и скоро скрылся в перелеске.

- Горилла из цирка сбежала! - сказала Валя Плотвичко.

Многие зашикали на неё и стали говорить, что нехорошо называть негра гориллой, но Валя отвечала, что лицо было не человеческое, а самое настоящее обезьянье. Вася Бычков тоже басом заорал:

- Это дикий обезьян завелся среди полян!

- Всякое может быть, - сказал Христофор. - Однако мне кажется, что это просто агроном из одной развивающейся страны приехал приобщиться к опыту наших колхозов и совхозов.

Наташа хотела уж бежать вдогонку за иностранным агрономом, чтоб извиниться, но того и след простыл, а Петя Ершов разозлился и дал Васе подзатыльник, хоть обычно его боится. Вася стукнул Петю в глаз, но дядя Валера их разнял, и мы пошли дальше.

Теперь последней шла Наташа. Она озирались, будто надеялась, что снова увидит иностранного агронома. Видно, её мучила совесть за Валю и Васю.

Дядя Валера шагал впереди, между Инной и Христофором. Он попросил у Инны разрешения понести рюкзак, но Христофор сказал, что рюкзак совсем не тяжёлый и вдобавок особенный, целебный для спины. Один доктор-профессор из медицинского института назначил Инне его носить не менее шести часов в день, чтобы подлечить спину, повреждённую в прошлогодней экспедиции. Если всё получится, многие люди перестанут маяться спиной. Дядя Валера, конечно, всё понял и не спорил, а достал из кармана свои стеклянные шарики и стал задавать Христофору вопросы:

- Почему они все одного размера? Тут ведь сантиметра полтора диаметр будет?

- Если бы мы знали, как они образуются, я бы вам преохотно объяснил! - развёл раками широкоплечий Христофор и стал совсем квадратным. - У нас, признаюсь, пока что не имеется даже рабочей гипотезы. А диаметр у них в самом деле одинаков и составляет семь тринадцатых на число "пи" сантиметров.

Дядя Валера, со спины было видно, заволновался и говорит:

- А вдруг они инопланетного происхождения?!

- Быть такого не может! - помотал рыжей головой Христофор. - Сами посудите, я же сказал: "сантиметров"! А сантиметр - мера длины, привязанная к длине земного Экватора. Это его одна четырёхмиллиардная доля! Ни на Марсе, ни на Венере никто не будет измерять диаметр стеклянных шариков в земных сантиметрах. И даже если разумная жизнь имеется за пределами Солнечной системы, скажем в системе Альфы Центавра, Сириуса или хоть в туманности Андромеды, такие совпадения исчезающее маловероятны.

- А что если это послание землянам от братьев по разуму?! - не унимался дядя Валера.

- Проверим, - деловито кивнул Христофор. - Однако наука пока не может ответить на вопрос, есть ли у землян братья по разуму. Наука такими сведениями пока не располагает.

Наш отряд тем временем уже подымался на поросший соснами холм, где два или три года назад была турбаза "Можейки". Наташа объяснила нам, что раньше под соснами стояли домики из деревянных щитов, но их разобрали и перевезли в другое место. Теперь от них остались разве что вмятые квадраты на земле. Вася Бычков увидал такой квадрат и стал бегать по его сторонам, глупо горланя басом: "Пам, парапапам!". Он делал вид, что футболист и выбегает на поле под "Футбольный марш". Кончилось этот тем, что Вася споткнулся о кирпич, подпиравший раньше угол домика, и ухнулся носом в траву и сухие иголки.

От всей турбазы на холме остался только облупленный турник. Дядя Валера снял свой рюкзак, запрыгнул на турник и показал нам разные упражнения.

- Только вот "солнышко" делать я так и не умею, - печально признался он, когда спрыгнул на землю.

