На подводной лодке у берегов Англии (1914-1918)

Через сетевое заграждение Дувр - Кале

«Атлантический океан.

21 августа 1917 г., 3 часа утра.

Ясная, светлая ночь, северное сияние.

Ветер: вест 1, видимость хорошая.

Место: 160 миль на вест - один румб к норду от Барра-Хэд (Гебридские острова).

Курс 145°. Не видно ни дозорных, ни торговых судов.

Сегодня четырнадцатый день нашего плавания. За десять дней в районе, порученном нашему наблюдению, мы не видели ни одного судна. Нет никаких известий ни о других подводных лодках, ни с родины. Если не считать потопления двух небольших парусников, наше плавание до сих пор не дало результатов.

Передо мной стоит теперь дилемма:стоит ли бесполезно

расходовать последний запас топлива для двигателей в районе,

лишенном в данный момент всякого интереса, и затем возвратиться северным путем или же искать удачи в южном направлении и после этого вернуться в Г ерманию через пролив Дувр-Калэ?

Первое решение давало очень мало надежд на успех.

Только в южном направлении открывались возможности использовать, но крайней мере, часть запаса торпед, оставшегося совершенно нетронутым.

Поэтому я решил окончательно отказаться от выжидательного плавания у Северного канала и сегодня же взять курс на юг».

Так было записано в моем военном дневнике.

Ночью мы шли в надводном положении. Погода была хорошая и море спокойное, так что лодка испытывала лишь «небольшую качку.

Схема 3. Минные и сетевые заграждения в проливе Дувр - Кале в конце 1917 г.

Издали ко мне в каюту доносилось ритмическое гудение моторов. Когда открывалась дверь переборки в машинное отделение, то на момент шум становился похожим на стук молота, и всякий раз пробегал по шее и ногам неприятный пронизывающий сквозняк, пока дверь с глухим стуком снова не закрывалась.

Спокойный час за письменным столом, письменным столом подводной лодки! Редкий случай. Вокруг меня при ярком свете лампы разложены морские карты, руководство к мореплаванию, таблица расхода топлива и смазочных масел, несколько чертежей и сообщение одной подводной лодки Фландрской флотилии об опасностях сетевых заграждений между Дувром и Калэ. «Больше всего шансов - пройти в темную ночь над водой, - говорилось в этом сообщении, - расположение сетей и мин в точности неизвестно и постоянно меняется. Если возникнет необходимость идти под водой, то под сеть следует проходить в том месте, где находится «глубокая яма».

Закончив теперь свои записи, я быстро подписал фамилию. Потом я перечитал написанное мною, точно школьник, который думает, что ему очень удалась фраза, и он снова бегло просматривает ее с большим любопытством и гордым удовлетворением.

Да, это написано в дневнике черным по белому, от этого не отречешься:

«Поэтому я решил взять курс на юг».

Сказано просто и понятно, а между тем решиться на это было так трудно. Не заставил ли я себя, так сказать, очертя голову, скрепить это решение собственной подписью? Вроде того, что все равно другого выхода нет, ну, так, вот, подписал и теперь должен сдержать свое слово!

И в самом деле, в эту минуту одним взмахом пера я закончил свои думы и проекты, занимавшие меня целые дни. Широко расстилалось перед нами море, но оно оставалось пустынным. Безуспешное плаванье парализовало всякую мысль и активность. Непрерывное умственное напряжение требовало компенсации, разрядки в живой деятельности.

Как часто мои собственные молчаливые записи в военном дневнике глядели на меня с язвительной усмешкой! Ни одного паруса, ни одного облачка дыма!

«12 августа 1917 г., 8 часов утра.

Море спокойное, гладкое. Видимость отличная.

Утром у Барра-Хэд и перед южным выходом из Минча крейсеровал переменными курсами. Погрузился, заметив единственное дозорное судно; больше ничего не видел.

августа 1017 г., 10 часов утра.

Ветер зюд-зюд-вест 3 - 4, пасмурно, дождь.

В течение ночи крейсировал к норду от Тори Айлэнд курсами норд- зюд, чтобы найти пути, по которым следуют пароходы, отходящие ночью из Иништрахэла и направляющиеся на норд. В эту ночь, очень темную, но ясную, ничего не видел.

августа 1917г., 12 часов дня.

Ветер норд 6, ливень.

Принял английскую радиограмму о том, что английский пароход «Кэмито» у Арэн Айленд поражен торпедой и тонет.

августа 1917г., 18 часов.

Ветер вест - один румб к норду 2-3. Солнечно.

Крейсеровал на створе маяков Барра-Хэд. Ничего не видел.

