На Дороге

Глава Шестая

Поднебесный. Олейя и Митраэль. Темная Рея.

Грубо наложенная повязка плохо защищала рану, лучше никак не выходило. Бинтовать себя одной рукой было сложно. Чтобы спрятать мокнущий от раны бинт, принцесса намотала шаль.

Олейя закусила губу — проще было бы чарами, но с чарами теперь беда. Они не слушались: прикажи кувшину налить воды — вся вода оказывалась на полу, попробуй зажечь камин — едва не вспыхивал весь дом. Благо, элии успели потушить. Тогда Олейя струсила признаться — как объяснить всем, что чары больше неподвластны?

Пряча откровенный изъян, Олейя все больше покрикивала на прислугу, обвиняя в бедах нерадивость элиев… Слуги сторонились госпожи, чему Олейя была только рада. Все время она проводила в своих покоях, сидя перед огромным зеркалом, где на столике стоял неизменный штоф, а теперь еще и лежал нож.

Нож… Вести из дома Лорда Митраэля настолько испугали принцессу, что за каждым шорохом слышался скрежет когтей по камню… Он придёт за ней, и… Кошмар становился все навязчивей. То и дело падая в естественную для её положения полудрёму, она резко просыпалась от бешено колотящегося сердца. Мерещилось, что неверно легшая тень — дракон.

И если раньше Олейя зашторивала окна, то теперь велела снять тяжелые траурные портьеры. Её новый враг — солнце жалило и кусало, особенно страдала обожжённая рука, — но уж лучше оно, чем внезапный визит дракона.

Олейя ждала, держа нож рядом. Драконы боятся Карающего, но ей не нужно убивать драконью душу, достаточно будет добраться до сердца, а с этим справится и любимый нож.

Постучали, сидящая перед зеркалом Олейя вздрогнула, хоть и ждала визитера.

— Войдите! — Крикнула она, пусть гость сам отпирает дверь. Открыть засов чарами было боязно — вдруг будет как с кувшином или камином?

На пороге показался Лорд Митраэль:

— Ваше Сиятельство, — чинно поклонился темный эпарх. Олейя ответила легким кивком. — Вы звали меня, принцесса? Но прежде, как ваше здоровье?

Олейя прочла в голосе настоящее участие. Вдруг захотелось всхлипнуть, броситься лорду на шею и зареветь в голос — кажется, так делают дети в мире Младших? Олейя невольно перехватила себя руками, останавливая порыв — они не в мире младших, для эльдарийки подобное — позор.

Однажды, еще девочкой, Олейя упала с крылана и сильно расшиблась, она побежала к отцу в надежде найти утешение. Вспоминать остальное Олейя не любила, следы от розг долго красовались под маскирующими чарами… Слабость не подобает настоящей Леди, что уж говорить о будущей Темной Рее.

— Все хорошо, лорд Митраэль, — отчеканила Олейя. Лорд участливо кивнул, готовый слушать. — Милорд, я хочу, чтобы мне отдали удавку из Ничто, — самым безапелляционным тоном начала Олейя.

— Миледи… это невозможно, — покровительственно улыбаясь, заверил Лорд. — Вы напуганы, это понятно. Но, поверьте, вам ничего не угрожает!

— Вы видели его? — разъярилась Олейя. — Видели?!

— Лорд Алион, без сомнения, не в себе… Но, надо быть безумцем, чтобы напасть на резиденцию Наследника. Миледи, я говорил с ним, он просто расстроен и подавлен — погибла их кровь! Вам ли не знать, как драконы остро переживают утрату одного из стаи?! Кроме того, у Лорда пропала племянница. Разумеется, Лорд Алион перешел все границы, но это от общего расстройства здоровья. Он поправится, и все чудовищные недопонимания и обиды разрешатся сами собой! — примирительно заметил Митраэль.

Олейя замерла, теперь от страха начало морозить кожу. Пленница Аэр'Дуна… бежала?!

— Вы… говорили о племяннице Лорда, откуда вы знаете, что она пропала? — едва слышно выдавила Олейя.

— Сам лорд Алион рассказал.

— И куда ведет след? — Голос едва слушался девушку.

