На благо чужого мира. Выходец

Глава 2

Заметив подъезжающих всадников, стражники засуетились, однако рассмотрев, что это возвращается патруль ир Гролса, расслабились и начали с интересом разглядывать незнакомого молодого человека.

- Эк вам повезло, ребята! С уловом-то на этот раз! – воскликнул один из них, пропуская патруль.

- Та парень ведь что малец, все бормочет что-то непонятное, теперь нянчиться с ним, мамку ему искать, чтоб уму-разуму научила, – пошутил рыжий Кёрсп проезжая мимо.

Стражники загоготали и обратно прикрыли за ними створки ворот.

Очутившись за стеной, Николай был несколько раз приятно удивлен: во-первых, денег за вход с него не взяли, во-вторых, поселение внутри выглядело очень натуральным, все сделано добротно и не по-бутафорски, он только и успевал крутить головой во все стороны, стараясь рассмотреть как можно больше деталей.

С внутренней стороны между башенками вдоль частокола тянулась неширокая галерея, по ней прохаживались еще двое стражников. Дорога внутри поселения утоптана множеством ног и копыт животных. Всего же на первый взгляд внутри частокола различных построек располагалось не меньше трех десятков. Где-то за домом слева от ворот, судя по звукам, доносившимся оттуда, находилась конюшня. Справа от ворот первый дом на той стороне улицы занимала кузница - грохот молотов по наковальне далеко разносился по селению.

В центре, куда они и направлялись, стояло самое большое двухэтажное здание со своим забором и воротами. Над ним чуть в сторонке, за той же оградой возвышалась очень высокая деревянная башня со смотровой площадкой и небольшим колоколом, подвешенным к крыше.

«Местный сельсовет, что ли?» - раздумывал над увиденным Николай, все больше поражаясь масштабу и продуманности реконструированного поселка.

Направляясь к въезду этой закрытой внутренней территории Кукушкин успел заметить мужика, подъезжающего на небольшой телеге к тем же воротам, куда и всадники направлялись. На телеге стояли пара бочек, корзины с овощами и хлебом. Справа к двухэтажному зданию спешили две женщины, в руках они несли накрытые полотном корзины, от которых доносился вкусный запах свежей выпечки.

Далее внимание Николая привлекло странное сооружение. На небольшой площади, возле общего колодца стоял столб из белого камня высотой примерно в два метра, окруженный красивым резным заборчиком. Лучи заходящего солнца падали на граненый прозрачный камень на верхушке этого столба и красновато-золотистый свет падал красивыми бликами на строения и проезжающих мимо людей.

Парень сначала подумал, что возможно это какой-то памятник или местная достопримечательность. Но потом рассмотрел в нише, выдолбленной в середине камня сосуд, напоминающий лампадку. Это навлекло его на мысль, что столб имеет отношение к религии. Вот только к какой? Имелся бы крест на верхушке, тогда все стало бы понятно, а так… Хотя в современном мире, да и чего уж кривить душой – и в средневековье хватало различных религиозных течений. Да и по большому счету парню было безразлично отношение местных к религии – главное, чтобы кровавые жертвы не приносили.

Проехав мимо, отряд въехал в открытые ворота. Во дворе всадники спешились, чуть зазевавшегося Кукушкина вежливо поторопили. Патрульные повели своих лошадей в конюшню, а их командир знаками дал понять студенту, чтоб тот следовал за ним и зашел в двухэтажное здание. Николаю ничего не оставалось делать как пойти следом, надеясь, что в ближайшем будущем ситуация разъяснится и его доставят хотя бы в Рупит, а еще лучше - в Барселону и прямо в гостиницу, где он остановился.

Его предположения, что в двухэтажном здании размещалось местное управление, практически оправдались, к тому же здесь также располагалась и казарменная часть.

Коридор делил первый этаж на две части. Справа виднелись несколько дверей. Ближайшая к нему оказалась открыта и, проходя мимо, Кукушкин заметил несколько кроватей, пару шкафов и прочую мебель, указывающую на то, что здесь обитает сразу несколько человек. Слева в также открытую дверь он увидел в маленькой комнатушке писчего – за небольшой конторкой он усердно выводил пером на листе плотной бумаги, периодически обмакивая его в чернильницу. Впереди идущий командир встреченных им всадников открыл следующую дверь слева и пропустил парня вперед.

