На Дороге

Глава Десятая

Сны Дракона. Алион и Драго.

Драго спустился к лошадям, по уговору в конюшне скоро должна было появиться Лила. Драго ждал встречи со всем нетерпением юности. Он горел огневкой, упивался их страстью, влюбленностью Лилы, властью над девушкой, чувством хрупкости и беззащитности, которые она излучала в его объятиях.

Близость с эльдарийкой пьянила сильнее, чем скачки во весь опор или даже бой. Хотелось еще. Рядом с Лилой он просыпался с желанием, и засыпал, едва притупляя его. Казалось, всей ночи мало, чтобы утолить жажду плоти.

Он мог бы позвать любовницу в опочивальню конунга. И любить эльдарийскую гостью на ложе отца. На том самом ложе, где был зачат сам…Но не звал, каждый раз назначая новую встречу в конюшне.

Драго нравилось, как сплетался запах сена и тонкий аромат кожи возлюбленной. Нравилось, как огненная волна пожаром растекалась по шуршащей сухой траве. Но больше всего нравилось, что, когда засыпал, возлюбленная перебирала его волосы, и он слышал мерный перестук копыт лошадей, их тихое похрапывание, стрекот сверчков и шум ветра. В спальне отца были слышны только скрипы и мышиная возня.

Рано или поздно придется уйти наверх, его сын не должен быть зачат в конюшне, разве нет?

Драго остановился у входа: сегодня он был не один, и, увы, это не Лила пришла раньше условленного — Алион сидел возле стойла. Драго не сразу понял, чем занят брат.

— Что это? — вопрос заставил Алиона вздрогнуть и вскочить, он никак не ожидал увидеть здесь Драго. Разве конунгу не выводят коня уже оседланным и к парадному крыльцу?

— Это… Так, ничего. Нашел в комнате мамы, — замялся Алион, пряча книгу.

— Ты был в её горнице? — Драго почувствовал раздражение: то ли из-за самого присутствия незваного гостя, то ли из-за полного пренебрежения Алионом традиций степняков. Ну не заходят мужчины на женскую половину! И, уж тем более, не берут чужих вещей.

— Прости, как-то само вышло, — Алион не стал скрывать, что прочел мысли брата. — Знаешь, я все хочу понять, как она жила, что делала, о чем думала…

Драго крепче сжал зубы, отчего заиграли желваки:

— Как-то жила, просто жила. Детей рожала, воспитывала, что еще?!

— Она любила твоего отца? — прямо спросил Алион. Драго едва сдержался, очень хотелось ударить.

— Зачем ты спрашиваешь? — сквозь зубы спросил он.

— Драго, — Алион положил руку на плечо младшему брату, — не злись. Я просто… Просто хочу понять, что происходит… Почему все…так.

— Как так? — с вызовом начал Драго. Алион растеряно пожал плечами. А Драго продолжил. — Знаешь, что я точно понимаю? Что отец любил её и этим не снискал себе похвалы у своего народа. Родись я от степнячки, никто бы не дерзнул поднять мятеж.

— Родись ты от степнячки… — ты был бы не ты, — резонно заметил Алион, — и мы не были бы братьями.

Драго помолчал, потом продолжил, торопясь, словно слова жгли ему рот:

— Я был маленький, но помню, как сейчас. Мама рожала Оси. Вельма, ей помогавшая, что-то сделала не так. Мама впала в беспамятство, её мучал страшный жар. Вельма говорила, что мама все звала конунга. Ты уже знаешь, дела наших женщин — не наши дела. А отец ворвался в мамину горницу, приставил вельме нож к горлу и пригрозил — либо княгиня поправится, либо вельму сожгут на погребальном костре вместе с ней. Оси родилась при нем, вельма врала, что он сам все сделал. Старая дура… горазда была языком трепать. При всех позорить… — зло прошипел Драго.

— Твой отец спас маму, разве это плохо?