Но делать "солнышко" всё равно никто из нас не умел, даже Наташа, подтянувшаяся двенадцать раз. Я подтянулся шесть раз, Мишка - пять. Христофор с Инной стояли в сторонке, но когда все наши, кто хотел, с помощью дяди Валеры уже перебывали на турнике, Христофор подошёл, поплевал на ладони, повис и подтянулся двадцать пять раз.

- Вот-с, - ничуть не запыхавшись, сказал он, опустившись наземь. - Есть ещё порох в пороховницах.

Инна сняла свой рюкзак; таким шагом, словно солдат на плацу, подошла к турнику; сама запрыгнула и начала подтягиваться. Она подтянулась пятьдесят раз, на минуту сделала "уголок" и десять раз прокрутила "солнышко". Потом она спрыгнула и, как ни в чём не бывало, надела рюкзак до того быстро, что дядя Валера даже не успел ей помочь. Мы все захлопали, а дядя Валера с Наташей переглянулись и пожали плечами.

Дальше мы пошли ещё выше, на смотровую площадку, хотя так называется просто вершина холма, откуда видно реку, лес и поле. Ничего интересного нам по пути не встретилось, если не считать, что Мишка заметил на одном кусте клочки серой шерсти. Нина Щукина испугалась, что это волк, но дядя Валера сказал, что это, скорее всего, старый лось.

На смотровой площадке мы достали провизию и принялись обедать, а вожатые развернули карту и прикинули, как добраться до станции "Шульманцево". Выходило, что идти совсем недалеко, если выйти на грунтовую дорогу. Дядя Валера залез на сосну до первого сучка, огляделся и громко сказал, что железной дороги отсюда не видно, зато видать грунтовую, и она так близко и такая прямая, что идти по ней к "Шульманцеву" - просто чепуха на постном масле, гораздо интереснее взять левее. Тут он ещё вгляделся в землю и крикнул:

- Ребята, тут же вся поляна в каменном узоре!

На смотровой площадке и вправду было много вросших в землю булыжников, но когда мы стали ходить от одного камня до другого, оказалось, что они выложены какой-то улиткой.

- Жалко, фотоаппарата нет! - сказал дядя Валера.

- Увы, у нас вышла вся плёнка! - пожал плечами Христофор.

- Этот лабиринт от нас не убежит! - утешила дядю Валеру Наташа. - Мы ещё сюда приедем. Интересное здесь место.

- Безусловно, интересное, - согласился Христофор. - Здесь можно запросто прикоснуться к непознанному. Однако я не рекомендую посещать геопатогенные зоны в полнолуние или в безлунные ночи, а также в последние и первые числа каждого месяца, особенно зимой.

Наташа ответила, что они, конечно, зимой придут сюда разве что с однодневным походом, а дядя Валера скомандовал, чтобы мы строились на перекличку и готовились идти дальше. Мы снова надели рюкзаки, ставшие гораздо легче, потому что бутерброды и оладьи были съедены, но Мишка правильно сказал, что термосы, фляжки и бутылки всё равно тяжело носить и не так уж и важно, выпиты чай и морс или нет. Вася Бычков попробовал выбросить кефирную бутылку из-под морса, но Наташа ему запретила мусорить.

- "Тогда считать мы стали раны, товарищей считать..." - прочёл дядя Валера из Лермонтова, глядя, можем ли мы отправляться.

У Пети Ершова был синяк под глазом, Вася Бычков немножко хромал, а Нина Плотвичко противно ныла, что уже устала, как будто из-за этого можно было тут же закончить поход.

Вожатые решили не сворачивать сразу на грунтовую дорогу, а пойти на высокий берег реки прямо под смотровой площадкой, а потом снова полем с перелесками. Мы спускались к реке и пели про Катюшу. Раньше я думал, что Катюша - это миномёт, который выехал на берег, и всем врагам стало кисло. Но теперь я наконец-то понял, что Катюша - это девушка вроде Наташи, которая выходит на берег и поёт про степного сизого орла. Орёл - тоже не птица, а боец на дальнем пограничье. Когда мы допели, дядя Валера сказал, что служил пограничником, и зимой на границе было очень холодно.