- Так, так, так. – Из резного деревянного кресла встал полноватый мужчина пожилого возраста. Его пышные седые усы опускались на коротко стриженую курчавую бороду. – Значит сегодня у нас все же появился пришлый.

Мужчина жестом пригласил Кукушкина сесть на крепкий деревянный табурет. Некоторое время он рассматривал чужака. Потом глава Триззумского отдела, не обращая более внимания на парня, начал подробно расспрашивать Пиррэта Гролса о проведенной встрече.

- Так что ир Юс, пришлый, как обычно, язык наш не понимает и, по всей видимости, куда попал тоже, - закончил свой рассказ ир Гролс.

- Ну что ж, значит ничего сложного на этот раз. В таком случае капитан следуйте пункту 17 КВ. И отчет, конечно.

- Да, кстати, новоприбывшего на второй этаж селить?

- Если как вы и говорите, чужак ведет себя спокойно и вид у него безобидно-глуповатый, - сказав это, Дартен Юс с добродушной улыбкой глянул на парня, - то да, карцер ему ни к чему.

Доставивший его командир всадников тронул Кукушкина за плечо и махнул ему рукой, чтоб тот шел следом. Они прошли по коридору в обратном направлении и зашли в архив.

- Гюнкар, давай оформим.

Писарь оторвался от своих бумаг, протер уставшие от писанины глаза и, посматривая на парня, пошел к широкому высокому шкафу, под завязку забитому папками, книгами учета и листами, перевязанными бечевой.

Уже порядком подуставшему студенту вновь знаками дали понять, чтоб он снял рюкзак и выложил все вещи из карманов. На стоящий рядышком небольшой столик выложили содержимое рюкзака.

Открывая одно из многочисленных отделений не виданой ранее торбы, писарь испуганно ойкнул, замотал кистью и то, что держалось на его пальце, плюхнулось на колени сидящему на стуле Кукушкину. Под впечатлением от произошедших событий парень уже успел забыть, кого он подселил в рюкзак и на мгновение растерялся. Испуганная не меньше пострадавшего Гюнкара ящерка шустро поползла вверх по студенту и, умостившись на верху кепки, замерла в боевой позе, издавая при этом шипение на присутствующих в комнате писаря и капитана патруля.

Наконец, поняв, из-за чего был поднят шум, Пиррэт Гролс за компанию с Гюнкаром покатились со смеху. Сейчас им не было дела до субординации и разницы чинов. Кукушкину же ничего не оставалось, как округлить в удивлении глаза, замереть на всякий случай – вдруг маленький подопечный соизволит и его грызнуть, например, за ухо, и немного нервно улыбнулся.

С точки зрения солдат ситуация была действительно комичной – ящерка инги[1], частый спутник патрульных, служащая своеобразным указателем аномалий, нашла себе хозяина-чужака. Судя по цвету воротника ящерки, это оказался молодой самец.

Отсмеявшись, капитан выглянул в коридор, заметил несколько с любопытством выглядывающих из спального помещения вояк и приказал одному из них принести еды новоприбывшему и немного вареного яичного белка для инги.

Более не обращая внимания на шустрого питомца, писчий сел записывать отчет под диктовку капитана. Через несколько минут пришла пожилая плотная женщина с подносом еды в руках, наверное, кухарка. Поняв, что это для него, студент с удовольствием занялся употреблением местной пищи, стараясь при этом меньше шевелить головой. Он пока не знал, как стоит себя вести с ящерицей.

Но рептилия не собиралась оставаться в стороне от ужина, банан уже давно был съеден еще во время пребывания в рюкзаке, и ящерице вновь хотелось есть. Инги шустро перебрался на плечо к парню, а по руке уже сбежал к мисочке с яйцом. Ему же принесли тарелку какой-то каши с кусочками мяса, немного жареных грибов, пару пирожков с яблоками и кувшин то ли компота, то ли ягодного холодного чая. Почти не пережевывая еду, настолько он проголодался, Николай с опасением поглядывал на рептилию. Наевшись, питомец вновь взобрался по руке студента и на плече замер. Поняв, что его не собираются кусать, парень успокоился, перестал обращать внимание на дремлющую ящерку и, осматривая кабинет, стал прислушиваться к разговору людей, надеясь все же услышать знакомые слова.

