Суда-ловушки (Живая приманка)

Коварство и хитрость, притворство, приманка и обманные маневры никогда еще так, искусно и систематически не применялись, как в борьбе против германских подводных лодок! Актерами в этой коварной игре против подводных лодок выступали суда-ловушки, которые под видом мирных торговых судов должны были приманивать к себе наши подводные лодки, чтобы уничтожить их в непосредственной близости.

В Англии сотни моряков, смелых авантюристов, записывались в добровольцы, стремясь быть там, где враг может попасться в сети.

В конце концов это была разумная идея. Здесь нашли свое отражение столь излюбленные в Англии «Sporting chances of the game» - «спортивные шансы игры».

Странно, что адмиралтейству раньше не пришла в голову мысль приманивать хитростью подводные лодки во время их действий в открытом море, именно тогда, когда они были заняты задержанием торговых судов и были легко уязвимы. Вместо этого адмиралтейство стремилось достигнуть цели при помощи расстановки минных заграждений или же посылало своих истребителей в ночные поиски, не обещавшие никаких успехов.

Нет, «The mistery ships» («таинственные суда») или «Q-Boats» («суда-ловушки») - вот что здесь нужно; немцы наверное попадутся на удочку. Эта «игра» ( «gamе») должна быть сыграна и выиграна!

И вот в величайшем секрете было приступлено к снаряжению «специальных судов», с потайными орудиями, торпедными аппаратами и глубииными бомбами; экипаж их состоял из отборных людей, командир назначался из отборных офицеров британского военного флота. Из множества судов, входивших в английские, порты и выходивших из них, легко можно было набрать достаточной количество пригодных для этой цели. Вначале это были главным образом небольшие пароходы в запущенном состоянии и, следовательно, похожие на «настоящие». Позднее в качестве судов-ловушек, использовались торговые суда различных типов, преимущественно парусные. Чтобы не привлекать внимания неприятельских агентов, экипаж даже в портах носил штатское платье, а офицеры отпускали бороды, как капитаны дальнего плавания. Командир назывался master (капитан), а старший инженер-механик chief (начальник), как это принято на торговых судах; команды на борту и вообще все действия судна и его экипажа должны были носить «штатский» характер. Так как существовало лестное мнение о нашем отличном знакомстве с типами

английских судов и торговыми путями, то для судна-ловушки прежде всего важно было ничем не отличаться по своему виду от обыкновенного торгового корабля. Малейшее отклонение или неправильность могли возбудить подозрение опытного командира подводной лодки. Так, например, тип судна, курс и район морского плавания должны были находиться в полном взаимном соответствии. Пассажирский пароход компании Эллерман северного рейса был, так сказать, недопустим на западном берегу Ирландии, равным образом каботажное судно немыслимо было встретить в Атлантическом океане. Если надо, было показать, что транспорт переносит ценный груз для восточной aрмии, то на палубе устанавливались настоящие на вид железнодорожные вагоны, сделанные из дерева или парусины и служившие настолько бросающейся в глаза приманкой, что у подводной лодки появлялся «аппетит». Само собой разумеется, что курс судна- ловушки нельзя было переменить среди бела дня, так как оно все время было на виду у лодводной лодки, а следовательно, на глазах людей, которых экипаж судна сам не видел.

Как только суда-ловушки покидали свои гавани, начинался настоящий театр. Судно держало курс на запад - из Глазго на Нью Йорк. Если в течение дня никого но встречали, то ночью, в темноте, меняли свой «костюм». Весь экипаж лихорадочно принимался работу. На палубе устанавливались фальшивые надстройки. Круги на дымовых трубах замазывались, контуры судна и мостика видоизменялись; одним словом, судно зa ночь совершенно преображалось. Перед рассветом судно переходило на обратный курс, теперь уже оно шло на восток - из Ныо-Йорка в Глазго и ничто не указывало подводной лодке, которая, быть может, накануне случайно наблюдала издали за передвижениями, на тождество обоих судов. Мачты были телескопические, т. е. можно было при курсе на запад поднять высокие стройные мачты, а на следующее утро появиться с безобразными короткими мачтами. Само собой разумеется, что надо было на самом деле держать курс на какой- нибудь порт, и направление не могло быть выбрано произвольно. Подводные лодки пристально наблюдали за всем этим. На судне- ловушке, конечно, имелся радиотелеграф, который был так искусно замаскирован, что можно было принять спуск антенны к радиостанции за фал кормоного флага.