— Плохо лезть не в своё дело! Не должен мужчина быть слабым, понимаешь?

— В чем же здесь слабость? — Алион совсем растерялся.

— После Оси у них детей больше не родилось, отец сказал, что у него есть сын, а значит, будет кому править степняками: «У табуна не должно быть десяти пастухов, иначе каждый поведет своим путем, табун рассеется и погибнет».

— После рождения Оси, твой отец не посещал спальню княгини? — изумился Алион.

— Ты дурак? — прямо спросил Драго, ничуть не боясь обидеть. — Всякий раз, что ль, дети должны появляться, по-другому никак?

Алион зарделся, для эльдаров дети были сверхценностью, но, как он понял, у людей они были просто отпрысками, порою крайне нежелательным. Некоторые степняки даже не связывали близость с появлением детей — дети рождались от съеденной рыбы, или их надувало ветром, а чаще — смехом. Правда, таких дремучих было мало… Большинство все же было знакомо с азами физиологии.

— Разве это не здорово, что благодаря союзу двоих приходит кто-то третий? — робко спросил он.

— Угу, приходит и давай на себя одеяло тянуть… Особенно хорошо, когда это счастье голозадое срать под себя ходит и жрать просит, широко разевая пасть. А как подрастет — надел ему побольше давай. Сиди потом и дели наследство на десяток таких.

Алион промолчал, думая, что ответить, потом спросил:

— А что княгиня? Она тоже не хотела больше детей?

Драго хотел огрызнуться, но не стал и как-то сник:

— Нет, я однажды слышал, как мать уговаривала отца.

— И?

— Он велел ей не спорить, пригрозил, что вообще отошлет, или приходить перестанет, — Драго снова нахмурился. — Отец тогда сказал, что княгиня не из того теста сделана, чтобы жеребиться каждый год…

Алион не понял:

— Конунг Сиг винил княгиню?!

— Ты точно глупый. Да боялся он! Боялся, понимаешь?! Боялся, что она в родах умрет, а он и помочь не сможет! Так боялся, что решил — все, баста. Бабка повивальная ему нашептала, что княгиня больно слабая, он и поверил… Слишком хрупкой оказалась излаимская вельма, степнячка бы ему с десяток родила. Мои отца не понимали.

— Почему?

— Потому, что умрет старая княгиня — возьмёт новую! Работа это бабья, приплод оставлять. Если она на это не способна, то зачем нужна? Все видели эту слабость в отце. И все смеялись!

— Жаль, ты не конунг Сиг! — взорвался Алион. — Тебе никого не жаль!

— Жалеют убогих, слабых, понимаешь?!

— Нет, не понимаю. Я, видимо, слабый и жалкий. Мне тоже не плевать, что сейчас с мамой! Думаю, Излаим пока подождет, строить его не для кого, не так ли, конунг Драго?!

Алион порывисто подошел к лошади и начал её седлать.

— Куда ты? — растерянно спросил Драго.

— Искать её! — Алион вывел лошадь за ворота.

— Не уходи. Ты нужен здесь! — выдохнул Драго.

— Тебе братья не нужны! — с вызовом бросил Алион. Драго неожиданно удержал лошадь за уздцы:

— Алион, что было бы со мной без тебя?

— Сам ответь! — Алион резко ударил по бокам лошади, она заржала и, не замечая руки конунга, понесла вперед. Драго едва не заорал — рукой было не пошевелить. Злость на Алиона превращалась в бешенство. Отправить бы погоню и…

— Конунг, — тихо позвала Лила. — Что с тобой?

— Уйди! — рыкнул Драго, прижимая больную руку здоровой.

— Ты ранен?!

— Уйди, я сказал! — не унимался Драго. Понимая, что мучительно не хочет, чтобы Лила видела его слабым. — Убирайся!

Он вылетел из конюшни. Рука болела зверски. На встречу шел непонятно что там забывший Лим:

— Эй, конунг, что с рукой?