- Слушай, Гюнкар, а тебе ничего не известно о том аглице, кажется Алеоро, или Алерос имя его?

- Гхм, хм… - заправив за ухо длинноватую прядь уже слегка засаленных волос писарь напряг память, - Бертон Алессоро, во! Кстати… - Гюнкар оторвался от отчета и подошел к высокому стеллажу с бумагами, стоявшему у другой стены напротив большого шкафа.

Порывшись в одной из папок с отчетами о перемещениях служащих, он сказал:

- Судя по недавним сведениям из Райволаса, его с группой отправляли в Ирк, они там в окрестностях кого-то выкуривали.

- Ага, значит повезло. Тогда отправишь гонца с посланием в Иркскую Почтовую контору и еще голубя с отчетом в Райволас. Как я тебе говорил, родной язык аглица похож на пару фраз, сказанных юнцом. – На душе капитана одной проблемой меньше стало: чем быстрей чистильщик объяснит новоприбывшему, что с ним случилось, тем же лучше для всех.

Закончив составлять отчет и разбирать вещи, ир Гролс поднялся со стула, позвал за собой уже сытого чужака и направился к выходу из кабинета. Кукушкин вначале последовал за ним, но тут же спохватился.

- А как же позвонить, телефон… мне нужно… necesito llamar por teléfono[2]! – наконец вспомнил он нужную фразу на испанском.

Но на лицах людей отразилось лишь непонимание. Отчаявшись, студент подскочил к столику, где лежали его вещи, схватил свой телефон и начал тыкать пальцем то на себя, то на него. Ящерка зашевелилась и, чтоб не упасть, покрепче вцепилась коготками в ткань футболки.

Капитан и писарь лишь недоуменно переглянулись.

Кукушкин также ничего не понимал, пусть это и поселение «лив хистори», но зачем же вся эта писанина, уж не проще ли позвонить в нужные службы, сообщить о заблудившемся человеке и отправить его домой? Ладно, его мобильный разряжен, но неужели эти дядьки так заигрались в свою историю, что даже стационарными телефонами не пользуются? Или это будет как в той серии Южного парка[3], когда реконструкторы до последнего не сдаваясь, играли в свои игры и не пользовались современными удобствами?

Пиррэт Гролс, чувствуя, что чужак уже на грани истерики, спокойно и медленно подошел к парню и в успокаивающем жесте положил ему руку на плечо.

- Я знаю, что ты меня сейчас не поймешь, я понимаю как тебе тяжело, большинство из нас проходили через это, - он обернулся к Гюнкару, тот сочувствующе кивнул пришлому. – Ты далеко от близких тебе людей и один в незнакомом месте, некоторые вещи тебя настораживают и возможно даже пугают, но со временем ты привыкнешь, этот мир станет твоим домом.

Благодаря тактильному контакту с парнем, капитану получилось передать ему ощущение спокойствия и уверенности в том, что ему помогут. Кукушкин, конечно, ничего не мог понять из слов этого человека, но чувствовал - он всеми силами пытался ему помочь и искренне сочувствовал его положению.

На всякий случай капитан, показывая пальцем на себя, сказал парню:

- Пиррэт. Пиррэт Гролс.

Вопросительный взгляд мужчины и его жест говорили о том, что он назвал Кукушкину свое имя и просил того же.

- Ни-ко-лай Ку-куш-кин, - для верности по слогам произнес студент. Несколько секунд капитан проговаривал его имя и, удовлетворившись результатом, кивнул.

Смирившись с ситуацией, студент жестом попросил взять свои вещи, но ему вежливо отказали, разрешив взять с собой пока лишь рюкзак. Забрав его, Николай все же последовал за капитаном. Выйдя в коридор, он заметил несколько вояк в коридоре, стоящих напротив двери в приемную. «О как! Похоже, они готовы были скрутить меня в случае сопротивления, - с горечью подумал Кукушкин. – С другой стороны, они пока вежливы со мной».