августа 1917 г., 4 часа утра.

Ветер зюд-зюд-вест 3-4. Ясно.

Уклонился с курса от дозорного судна.

Принял английскую радиограмму: «SOS, SOS! Пароход «Этання» (8668 т), 7 миль к норду от Иништрахэл (мина?)».

Взял курс на Иништрахэл.

Никакого патруля, никакого движения. Северные берега Ирландии окутаны туманом.

На месте сигнала «SOS» с «Этннии» найдены три пустые спасательные шлюпки. Пароход, видимо, затонул.

17-20 августа.

Переменный ветер от норда к весту. Очень ясно.

Ничего не видел».

От этого можно было прийти в отчаяние. Безрезультатность нашего плавания тяжело отражалась на настроении. Что-нибудь да должно же случиться. Но что? Не стрелять же по чайкам! Пойти кружным путем на север, как это было предусмотрено планом нашего плавания и вернуться домой без результата? Явиться домой с пустыми руками, когда родина терпит нужду и каждая тонна груза неприятельского судна, убранная с моря, могла быть решающей? Нет, это невозможно! Тогда уж лучше идти на юг. Несколько дней быстрой работы в Канале и затем... сеть! Но тут-то мои мысли и, главное, воля оказывались всякий раз скованными.

Там выше, у Оркнейских островов, находилась широко открытая дверь для возвращения домой. Быть может, дозоры захотят немного нам досадить. В худшем случае, нас ожидали неприятности от истребителей и глубинных бомб. Но с этим мы бы справились.

На юге нас манил успех, быть может, и трудно достижимый. И здесь была «дверь»: пролив Дувр-Калэ. Англичане загромоздили его минами, стальными сетями и боковыми заграждениями. Для такой большой лодки, как U-62, проход через заграждения был уже сам по себе предприятием очень опасным. Для подводных лодок Фландрской базы опасность была неменьшей. Но для них это было, так сказать, делом привычным. При каждом отплытии из Зеебрюгге в западную часть Канала они должны были, входя и выходя из него, проходить через заграждения, поэтому они лучше нас знали их расположение, отдельные буи, тактику охраны и изменений в общей системе заграждений. У них был личный опыт. Они были меньше и подвижнее нас, располагали всегда последними сведениями благодаря близости их базы к месту заграждений и в благоприятный момент, под покровом ночи и тумана, проскальзывали под водой через заграждения. Несмотря на все это, проход Дувр - Калэ оставался для фландрских лодок источником серьезной опасности, которую они всегда с непреклонной волей преодолевали.

И вот я начал отсчитывать по пальцам: три дня перехода на юг до западного входа в Канал; около четырех дней «работы» у берега вблизи мыса Лизард и Старт-Пойнт. Затем подход к району расположения сети и проход через нее в ночь с 31 августа на 1 сентября.

Смотрю в календарь. Полнолуние! Тут ничего не поделаешь. Значит прорыв в надводном положении, видимо, будет очень труден. В особенности в ясную погоду и при гладком море. Ну, а под водой? Да, но как раз эта длинная стальная сеть, подвешенная на буях, была неизведана. Сеть шла поперек пролива от одного берега к другому, от Дувра до Калэ. Наверное там внутри есть бреши. Но под водой мы были слепыми. И там есть мины, перед заграждением и позади него. Мины есть и в сетях, они были там расставлены на таком расстоянии, чтобы разорвать на кусочки всякое инородное тело, которое заденет сеть и потянет за собой ее полотнище.

Следовательно, никаких шансов ни над водой, ни под водой. И перелететь над сетью мы также не могли. Поэтому найти решение было трудно, тем более, что шли мы туда по доброй воле. Там наверху нас манила «открытая дверь», здесь же внизу - возможность успеха, но связанная с «необходимостью» пройти через заграждение. Гораздо легче, быть может, осуществить добровольное решение, когда вас охватил энтузиазм или отчаянная ярость в пылу боя, чем когда вы полагаетесь единственно на себя и решаете дело в сравнительно спокойной обстановке, «за письменным столом». Сознание долга, воля к его выполнению и небольшой самообман своей подписью должны помочь. Долг наш был сражаться и, если нужно, умереть. Но прежде всего надо выследить неприятеля и уничтожить там, где мы его найдем. Война без результата лишена всякого смысла. Здесь была ставка на жизнь, ставка полная. Итак, раздумывать больше нечего, и марш к сети! По старому морскому правилу - носом к опасности! .

В такой момент большие суда поднимают во время боя сигнал- брейд-вымпел «Z». Это обозначает: «Вперед на врага!» Такой сигнал я только что и поднял в самом себе совершенно спокойно и тихо.