— Ерунда!

Лим бросил коротенькое заклинание и Драго стянуло сетью.

— Отпусти! — тихо велел Драго, сдерживая ярость.

— Да че ты? Я ж только гляну!

— Лим, я приказываю, сними сеть! — отчеканил Драго.

— Ладно-ладно… — Лима очень смутило поведение друга. — Прям приказываешь? Как Владыка, что ль?

Огневка подошел ближе, взглянул на руку и одним щелчком вставил сустав на место.

— Обращайся… — фыркнул он, страшно довольный собой.

Драго ничего не ответил, он просто ушел, не поблагодарив.

Том третий. Сны дракона. Ты моя, Драконица.

Тысячи миров и тысячи лет, событие сменялось событием, звенящая боль утраты, а затем пустота… Потом… тысячи и тысячи дней ожидания. Пространство текло. Он замер в нем. Вечная ловушка дракона. Он в вечной ловушке времени, но сейчас он ее разобьет. Карающий появился в руке. Девичье лицо…Нет, не разобьет. Она будет жить. «Моя драконица…, умоляю, отпусти время!» — тихо прошептал Элладиэль.

Они очнулись на берегу реки, все было по-прежнему. Только потускневшее лето окончательно уступило осени.

Алеон, невольный спутник и участник транса Элладиэля, выдохнул — он посетил тысячи миров, где никогда прежде не был. Потребовалось время, чтобы прийти в себя. Элладиэль спокойно смотрел на реку.

— Элладиэль, ты, ****. Мы ее потеряли!

— Не мы, а ты! — фыркнул Элладиэль.

— Оглядись! Где ТЕПЕРЬ искать?

— Она шла по Дороге.

— Да…только у нас разница во времени и расстоянии…Месяц? Сколько ты провел в трансе? Она одна, беременная и на Дороге! Как же мне хочется тебя убить! — прошипел Алеон.

— Да…убить…это было бы славно! — Элладиэль посмотрел с прищуром. — Ты ведь мне больше не нужен. Как хочешь умереть, полукровка?

— На исходе дней Сущего! — огрызнулся Алеон.

— О-о-о, и все-таки, ты бессмертный!? — Элладиэль размышлял. Убить сейчас? Странное чувство, нет, он не хотел убивать полукровку. Проучить — да, но не убивать. Отчего-то стало жаль убивать. Он же люто ненавидел мальчишку? Или… глупо врать себе — полукровка был ему… важен? Но почему?! В полукровке была удивительная…теплота? Да, но только ли? Было что-то еще… Элладиэль прервал размышления: — Живи и служи мне!

— Элладиэль, ты ударился головой, или окончательно крышей съехал? — ощерился Алеон.

— Моя жена купила тебе свободу, это правда. Но, поверь, свобода тебе ни к чему. Служи мне.

Алеон плюнул под ноги Элладиэлю.

— Ты не понял, смерть или служба.

— Шел бы ты!

— Ты чувствуешь ее? — тихо спросил Элладиэль, прекрасно зная ответ. Алеон молчал. — У тебя ничего нет. Тебе её не найти. Ты никогда не охотился на драконов, и понятия не имеешь, как они ловко прячутся. Ищи столетиями! Ты мне не нужен, но я нужен тебе.

Алеон молчал. Элладиэль ухмыльнулся:

— Мне плевать, полукровка, какие чаяния ты лелеешь. Это неважно. Важно, что ты еще жив — выходит, Рок счел, что ты должен идти со мной. Жаль, что вместо тебя не твой сын. С ним было бы и легче, и, поверь, приятней. Он ведь тоже отражение… — Как-то странно закончил Элладиэль. — Но Рок не дает выбирать.

— Что ты несешь?! Что ты вообще знаешь о моем сыне?! — Алеон ощутил бешенство, смешанное с недоумением, — что значит «отражение»?