Следуя за своим провожатым, Николай поднялся на второй этаж по грубоватой деревянной лестнице и подошел к небольшой комнатке. Напротив двери в нее стояло два стула. Жестом пригласив располагаться, капитан пропустил его в комнату и ушел, прикрыв за собой дверь.

Оставшись один, Кукушкин снял кепку, бросил пустой рюкзак на одинокий стул и уселся на единственную кровать, стоящую возле окна. Напротив кровати размещался умывальник с небольшой металлической емкостью и краном, рядом висело маленькое круглое зеркало в простой деревянной раме. Осмотрев умывальник и тумбу под ним, на которой стояла миска для слива воды, он заметил отсутствие водопровода, а потом глаза наткнулись и на пустое ведро в углу за дверью.

- Изумительно! Даже у бабушки в деревне и то условия лучше! - от досады пнув ни в чем не повинную тумбу, Николай подошел к окну.

В комнатке ощущался еле уловимый травяной запах. Создавалось впечатление, что это очень хорошая тюремная камера – места не много, чистота в комнате, необходимые удобства есть, но не более и, самое главное тому доказательство – крепкая решетка на окне.

Небольшим плюсом являлось то, что окошко все ж открывалось наружу и поэтому в помещении было не так душно. Вначале хотев закрыть окно, чтоб не налетело мошкары, студент заметил развешанные вокруг окна небольшие пучки сухой травы, возле дверного косяка было тоже самое. Отсутствие при этом летающих жучков, мотыльков, мошек и комаров, убедило его в предусмотрительности хозяев. На всякий случай подергав дверь, он подтвердил свою догадку – она оказалась запертой.

На плече что-то завозилось и слегка царапнуло его коготком. Тут он вспомнил о недавно приобретенном питомце. То, что ящерку не забрали солдаты, указывало на то, что он сам должен озаботиться, как с ней поступить. Аккуратно отцепив коготки рептилии, Кукушкин взял животное в руку. Ящерка приподняла голову, озираясь сонно клипавшими глазками.

- Ну вот что мне с тобой делать? С собой бы разобраться…

С этими словами он аккуратно положил ящерку на подоконник, но она, не пожелав с этим смириться, шустро перебралась на кровать, а с постели уже вновь на Кукушкина. Устроившись под футболкой студента, то есть ближе к теплу, ящерка замерла возле плеча.

- Ладно, значит, не хочешь расставаться, - улыбнулся парень. – Ну, тогда быть тебе Зонтиком.

На том и решив, он снял обувь и, не раздеваясь, устроился на постели, решив последовать примеру рептилии, то есть поспать. Делать все равно сейчас нечего, у этих заядлых реконструкторов ни телевидения, ни даже радио не наблюдалось.

На следующий день студент проснулся рано утром. Крики петухов, доносившиеся то с одного двора, то с другого, людские голоса во дворе, стук каблуков по коридорам и прочие звуки помешали ему заснуть вновь и встать гораздо позже. Тут у людей день начинался очень рано и привыкшему долго валяться в постели Николаю (если конечно позволяло на то время) пришлось с этим мириться. Тем более с вечера он неплохо выспался.

Умывшись, он глянул в зеркало. Да уж, волосы требовали прикосновения расчески – и так слегка кучерявые за ночь они еще больше запутались. А все вещи остались в кабинете у писаря и ему хотелось их вернуть. Ну хоть расческу и туалетную бумагу – вдруг они в своей реконструкции так далеко зашли, что пользуются соломой? Вспомнив о бумаге, он понял, что организм требует справления естественных нужд, но взглянув на стоящее в углу ведро, парень горестно вздохнул.

- Ну уж нет! Должен ведь у них быть уличный сортир? - И исполненный решимости он дернул дверь. Закрыто.

Постучав, так что костяшки заболели, он все же добился своего – дверь открыл карауливший в коридоре стражник. В одной руке у него был ворох одежды, в другой он держал с виду потертые, но крепкие полусапоги. Показав знаками, что требуется переодеться, он остался ждать у дверей.

- Ладно, поиграем в ваши средневековые игры, - пробурчал Николай и пожал плечами, выбора-то нет.