— Драконы не оставляют следов, — улыбнулся Митраэль. — Но мои люди уже обыскивают Аэр'Дун в поисках зацепок. Судя по всему, кто-то помог девушке… — Олейя метнула взгляд в сторону кинжала. Хвала Творцу, Рок был на её стороне, Алион и Метео сыграли на руку…

— Милорд, боюсь, вы не поняли меня, — лукаво улыбнувшись, продолжила Олейя. Улыбка из нежной перешла в оскал. Метео невольно вздрогнул, а Олейя продолжила — Я не прошу Совет отдать мне удавку… Я, как новая Темная Рея, велю это сделать! Это мой первый приказ!

Митраэль замер, потом поклонился:

— Да, Ваше…Величество! — он замер в поклоне. «Так кланяются Рее», — улыбнулась триумфу Олейя. Темные признали в ней Рею. Ну, наконец-то!

Рея Олейя Темная.

— Что-то еще, Госпожа?

— Нет, пока вы можете быть свободны.

Митраэль низко поклонился:

— Удавка будет у Вас через четверть часа.

— Благодарю.

Митраэль вышел, Олейя снова осталась одна. Знобило. Что это? Жар от ожога? Страх?

Ощущение было таким, что она не решалась обернуться, так и стояла покачиваясь. Два дракона… два. Они не пощадят… даже ради третьего…

Сны дракона Трубадур. Песня Любви.

Зрители окружили актеров, крича и аплодируя — музыкант и танцовщица были великолепны. Казалось, так вдохновенно и проникновенно Лиро не играл никогда. А еще… он не сводил с Сильвии глаз. Своих огромных карих глаз.

Сильвию и смущал этот взгляд, и льстил ей. Лиро смотрел с трепетным восхищением. Так смотрят только влюбленные художники, или поэты…Превознося.

И Сильвии хотелось танцевать рядом с ним еще лучше. Хотелось ловить на себе зачарованно-трепетный взгляд. И она танцевала, а он, не отрываясь, смотрел…

Алеон и Элладиэль забрались на повозку и оттуда следили за происходящим на площади. В тот день Сильвия была великолепна, грациозна и легконога.

В юности Алеон спокойно относился к увлечению жены танцами, видя в этом блажь: танцевавшая Сильвия казалась неуклюжим подростком, стремившимся очаровать безразличный Излаим.

Видеть её другой было непривычно и неприятно. Снова и снова вспоминался Аэр`Дун…

Алеон отвернулся от импровизированной сцены, сосредоточиваясь на заботе о мече, щедро смазываемом маслом. Он проверял ход оружия в ножнах, краем глаза, не выпуская из вида Элладиэля.

И видел то, чего видеть никак не хотел — его спутник не мог оторвать от танцовщицы взгляда. Холодная маска брезгливости и безразличия, привычно царящая на лице Венценосного Владыки, уступала живому, искаженному странной мукой выражению. Элладиэль едва дышал. Владыка ревновал танцовщицу так страстно, что Алеона подбивало уговорить врага сделать то, что он сам считал единственно правильным — закончить весь этот абсурд и забрать Сильвию в Поднебесный. Но Элладиэль не услышал бы. Казалось, Владыка Поднебесного вообще ничего не услышал и не увидел бы, даже армию демонов.

Элладиэль видел только Сильвию.

Поначалу Алеон думал, что Владыка просто ждет появления драконицы, и поэтому так напряжен. Но потом понял, как сильно ошибался! И недавние события воскресали в памяти, где Сил… Его Сил дала клятву врагу!

Алеона передернуло. Это все неправда! В камнях горит только одна клятва — его!

Девушка парила в танце, едва касаясь земли, что-то новое скользило в движениях.

«Она хочет нравиться», — догадался Элладиэль. И у нее получалось! Публика была в восторге.

Что говорить, половина собравшихся на площади, не столько восхищалась мастерством актеров, сколько откровенно вожделела танцовщицу. Но для них она была лишь мимолетным видением, а вот музыкант и правда начал терять голову от его драконицы.

Элладиэль и не заметил, как часто в мыслях стал называть Сильвию «своей» драконицей.