— Что он — подарок небес, — невероятно серьезно ответил Элладиэль. — Он тот, кто может изменить Рок. И что он нас ищет. Но сейчас, на этой дороге, Рок счел его лишним. Вместо него есть только ты. Итак… У меня есть слуги и враги. Ты враг или слуга?

Элладиэль посмотрел в глаза полукровке, Алеон взгляда не отвел:

— Я не буду служить тебе, Элладиэль. Больше никогда. Раз ОНА так дорого купила мне свободу, — Алеон помолчал минуту, ища иной способ остаться. Мысль о Роке задела, вызвав воспоминания о начале пути. Он продолжил:

— Союзник, Элладиэль, союзник — не друг, до поры и не враг, но и не слуга.

— Союзник? — Элладиэль усмехнулся, ища что-то в кармане плаща. — Союзы заключают с равными. Ты, нефриловое недоразумение, выходит, равен мне?

С этими словами Элладиэль извлек предмет, очень бережно обернутый в плотную ткань. Едва касаясь, развернул.

Алеон смотрел с интересом. Нож? Да, богато украшенный, как и все вещи Элладиэля, с инкрустацией и сложными орнаментами из золота, но все же просто нож. Только… У Алеона потемнело в глазах от тонкого, едва уловимого аромата.

— Так что, Лорд Алеон, вы будете мне служить? Или будете врагом, и тогда я, наконец, вас убью? Решайте сейчас. Мне надо поскорей найти жену.

Элладиэль соскреб с ножа то, что некогда бежало по жилам «его драконицы», шепча слова Призыва.

Пространство завибрировало.

— Кто зовет? — тихо прошелестело оно ветром.

— Муж. — ответил Элладиэль.

— Разделены и не едины, — коротко вздохнуло вокруг. И все стихло.

Владыка от неожиданности округлил глаза. Алеон с интересом наблюдал за происходящим. Он все понял. Нож и драгоценная кровь — этим ножом Сильвия порезала руку для Клятвы. Элладиэль повторил ритуал.

— Кто зовет?

— Тот, кто дал клятву! — рыкнул Элладиэль.

— Одна ночь…два Слова! — прошуршал ветер. Алеон зло расхохотался. Элладиэль зарычал. Золото потекло с рук:

— Клятва жива?! Ты…Да…КАК ТЫ ПОСМЕЛ!? Как ты посмел увести её из моего дома!?

— Что, Владыка, не только ты хитрый? Не только ты умеешь врать? Думал, я подожму хвост от страха?! Она моя, и только моя! Она дана мне самим Всевышним, неужели ты думал, я уступлю ее тебе?! — прорычал Алеон.

Элладиэль просто сломал ему нос, молча собрал кровь и повторил заклинание, смешав собранное с остатками на ноже.

Едва заметная золотая искорка запульсировала и поскакала ланью. Следуя за ней, Элладиэль побежал вперед. Алеон не отставал.

Они нашли Сильвию в городе. Алеон бросился вперед, желая немедленно обнять, Элладиэль успел поймать за шиворот:

— Стой!

— Иди ты! — Алеон попытался выкрутиться, но ловушка была прекрасно сработана.

— Как же ты утомляешь! Очнись!

— Да что тебе надо?

— Ты правда такой идиот, или только кажешься? Сильвия повернула назад и идет к Грани? Неужели ты думаешь, пожелай она, не догадалась бы позвать?! Она не хочет быть с тобой.

— Говори за себя!

— Силой не смей! — угрожающе произнес Элладиэль. А потом тихо добавил. — Не спугни.

Алеон передернул плечами, но остановился. Он неотрывно смотрел на Сильвию — тихая и скромная, она сидела на краю фонтана и что-то аккуратно выводила на пергаменте. От картины защемило сердце. Безумно хотелось подойти, укутать в свой плащ и увести, наконец, домой… Но Владыка был прав. Алеон сдержался.

