На грани тьмы

Глава 41

Квинн

День двенадцатый

Ополченцы прошли мимо Квинн и бабушки и вошли в дом. Двое остались снаружи охранять грузовики и снегоходы. Багажники грузовиков наполовину загружены товарами, которые они уже конфисковали у других законопослушных граждан.

Женщина-солдат взяла у бабушки ружье

— Только пока мы не уйдем, — сказала она почти извиняющимся тоном.

От того, что они вели себя вежливо, их поступок не стал менее неправильным

— Пойдем, Майло. — Квинн взяла Майло за руку, и они поднялись по ступенькам в бабушкин дом.

В гостиной и на кухне собралось слишком много людей.

Локи и Тор с шипением разбежались по спальням. Валькирия кружила вокруг чужаков, задрав хвост. Бесстрашная охотница, она выглядела так, словно хотела быть достаточно большой, чтобы наброситься на этих недоумков.

Квинн чувствовала то же самое. Ей хотелось кричать. Вытолкнуть этих солдатиков прямо за дверь.

Это место ее убежищем. Ее и бабушкино. Им здесь не рады.

Она ненавидела их всех.

Десото распахнул дверь бабушкиной кладовой. Он присвистнул, осматривая полные полки.

— Посмотри на это. Женщины и дети умирают от голода, а вы тут копите все, что у вас есть.

— Мы не копим! — возразила Квинн.

— Квинн. — Бабушка дернула ее за руку. — Помолчи.

Квинн сжала губы. Она беспомощно наблюдала, как несколько мужчин вносят ящики, чтобы украсть бабушкины припасы. Они наполнили ящики и отнесли их в грузовик.

Солдаты колебались. Десото приказал им наполнить еще. Мужчина и женщина вернулись с еще четырьмя ящиками. Они наполнили и их.

Майло указал на штабель ящиков.

— Это гораздо больше, чем десять процентов!

Квинн сложила руки на груди.

— Он прав.

Десото бросил на нее презрительный взгляд. Он смотрел на них так, словно они мусор на подошве его ботинок.

— Для барахольщиц есть исключения.

— Исключения? Что, черт возьми, это значит?

— Это значит, что вы обкрадываете общество. Держите вещи при себе во время большой нужды.

— Это полная чушь, и ты это знаешь!

Десото пожал плечами.

— Неважно, что ты думаешь.

— Ты вор!

Десото вихрем бросился на нее. Он оказался быстрее, чем она ожидала. Одним стремительным движением он навис над ней. Так близко, что она могла сосчитать каждую пору на его коже.

— Твой вздорный подростковый лепет действует только до поры до времени. У меня кончается терпение.

Квинн не струсила. Она отказалась трусить.

— Не трогай ее, — прошипела бабушка.

— Десото, нам ведь уже достаточно? — спросила женщина-солдат. Она стояла в дверном проеме между кухней и гостиной, с озабоченным выражением лица.

Это была мускулистая женщина лет двадцати с тусклыми каштановыми волосами и карими глазами. Она не слишком походила на солдата.

— Нам пора идти.

— Еще нет. — Десото не сводил глаз с Квинн. Он снова улыбнулся своей широкой улыбкой белой акулы. — Возьми еще.

— Бабушка умрет с голоду, если ты заберешь всю ее еду!

— Успокойся, — прорычал Десото. — Мы не заберем абсолютно все. Пока.

С верхушки холодильника Хель злобно зашипел. Белая шерсть на его спине встала дыбом. Его хвост дергался взад-вперед, а в глазах появился злобный блеск.

Десото взглянул на кота и сделал поспешный шаг назад.

— Эта тварь опасна?

Квинн посмотрел на него.

— Очень на это надеюсь.

— Знаешь, я тебя запомню. — Десото одарил ее еще одной хищной ухмылкой, а затем вышел на улицу, чтобы проследить за своими людьми. Хель шипел ему вслед.

Квинн стояла там, пылая. Она ненавидела Десото. Люто его возненавидела.

Один из солдат — его звали Лютер — положил свою руку на руку Квинн.

— Мисс? Вы в порядке?

Она развернулась и проговорила сквозь стиснутые зубы.

— Убери свои руки от меня!

Лютер сделал шаг назад и поднял обе ладони в успокаивающем жесте.

— Извини, извини.

— Да, но этого недостаточно. Почему бы тебе не сделать что-нибудь с этим «извини»?

Его взгляд виновато опустился на пол. Он ничего не сказал.

