Глава 57

Лиам

День двенадцатый


Ребенок вышел с пуповиной, обернутой вокруг его крошечной шейки.

Макушка головы выскользнула наружу, а на плечах расплылась кровь. Маленькая грудь, живот и две ноги, а затем она вышла, пуповина тянулась за ней, когда Лиам взял это чудесное создание в свои руки.

Дочь Ханны была перепачкана кровью и имела серый цвет.

Он подумал о племяннике, которого успел спасти, но оставил.

Потеря выжгла дыру в его сердце. Все тело болело — кости, грудь, пространство под сводом ребер.

Это другой ребенок. Но и не совсем.

Ханна может сломаться, потеряв эту малышку. Лиам знал, что его это точно сломает.

В доме нет отделения интенсивной терапии, нет инкубаторов и аппаратов искусственной вентиляции легких, нет квалифицированных медсестер и врачей, которые могли бы забрать ребенка и провести экстренную операцию.

Все теперь зависело только от него.

«Ты знаешь, что делать, — прошептал голос Джессы в его голове, появившись, когда он больше всего в этом нуждался. — Помни, что я тебе говорила».

Он действительно помнил. Он помнил каждую секунду того ужасного, кровавого часа.

Лиам перестал думать, а только действовал. Его пальцы уже двигались, нащупывая края разбухшей синеватой петли, перекрывающей дыхательные пути младенца.

Быстро, он положил хрупкого ребенка на свои бедра, направив ноги к туловищу, а голову к коленям, и молился, чтобы не стало слишком поздно, молился, чтобы петля затянулась только в последние мгновения после рождения.

Ханна звала его по имени, ее голос звучал тонко и отчаянно, но он не мог ответить ей, не мог рискнуть даже вздохнуть, чтобы ответить.

Все его внимание сосредоточилось на спасении ее ребенка.

Он потянул за пуповину, мягко, но настойчиво, руки не дрожали, но сердце трепетало от напряжения. Он должен действовать абсолютно точно. Никаких ошибок. У него нет права на ошибку.

Каждая тикающая секунда приближала ребенка к смерти.

Лиам размотал хлюпающую, пульсирующую пуповину, распутал ее и, наконец, освободил крошечную шейку младенца. Осторожно погладил ее грудину двумя пальцами.

Девочка походила на инопланетное существо, голубоватая, вся в крови и белой жиже. Так похожа на его племянника, что это причиняло Лиаму физическую боль. В его сердце словно вонзился острый нож.

«Дыши, дыши, дыши». Он повторял слова в уме. Напев, мольба, молитва.

Малышка пошевелилась. Ее маленькие ручки сжались в кулачки. Она прищурила глаза. Ее маленький розовый ротик открылся.

Ребенок набрал воздуха и заплакал. Тонкий, настойчивый, яростный крик.

Облегчение разлилось по его венам. Напряжение в его плечах ослабло. Лиам позволил себе выдохнуть.

Девочка упряма. Прямо как ее мать.

Он перевязал пуповину в нескольких дюймах от ребенка заранее нарезанными полосками простыни, затем сделал вторую перевязку в нескольких дюймах от первой, между ребенком и Ханной.

Джессе не понадобилась вторая перевязка. Для нее это было слишком поздно. Горе пронзило Лиама. Он вспомнил, что она говорила о матери, истекающей кровью после родов. Убедился, что повязки тугие и надежные.

Лиам аккуратно перерезал пуповину стерилизованным кухонным ножом, осторожно обмыл младенца теплой водой и полотенцем, а затем положил его на руки Ханне.

Он сидел и смотрел на них в мерцающем свете камина, в его груди разгоралась неистовая нежность. Призрак устроился рядом с ним, тихонько покачивая плюмажевым хвостом. Его пушистая грудь вздымалась, как у гордого дяди.

Лиам пошел в армию в восемнадцать лет, чтобы сбежать из дома, где его преследовали ярость и насилие. Но это не основная причина. Он верил в дело. Защищать и оберегать. Уберечь невинных от беды. Остановить плохих парней.

Его вера не умерла вместе с Джессой и Линкольном.

Он думал, что да. Но он ошибался.

Она все еще жила в нем.

Он снова почувствовал ее, растущую и крепнущую с каждым ударом крошечного сердца этого ребенка. Она воплощала собой невинность, уязвимость.

Лиам готов защищать эту малышку и ее мать всю свою жизнь.

Машинально он потянулся к карману. Это произошло даже не от сознания, а от чего-то более глубокого, инстинктивного. Он вытащил маленькую вязаную шапочку с зелеными и серыми полосками. Немного бугристая, немного кривая, но мягкая и сделанная вручную с самыми лучшими намерениями.

Он осторожно опустился на колени на матрас рядом с Ханной. Она смотрела на него, потная и измученная, в ее усталых глазах сиял восторг.

Лиам бережно натянул вязаную шапочку на голову ребенка. Она села идеально.

Раньше она олицетворяла его ошибки, его горе, его разбитое сердце.

Теперь шапочка означала что-то другое. Что-то, что сильно напоминало надежду.

Загрузка...