Я надел толстый бушлат, надвинул фуражку, повесил на шею бинокль и по узкому проходу поднялся на рубку. Наверху была прекрасная почь. Северное сияние сверкало на небе.

«Нам придется идти на юг, - говорю я штурману,- может быть, там на большом «морском тракте» нам повезет!»

Штурман смотрит на меня сбоку. Он уже несколько дней наблюдает за мной, догадываясь о моих тревогах. Оба мы думаем о навигационном обеспечении моего замысла, Из разговоров за последние дни он уже знает, что означает «курс на юг».

Лодка делает поворот, и вскоре мы мчимся полным ходом на юг. Надо использовать хорошую погоду, чтобы пройти вперед. Дизельмоторы напевают свою громкую песню и с наслаждением вдыхают морской воздух. Широкими пенистыми полосами шумит вода по бокам лодки и омывает блестящие стальные листы обшивки балластных систерн.

Но и на следующий день не было никаких происшествий. Поздно вечером мы погружаемся. Ночной переход на 30 м глубины.

23 августа рано утром мы всплыли. Мы у южного берега Ирландии, недалеко от Блэк Рок (черной скалы). Как всегда темные тучи нависли над горами. Небо заволокло, барометр падал.

В полдень вдали проходит четырехмачтовый пароход вне дальности атаки. Нам видны только кончики мачт и верхняя часть трубы. Не везет! И опять мы одни в море. Только большие чайки, широко раскрыв крылья с черными концами, с криком и писком летают над нашей кильватерной струей.

К вечеру море всегда становится суровее. Штормовой северозападный ветер обдает нас своим холодным дыханием; он дует сзади, из Исландии, и бороздит море длинными пенистыми полосами. Высокие волны набегают с кормы. Угрожающе поднимаются позади лодки водяные массы, точно синевато-серые стены из расплавленной стали. Медленно и величественно приближаются они с неукротимой силой, уверенные в победе, все выше поднимая свой пенистый гребень, и со страшным шумом обрушиваются на лодку. Вода часто поднимается над рубкой на метр.

Тогда мы быстро вскакиваем внутрь и, как белки, закрываем люк рубки. Около 11 часов вечера мы даем себе отдых от шторма. Для погружения в шторм надо стать вдоль гребня, чтобы водяные горы бежали равномерно над носом и кормой. Если погружаться «вразрез волне», то при односторонней нагрузке носа или кормы лодки легко могут возникнуть опасные диференты. На 30 м глубины уже совершенно тихо.

На следующий день около 4 часов утра, лежа на наших койках, мы замечаем, как лодка даже на такой глубине начинает тяжело покачиваться. Значит, на поверхности должна быть дурная погода! Мы всплываем и осматриваемся в перископ. Белая пена взлетает, разрывается в клочки и падает брызгами. Шторм свирепствует. Маневр всплытии при такой погоде нелегок. Но в конце концов мы снова идем на поверхности и поворачиваем носом навстречу движущимся горам воды.

О каких-либо наступательных действиях нечего и думать. Недалеко от нас проходит мимо пароход, подгоняемый штормом. Мы не интересуемся им, а он нами. Лишь одна природа властвует, она с неистовым ликованием потешается над нами.

Дыбом становятся гигантские горы воды с прозрачными гребнями наверху. Они вздымаются, увенчанные белой, как снег, разрывающейся пеной, и с ревом бросаются вперед в дикой погоне. Шторм, как пантера, прыгает на море. Это как прибой. Шипение и вой, гром и бушевание, низвержение и разрывы. Ад.

Ураган в Атлантическом океане!

Так продолжалось два дня. Затем погода постепенно проясняется, и мы видим пароход. Мы преследуем его, но лишь только хотим погрузиться для атаки, как он исчезает в огромном облаке от взрыва. Нас опередила другая лодка.

Наконец, 29 августа в 8 часов утра мы перед входом в Канал. Недалеко Вольф Рок. Записи в журнале военных действий за два следующих дня становятся немного живее и интереснее.

«29 августа 1917 г., 5 часов утра.

Норд-норд-вест 6, волнение 7, барометр поднимаемся. Английский

канал.

В течение ночи держал курс на Силли. Вольф Рок - по пеленгу 10°, в 16 милях. Никакого движения. Днем патрулировал в 30 милях на зюд от Маунтсбэй. Уклонился с курса, уходя от вооруженной яхты.

часов вечера. Норд-норд-вест 6, ослабевает, ясно. Вечером лег на курс к мысу Лизард. Видел выходщий в морс порожний пароход, 3000 т, который обогнул Лизард и лег на курс к Лонгшипс. Пароход проходит вне дальности атаки.

