На грани безумия

Глава 55

Ноа

День восьмой

Ноа и Джулиан, наконец, вернулись в дом суперинтенданта далеко за два часа ночи, уставшие и совершенно измученные.

Обычно они выполняли лишь одну из ролей в огромном потоке бумажной работы и процессов. Нужно было собрать и систематизировать доказательства, взять показания, опросить свидетелей, привлечь обвинителей и адвокатов защиты, назначить дату суда. Судебные процессы, вердикты и тюремные сроки.

Теперь он не знал, как все будет происходить.

Хейс сообщил по рации два часа назад. Они выследили Рэя, Билли, Октавию и остальных до жилища Картеров — сорока акров земли за рекой в нескольких милях к северу от Фолл-Крик. Лесной участок располагался на вершине холма, примыкавшего к реке, с крутым оврагом по западному периметру.

На вершине холма стояло полдюжины трейлеров, а также несколько больших сараев, навесов и других хозяйственных построек. У них имелся колодец, доступ к реке и лесу для охоты и заготовки дров. Расположение на вершине холма обеспечивало им преимущество.

Одновременно здесь жили от двадцати до тридцати человек. Все преступники и их женщины, а также несколько оборванных, сопливых детей.

Команда Рэя добралась туда раньше полиции. Когда Бриггс попытался провести арест, их встретили шквалом огня и отбросили назад. Офицер резерва Клинт Молл был ранен в руку, после чего они вынужденно отступили.

Им требовалось перегруппироваться и спланировать операцию по захвату участка.

Это будет совсем не просто. Рэй, Билли, Томми и остальные будут готовы. Они будут готовы к встрече с представителями закона.

Противостояние обещает быть кровавым и жестоким. Полицейский департамент Фолл-Крика сильно уступал в численности. И, судя по сообщениям о множестве полуавтоматического и автоматического оружия в церкви, преступники также превосходили их в вооружении.

Но это вопрос завтрашнего дня. Как и проблема, что делать с телами жертв. Кладбищенский склеп в похоронном бюро «Мерси» уже переполнен.

В качестве временной экстренной меры они завернули тела в промышленные мешки для мусора и перевезли их в большой металлический сарай Пола Истли. Холодная температура должна обеспечить сохранность тел достаточно долго, чтобы разработать план.

Завтра добровольцы отправятся на поиски холодильников в похоронные бюро и медицинские учреждения.

Но сейчас Ноа не мог думать ни о чем подобном. Он совершенно вымотался физически и эмоционально. Ему больше нечего дать городу. Майло теперь его единственная забота.

Как только Джулиан отпер входную дверь Розамонд, Ноа сразу же направился в гостевую спальню. Было темно, но луна показалась из-за туч, и слабый серебристый свет мерцал над двумя спящими фигурами.

Детей искупали и переодели в пижамы, данные на время, их волосы чистые — у Квинн снова синие, у Майло черные, вьющиеся и влажные, прижатые к подушке. Они оба полулежали под кучей одеял. Квинн обнимала Майло, прижимая его к себе, защищая даже во сне.

Грудь Ноа сжалась, переполненная любовью.

Он позволил им спокойно спать и вернулся на диван в гостиной. Через пять минут он отключился, все еще полностью одетый.

После рассвета Майло пробрался в гостиную и забрался на него сверху. Полусонный, Ноа обнял сына и просто наслаждался его теплом, свежим запахом шампуня с зеленым яблоком в его волосах, его маленьким сердечком, бьющимся о грудь Ноа.

Час спустя Розамонд наконец удалось выманить Майло из объятий отца и Квинн из кокона кровати, пообещав завтрак из яиц и блинов с арахисовым маслом и взбитыми сливками для Майло.

Яйца были в порошке, а блины — из коробки, но это никого не волновало. На удивление, у всех проснулся аппетит.

Возможно, столкновение со смертью делает человека жадным до жизни. Даже когда разум не мог переварить ужас и травму, тело знало, что ему нужно. Тело стремилось к жизни.

После завтрака Ноа и Джулиан молча прибрались и помыли посуду. Ноа дал Майло еще одну двойную дозу лекарств и проверил его на наличие симптомов.

Майло настаивал, что с ним все в порядке.

Он сидел на одном конце острова и работал над книжкой-раскраской. Его плечи были сгорблены, выражение лица замкнутое. Он раскрашивал одно и то же дерево, снова и снова, красным карандашом. Лицо у него было бледное и осунувшееся.

Квинн сидела рядом с ним, уставившись в какую-то невидимую точку в отдалении, ее глаза были безучастны. Она не произнесла ни слова. Майло тоже не говорил.

Ноа беспокоился о нем, о них обоих. Физически, но также и эмоционально. Обоим детям требовалась психологическая помощь. Они пережили ужасную травму.

Обычно у него имелся доступ к множеству профессионалов, к которым он мог бы обратиться за помощью. Но сейчас? Никаких телефонных номеров, чтобы позвонить. Нет электронных баз данных, к которым можно обратиться. У него не имелось адресов, чтобы лично посетить детских психологов.

Через некоторое время Квинн попросила вернуть ее в дом бабушки. Поскольку «Оранж Джулиус» все еще оставался припаркованным у Молли, Розамонд предложила одолжить ей один из внедорожников, которые Тине Ганди удалось снова заставить работать.

Свойственная Квинн угрюмая хмурость исчезла — на время. Она выглядела моложе и гораздо более уязвимой без тяжелого макияжа глаз. Даже с опухшими фиолетовыми синяками и порезами на лице, она могла сойти за эльфийку лет тринадцати, а не шестнадцати.