Чувствуя удушающую ревность, Владыка уговаривал себя, что она танцует только для него, и это ему она так хочет нравиться. Но назойливые фантазии грязного оборванца нагло врывались в сознание. Навязчивые и жаркие, сплетенные с собственным желанием, они доводили Элладиэля до бешенства. Еще чуть-чуть и он возненавидел бы несчастного трубадура злее, чем полукровку. Хотя казалось, что это невозможно…

И на сей раз Владыка не мог оторвать взгляда от тонкой фигурки. Все нутро взывало: «Возьми, забери ее! Она твоя! И все неважно! Гори все Клятвы огнем! Да пусть спалит и сожрет хоть все миры!».

Он чувствовал аромат разгоряченного тела, жар спящей драконицы. Но спала ли драконица? Казалось, что именно в эти моменты драконица и не спала. Оттого ярче горели две алые пряди в едва отросших волосах танцовщицы. Оттого он чувствовал жар Зверя…

И он желал. Всевышний, как он желал ее всякий раз, когда она танцевала! Туман застилал сознание золотом.

Хорошо, что щенок-полукровка был рядом. Его безразличие к происходящему остужало пыл. Иначе…Иначе он взял бы танцовщицу прямо на площади. И сам бы помог убить всех жителей и спалить город дотла. Что ему за дело до жалких младших?!

Когда Сильвия останавливалась, морок отступал. И каждый раз Элладиэль с мукой понимал, зачем на самом деле он здесь. Зачем преследует хрупкую танцовщицу из мира людей.

Клятва должна быть исполнена.

Наконец флейта стихла, Сильвия остановилась, выравнивая дыхание. Музыкант подскочил к танцовщице, и они вместе поклонились. Лиро удержал руки Сильвии, требуя внимания, как собравшихся, так и самой танцовщицы:

— Многоуважаемая публика! Сегодня я бы хотел признаться в любви самой прекрасной и удивительной балерине мира!

Лиро запел:

— Что такое юноша? — Всесожигающее пламя.

Что такое девушка? — Лед и желание.

Как и цветам,

Им суждено угасание.

Ведь так устроено мироздание.

Сладкая, словно мед,

Горькая, как полынь

Лишь любовь

Отсрочит час

Перед тем как

Смерть разлучит нас…[1].

Вот теперь Элладиэль по-настоящему возненавидел музыканта. Это была песня эльдаров. Ее написал ослепший от слез Нинио в память о возлюбленной из рода Младших.

Элладиэль слышал песню из уст самого великого поэта, оплакивавшего погибшую любовь. Только вернувшийся из Темных миров, с еще не остывшим в крови жаром битв, Элладиэль слушал с упоением. Слова разбудили душу, заставив дать обещание: когда придет смертная, его смертная, он сделает возлюбленную бессмертной…

Слепая ярость затуманила разум. Элладиэль подскочил.

Он придушит паршивого недоноска голыми руками! За то, что посмел! За то, что надругался над мечтой, надеждой…

Алеон, не давая себе отчета, приставил меч к горлу Владыки. Холодное лезвие с рунами уперлось в кадык.

Элладиэль протрезвел мгновенно — полукровка едва не убил его….

Но не убил.

Алеон и сам не понял, почему не перерезал горло ненавистному врагу. О том, что это была возможность, он подумал только через мгновение. Упущенное мгновение.

Карающий полыхнул в руке и легко отбил клинок с рунами.

Владыка изумленно посмотрел на не менее удивленного Алеона:

«Почему?», — спросил он.

Алеон усмехнулся, быстро находясь с ответом:

«Это было бы подло, а подлость у нас по вашей части, Владыка!».

«Ну и дурак! — огрызнулся Элладиэль, — так спас бы ей жизнь! Да и себе тоже…».

Алеон сплюнул ему под ноги, спрыгнул с повозки и побежал, очень боясь упустить Сильвию.

Танцовщица сжалась как от удара. Панический страх залил все существо — Смерть рядом! Выходит, враг нашел ее! Бежать!

Сильвия ринулась с площади. Изумленный Лиро быстрым движением подхватил полную монетами миску, вещи и побежал следом:

— Сильвия, погоди! Что случилось? — кричал он.

Но Сильвия бежала, не оглядываясь и не разбирая дороги. Она пущенной стрелою вылетела из города, Лиро сильно отстал. Элладиэль и Алеон быстро нагнали беглянку. Никто из них так и не понял, что произошло.