На берегу ближе к соснам росли хвощи, а ближе к обрыву - иван-чай и другие высокие цветы, качавшиеся от свежего ветра.

- Здорово! - сказала Наташа, и мы все согласились, хоть небо по-прежнему было сереньким до самого горизонта.

Тут что-то засвистело и зашуршало. Мы подняли головы, и девчонки завизжали. Прямо над нами пролетела птица, огромная и сизая.

- Кто это? - спросила Наташа, вся дрожа. - Орёл?

- Не похоже... - покачал головою дядя Валера. - Думаю, летучая мышь или белка-летяга. Морда у неё звериная, а крылья между лапами натянуты.

В воде что-то булькнуло.

- Гляди, гляди! - громко зашептал дядя Валера и показал Наташе на расходящиеся по воде круги. - По-английски "глыба" или "туша" будет "бульк"!

Наташа с дядей Валерой и Христофором поглядели в карту, и решили поскорее выходить на грунтовку, чтобы ребята не сбили ноги. Вожатые срезали себе по ореховой палке, чтобы легче было идти, и велели нам держаться кучно и глядеть в оба. Вася Бычков до того обнаглел, что посмеялся над Петей Ершовым, который после драки с ним в оба глядеть не мог, а потом показал вожатым рогатку и набрал тяжёлых камешков, сказав, что никакие редкие звери и геопатологии ему не страшны.

Мы запели "Летят перелётные птицы..." и пошли за Инной и Христофором. Наташа и дядя Валера шагали сзади с палками и озирались. Вася Бычков не унимался и сказал, что Нина Щукина - отличница не круглая, а длинная, девчонки стали над ней смеяться, и Нина так обозвала Васю, что все диву дались и даже дядя Валера крякнул. А Инна всю дорогу молчала. Лишь когда Наташа спросила у неё, скоро ли "Шульманцево", Инна снова сказала: "С минуты на минуту". Но никакого "Шульманцева" мы не увидали даже через полчаса, а Христофор нам объяснил, что Инна плохо слышит после страшного лесного пожара и вообще эстонка.

В общем, до вечера продолжалась такая чепуха на постном масле. Сразу скажу, что до станции "Шульманцево" мы почему-то не дошли - промахнулись. Солнце уже садилось, и последние облака от него розовели, когда мы вышли к следующей станции - "Журавлики", но никто из нас этому не удивился.

С нашими геопатологами мы попрощались на полпути от турбазы "Можейки" к этим самым "Журавликам", хотя мы думали, что идём к "Шульманцеву".

В поле стоял круглый домик. Такой мы видели в одном журнале, где было сказано, что его построят в горах и разместят в нём гостиницу для туристов или лабораторию для учёных, изучающих погоду и горные ледники.

Мы решили, что это геопатологическая лаборатория и нам разрешат её посмотреть. Но Христофор сказал:

- Остановитесь тут и не подходите ближе.

Христофор с Инной подошли к домику. В нём сама открылась дверь, и геопатологи зашли вовнутрь. Мы думали, что они включат свет, но тёмные квадратные окошки домика замигали разноцветными огнями, как новогодняя ёлка. Домик приподнялся на подушке из белого света и тихо-тихо, как воздушный шарик, полетел вверх, в пасмурное небо и скоро скрылся за облаками.

Мы стояли, разинув рты, а небо стало быстро проясняться.

- Никто и не поверит... - сказала Наташа. - Даже если в Академию Наук и в "Технику - молодёжи" написать.

- Может, и хорошо... - хмуро ответил дядя Валера.

Тут выглянуло солнышко, а Мишка сказал:

- Я думаю, нервопатологи не наврали. В этом месте такое творится, что они сами на Землю прилетели его изучать, но ничего так и не поняли.

А я ничего не стал прибавлять, потому что Мишка, наверное, был прав.