На грани безумия

Глава 42

Квинн

День седьмой

Шаги и голоса приближались.

От страха у нее перехватило дыхание. Они не успевали.

Квинн прижалась щекой к ковру, заставив свое тело обмякнуть и расслабиться. Она наклонила голову, чтобы Майло мог видеть ее лицо, и закрыла глаза, отчаянно посылая любые мысли, молитвы или флюиды, которые заставили бы его понять, что она хочет, чтобы он сделал.

Она взглянула сквозь едва приоткрытые веки. Он лежал с закрытыми глазами. Не двигаясь. Ее пронзила дрожь ужаса. Измазанный в крови, он и сам выглядел мёртвым.

Это, разумеется, и требовалось.

Квинн заставила себя закрыть глаза и усилием воли подавила жизнь в руках и ногах. Ее волосы растрепались, а лицо и шея вымазаны чужой кровью. Она надеялась, что выглядит такой же мертвой, как Майло. Это их единственный шанс.

В нескольких рядах позади них кто-то вскрикнул. Два выстрела. Крики смолкли.

Квинн ждала, ее разум кричал внутри черепа, сердце собиралось выскочить прямо из груди. Едкий запах кишок и человеческих экскрементов ворвался в ее ноздри, едва не задушив. Ее закрытые глаза слезились и горели.

Шаги остановились. Они уже совсем близко, так близко. В их ряду или прямо за ними. Наблюдал ли он за телами, изучал их на предмет движения, признаков жизни?

Квинн не дышала. Она чувствовала каждый мускул, каждый дергающийся нерв и заставила себя быть абсолютно неподвижной. Никогда еще ее пульс не звучал так громко.

— Что там у тебя? — крикнул глубокий мужской голос в нескольких футах от нее.

— Здесь тихо, — ответил другой голос, уже с другого конца церкви. — Они все мертвы. Все.

Ближайший к ним нападавший фыркнул.

— Получили по заслугам, верно?

— Мы поймали жену! — крикнул третий нападавший из фойе.

Сердце колотилось в ушах, сдерживаемое дыхание жгло легкие. Голоса звучали знакомо. Квинн не могла ясно мыслить. Бешеная, трепещущая паника мешала думать, все мысли сводились к одному — остаться в живых.

— Приведите ее сюда, — сказал первый нападавший. — Уверен, она уже готова говорить.

Шаги. Звук чего-то тяжелого, волочащегося по полу. Кто-то закричал — высоко, резко и отчаянно.

— Отпустите меня! Вы не можете этого сделать! Вы не…, — голос оборвался на мучительном вопле. — Нет! Нет, нет, нет!

Квинн чуть не вздрогнула. Этот голос она узнала без сомнения — Дафна Бишоп.

— Мои дочери! — Дафна плакала. — Что вы с ними сделали? Если вы причинили им боль, если они пострадали…, — ее голос растворился в судорожных, икающих рыданиях.

Дафна обезумела. Она только что увидела невообразимую бойню. Возможно, она подумала, что ее дочери мертвы. И, возможно, так оно и было.

А может быть, они все еще прятались в комнатах воскресной школы. Все еще живые. Все еще имея шанс на спасение.

Ботинки, наконец, удалились, шаги гулко отдавались в фойе.

Квинн слишком сковал ужас, чтобы почувствовать облегчение. Она отчаянно втянула воздух, но держала голову опущенной, ее тело затекло.

Раздался резкий хруст. Дафна застонала.

— Скажи нам, где сейф, и, может быть, мы оставим тебя в живых, — проговорил дерганный.

— Что? Я не знаю… Где мой муж? Где мои девочки? Пожалуйста, не трогайте их. Мы все сделаем. Пожалуйста…

— Сейф. Где он?

— Какой сейф? Я не…

— Золото, тупая шлюха!

Еще один резкий звук. Как будто один из них ударил ее по лицу или голове прикладом своей винтовки.

Дафна только застонала.

— Нам нужно найти этих твоих красоток? — проговорил третий голос, медленный, сонный и угрожающий. — Это заставит тебя открыть свой красивый рот и сказать нам то, что мы хотим знать?

Сердце Квинн бешено колотилось. Холодный озноб пробежал по ее позвоночнику.

Она где-то слышала эти голоса. Она знала, что слышала. Разбитые, перемешанные осколки ее мыслей снова собирались вместе. Складываясь в ужасную и страшную картину.

— Нет! Пожалуйста! Я расскажу вам все. — Слова Дафны путались и звучали невнятно, словно ее рот наполнен кровью. — Я не знаю, о чем вы говорите…

— Оглянитесь вокруг, леди. Что вы видите? Вы думаете, мы терпеливые люди? Вы думаете, мы не сделаем этого? Вам нужна еще одна демонстрация?