С внешней стороны все в целом представлялось тонко придуманным камуфляжем. Слово это во время войны воскресло раньше всего в Англии. Первоначально оно обозначало «искусство сделать судно невидимым» посредством фантастической, обманчивой краски. Суда-ловушки были «отличным» («ramme il faut») выражением этого камуфляжа. Это была квинтэссенция обмана, засада, живая приманка, на которую должны были попасться живые люди.

Экипаж ловушки состоял из 4-5 офицеров и около 80 матросов. Вооружение состояло из двух-трех пушек калибра, от 10 до 12 см, двух торпедных аппаратов и запаса глубинных бомб. Командир на мостике имел связь со всеми отделениями и частями судна посредством двойного комплекта рупоров. На верхней палубе находились перископы, которые с внешней стороны имели вид небольших вентиляторов или груб. Через них командир, сам хорошо скрытый, наблюдал за подводной лодкой, которая, ничего не подозревая, приближалась. Днем на палубе должно было находиться как раз такое количество людей, какое полагалось для торгового судна, чтобы не возбудить подозрения. У каждого была своя роль, которую он должен был все время исполнять, в особенности когда, подводная лодка находилась поблизости или когда судно-ловушка, пораженное торпедой, «казалось» было покинуто своим экипажем. Одни изображал повара, бросавшего за борт объедки, другой в форме, со свистком во рту - наблюдательного постового у небольшой кормовой пушки. Эго было вполне естественно, потому что в позднейший период войны каждое торговое судно имело на борту такие пушки. Вот почему они стояли совершенно открыто на кормовой палубе ловушки. Для вящщей реальности на борт брали негра, который в последний момент в большом волнении и жестикулируя бросался в шлюпку, наполовину уже спущенную, или же это был матрос, переодетый в «жену капитана».

Тактика «mistery ships» («таинственных судов») заключалась в следующем.

Когда лодка давала предупредительный орудийный выстрел с дальнего расстояния, то судно-ловушка прежде всего притворялось, что собирается спасаться бегством. После второго или третьего выстрела ловушка останавливалась и выпускала пар (это было типично). После этого начинала действовать «the panic party» («паническая партия»). Разношерстная компания из офицеров, механиков, буфетной прислуги, матросов и поваров, имитируя страх и беспорядок, бросается в шлюпки. Последним покидает судно «капитан», - ему ведь требовалось немного больше времени, чтобы быстро собрать в штурманской рубке морские карты, коносаменты и другие корабельные документы. Затем он тоже садится в шлюпку. Между тем в панике одна из шлюпок, вследствие неправильного спуска на талях, получает диферент на нос. Несколько человек падают за борт. Наконец, вся компания отваливает под командой штурмана, который заменяет на шлюпках капитана на случай, если бы с подводной лодки спросили, находится ли капитан еше на борту. Подводная лодка медленно приближается в надводном положении, следя за всем этим через сильный бинокль и видя, как вся эта публика, как будто «настоящая», гребет недисциплинированно и плохо, считает, что это нормально. В то время как мнимый экипаж покидает судно, на борту ловушки настоящий экипаж в лихорадочном напряжении становится у орудий.

