На границе империй #10-2

Глава 23

Утром меня разбудил сонный и недовольный Варгал.

— Хватит спать! — сказал он.

— Что произошло?

— Шарил только что вызвал тебя для разговора.

— Так и думал, что вчера ничего не закончилось.

— И вообще, рацию включи, чего они меня вызывают вместо тебя?

— Она включена, — посмотрел на вызовы. Их сегодня не было, и это откровенно напрягало. — Шарил меня не вызывал, — показал ему рацию, висящую рядом с кроватью.

— Чего они тогда через меня вызывают тебя?

— Не знаю. Спроси у них.

— Ладно, собирайся и выдвигайся к нему.

— Слушай, если меня выкинут за периметр, ты мои вещи не выбрасывай, я за ними вернусь.

— Ладно. Только вряд ли ты вернёшься оттуда. Удачно сходить, может, и обойдётся.

— Удача мне точно понадобится, — похоже, они нашли припрятанное.

Думал, в кабинете Шарил будет находиться с Оланой, но он оказался один.

— Вызывал?

— Проходи, садись, разговор есть.

— Послушайте, я вчера всё рассказал, мне добавить к сказанному нечего…

— Понимаешь, — перебил он меня. — У нас с тобой есть проблема.

— Проблема? Какая?

— Серьёзная, — он замолчал, видимо, в ожидании моей реакции, но я молчал, и он продолжил. — Я бы даже сказал, очень серьёзная.

— Что ещё кого-то убили? Очень надеюсь, что это парочка дружков Мерфи.

— Об этом мне ничего не известно. Скажи мне, что с бронетранспортёром?

— Вроде в порядке был, но я, после возвращения его не проверял, просто некогда было.

— А чем ты занимался?

— Работал и отвечал на вопросы Оланы.

— Чем ты вчера занимался?

— Вчера с утра был здесь, а после ремонтировал седьмой опорный пункт, там не было света. Это могут подтвердить все. А что? Что-то с ним случилось? Генератор у них я не трогал, заявляю сразу.

— Там, насколько знаю, всё в порядке. Меня интересует, когда ты займёшься бронетранспортёром?

— Если нужно, могу сейчас. Мы снова в колонию отправляемся?

— Нет, но нужно подготовить его к выезду.

— Нужно — подготовлю, но я сразу хочу предупредить, не стоит мне туда ехать. Ничем хорошим ни для меня, ни для вас это не закончится.

— Ты у нас вообще проблемный. Скажи мне, что думаешь о профессоре?

— Ничего не думаю. Я уже вчера отвечал на этот вопрос Олане. Могу показать запись допроса.

— Не нужно. У нас с ней сохраняются большие сомнения насчёт тебя.

— Не понимаю, что вы хотите от меня? Если есть сомнения, отправьте профессора в вашем бронетранспортёре, и проблема решена.

— Отправил бы, но в том и проблема, что нужен именно ты.

— Это почему? — непонимающе, посмотрел на него.

— Потому что профессор настаивает именно на твоей тебе.

— Шарил, ты ведь прекрасно умеешь его посылать, так сделай это в очередной раз. Не понимаю, в чём проблема?

— Проблема есть. Нужен именно ты.

— Это почему я стал таким незаменимым?

— Потому что так получилось, что ты у нас единственный водитель и псион одновременно. Вернее, ты единственный псион и водитель. Профессору нужен именно ты.

— Ничего не понимаю. Чтобы управлять бронетранспортёром, не нужно пси и потом как псион я слабый. Не знаю, что намерил ваш медик, но я практически не умею пользоваться пси.

— А это не важно.

— Тогда что важно?

— Важно, что ты псион и что умеешь управлять бронетранспортёром.

— Честно скажу, ничего не понимаю.

— Всё просто, профессору нужно съездить в поселение к мохнатым, и для этого нужен ты.

— Куда? — я не поверил в то, что только что услышал. — У меня проблемы со слухом?

— Ты не ослышался, в поселение к мохнатым.

— Он что, с головой перестал дружить, обо что-то тяжёлое приложился? Эти его эксперименты плохо на нём сказываются. Да нас ещё на подъезде к нему прикончат.

— С головой у профессора всё в порядке.

— Вот совсем не уверен, я бы его отправил к медику на проверку. Если он решил покончить с собой, то есть более простой способ. Нужно всего-то прогуляться по контрольной полосе, там пушки с опорных пунктов быстро решат эту проблему и никуда ехать не придётся. Хотя я понял — он решил и меня прихватить с собой. Вот только я официально заявляю, у меня нет никаких суицидальных мыслей.