Сильвия остановилась, только когда очутилась в глубоком лесу. Ее трясло, она едва не рыдала в голос. Лиро догнал-таки спутницу:

— Сильвия, ты чего? Я так плохо пою? — пытаясь отдышаться, спросил музыкант.

— Поёшь? — удивленно переспросила Сильвия, приходя, наконец, в себя. — Ах…ты об этом! Нет, Лиро, ты чудесно поешь! — она нашла силы улыбнуться.

— Тогда что?

— Лиро, если я скажу, что за мной гонятся, ты же не поверишь?

— Но там не было никого! Да и кому нужно за тобой гнаться?!

— Да так, никому. Я, видимо, переволновалась. Мне все время чудится, что за мною гонятся. Кажется, я схожу с ума! — через силу посмеялась девушка.

— Сильвия, там никого не было! Все хорошо. Я с тобой! — Он ласково провел рукой по заплаканному лицу. — Это только твои страхи. Отпусти их. Что бы ни приключилось в прошлом, ты теперь свободна!

— Ты прав. — Сильвия улыбнулась уже искренне, музыкант попробовал приобнять, но она отстранилась:

— Лиро! — Лиро едва не подскочил от вскрика. — Миска с деньгами?! Из-за меня ты потерял всю выручку!

Лиро хитро улыбнулся.

— Вуаля! — он достал из заплечного мешка миску. — Сильвия, ты только погляди, сколько!

Сильвия улыбнулась. Возможно сегодняшний день позволит отложить часть денег на менее удачные времена.

Лиро спешно пересчитывал медяки.

— Ого! Ты посмотри! — Лиро достал серебряную монету. — Мне кажется, ее бросили, пока я пел!

— Не сомневаюсь! Ты замечательно поешь.

Элладиэль нахмурился, он не помнил, чтобы кто-то кидал монеты, пока пел Лиро. Хотя… едва ли он вообще что-то помнил.

Алеон фыркнул. Монету кинула девочка, загадав на нее желание — встретить большую любовь, — кинула, пока танцевала Сильвия. Девочке почудилось, что музыкант и танцовщица влюблены друг в друга. Юная и романтичная глупышка.

— О-о-о, Сильвия, мы богаты!!! Если постараться, то за нашу общую выручку можно купить коня!!! Ну…не коня, конечно, но ослика точно!

— Правда!? — Сильвия захлопала в ладоши от радости. — Купим здесь, или в следующем городе?

— Что купим?

— Ослика!

— Ослика? Зачем же нам ослик?

— Ну… Ты же сам сказал! Так удобней возить вещи и можно немного передохнуть, пока в пути.

— Что за глупости?! У тебя же есть ноги?! И ты чудесно умеешь бегать!

— Ходить бывает утомительно, особенно, если мы приходим в город вечером и танцевать нужно после целого дня на ногах.

— Ты же чудесно справляешься! Сильвия, ослика надо кормить — это очень накладно. А у нас, у нас ведь по-разному бывает… Жалко продавать отощавшего и изнемождённого осла на шкуру, разве нет?

— Да…, пожалуй, я как-то не подумала об этом, — расстроилась Сильвия.

Эльдары отрешенно слушали объяснения мальчишки, читая совсем иные доводы в его голове.

— Сильвия, давай зайдем в харчевню, там будет горячая еда! Следующий город в двух днях пути отсюда.

— Хорошо, конечно, — покорно согласилась девушка, хоть грязь и вонь харчевен ее отвращали. Но этот мир вообще неумытый. Что уж тут попишешь? Дикий и грязный, зато родной, теплый, честный!

Путники снова разделили вещи на двоих и отправились дальше. Музыкант рассказывал Сильвии о городах, которые им предстоит увидеть по дороге к Морю. Сильвия внимательно слушала. Старые воспоминания из мира юности захватили воображение. Неужели она, наконец, все это увидит? Еще девочкой она так мечтала о большом путешествии… И все как-то не складывалось… А потом Алеон, замужество. Алеон уходил постоянно, но с собой не брал, ссылаясь на опасности пути.

Обо всем, что было после, Сильвия не хотела вспоминать, как канатоходец, обходя черную яму жизни и не смотря вниз. Теперь хотелось связать свою молодость, почти детство с настоящим — с дорогой, танцами, свободой… Хотелось поверить, что ничего другого не было. И пусть больше нет Излаима, пока не живешь на руинах, можно верить, что все прошлое было только нелепым и кошмарным сном. И ей пятнадцать или семнадцать, и все прекрасное ещё впереди.