Одежда оказалась новой – не застиранная, нигде не порванная. Короткие портки, служившие нижним бельем, и вовсе чуть ли не сияли белизной. Их, как и рубашек было двое на смену. Вначале парень переживал – не запарится ли в такой одежде летом, но натуральная тонкая ткань приятно ощущалась на коже и не вызывала чувства дискомфорта. В рубашке имелась очень интересная деталь – внутренний карман. Вначале парень подумал, что он должен быть снаружи, да вот только швы на рубахе говорили об обратном. Его образ замечательно дополнили сапоги, причем к ним прилагались тонкой ручной вязки носки и широкополая шляпа, особенно понравившаяся Николаю.

Во время его переодевания Зонтик прятался в волосах и, заметив копошение ящерки, стражник знаками показал, что его можно пересадить как раз в этот внутренний карман. Идея понравилась Николаю, и он не преминул воспользоваться дельным советом. Очутившись в кармане, Зонтик замер и, к радости парня, так там и остался. А то как-то иногда раздражало постороннее копошение на его теле.

Одевшись, он показал на стоявшее ведро и знаками дал понять, что не будет им пользоваться. Поняв, что от него требуют, стражник ухмыльнулся и повел его на первый этаж. Что-то сказав проходящему мимо мужчине в таком же обмундировании, он вернулся обратно на пост, поручив заботу о новоприбывшем другому.

- Пир-рэт Гролс, - сказал второму стражнику Кукушкин и пару раз повторил. Вояка оказался не глупым и отвел его к капитану, который что-то диктовал писарю в той же небольшой комнатушке, заваленной бумагами.

Дав знаками понять, что ему очень нужны свои вещи, студент с надеждой взглянул на капитана.

- Гюнкар, где там пожитки новенького? – поняв, что от настырного выходца не так просто избавиться, ир Гролс вздохнул и все же решил, что нужно достать его вещи. По крайней мере, убедится, что все в целости и сохранности, к тому же – а вдруг там что-то жизненно важное для него. Поди пойми назначение этих иномирных штук. Пусть уж аналитики и ученые с этим разбираются.

Через минуту-другую писарь вытащил небольшой холщовый мешок, в котором уместился нехитрый скарб парня.

Выудив из мешка свою расческу и рулон туалетной бумаги, Кукушкин показал их капитану. Покрутив в руках расческу из непонятного материала, ир Гролс отправил ее обратно в мешок, а разочарованно вздохнувшему парню отдал свой деревянный гребешок.

С рулоном удивительно тонкой, но за счет этого и не отличающейся прочностью бумаги капитан поступил несколько иначе. Несколько минут он обсуждал с Гюнкаром, является ли бумага писчей, как он вначале решил, но, не придя к окончательному выводу, он отмотал приличный кусок, свернул его и закинул в мешок, остальное же отдал напряженно ожидающему парню.

Тот факт, что ему вернули большую часть туалетной бумаги, несказанно обрадовал Николая и он расплылся в благодарной улыбке. Деревянная расческа не вызвала в нем такой прилив радости, но это лучше, чем ходить со спутанными волосами.

Спросив жестами нужно ли молодому человеку еще что-то и получив отрицательный ответ, Пиррэт Гролс повернулся к писарю и продолжил заниматься повседневными делами.

Когда Николай вышел из кабинета, ожидающий в коридоре стражник повел его на задний двор. Там стоял и летний душ на пару кабинок, и вполне нормальный сортир на три двери, даже с виду получше некоторых дачных. А в сторонке небольшой деревянный сруб очень уж напоминал баню.

«Ну что ж, удобства у них хоть и средневековые, но хоть за чистотой следят», - констатировал факт Кукушкин. Он, конечно, не был брезгливым, но как-то не хотелось подцепить какую-нибудь болячку из-за несоблюдения элементарных правил личной гигиены.

Закончив со своими делами, парень вернулся к стражнику. К немалому огорчению Кукушкина его отвели обратно в комнату, но зато там ждал завтрак. Правда, его одежды не оказалось. Из личных вещей остались лишь выпрошенные расческа и рулон бумаги. Но психовать и злиться по этому поводу парень не стал – тяжело ругаться и что-то доказывать людям, не разговаривая на их языке. А что вещи? Да никуда не денутся, наверно так же оставили на хранение, а переодели, чтоб не выбивался из общей массы.