Ноа восхищался этой девочкой-подростком. Такая юная и уязвимая, такая крепкая и стойкая. Она выжила. Она была сильнее и храбрее, чем все считали.

Майло возился со своим медицинским браслетом. Он поднял голову.

— Не уходи, Квинн.

— Я тебя не брошу, Мелкий. — Квинн вскочила из-за стойки, крепко обняла Майло и что-то прошептала ему на ухо, чего Ноа не смог расслышать.

Майло не улыбнулся, но кивнул и дал ей уйти.

— Я знаю местного психотерапевта, — сказала Розамонд после ухода Квинн, тихо, чтобы Майло не услышал. — Вчера вечером офицер Труитт поехал в дом Шен Ли и привез его. Он осмотрел детей. Майло не пострадал — физически. Мы не можем проверить уровень его гормонов, но он рекомендовал тебе продолжать удваивать дозу Майло еще несколько дней. Квинн получила удар по голове и у нее легкое сотрясение мозга. Ее нос на первый взгляд сломан, но это не так. Физически она будет в порядке.

— Спасибо, Господи.

— Да. — Розамонд удалось натянуто улыбнуться. — И у меня есть еще кое-что для тебя.

Она вложила ему в руки бутылочку с таблетками по рецепту. Он в шоке уставился на нее, перевернул, прочитал этикетку и снова перечитал.

— Это… это гидрокортизон. Лекарство для Майло.

— Я знаю.

— Роберт Винсон сказал, что в аптеке оно закончилось.

— Я знаю.

— Где, ради всего святого, ты смогла достать его?

Она натянуто улыбнулась.

— Хорошо иметь друзей в высших кругах, Ноа. Помни об этом. Сейчас это важнее, чем когда-либо. Это от Маттиаса Саттера. Моего кузена. Ты познакомишься с ним позже. Я рассказала ему о наших нуждах, и он сумел найти в соседнем городе аптеку, где это лекарство имелось в наличии, и выторговал его. Он принес его мне в качестве жеста доброй воли.

— Доброй воли для чего?

— Скоро увидишь. И это еще не все.

Ноа положил драгоценные таблетки в карман. Еще на месяц. Он мог бы прослезиться от облегчения, от благодарности.

— Ты так добра к нам, Розамонд. Как я могу отблагодарить тебя?

Она сжала его руку.

— Ты и Майло — достаточная благодарность, дорогой. — Она на мгновение повернулась в сторону кухни и прочистила горло. Когда она снова встретилась с ним взглядом, ее глаза блестели. Слезы размазали ее идеально наложенную тушь.

Ноа изумленно уставился на нее. Он сомневался, что за всю свою жизнь видел, чтобы Розамонд Синклер плакала. Она гордилась тем, что всегда сохраняет хладнокровие, что абсолютно контролирует свои эмоции. Но сейчас она себя не контролировала.

— Ты в порядке? — спросил он.

Джулиан поднялся со стула. Все утро он вел себя необычно тихо, его лицо осунулось, глаза налились кровью.

— Мама?

— Ты не представляешь, как я волновалась. Просто безумно за тебя. За всех вас. — Ее взгляд метнулся к концу острова, где сидел Майло, затем к Джулиану и снова к Ноа. — Я уже сказала это своему сыну, но мне очень, очень жаль. То, что случилось прошлым вечером… подумать только, это едва не случилось с Майло. Я просто…

Ее руки дрожали, когда она вытирала нос салфеткой. Она вытерла глаза.

— Я думала, что делаю все возможное, чтобы защитить нас, а потом это произошло. При мне. Может быть, мне стоит уйти в отставку. Может быть, я не тот человек, который может обеспечить нашу безопасность.

— Мам, — сказал Джулиан резко, — не говори так.

Ноа обнял Розамонд. Для такой грозной женщины она была невысокого роста, доходила ему только до подбородка. Он отстранился.

— Джулиан прав. Ты делаешь все, что в твоих силах, и даже больше. Вчера мы все потерпели неудачу.

Розамонд кивнула и фыркнула.

— Спасибо, Ноа. Ты всегда знаешь, что сказать. Вот почему ты так важен для меня. Ты — все, что у меня осталось.

Джулиан напрягся. По его лицу пробежала тень.

Ноа знал, что она остро переживает исчезновение своего старшего сына. Тот был ее правой рукой. Ее доверенным лицом.

— Он просто застрял где-то, как миллион других людей. Он вернется домой.

— Я знаю. — Она выпрямилась во весь рост и расправила плечи. — Он умный и находчивый. Он будет здесь, как только доберется. Хотя мне бы не помешала его помощь. Гэвин всегда оставался надежным. — Ее взгляд остановился на Джулиане. Уголок ее рта дернулся. — Теперь тебе придется действовать.

Выражение лица Джулиана смягчилось.

— Я уже это делаю.

— Конечно, дорогой. — Розамонд слабо улыбнулась, уже отстраняясь от Джулиана, и повернулась к Ноа. Она разгладила рукава своего лавандового брючного костюма. — Остальные члены совета скоро прибудут на экстренное совещание.

— Я обещал Аттикусу Бишопу, что мы добьемся справедливости для его семьи, — сказал Ноа. — Для всех семей.

Розамонд поджала губы. В ее глазах вспыхнул темный гнев.

— Я позабочусь о Фолл-Крик. Доверься мне.