Командир прячется на мостике, держа руку на колоколе тревоги, офицеры находятся у перископов. Подойдет ли подводная лодка на подходящее расстояние? Станет ли она на такой румб, чтобы орудия смогли достать и уничтожить ее? Или она будет осторожна и не пойдет на риск? Может быть, на ней «старый» командир, знакомый с подобными «театральными представлениями», который не будет долго думать и покончит с ловушкой, пустив в нее торпеду? Наверное англичане и эти минуты переживали чрезвычайное волнение. Если подводная лодка не делала того, чего от нее ждали, тогда «паническая партия» в шлюпках с невинным видом уходила на веслах в такое место, где она не мешала бы стрельбе из орудий ловушки. Если же лодка все еще медлила, то спасательные шлюпки делали вид, будто хотят повернуть обратно к судну. Такой маневр соблазнял немцев и заставлял их, наконец, приблизиться.

Вот тогда-то и наступал момент, когда сердце английского командира начинало лихорадочно биться.

«Stand Ьу!» («Готовьсь стрелять!»), - передавалась предварительная команда через все рупоры и затем следовала вторая команда, роковая и большом частью смертельная: «Let go!» («Огонь!»).

В этот момент взвивался английский военный флаг, маскировка вдруг спадала с орудий, и жертва подвергалась разрушительному орудийному огню. В большинство случаев подводная лодка гибла. Уйти в надводном положении при заградительном огне было безнадежно. Часто пытались спастись погружением. Но пока лодка погружалась, прямые попадании кромсали на куски палубу, рубку, пробивали балластные систерны, и несчастный экипаж подводной лодки переходил от жизни к смерти без всякой драматической подготовки. Еще раз высоко поднимается нос подводной лодки, и она исчезает навсегда. На воде появляются воздушные пузыри и масляные мятна - последние следи ужасной катастрофы, заканчивающейся уже в глубинах моря.

Чсрез несколько недель на родине появлялось печальное объявление: «...не вернулась из плавания к западым берегам Англии».

Разновидностью судна-ловушки были рыболовные пароходы, которые работали совместно с английской подводной лодкой, буксируемой ими под водой. Когда германская подводная лодка подходила под водой к «безвредному» траулеру, англичанин подстерегал ее под водой и пускал в нее торпеду. Таким путем с лета 1915 г. мы уже потеряли две большие подводные лодки. Английская подводная лодка С-24 совместно с траулером «Таранаки» 27 января 1915 г. уничтожила германскую подводную лодку U-40. Подобным же образом погибла и наша U-23.

В августе 1915 г. «Баралонг» атаковал U-27, в сентябре - U-41 и уничтожил обе лодки с большею частью их экипажей. Командиры Вегенер и Ханзен были опытными подводниками, но не были подготовлены к такой хитрой засаде и не учли угрожавшей нм опасности.

Однако театральные пьесы требуют репетиций, а на это надо иметь время. К сожалению, благодаря продолжительным и неоднократным перерывам в подводной войне, которые мы сами делали, англичане получили вполне достаточное время не только для совершенно спокойного снаряжения судов-ловушек и организации их службы, но и сумели приучить к морю экипажи во время сильных зимних штормов в Атлантическом океане и подготовить их для выполнения особых заданий. Такой перерыв имел место, например, зимой 1910/17 г.

В феврале 1917 г, когда началась неограниченная подводная война, мы ясно почувствовали, что англичане использовали это время для «репетиций».

За этот долгий бездеятельный период у англичан родились новые идеи. Когда судно-ловушка находилось в море в известном районе, где по последним сведениям должны были где-то прятаться подводные лодки, оно передавало своим «арматорам» открытую радиограмму приблизительно такого содержания:

«Задержался вследствие дурной погоды, нахожусь 50 миль на зашд от Фастнет-Рок».

Капитан должен был казаться довольно глупым, если не научился еще передавать радио по коду. Одновременно начиналась приманка лодки, ей оставалось только держать курс на место, указанное пароходом. Но мы за это время тоже научились быть хитрыми и предпочитали оставить капитана с его глупостью в покос.

В случае поражения судна-ловушки торпедой оно также передавало открытую радиограмму: «SOS-SOS- SOS! На помощь. Подводная лодка преследует и обстреливает меня. Прошу быстро прислать помощь».