Последующие несколько дней Николай маялся со скуки. Электричества в поселении не имелось, газет и журналов тоже. Хотя если б и обнаружились какие-либо печатные издания, студенту это вряд ли принесло облегчение – все равно на незнакомом ему языке.

Развлечения поселенцев были простыми: бои на тренировочном оружии, упражнения в стрельбе и вечерние посиделки в небольшой таверне, зачастую это сопровождалось песнями и танцами под шестиструнный музыкальный инструмент, звуками и видом напоминавший гитару. Похоже, это заведение служило у них чем-то вроде клуба: по вечерам здесь собирались не только стражники, игравшие в карты и кости, но и женщины с детьми. По отношениям между людьми, Николай понял, что многие живут здесь с семьей.

А хозяйствовал в таверне старый конюх. И как он только совмещал присмотр за лошадьми и владение таверной? Но, как бы то ни было, в силу своего скромного характера Кукушкин лишь иногда смотрел со стороны как местные веселятся по вечерам. Несколько раз его пытались приглашать жестами присоединиться к веселью, но настроение у него не располагало участвовать в нехитрых развлечениях и вскоре его перестали дергать.

В общем, делать в поселении ему оставалось нечего кроме как сидеть в комнате, заниматься Зонтиком и выходить прогуляться. Благо хоть это ему не запрещалось, но куда б Кукушкин не пошел, за ним всегда следовал кто-то из стражников, периодически они менялись. И как он понял на следующее утро своего прибытия, стулья напротив его двери стояли не просто так – когда он находился в отведенной ему комнате, его постоянно сторожили.

И чего его опасаться? Человек он мирный, психически вроде устойчивый, не маньяк какой-нибудь. Хотя, что взять с реконструкторов: если человек хочет отыгрывать стражника, то и сторожить нужно что-то, ну или кого-то, как в его случае.

Люди в деревушке оказались весьма доброжелательны к нему и от безделья он пытался им помогать чем мог: то ведра поможет застенчивой девушке донести от колодца (правда, чуть не расплескав пол ведра), то дров пытался наколоть на заднем дворе казармы. Местные на все его потуги улыбались и порой даже откровенно хохотали, если у него не очень удачно получалось заниматься такими обычными сельскими делами. Жителям казармы Кукушкин пока остерегался навязывать свое общество, хотя ему очень хотелось вблизи рассмотреть их обмундирование и оружие, а по возможности и взмахнуть пару раз палашом или выстрелить разочек из ружья.

Но больше всего ему понравилось на конюшне. Она была просторной и чистой, рассчитанной на сорок мест, как он насчитал. Денники располагались с двух сторон широкого прохода, с двух концов которого были входные ворота. Все животные содержались в порядке и, как он заметил, каждый ухаживал за своей лошадью, а за общим порядком и запасными лошадьми следил конюх. Этот пожилой ворчливый дядька и его подросток племянник были не против его общества и частых посещений.

Благодаря пареньку Николай даже запомнил несколько слов и фраз на их местном, как он думал, диалекте. Чаще всего он посещал невысокого рыжего конька, на котором прибыл в деревушку. От своего рациона он порой приносил ему кусок хлеба.

Заметив интерес чужака к лошадям, паренек назвал ему имена тех, что находились в конюшне. Запомнил Николай не всех, но имя рыжего не забыл – Фурм. Иногда выглядывающий из-за пазухи Зонтик не противился его общению с другой живностью и, складывалось впечатление, что рептилия вполне наслаждалась сытой жизнью и катанием на парне.

За то время, что студент успел насмотреться на местных, он не раз замечал у солдат деревушки таких же ящериц, как и у него. Разве что размером и цветом они отличались. Котов и собак тоже хватало, только они не сидели на плече человека или тулье его шляпы. Первое время поведение ящерок Николая забавляло, а потом уж и сам привык.