— Она переписывает тексты и делает переводы, — догадался Элладиэль.

— Это явно лучше, чем танцевать, продавая себя, — тихо заключил Алеон, улыбаясь.

— Ненадежный заработок. — Элладиэль покачал головой.

— Ее надо забрать, — Алеон сделал шаг вперед.

— Надо, — согласился Элладиэль, нежно улыбаясь. Алеона очаровала бы эта улыбка, знай он Светлейшего Владыку чуть хуже. И тут улыбка стала властной. — Ну все, довольно! Драконица, смирись, ты моя! — с этим Владыка накинул на руку Сильвии маячок.

— Элладиэль, что ты делаешь? Ей НАДО домой! Или ты хочешь потерять и Сильвию, и ребенка? — прошипел Алеон.

Элладиэль не ответил.

Сильвия отложила перо и обхватила себя руками, она не отрываясь смотрела на стайку малышей, игравших в салки. Мягкая улыбка осветила лицо. Но тут зрительница нахмурилась и начала тереть руку с маячком. Тревога пробежала по чертам Владыки. Сильвия тихонько застонала, расчесывая руку чуть не до крови, Элладиэль сделал его едва заметным.

— Как она перейдет через Грань? — озабоченно спросил сам себя Владыка.

— Перешла же как-то в первый раз!

— В трансе.

Тем временем Сильвия отнесла пергамент в лавку к купцу, где за труд заплатили несколько монет. Она вышла из города и отправилась дальше по дороге.

К ужасу Алеона, Владыка остался в городе, не позволяя и ему последовать за Сильвией.

Вечером Сильвия остановилась на ночлег в небольшом пролеске, она долго выводила что-то на пергаменте, потом быстро убрала, как будто спрятала сама от себя. Так и не разведя костра, легла спать.

От холодной земли отделяла только тонкая шерстяная подстилка. «Так ведь нельзя! А как же малыш?». Малыш… Сильвии все больше казалось, что они с этим неведомым малышом не доживут до часа рождения. Оба. И так, наверное, даже лучше.

Кем бы он был? Чудовищем. Таким же, как она сейчас, или каким станет потом. Сколько еще она сможет продержаться в ясном сознании человека? Как обманчиво дремлет альтер эго, не почувствуешь! Словно бы и нет его…

Но она дракон. И ее ищут. Поэтому липкий страх терзает душу. И верно, что ищут. Мало ли бед на земле? Зачем преумножать?

Воспоминания о деревенских детях, встреченных в самом начале пути, и Голоде, заставили вздрогнуть. Она едва не убила разбойников на поляне. Впрочем, их жалко не было, но…

Убить — это же так страшно! Это потерять часть души. И этот малыш, он обречён стать убийцей. Он — дракон.

В мыслях о малыше, Сильвия с горечью подумала, почему ей не дано быть со своими детьми? Как там теперь О'Силей? Скучает ли, плачет?

Может…может, вернуться? Вернуться к степнякам? Вернуться… беременной. Если Драго будет милосерден… А будет ли? Последние вести, дошедшие до Сильвии, не на шутку тревожили. Но даже если Драго будет милосерден и отважится иметь врага в лице мира Старших с их жестоким и бездушным Владыкой в общем, и Темным Лордом Алеоном в частном, — это будет самоубийством для всего степного народа. Она принесет смерть на земли старого Излаима.

Но что, если сын не будет милосердным? Что, если побоится за свою Власть? Его мать — жена МЕРТВОГО конунга, — посмела принести…ублюдка?!

Пусть бы и сохранив беременность в тайне, когда ребенок родится, его невозможно будет спрятать. Как невозможно было спрятать Алиона.

Для Драго ребенок такой же враг, как и для Старших. Драго не спасет от Гнева Поднебесного, как не станет на сей раз защищать от законов степняков. Один мятеж уже был, и тогда в правах Драго, как сына Сига, никто не сомневался…. Удел жены мертвого конунга — костер. А какой удел у бастарда?