Это также казалось вполне естественным.

Для командира подводной лодки весь вопрос заключался в его инстинкте и чутье. Довольно часто внутренний голос подсказывал ему необходимость соблюдать осторожность. Как злились, должно быть, англичане, когда все их «театральное искусство», вся ого «красота» и «неподдельность» оказывались тщетными, когда они видели, что их просто игнорируют. Или когда ночью, - как мне это рассказывал однажды одни англичанин, - запах нефтяного газа моторов щекотал их обоняние, но они ничего не могли предпринять, так как ничего не видели, а подводная лодка была достаточно хитра, чтобы не дотронуться до этого жаркого. Я лично думаю, что блеф утрачивал тогда свою привлекательность.

На случай, если подводная лодка должна была подойти к шлюпкам, чтобы опросить, откуда и куда идет судно, экипаж должен был выучить наизусть соответственную «роль лжи», текст которой вывешивался во многих местах судна, чтобы все хорошо ее знали. Понятно, эта «роль» должна была меняться, примерно, через каждые 12 часов, так как менялся курс, и теперь шли уже не из Глазго в Нью Йорк, а например, из Гибралтара в Ливерпуль. Английская поговорка «Tell а lie and stick to it» («Уж если говоришь ложь, так упороствуй в ней») вошла в жизнь.

Так как суда-ловушки даже в самой Англии попрежнему находились под большим секретом, то случалось часто, что они в море задерживались своими же военными судами и отпускались только после больших хлопот и объяснений, причем при расставании им посылалось такое пожелание: «Proceed, keep a sharp look-out for German submarines!» («Продолжайте ваш рейс, внимательно наблюдайте за германскими подводными лодками!»).

Однажды с командиром судна-ловушки произошел следующий случай. Два французских гидросамолета заметили в Ламашне «бедного маленького уголыцика», качавшегося на волнах, и сбросили ему известие: «Неприятельские лодки появились здесь, возможно скорей уходите в ближайший порт». Они упорно сопровождали бедного капитана для «его защиты», а он, в отчаянии ломал себе руки и посылал французов к черту, так как понятно, что пока самолеты были видны, никакая подводная лодка на поверхности не показывалась. «Дичь» была в огорчении.

Лучшими местами охоты для судов-ловушек были зона на запад от Ирландии и большой пароходный путь из Англии в Америку. Здесь они подстерегали «Фрица», как в Англии окрестили наши подводные лодки. Там проходило много судов и было много путей, на которых можно было, соблюдая осторожность, крейсеровать.

В сущности говоря, суда-ловушки работали легко только первые полтора года войны. Вскоре и мы стали коварными и очень осторожными. Тем не менее суда-ловушки представляли огромную опасность для малоопытных командиров подводных лодок, но в конце концов всякое судно могло сделаться ловушкой, и с одной только осторожностью на войне далеко не уйдешь.

Когда англичане заметили, что их прежние хитрости больше не действуют, они придумали новую приманку. Что может быть реальнее настоящего попадания торпеды? Теперь они уже не сходили с пути траектории торпеды, а нарочно держали курс так, чтобы попадание произошло. Дело становилось серьезнее и опаснее. Надо прямо сказать, что и это время нельзя было позавидовать службе английских механиков и кочегаров. Они стояли в трюмах перед своими машинами и котлами и знали, что командир не будет избегать торпеды, а поведет свое судно так, чтобы торпеда попала в него. Каждую минуту огненный черт мог врезаться в бок судна и всех поглотить.

Если судно-ловушка было поражено таким способом, то его тактика оставалась прежней, с той разницей, что скрытая на палубе тонущего судна остальная часть-команды, переживала тяжелые минуты, а не часы в ожидании момента, когда пушки смогут заговорить. Поэтому надо было сделать судно непотопляемым или, но крайней мере, трудно потопляемым, для чего на нем помещался скрытый внутри груз леса, благодаря которому судно могло держаться на воде в течение нескольких часов, пока подводная лодка не будет окончательно уничтожена, или пока не подоспеет помощь. Эта новая хитрость судов- ловушек имела успех, так как подводная лодка не могла предположить, чтобы на тонущем судне еще оставались люди у орудий, тем более, что экипаж («panic party») уже покинул судно.