— Это плохо, и ты это знаешь. Это то, чем ты думал заниматься? Воровать у маленьких старушек?

— Веришь или нет, но мы делаем это, чтобы помочь, — тихо сказал он.

Квинн фыркнула.

— Продолжай говорить себе это, пока спишь в своей мягкой теплой постели в новом доме с отоплением и электричеством. И чем это поможет?

— Твоей бабушке, должно быть, нелегко. И тебе. Мы можем подвезти ее до приюта в школе. Или, если она захочет, мы даже можем посадить ее на один из автобусов, отвозящих людей в региональные убежища агентства. Мы можем отвезти и тебя. Не волнуйся. Мы здесь, чтобы убедиться, что о ней хорошо позаботятся.

— Вы не имеете права делать выбор за нее или за кого-либо еще. — Квинн ткнула пальцем в сторону опустевшей кладовки. — Вы так же плохи, как банда головорезов. Эта никчемная бумажка ничего не значит! Это не меняет того, кто вы есть!

— Квинтесса! — Бабушка устремила подбородок на мужчин с оружием, в ее глазах мелькнуло предупреждение.

Несколько стоявших в гостиной солдатиков напряглись и поправили свои винтовки, их внимание обратилось к Квинн, выражения их лиц стали жестче.

Квинн прикусила губу, почувствовав вкус крови. Бабушка права. Она знала это. Она подошла к черте, перейдя которую, возможно, уже не сможет отступить.

— Мне жаль, что вы так считаете. Мне действительно жаль. — Лютер отвел взгляд и ушел.

Майло схватил ее руку и сжал ее. Она позволила ему. Она стояла рядом с бабушкой и Майло, кипя от ярости, пока эти придурки брали один за другим продукты из бабушкиной кладовой и шкафов.

Вся ее тяжелая работа, все ее тщательное планирование. Исчезли в одно мгновение.

Бабушка взяла Тора на руки и погладила его пушистую спинку. Ленивый кот, казалось, почувствовал, что что-то не так. Он уставился на липовых солдат немигающими желтыми глазами.

Бабушка ничего не сказала, когда они вышли, оставив на полу дорожку из грязи и снега от своих грязных ботинок.

— Вы что, и кладовку суперинтенданта тоже опустошили? — прокричала Квинн им в спину.

Лютер замешкался на ступеньках крыльца. Он вздрогнул.

Его все-таки мучила совесть. Ну и что? Это не помешало ни ему, никому-либо из них взять все, что они хотели. Не остановит и в следующий раз.

— Ага, — пробормотала Квинн. — Я так и думала.

Когда гул моторов грузовиков ополчения утих, Квинн вернулась на кухню и в ужасе уставилась на разгромленные полки кладовки.

— Они забрали половину! Половину! Почему мы их не остановили!

— Есть время бороться, а есть время ждать, — сказала бабушка. — Есть время говорить, а есть время держать язык за зубами. Тебе нужно усвоить, что есть что.

Квинн смахнула жгучие слезы. Ей хотелось кричать. Ей хотелось задушить что-нибудь или кого-нибудь. Она была в такой ярости, что бабушкины слова едва долетали до ее сознания. — Этот придурок Десото взял больше, чтобы насолить нам!

— Да, — согласилась бабушка, в ее голосе послышались нотки раздражения. — Да, именно так.

Квинн почувствовала, что сдувается. Чувство вины укололо ее.

— Из-за меня и моего большого рта.

— Возможно. — Бабушка вздохнула. — Но нет смысла плакать над пролитым молоком. Что сделано, то сделано.

— Я попрошу папу арестовать его! — подхватил Майло. — Держу пари, он засадит их всех в тюрьму до конца жизни!

— Хотелось бы. — Квинн посмотрела на него сверху вниз. — Не волнуйся об этом, Мелкий. Мы с бабушкой гениальны, ты же знаешь. Мы что-нибудь придумаем. Ты голоден?

Майло покачал головой.

— У меня живот болит.

Ему необходимо отвлечься. Как и ей.

— Хочешь почитать? Я позволю тебе выбрать любую научно-фантастическую книгу. Даже Стивена Кинга.

Глаза Майло стали огромными.

— Даже «Противостояние»?

— Квинн… — предупреждающе проговорила бабушка.

Квинн пожала плечами.

— Что? Я пропущу все страшные и жестокие сцены.

Майло скривился.

— Это же самое интересное!