Его захотят убить и степняки, и весь Поднебесный. Как же отвратительна она для эльдаров, если даже Алион — единственный Старший с человеческим сердцем, способным к милосердию, оставил её?

«Милосердие — забытое слово, — кажется, и оно поросло ковылём вместе с Излаимом», — с грустью подытожила Сильвия.

Выходит, нужна она только смерти. Только вот… Сильвия не хотела умирать, как не хотела смерти несчастному малышу, от зачатия проклятому.

Она осторожно гладила живот и не заметила, как уснула. Снился Аэр'Дун. Замок пел, она танцевала. Детский смех разносился эхом. «Как тепло!».

Сильвия проснулась от легкого толчка в животе. Одна, усталая и разбитая, посреди стылого ночного холода, на Дороге.

Не было ничего, даже липкого страха.

Все ложь.

Никто не пришёл. Даже чтобы отомстить, даже чтобы убить. А теперь еще и рука болела, мучая весь день.

Сильвия заплакала и вдруг снова уснула.

«Маленькая, не плачь!» — взмолился Элладиэль, от растерянности бросая боевые чары сна. «Элладиэль, ты…», — у Алеона не хватало злости. Элладиэль сам подошел к Сильвии. Он хотел накрыть спящую золотым покрывалом из чар. Но осекся:

«Алеон…», — в голосе Владыки читались непривычные испуг и робость, Элладиэль показал на руку спящей. Рука распухла. Владыка аккуратно, не касаясь, снял маячок.

«Мы не сможем перевести ее через Грань…», — Алеон только теперь догадался, почему Владыка медлил. Их магия губительна для Создания внутри Сильвии, а значит…и для Сильвии с малышом.

Алеон и Элладиэль, прежде поправлявшие дела в городе, только пришли в сырой пролесок. Их задержка объяснялась явной авантюрой, затеянной Владыкой. Он подошел к делу со всем сумасбродством, беся Алеона все больше.

Владыка несколько раз прирыкнул на умаявшего его Алеона — догонят, никуда она теперь не денется! Так и вышло. Они без труда нашли беглянку по маячку.

Алеон застонал: «Ты… ***…она месяц спала на земле, в холоде!», — прорычал он.

Элладиэль раздраженно повел плечами: «Могла позвать! Я бы пришел».

«С Карающим…», — заметил Алеон.

Элладиэль скривил гадкую улыбку и невинно спросил: «А тебя звала?».

Алеон растерянно кусал губу. Она не позвала…

Она лежала на голой земле, беременная, в подранных сапогах, лохмотьях, обнятая только стылым холодом, но не позвала!

Так сильно не хотела быть с ним? Да что он такого сделал-то?!

Тем временем Элладиэль коснулся щеки спящей, и хитро прищурившись, спросил:

— Алеон. На что ты пойдешь, чтобы узнать ответ?

— На все!

— Союзники? — Спросил Элладиэль с усмешкой. Алеон качнул головой в знак согласия.

Сны Дракона. Тень.

Лиро сжался, острый холод причинял настоящую боль, колени ломило. Он ничего не видел и порой был этому рад. Страшные звуки заставляли жалеть, что он не родился в панцире.

Послышались шаги. Лиро забился в щель, надеясь так спрятаться от чудовищ.

— Господин, это он, — прошипело совсем рядом.

— Как тебя звать? — Лиро вздрогнул, голос был очень чистый, бархатный. В речи не было и намека на акцент.

— Лллиро, — заикаясь начал музыкант. Потом вдруг бросился к источнику голоса, стремясь обхватить руками, и жалобно затараторил. — Господин, это какая-то ошибка я ничего не сделал, клянусь! Я просто музыкант… Я…

К удивлению Лиро, говоривший не отшвырнул его грубо. Он просто мягко разжал вцепившиеся руки и отстранился.