Потом наступило время, когда немцы перестали поддаваться на уловки. Они или выпускали торпеду, не всплывая вовсе, и оставляли судно на произвол судьбы, или стреляли по ловушке с большого расстояния. Так как подводные лодки, были слишком незаметной целью - в нескольких тысячах метров эго была точка, - англичане не могли отплатить ей той же монетой. Если бы судно-ловушка, кроме того, пустило в ход своя орудия, то оно преждевременно выдало бы свое настоящее назначение, а это не входило в его расчеты. В таких случаях оно действовало следующим образом.

На корме устанавливалось небольшое орудие, которое отвечало на огонь подводных лодок. Если бой был горячий и в ловушку было уже несколько попаданий, то после одного из них производили «взрыв котла». Для этой цели устраивалась «паническая паровая труба». Огонь извергался с таким расчетом, чтобы на подводной лодке получилось впечатление, что судну приходит конец. Через несколько минут судно останавливалось и «паническая партия» покидала его. Если теперь подводная лодка приближалась, то ловушка действовала, как описано выше. Но если подводная лодка была настолько осторожна, что оставалась под водой, чтобы еще раз тщательно осмотреть через перископ свою жертву, то на этот случай имелись торпеды, которыми можно было уничтожить подводную лодку, находившуюся поблизости и считавшую себя в полной безопасности. Однако, если, несмотря на все эти фокусы, подводная лодка распознавала истинный характер своего противника, тогда можно было в самую последнюю минуту всегда вызвать несколько истребителей, которые находились в 30 милях (55 км), вне поля зрения с места боя, и могли, получив радиограмму, подойти «на выручку» ловушки.

Эго был очень опасный театр, где разыгрывалась драма под заглавием «На жизнь или на смерть». Режиссерское искусство англичан было на большой высоте. Известно, насколько успех зависит от правильного действия даже одной детали. Первые роли исполняли оба командира (подводной лодки и судна-ловушки), они дрались друг с другом, как на дуэли. Море было сценой, сценой обиширной и устроенной по-современному. Сцена была, если можно так выразиться, «затопляемая». Статистов не было, у всех были большие роли. Реплики были известны; в действие вводились «машины грома и ветра». Но редко бывало, чтобы пьеса была доиграна до конца. Малейшая осечка, ничтожное невнимание, слишком поспешное выступление, как следствие нетерпения и нервности или колебания на одну секунду, вызывали кризис, катастрофу, кончавшуюся гибелью многих актеров.

Часто также подводная лодка выходила победительницей, но в таких случаях всегда имелись какие-нибудь привходящие счастливые обстоятельства, дававшие командиру возможность разобраться в обстановке. Как много судов-ловушек лежит рядом с нашими подводными лодками на дне моря, и сколько командиров ловушек должны были рассчитаться за свои хитрости гибелью своего корабля и смертью многих своих людей! Именно к этой борьбе, борьбе подводной лодки против судна-ловушки, можно применить пословицу: «Сегодня полковник, а завтра покойник». «Сегодня победитель, а завтра побежденный». Стремление к победе (the fitness to win) было решающим.

Судьба ловушки «Стонкрон» является поучительным примером. Она со всем экипажем стала жертвой нашей большой подводной лодки. Вот как рассказывает об этом командир английского судна-ловушки, старший лейтенант Гарольд Оутен, в своей книге «Q-Boat Adventures» («Приключения судна-ловушки»).