часов вечера. U-62 находится на полпути между Лизард-Хэд и Вольф Рок.

Изменил курс, чтобы атаковать выходящий пароход среднего тоннажа. Лег на 90°.

часов 30 минут вечера. Выстрелил из торпедного аппарата №1. Угол встречи[8] 70°. Дистанция 500 м. Воздушные пузыри от торпеды можно проследить до середины цели. Никакого взрыва. Промах, причина неизвестна.

часов вечера. Всплыл в надводное положение.

8 часов 20 минут вечера. Тревога. Погрузился. Самолет атакует лодку, бросает две бомбы, слабые взрывы. Ушел на глубину 40 м.

10 часов вечера. Вест-норд-вест 4-5. Всплыл в надводное положение. Отошел от берегов для зарядки батареи.

12 часов ночи. Мое место: Вольф Рок - по пеленгу 0°, в 15 морских милях! По окончании зарядки лег на курс к Бишоф Рок.

30 августа 1917 г. Западный вход в Канал.

час утра. Яркий лунный свет. Вест-норд-вест 3-4, небольшая зыбь. Заметил большой пароход. Он шел большими зигзагами. Генеральный курс 65°.

часа утра. Вест-норд-вест 4, ясно. Погрузился для атаки вдогонку. Противник меняет курс на лодку, и дистанция мала для выстрела. Стрелять невозможно. Ушел на глубину 20 м.

часа 30 минут утра. Снова всплыл под перископ и возобновил атаку. В это время луна покрылась облаками, в перископ едва видно. Маневрируя для стрельбы кормовым аппаратом; попал в положение при котором противник мог таранить. Поэтому быстро ушел на глубину 20 м, изменив курс.

часа утра. Всплыл в надводное положение и возобновил атаку в третий раз. Вскоре после перемены курса противником занял позицию для атаки с острого угла встречи. Перед самым выстрелом погрузился, так как стало слишком светло.

3 часа 30 минут утра. Вест-норд-вест 4, ясно. Выпустил торпеду из аппарата №2. Дистанция 800 м. Угол встречи 80°. Попадание в корму судна.

3 часа 40 минут утра. Всплыл под перископ, чтобы выпустить в

судно вторую торпеду.

4 часа утра. Пароход погружается кормой с сильным креном на правый борт, и потому я больше не тратил торпед. Всплыл в надводное положение и бросил тонущий пароход. Судно было большое и длинное, сильно нагруженное, вероятно, английский торговый пароход, около 5000 т, с высокой трубой, четырьмя большими грузовыми люками и 12см пушкой на корме.

Место потопления: мыс Лизард - по пеленгу 45°, в 10 милях.

7 часов утра. С рассветом показалось несколько групп пароходов, идущих под сильным конвоем истребителей (генеральный курс 90°, в 20 милях на запад от Вольф Рок). U-62 находится между пароходами и берегом, нельзя и рассчитывать безопасно подойти с носа (сегодня благоприятная погода для самолета).

7 часов 30 минут утра. Погрузился, так как атака на самый задний пароход еще возможна. Расстояние до парохода не менее 1000 м, угол встречи очень острый, ввиду этого не выпустил торпеды.

9 часов утра. Вест 4-5. Всплыл в надводное положение. Слишком разбежался к середине Канала, начал маневрировать, чтобы подойти с носа.

11 часов утра. Пароходы снова видны. Впереди теперь группа, состоящая из одного большого парохода, одного танкера, небольшого четырехтрубного крейсера и одного истребителя. За ними в расстоянии около 5 миль следуют еще два парохода под конвоем двух истребителей.

Генеральный курс теперь около 70° (посредине между Старт Пойнт и Каскетс).

часа пополудни. На высоте Плимута все суда меняют курс на 90° влево, так что мой шестичасовой маневр захода с носа, видимо, был напрасным. Вслед затем наступает туман, и по временам все исчезает из вида.

часа пополудни. Вест-норд-вест 5. Лег на курс 0°, чтобы занять выгодное положение на случай, если конвой повернет опять на восток.

часа 30 минут пополудни. После внезапного прояснения погоды расстояние значительно уменьшилось, так что я должен был погрузиться, чтобы не быть замеченным. Передо мной развертывается следующая картина:крейсер со всеми истребителям уходит в направлении к Плимуту; во время отплытия происходят оживленные переговоры по Морзе между крейсером, пароходами и истребителями. Из Плимута подходит отряд из 12 больших «охотников» за подводными лодками, одновременно к группе присоединяется большой пароход. Все суда строятся в длинную линию фронта, давая много сигналов, и снова берут генеральный курс на 70°, так что я оказываюсь на благоприятной позиции для выпуска торпеды. Посредине идут три парохода, имея с каждой стороны по 6 охотников за подводными лодками. Группа идет, делая по сигналам зигзаг.