— Подпиши вот это, — на нейросеть пришёл документ.

— Что это?

— Подписка о неразглашении.

— Да я их уже столько подписал, — подписал подписку и отправил ему.

— Дело в том, что мы там уже были.

— Мы?

— Первая научная экспедиция, которая прибыла сюда до нас.

— Мне сказали, что они вроде все пропали? — мне же сразу вспомнилась строка из песни: «Зачем аборигены съели Кука? Об этом почему-то молчит наука».

— Да, они пропали и что с ними произошло — неизвестно.

— И мы теперь должны последовать за ними?

— Нет. Из поселения они тогда вернулись все живыми и здоровыми.

— Так, после этого прошло много времени, и они на нас сильно обижены теперь.

— Не всё так просто. Ты знаешь, что все мохнатые псионы?

— Что-то слышал, но от кого не помню.

— Это действительно так. Проблема в том, что они всех не псионов считают своеобразными изгоями.

— А откуда это узнали?

— Дело в том, что первая экспедиция научилась с ними общаться. Они не умеют, общаются, как мы с тобой. Они между собой общаются мысленно, с помощью пси.

— Вот оно что, а я раньше понять не мог. Было видно, что они действуют, скоординировано, но было непонятно, как они осуществляют координацию своих действий.

— Так и осуществляют.

— Насколько я понимаю, профессор тоже псион?

— Правильно понимаешь.

— И что ему вдруг понадобилось у мохнатых?

— Это не твоя забота. Твоя задача — доставить его туда.

— Это будет путешествие в одну сторону. Обратно мы не вернёмся.

— Профессор утверждает, что ничего вам мохнатые не сделают.

— У него точно что-то с головой, и я уже предлагал проверить его у медика. Подожди, ты хочешь сказать, что мы поедем туда вдвоём?

— Да, вдвоём. У нас больше нет псионов.

— Тогда что может помешать ему сделать из меня мумию?

— Вот в этом и проблема. Учитывая все обстоятельства, вас опасно туда отправлять вдвоём.

— Так не отправляйте, незачем нам туда ехать.

— В том-то и дело, что есть зачем, но существует большая опасность, что ты его прикончишь по дороге.

— Или он меня.

— Такое тоже возможно, но искин оценивает вероятность того, что именно ты прикончишь его в восемьдесят три процента.

— Мне нравится такая цифра.

— А мне нет. Особенно, что я отвечаю за безопасность профессора. Поэтому предлагаю подписать вот этот документ. Профессор, в свою очередь, подпишет точно такой же.

Получив документ на нейросеть, сразу пробежался по тексту. Вроде в нём ничего необычного, но в самом конце вписан один пункт, который мне категорически не понравился. Его специально занесли в примечания и дополнения, вписав мелким шрифтом. Скорей всего, я бы не обратил на него внимания, но точно такой же пункт у меня был вписан в аратанский контракт с флотом. Отец у Милы тогда постарался и вписал мне его туда. Мне стоило больших усилий разорвать этот контракт с флотом.

— Я однозначно не стану этот документ подписывать.

— Почему?

— Потому что, в случае смерти профессора, меня, согласно этому документу, ждёт то же самое. Так что я против.

— Боюсь, ты не можешь отказаться.

— Тогда уберём оттуда этот пункт.

— Это невозможно.

— Значит, я его подписывать не стану.

— В таком случае, мне придётся тебя арестовать и отправить в колонию.

— Без проблем. Арестовывай. Да и можешь считать, что на этом наше сотрудничество закончено.

— Это мне решать! — было видно, что он разозлился.

— Несомненно, — ответил ему с улыбкой.

Я был уверен, что это он не сделает. Там под давлением я могу сознаться в убийстве и заявить, что работал на него и выполнял его приказ. Мне терять нечего. Вариант у меня был один — что там, что здесь это пешая прогулка за охранный периметр. А что с ним после этого сделают? Да и не только с ним. Так что ты меня точно не отправишь туда. Это совсем не в твоих интересах.

— Ладно. Давай поговорим о другом, — сказал он примирительным тоном.

— О чём же?

— О твоих делах в полиции.

— А какое это отношение имеет к профессору?

— Никакого.

— Тогда я снова ничего не понимаю.

— Дело в том, что в твоём личном деле, слишком много тёмных пятен.

— Ну а я здесь при чём?

— Так твоё же личное дело.