«В один из сентябрьских дней 1917 г. после полудня судно «Стонкрон» находилось в Бискайском заливе на пути Гибралтар - Ирландское море. Всякий моряк должен был счесть это судно, нагруженное до грузовой ватерлинии, типичным старым торговым кораблем. Оно производило впечатление одного из обычных «money makers» («наживающих деньги»), на внешний вид которого судовладелец не затратил слишком много средств.

Погода была хорошая, на поверхности обширного моря ничто не указывало, что идет война.

В 5 часов пополудни вахта «Стонкрон» заметила далеко впереди себя слева «точку». Сначала казалось, что это чуть ли не спасательная шлюпка. Вскоре после этого распознали, что это была командирская рубка подводной лодки, которая, невидимому, находилась в надводном положении. На обоих судах теперь заметно было оживление. У англичан резко звонил колокол тревоги, а на борту подводной лодки видно было, как выходили из рубки люди и заряжали орудия.

«Стонкрон» спокойно продолжал свой путь, как будто ему никакого дела не было до этой точки. Сееетт... запели в воздухе снаряды с подводной лодки. Шак... фумм... падали они в море далеко от носа английского судна.

Последнее делает крутой поворот влево, заряжает «маленькую пушку» («dummy gun») на полуюте и отвечает на огонь... пенг... пенг... и пытается уйтн.

Капитан 2-го ранга Моррис Блэквуд, командир «Стонкрона», вызывает по рупору свою радиостанцию и приказывает дать «SOS» (радиосигнал о бедствии).

«SOS-SOS-SOSb-передается в эфире радиограмма (разумеется, она перехвачена и прочитана на подводной лодке).

«SOS! I am being shelled by a submarine».

«SOS! Hurry up, or I shall have to abandon ship»,

(«SOS! Меня обстреливает подводная лодка»

«SOS! Торопитесь или я буду вынужден покинуть судно»).

Полчаса продолжается «преследование». Орудийные выстрелы с подводной лодки учащаются, и снаряды все ближе падают к англичанину. Дело становится жарким

«Стонкрон» имеет попутный ветер. Эго отличный случай, чтобы пустить в ход «огнедымовые аппараты».

Когда снаряд ложится совсем близко, аппараты начинают действовать. На кормовой части судна высоко поднимается пламя, и вскоре все окутывается дымом.

На подводной лодке с напряженным вниманием следят за ходом боя, наблюдают за попаданием каждого снаряда и уже с радостью доносят: «Попадание в кормовую часть, судно горит».

Блэквуд останавливается и дает сигнал покинуть корабль. «Паническая партия» превосходно исполняет свою роль. В большом смятении все бросаются в шлюпки. Одни совсем одетые, другие полураздетые, с одеждой подмышкой. В беспорядке и недисциплинированно, как полагается в такой момент на небольшом торговом судне, команда спешит вырваться из дыма и пламени и покинуть свое «погибшее судно». Подводная лодка прекращает стрельбу, погружается в расстоянии около 5000 м и теперь под водой приближается к «Стонкрону».

Следующие двадцать минут кажутся вечностью Блэквуду, который остался на борту, спрятавшись со своими «специалистами». Там в расстоянии около 1500 м с левого борта виден перископ. Его сейчас же замечают со спасательных шлюпок. Они трогаются и гребут к носу судна мимо его правого борта, как будто желая избежать жуткой близости немца. Но немецкий командир все еще соблюдает осторожность, он остается под водой и подплывает совсем близко вдоль левого борта «Стонкрона». Он видит очень близко через увеличительное стекло своего перископа горящее судно, все еще окутанное густим дымом, и не может обнаружить ничего подозрительного. Ему кажется, что на борту действительно нет больше ни одной живой души.

А между тем через прикрытые щели и дыры с судна-ловушки на подводную лодку пристально смотрит добрая дюжина глаз англичан, жаждущих ее уничтожить. Теперь только не шевелиться, затаить дыхание, так как увеличение перископа подводной лодки сильное, и буквально малейшее движение может их выдать.

Немец обходит в подводном положении корму англичанина и затем медленно всплывает на поверхность вблизи «Стонкрона».