«А как же Драго и О'Силей? Как же Алион? — грустно спросила у юной Сильвии старая княгиня Силь. — Их тоже не было?». «Нет…они есть, но не так», — растерянно отвечала мыслям Сильвия, не зная, как вставить самое важное в рассыпавшуюся на куски жизнь.

Вечерело. Солнце уже зашло, уступая место звездам и молодой луне. Путники вышагивали по дороге. Болтовня Лиро больше не развлекала, скорее утомляя.

Усталая путница подумала, что ночевать придется прямо в поле. Стало зябко. Сильвия вслушивалась в стрекот цикад, удивительный аромат разнотравья заполнял грудь. Пряный, сладко-горький. Он навел на мысли о строках из песни Лиро. Отчего в ее любви так мало меда и так много горечи?

— Сильвия, а что такое произошло в твоем прошлом, что ты бежишь, как от армии демонов? — Вопрос разрезал пространство.

Лиро, наконец, заметил, что спутница не слушает, и решил привлечь внимание по-другому. Шедшие рядом эльдары посмотрели на музыканта раздраженно. До того Алеон вспоминал, как зло обидел жену на таком же поле, только в другом мире. А Элладиэль старался не замечать, как Сильвия утирала то и дело набегавшие слезы.

— Лиро, боюсь, тебе не понять, — несколько резко ответила спутница. Но увидев обиженное выражение лица, все же пояснила. — Армия демонов здесь ни при чем.

— Ты бежала из рабства, или ты преступница? Можешь мне верить, я не выдам.

— Ну… мы находимся в свободных землях. На мне нет клейма раба, и я не преступала законы этого Мира.

— Тогда что же? Тебя хотят убить из-за наследства? Или ты видела что-то, что не должна была видеть? — не унимался Лиро.

— Меня преследует Рок.

— Ты уж прости, но я не понимаю! Если ты свободная, то в чем беда?

— Я несвободна.

— Это как? Свободная и несвободна?

— Я замужем, Лиро. — не выдержала Сильвия.

— Так тебя преследует муж?

Сильвия не стала пояснять. А Лиро продолжил:

— Ха! Он был так плох? Да? Не устерег, бедолага…Старик, наверное… Да, я так и вижу — старый развратник и молоденькая дочка купца… Или нет, он скряга и любил хорошенько поучить жизни? Слушай, да когда ты вообще успела? Тебе лет-то?

— Внешность обманчива, — заметила Сильвия.

— Выходит, ты не девица?

— А тебе что за интерес? — в голосе зазвучали холодные нотки.

— Ну… ты так бережешься. Не велишь на себя глядеть, краснеешь и стесняешься, — не смущаясь интонации спутницы, продолжил музыкант.

— А разве стыдливость — это порок? Меня так воспитывали, — насупилась Сильвия.

Алеон чуть не в голос хмыкнул. Элладиэль улыбнулся — как же, как же…

— Нет, просто предрассудки. Тело дано человеку для удовольствия. А люди извратили все заветы. Вот ты, например, стройная и красивая. Ты легко могла бы зарабатывать уйму денег, да еще и удовольствие при этом получать!

— Что? — Сильвия решила, что ослышалась.

— Нет, ну, ежели бы ты была девицей, я бы понял. Но ты же уже…опытная.

— То есть, ради денег и абы с кем? Это ж девка продажная?!

— Зачем абы с кем? Ты сама можешь выбирать! И удовольствие, и финансы — с тобой много кто захотел!

Элладиэль споткнулся под острым взглядом Алеона, но ответил ему тем же.

— Лиро, а как же воспеваемая тобою любовь? Разве одно не противоречит другому?

— Так полюби, полюби меня! Я весь горю и одержим тобой! — Лиро остановился и резко удержал её за руку.

— Одержим мной?! — Сильвия поежилась, мысль об одержимости живо напомнила об ином одержимом. Только теперь, по-видимому, он одержим мечтой ее убить.

— Сильвия, я потерял от тебя голову! Полюби меня в ответ!