— Дело, может, и моё, но я его никогда не видел и ничего не могу сказать насчёт того, что там написано.

— Дело в том, что вся информация, касающаяся твоей работы в полиции, засекречена полицейским департаментом, и я первый раз за свою жизнь такое встречаю. Самый обычный техник, а здесь секретность, причём по высшему разряду. Ничего не хочешь прояснить по этому вопросу?

— Все вопросы к полицейскому управлению. У меня подписка о неразглашении, такая же точно, как я подписал только что. Так что все вопросы не ко мне, а к полицейскому управлению.

— Проблема в том, что они на все мои запросы отвечают, что всё засекречено и никаких данных они предоставить не могут. С чего это ты вдруг стал таким секретным?

— Все вопросы к ним. Да и по большому счёту, это вас никак не касается.

— Боюсь, что касается и очень касается, мы расследуем убийство двух офицеров СБ.

— Так расследуйте, я здесь при чём?

— А ты у нас главный подозреваемый.

— Я не понимаю, что вы хотите от меня, чтобы я нарушил подписку о неразглашении?

— Информацию. Нам нужна информация.

— Всё, что мог, я вам рассказал.

— Ладно, пока оставим полицию. Объясни мне, что тебя связывает с судебным департаментом?

— С чем?

— Ты там тоже работал?

— Нет, не работал.

— Тогда почему на все мои запросы судебный департамент Элзабии прислал один и тот же ответ. Угадай какой?

— Без понятия. Я никак не связан с судебным департаментом.

— Странно, очень странно. Что за секретность у тебя такая? Такая, что судья мне отказала сразу на все четыре моих запроса и, мало того, все отказы с одинаковой формулировкой.

— А я откуда это могу знать? Я ведь не судья.

— Дело между тобой и Мерфи было засекречено?

— Не знаю, вроде нет. Возможно, позже засекретили.

— Объясни мне, почему тобой контрразведка интересуется?

— Контрразведка? Так сами у них спросите, вы ведь одно ведомство?

— Мы разные ведомства!

— Без понятия, наверно, соскучились после нашего общения на станции. На записях, что я тебе передал, всё есть. Больше я с ними не общался.

— Теперь объясни мне, что вот это значит? — мне пришло сообщение на нейросеть, я развернул и быстро прочитал: «Департамент полиции Элзабии запрашивает все данные по разумному Блезу Абдулаиджи. Где он сейчас территориально находится? Находится он сейчас на службе или нет?»

— И что? В чём проблема?

— Проблема в том, что они никем, за исключением тебя, не интересовались.

— Это вполне объяснимо. Вы направили им запросы, им стало интересно, с чем связан ваш интерес, в результате отправили свой запрос.

— Вот только они отправили его не в СБ флота, а руководству местной колонии.

— Ну и что такого?

— А откуда они узнали, что ты здесь находишься?

— Понятия не имею. У меня здесь нет связи, как я мог им что-то сообщить?

— Блез, ты в очень опасную игру играешь.

— А тебе сразу предлагали меня не брать.

— Ладно, попробуем зайти с другой стороны. О чём тебе говорит имя Марине?

— Ни о чём.

— А вот приятель утверждает, что она твоя подружка.

— Он ошибается.

— Странно, а вот приятели у Мерфи также утверждают и весьма красноречиво описывают, как она им мстила за тебя.

— Они тоже ошибаются и вообще не понимаю, как это связано со мной?

— Думаю, всё связано. Её отец не просто так прислал этот запрос.

— Отец? А при чём здесь её отец?

— Ну как, разве ты не знаешь? Она разве тебя не знакомила с начальником полиции?

— Нет, я никогда с начальником полиции не встречался и не общался, как и с её отцом, так что у вас дважды мимо.

— А отец Марине разве не начальник полиции?

— Не знаю, кто у неё отец, я никогда не встречался с ним, но он точно не начальник полиции на Элзабии.

— Кто-то из вас врёт.

— Не я.

— Учти, это прояснить совсем несложно.

— Проясняйте. Я говорю правду.

— Ты, видимо, не понимаешь, мы всё равно выясним, и никакие связи в полиции тебе не помогут.

— Выясняйте. Это ваша работа.

— Можешь пока идти к себе.

Выйдя от него, выругался. Меня обложили со всех сторон. С контрразведкой примерно всё понятно. Скорей всего, эти двое контрразведчиков на станции стали жертвами несчастного случая и сейчас идёт проверка. А вот полиции что от меня понадобилось?