Начинается третий и последний акт.

Подводная лодка остановилась на поверхности уже в расстоянии около 500 м от «Стонкрона», но она еще не открыла люка командирской рубки, чтобы иметь возможность сразу же погрузиться, если будет затеяна еще какая-нибудь хитрость. Блэквуд нащупывает рукой колокол тревоги. Подводная лодка направляется к спасательным шлюпкам, которые расположились «в надлежащем пеленге».

«Готовьсь стрелять!» - с глухим шумом и шопотом передается через рупоры «Стонкрона» среди сильнейшего волнения экипажа, и немного раньше, чем подводная лодка подходит к спасательным шлюпкам, звучит: «Огонь! Огонь! Огонь!»

Блэквуд, нажав с командирского мостика электрическую кнопку, сбрасывает покрышки с орудий, и вдруг «погибшее судно» превращается в ад, изрыгающий огонь.

Четвертый выстрел попадает уже прямо в основание командирской рубки подводной лодки. Клубы бурого дыма на мгновение закрывают вид. Но с судна-ловушки хорошо видно, что рубка лодки разбита слева направо и сверху донизу. Пятый выстрел попадает в пушку на носу, шестой - в балластные систерны между пушкой и башней. Следующие снаряды разбивают систему труб сжатого воздуха; это видно потому, что беловатые водяные клубы, похожие на пар, вырываются из раны. Еще пять попаданий можно было наблюдать со «Стонкрона». Вдруг германская подводная лодка вздымается так высоко, что англичане могут видеть почти во всю длину ее киль. Несчастная лодка погружается в воду с дифферентом в 450 Экипаж делает отчаянные усилия, чтобы, по крайней мере, открыть люк рубки и вывести оставшихся в живых. Но первые же снаряды настолько разбили рубку, что открыть люк нет никакой возможности, Подводная лодка исчезла, она еще раз всплыла на мгновенье, показав командирскую рубку на 50 см над поверхностью, с большим крепом на правый борт, и затем окончательно затонула в мрачных глубинах».

Так нашли себе смерть 40 немецких подводников, как это видели и рассказали англичане.

На следующий день «Стонкрон» находился вблизи южных берегов Ирландского моря, держа курс на север. Стояла хорошая погода, судно спокойно продолжало свои путь, направляясь, повидимому, в Скапа- Флоу, куда свозили уголь для главных сил флота. Все радовались успеху предыдущего дня и никто не предчувствовал, что о ними может произойти нечто совсем уже иное.

В то самое время, как английский командир, вееело насвистывая морскую песенку, спустился в каюту, что бы после долгой вахты хорошенько умыться, страшный взрыв потряс судно. Торпеда попала в носовую частьсудна, мостик былсовершенноразрушен,

беспроволочная станция разбита, спасательные шлюпки превратились в щепки и несколько человек команды были убиты. Часть орудийных покрышек также была сорвана. Судно не слушалось руля, оно получило тяжелые повреждения и быстро начало тонуть. Но на подводной лодке люди были старые и опытные, оии хорошо понимали, что в данном случае сделало достаточно. Лодка, в подводном положении приблизилась к судну, держась, однако, из осторожности вне сектора стрельбы из торпедного аппарата ловушки, на который командир

Блэквуд возлагал свою последнюю надежду. Вскоре после того вода уже покрывала полубак судна, и спустя несколько мниут морские волны ударялись друг о друга над «Стонкроном». Экипаж перелез в подбитую спасательную шлюпку и на плоты и плавал на месте гибели. Только тогда подводная лодка всплыла, подошла к спасательным шлюпкам и спросила название судна и род груза. Английская труппа актеров на этот раз не могла уже так легко дать ответ: «Сайлент» из Кардифа в Скана- Флоу, груз угля 2000 т». После этого подводная лодка исчезла на горизонте.