— Лиро, — немного на распев произнес собеседник. — Ну что ж, давай узнаем, чем ты можешь быть полезен. Ты ведь можешь?

— Господин, умоляю, я сделаю что угодно…

— Ну, разумеется, — промурлыкали в ответ. Неожиданно властным и сильным жестом говоривший поднял Лиро за шкварник, как маленького котенка. — Не дергайся, не то…

Лиро покорно замер и едва не закричал, показалось, что голова взорвется от резкой боли.

— Ну, вот и все, — рука разжалась и Лиро мешком упал на землю, больно ударившись о каменный пол.

— Господин, наша Арша не ошиблась? — начал голос, до этого молчавший.

— Аршу стоит наградить, — согласился собеседник. Лиро невольно вслушивался в звучный, чарующий тембр говорившего. — Все верно. Драконица идёт по дороге.

— Чудесссно! — прошипел некто. Лиро показалось, что этот некто едва не захлопал в ладоши.

— Но она не одна.

— Нам никто не помеха! — возразил голос.

— Неужели? Даже Владыка Поднебесного? — усмехнулся голос. В ответ зашипели. — Вы должны хорошо подготовиться. Я помогу, но и вы не оплошайте!

По звуку шагов и удаляющимся голосам, Лиро понял, что они уходят.

— Господин, умоляю! — закричал Лиро. — Именем творца, пощадите!

Рядом с Лиро зашипели, музыкант испуганно сжался.

— Именем Творца? — переспросил голос. — Что ты, ошибка Создателя, такое, чтобы упоминать Его имя!?

— Я все расскажу о ней! Заберите девчонку! Умоляю, пощадите! — плакал Лиро.

— Ты уже все рассказал… — усмехнулся голос.

— Госссподин, — прошипели совсем рядом с ухом Лиро. — Он нашшш.

— Несомненно, — согласился голос, — но для начала нужно избавить его от всей этой …чешуи, то есть, плоти.

В ответ обиженно зашипели:

— Мы не можем его коснуться!

— Разумеется. Его тело под мощной охраной. Вам придется подождать. Когда тело умрет, вы получите душу.

— Господин, во имя матери, вас родившей, — Лиро и сам не знал, почему сказал это. Может, так и не отошел от произошедшего на поляне. — Пощадите!

В ответ рассмеялись:

— О глупый человечишка! Неужели ты думаешь, что у всех есть мать?! — отсмеявшись, голос продолжил. — Впрочем, почему бы и нет. Я же тоже обязан подчиняться приказам нашего Светлейшего Владыки… Отпустите его.

— Господин, он — вкусное мясо!

— Которое вы все равно не можете съесть. Сама смерть будет обходить его стороной, пока Лиро не выполнит Волю Владыки. Проще отпустить, тогда вы хотя бы получите его душу. Выкиньте падаль в южных землях, там его родная кровь. Это ускорит процесс.

— Хорошо, господин, — нехотя согласились с голосом.

Лиро очнулся от чудовищной жары, в горле пересохло, он закашлялся от першения. Музыкант по-прежнему ничего не видел. Только яркий свет.

Ощупав землю вокруг себя, он понял, что сидит на песке: «южные земли…», — пронеслось в голове. Когда он был здесь в последний раз? Лиро с трудом вспомнил давнишнее приключение. Сложив все сказанное, он пришел к выводу, что с юга надо выбираться как можно скорее, от греха подальше.

— Эй, калека! — Лиро вздрогнул и нелепо осмотрелся по сторонам, не находя даже солнца. — Ты что слепой? Поди прочь с дороги!

Сложно было возразить на очевидный факт, музыкант быстро отодвинулся, показывая всем видом, что пропускает. Мимо пронесся всадник, едва не затоптав.

— Милостивый господин! — крикнул вслед Лиро, закашливаясь от пыли. — Где север?

— На севере! — расхохотались в ответ.