— Пожалуйста, Господи! — Дафна теперь рыдала, отчаянно, неистово, совершенно беспомощно. — Защити моих детей. Хотя я иду долиной смертной тени, я не убоюсь зла. Жезл Твой и посох Твой, они утешают меня…

— Заткнись! — крикнул дерганый. — Заткнись, черт возьми!

По кафельному полу фойе промаршировали шаги.

— Мы нашли пастора, — сообщил четвертый голос.

Неровный, рычащий тембр этого голоса — он не забывается. Сколько раз она слышала его, выкрикивающего оскорбления и проклятия через хлипкую дверь своей спальни? Десятки. Сотни.

Рэй Шульц.

И теперь она узнала остальных. Медленный говор Томми Картера. Дерганый, высокопарный вой его брата, Баки. Глубокий голос Никеля.

Билли должен быть где-то рядом.

А ее мать? Она тоже здесь? Она тоже участвовала в этом ужасе?

Что-то всколыхнулось внутри Квинн, что-то глубокое, темное и уродливое.

— Мы нашли священника в одной из подсобок, — сказал Рэй. — Приведи жену. Он не говорит, но как только увидит ее, сразу начнет.

Что-то мокрое и склизкое коснулось ее руки.

Сердце Квинн бешено заколотилось. Адреналин леденил ее вены. Она чуть не закричала.

Майло. Это был Майло. Он просунул свои пальцы сквозь ее и сжал. Она сжала в ответ.

Квинн пыталась ясно мыслить сквозь панику. Она не могла сейчас беспокоиться об Октавии. Майло поступил правильно. Они не могли лежать здесь и надеяться, что эти подонки просто уйдут. Они не уйдут.

Она видела достаточно фильмов, чтобы знать, что солдаты и обученные бойцы прочесывают поле боя после нападения и всаживают патрон в голову каждой жертве, независимо от того, мертва она или нет.

Эти монстры все еще могут вернуться.

Она должна выбраться отсюда, вытащить Майло, пока они все еще отвлечены Дафной. Она ничем не могла помочь Дафне.

Отчаяние бурлило в ее животе, Квинн судорожно пыталась представить себе здание церкви. Она побывала здесь всего несколько раз, но исследовала его, играя в прятки с Майло и девочками.

Кроме двойных дверей в задней части здания, которые вели в фойе и к парадному входу, здесь имелись еще две двери: выход в передней левой части и дверь за помостом в передней правой части.

Она не знала их официальных названий, но там располагались несколько подсобных помещений и длинный коридор, который вел к классам воскресной школы. В конце коридора есть выход, ведущий на парковку, где всего несколько часов назад она и дети установили бумажную мишень.

Она снова напрягла слух. Голоса и шаги доносились через заднюю дверь. В зале воцарилась тишина.

Мышцы болели от напряжения, она задвигала ногами из стороны в сторону, вытаскивая нижнюю половину тела из-под скамьи позади себя. Используя руки, она попятилась назад, пока не выбралась из-под обеих скамей.

Квинн поднялась на четвереньки, держа голову опущенной.

Майло посмотрел на нее. Все, что она могла видеть на его лице под красными полосами, — это безумные белки глаз. Его грудь вздымалась, через приоткрытый рот вырывались быстрые, неглубокие вдохи.

Ему нельзя перенапрягаться, иначе его тело повернется против него самого. Она понимала это. Но не знала, что с этим делать. Все, на чем она могла сосредоточиться, — это вытащить их отсюда живыми.

Квинн снова поднесла палец к губам. Ему нужно оставаться тихим и спокойным еще немного.

Осторожно, так тихо, как только могла, она поползла по полу параллельно скамьям. Осторожно перебралась через ноги мужчины и отмахнулась от его обмякшей руки: золотое обручальное кольцо сверкало под яркой красной кровью, покрывавшей его кожу, как краска.

Добравшись до конца скамьи, она заглянула за край. Трое из четырех нападавших исчезли. Дафны тоже не было.

Один нападавший остался. Он прислонился к спинке первой скамьи, отвернувшись от зала, лицом к открытым двойным дверям, которые вели в фойе и к парадному входу в церковь, и курил сигарету.

Она не видела винтовку, но знала, что она поблизости.

Квинн посмотрела в другую сторону. Скамьи частично закрывали ей обзор. Повсюду лежали тела, чьи конечности искривились в гротескных позах. Мужчины и женщины. Дети.

Ее взгляд скользил по лицам. Она не могла этого вынести.

Все, что им нужно сделать, это добраться до ближайшего выхода. Открыть дверь. Выбежать.

Как просто это звучит. Как трудно это будет сделать.