Попытки заняться каким-либо полезным делом днем немного отвлекали Николая от грустных мыслей. Он не мог понять, почему ж так долго никто за ним не приезжает и худощавый мужчина, который оказался главным тех встреченных им всадников, перестал пытаться поговорить с ним. Каждый раз, замечая его в коридорах двухэтажного здания, на заднем дворе, или на улочках деревушки Кукушкин все надеялся, что этот Пиррэт Гролс подойдет к нему и сообщит, что за ним приехали или сообщили в надлежащие инстанции о его местонахождении.

«Ничего, каникулы пока не закончились. Куда уж занесло, там и придется отдыхать. Узнать бы какой период они реконструируют и можно в своем блоге разместить статейку по истории». И утешая себя мыслями и надеждами о скором возвращении домой (уж нагулялся, так нагулялся по Европе!) Николай с любопытством поглядывал по сторонам и примечал интересные детали быта жителей поселения.

На стенах, ограждающих деревушку и в последующие после его приезда дни всегда кто-то караулил. И зачем в деревушке «лив хистори» держать настоящий караул? Вот возле ворот оно понятно – показательная стража. Ну ладно, пусть отыгрывают.

А высоченная башня, построенная на искусственной насыпи во дворе казарменной части не очень была понятна Кукушкину. То ли она выполняла функцию пожарной каланчи, то ли являлась обзорной вышкой. И там постоянно кто-то дежурил.

Как-то студент от нечего делать где-то полчаса наблюдал за дозорным на этой вышке. Он там сидел не просто так, наверху размещался прибор, снизу очень напоминающий громадный бинокль, которые часто устанавливают на смотровых площадках, чтоб туристы и гуляющие люди могли за небольшую плату наслаждаться видом местных достопримечательностей или просто красивым пейзажем. Конечно, дозорный монетку не бросал, он просто с периодичностью поворачивал устройство во все стороны и осматривал местность.

Заинтересовавшись, и надеясь, что ему разрешат залезть наверх и посмотреть на пейзаж, Кукушкин жестами объяснил своему очередному стражнику, что он хочет. Но, к его разочарованию, стражник дал понять - наверх ему нельзя. После этого студент перестал интересоваться вышкой. Пусть сами смотрят на свой лес, все равно наверно кроме верхушек деревьев ничего б он не увидел.

Камень у колодца также вызывал его интерес. Когда на кристалл падали лучи солнца, он сиял как маленькая звезда. По вечерам же кто-то из военных или писарь зажигали там лампадку.

Частенько на заднем дворе казарменной части люди устраивали тренировки или спарринги на различном оружии. Как студент понял, единого стандарта в вооружении военных не было, каждый использовал, что ему удобней. Возможно, поэтому поединки были очень интересными. В его голове как-то не укладывалось, что все эти показательные бои могут быть специально для него, но ведь и в его отсутствие на дворе был слышен звон оружия, значит, они тренируются для своего же развития.

А вот за стены поселения там, где начинались поля и лес, его не пускали, но и тут есть на что посмотреть.

И только когда наступал вечер, студенту становилось совсем тоскливо. С первого этажа доносились разговоры и смех отдыхающих солдат, где-то в дальнем конце деревушки слышались звуки местных музыкальных инструментов и гомон немногочисленной молодежи. Он же был чужим здесь. Лишь общество ящерки Зонтика не позволяло ему опуститься до разговоров с самим собой. В такие моменты он открывал окно и не желая спускаться во двор (чтоб лишний раз не чувствовать присутствие стража за своей спиной) смотрел на звездное небо через решетку своей комнатушки.

А ночное небо здесь такое удивительно красивое! Всю свою жизнь прожив в городах, он редко смотрел на звезды, ведь огни цивилизованного мира затмевали их красоту. Кукушкин не был знатоком астрономии, и поэтому его нисколько не настораживало отсутствие знакомых созвездий и звезд – он их просто никогда не различал. Вот так и получалось, что телевидение и интернет в этой незнакомой и как бы отгороженной от остального мира деревушке ему заменяло звездное небо.

[1] Текториумная ящерка или инги – ящерица-радар, по внешнему виду очень похожа на земную плащеносную; в этом мире она чувствительна к аномалиям, что помогает при выяснении направления следования к аномальной зоне.

[2]Necesito llamar por teléfono (исп.) – Мне нужно позвонить.

[3]«Южный парк» (англ. South Park) — американский мультсериал