Погода скоро испортилась, и на море стало свежеть. Это было осенью, вода была холодная. Так как станция беспроволочного телеграфа с самого начала была разрушена, то нельзя было вызвать помощь. Запасы продовольствия и питьевой воды имелись только в незначительном количестве. Через шесть дней остатки экипажа «Стонкрона» на обломках судна были отнесены течением к земле. В пути от истощения умерли 1 офицер и 12 человек команды. Оставшиеся в живых, полумертвые от голода и обезумевшие от лишений, были подобраны у берега.

Некоторые из командиров судов-ловушек приобрели в Англии большую известность благодаря уничтожения ими нескольких подводных лодок, в особенности капитан 1-го ранга, позднее контрадмирал Г ордон Кэмпбелл. Несколько опытных командиров германских подводных лодок стали жертвами его замечательной ловкости. Как жаль, что английские суда-ловушки ни разу не встретились в море с нашими крейсерами «Мёве» и «Вольф»! Эти два корабля были замаскированы и хорошо вооружены. Если бы это случилось, то сыгран был бы только один акт, так как «кошка» слишком поздно узнала бы, что она попала в лапы «волка».

Очень интересно и поучительно проследить судьбу некоторых судов-ловушек, получивших особую известность.

Судно-ловушка «Зильфа». Это судно было поражено торпедой и после того иа протяжении 180 морских миль было отбуксировано одним английским истребителем к суше, но затонуло у берега. Экипаж был спасен.

Судно-ловушка «Фарнборо» (оно же «Лодерер», оно же Q-5) курсировало как ловушка с октября 1915 г. до февраля 1917 г. и потопило U-68 (Гютцель) и U-88 (Гоппе). Командир его, капитан 2-го ранга Кэмпбелл, уничтожил три германских подводных лодки. Наконец, и его судно было поражено торпедой, но дошло до порта и там в почти совершенно разбитом состоянии было вытащено на берег. После войны судно было исправлено и возобновило рейсы. Оно продолжает и теперь плавать под каким-нибудь другим названнем, и, может быть, по его стенкам пробегает еще дрожь когда луна отражает ся в воде серебряной дорожкой... Торпеда!?

Судно-ловушка «Прайс», парусное судно в 227 т. 30 апреля 1917 г.

вступило в бой с подводной лодкой U-93 (фон Шпинель), нанесло ей тяжелое повреждение, но не уничтожило ее. Командир лодки разорвавшимся снарядом был сброшен за борт и взят англичанами в плен. Подводная лодка благополучно возвратилась домой без своего командира под командой старшего вахтенного офицера. Вскоре после того «Прайс» было опознано как судно-ловушка другой германской подводной лодкой и уничтожено со всем экипажем.

Судно-ловушка «Сток-Форс» 30 июля 191S г. было поражено торпедой с германской подводной лодки, предположительно UB-108. Торпеда в конце своей траектории двигалась медленно, и судно-ловушка легко могло бы ее избежать, но неожиданно торпеда отклонилась и, таким образом, нанесла ловушке повреждение. После этого подводная лодка всплыла и была уничтожена англичанами. Спустя полчаса «Сток- Форс» затонуло вблизи от берега.

Q-12, иначе «Тьюлип», потоплено 30 апреля 1917 г. подводной лодкой U-62 (Хасхаген); командир ловушки капитан 2-го ранга Льюис доставлен в Германию в качестве военнопленного.

Судно-ловушка «Паргуст» потопило 7 июня 1917 г. лодку UC-29 (Розенов).

Судно-ловушка «Нельсон», парусное судно, в августе 1917 г. подверглось обстрелу одной германской подводной лодки; командир судна-ловушки погиб.

Судно-ловушка «Хитсер», ипаче Q-16; командир ловушки убит в бою, но судно добралось до порта.

Судно-ловушка «Дэнравен» затонуло после часовой борьбы с U^71 (Зальцведель).

В общем от судов-ловушек погибло 14 германских подводных лодок. Англия выставила на море (против германского подводного флота 180 судов-ловушек.

Загрузка...