— Лиро, я не могу! Я никого не могу полюбить, я клятву дала! Верней… — она осеклась и окончательно смутилась, — две…

Алеон и Элладиэль посмотрели на нее прямо.

— И что с того? Да хоть десять! Как связаны любовь и клятва? Любовью ты дышишь, а клятва, она, как камень, тянет ко дну!

Сильвия задумалась… Ведь Лиро-то прав! Куда ей теперь эти клятвы? Только вот…

— Не все так просто.

— А, по-моему, ты просто трусишь. Я же нравлюсь тебе!

— Нравишься, — согласилась Сильвия.

— Сильвия, пойми же, наконец! Ты идешь по Дороге и можешь сама выбирать куда идти — вперед или назад! Свободна ты или нет — решай! Если тебе дорого прошлое, зачем от него бежишь?

Алеон почувствовал, как бешено колотится сердце, как взмокли ладони. Сильвия оглядела степь:

— Я предала свое прошлое, это правда, и теперь боюсь гостей оттуда. Но клятва — не шутка, ты даешь ее самому Создателю! Понимаешь? Я хочу быть честной хотя бы перед Ним. — Сильвия остановилась. — Давай искать место для ночлега. Я очень устала.

— Хорошо. Хочешь я спою тебе о звездах? — Лиро и сам зевал, поэтому согласился без колебаний.

— Нет, о чем угодно, только не о звездах!

Ночью Сильвия свернулась клубком под одеялом музыканта. Лиро спал, накрывшись подстилкой. Весь следующий день путники шли молча. На второй день они почти достигли города, но решили повременить до завтра с выступлением, немного передохнуть и порепетировать.

Лиро начал паясничать и веселить Сильвию, у него здорово получалось. Сильвия хохотала до слез, как ребенок. И чем веселее было ей, тем злее становился Алеон. Элладиэль оставался бесстрастно холодным.

— Сильвия, потанцуй со мной!

— На таких танцах мы много не заработаем! — улыбнулась Сильвия. — Все решат, что мы просто счастливая пара, значит, нам и так хорошо. Влюбленным деньги не нужны…

— Ну… тогда просто потанцуй со мной! Чтоб понять, как это, когда деньги не нужны.

— А кто будет нам играть?

— Я могу напеть. — Лиро ухватил девушку за руку и закружил.

Алеон взъерошился, как взбешенный кот. Элладиэль раздраженно взглянул сначала на него, а потом на музыканта и танцовщицу. Сильвия задорно рассмеялась. Было легко и весело. Голова кружилась. Лиро хорошо двигался, танцевать с ним было приятно. В ответ музыкант прошептал:

— Полюби меня, Сильвия с Дороги. Я сделаю тебя самой счастливой! Мы вместе увидим мир!

Алеон рванул к танцующим, оголив меч — это была последняя капля. Слепая ярость заполнили все существо. Нефриловые искры посыпались с рук:

«Убью! Обоих! Убью, как последнюю суку! Чтобы больше не позорила меня! Дрянь! Дешевая потаскуха!» — привыкнув говорить только про себя, проревел полукровка. Резкий удар Элладиэля свалил Алеона с ног:

«Как последнюю суку, говоришь?! — прошипел Элладиэль. — А кто её сделал такой? Отвечай! — Владыка навис угрозой. — Кто не защитил?! Кто не смог просто забрать у степняков?! Щенок, поганый полукровка, я принял тебя в своем мире, дал непобедимую армию, с одной только целью, чтобы ты привел ее в Поднебесный! Привел ко мне! Ты же, ты… Ты дважды отдал ее степнякам. Сам! Сам!!! Честь? Какая у тебя честь после этого? Ты оставил ее, оставил на пятнадцать лет в лапах врагов. Тебе было плевать на неё! Она бы так и сгинула там, кабы не ваш сын… Ты ведь гордый! У тебя есть честь! — Элладиэль наносил сокрушающие удары, явно стремясь покалечить, — Она моя! Слышишь?! Я, и только я, убью её! А ты и пальцем не тронешь!».

Лиро сильно закружил Сильвию и повалил на землю. Так, что девушка оказалась снизу. Она широко распахнула глаза и…

[1] По мотивам Юджина Волта и Нино Рота (кинолента Ромео и Джульетта, 1968)