часов вечера. Зюд-вест 5, туманно. Начал атаку правофлангового парохода. Выпустил торпеду из аппарата №1. Расстояние 500 м. Угол встречи 90°. Попадание в середину. Судно около 5000 т, большой транспорт, окрашенный в серый цвет, под английским военным флагом; - сигнальный рей на фок-мачте, большие перегородки на палубе.

Вторичный выстрел не удался бы, так как три парохода в середине линии фронта держались друг от друга на слишком небольшом расстоянии. После выпуска торпеды быстро ушел на глубину 50 м. Через 5 минут после выстрела - сильные взрывы глубинных бомб. Держался на 50 м, уклоняясь от взрывов.

6 часов вечера. Зюд-вест 5-6, густой туман. Всплыл в надводное положение; лег на курс к Старт Пойнт, с расчетом быть сегодня вечером вблизи берега на пути следования пароходов для атаки, если погода снова прояснится.

часов 30 минут вечера. Погружение по тревоге. Истребитель.

часов вечера. Всплыл в надводное положение. Тревога. Впереди самолет. Снова погрузился. Через 10 минут всплыл.

часов вечера. После грозовой тучи внезапно прояснилось и слева на траверзе в расстоянии около 10 миль стал виден Старт Пойнт. Погрузился и лег на курс в район движения пароходов. У самого берега отряд тральщиков, рыболовные парусники и вооруженные рыболовные пароходы.

часов 30 минут вечера, зюд-вест 3-4, ясно. Атаковал пароход среднего водоизмещения, возвращающийся под конвоем 4 охотников за подводными лодками. Выпустил торпеду вдогонку. Угол встречи 90°. Дистанция 280 м. Попадание в середину судна.

Быстро ушел на глубину 50 м. Никаких глубинных бомб, вероятно, у них создалось впечатление, что поражение произошло от мины.

Судно было серое, большое, глубоко сидящий вооруженный пароход, около 4000 т. Точка выстрела: Старт Пойнт - по пеленгу 45°, в 6 милях.

часов вечера. Лунный свет, ночь ясная. Всплыл в надводное положение. Начал переход к заграждению».

После очень светлой ночи 31 августа наступил яркий, ясный день. Это как раз то, чего мы опасались. Легкий ветер вест-норд-вест, барометр поднимается. Лучше, если бы теперь был вчерашний ураган! Каково то будет сегодня вечером на заграждении? Если бы погода была потише и видимость получше. В прошлую ночь луна так хорошо нам светила! Что будет в эту ночь? Иногда нас охватывали мрачные мысли. Казалось, что пройти невредимыми через заграждения совершенно невозможно. Но прошло несколько дней, и нечего было думать о возвращении назад. Запас топлива позволял нам идти домой лишь по прямому пути Дувр-Кале через заграждении.

Целый день нам не давали передышки потребители, охотники за подводными лодками и самолеты. Колокол беспрестанно звонил, раздирая наши нервы, которые и без того были натянута после сегодняшней ночи. Все время погружаться и всплывать, то вниз, то вверх. Теперь только не дать им возможности увидеть и отыскать нас и не вызвать тревоги у охраны заграждения. Если это случится, последний шанс будет потерян! Мы «запыхались» порядком, словно заяц, который стремительно бросается, опустив уши, через свободный промежуток в цепи стрелков. В конце концов к 9 часам вечера мы находились недалеко от южной оконечности Кольбарт Бэнк, исходного пункта нашего дальнейшего прорыва.

Еще в предшествовавшие дни мы попользовали каждую свободную минуту, чтобы тщательно изучить специальные карты пролива Дувр- Кале, его берегов и направленно течений. Одно лишь плавание, помимо неприятельского противодействия, требовало напряженного внимания из-за большого количества встречающихся подводных камней к песчаных отмелей. В этот день в 9 часов вечера течение меняло свое направление. К этому времени мы должны были начать прорыв с таким расчетом, чтобы иметь течение попутным на случаи, если мы будем вынуждены погрузиться под сеть.

План наш состоял в следующем.

Вечером в 9 часов подойти к Фергойерским буям, чтобы располагать безупречным и безопасным исходным навигационным пунктом. Затем идти по течению в направлении к «глубокой яме» у буя №2 заграждения светящихся буев. Мы предполагали проделать все это в подводном положении под покровом темной почи. Пройти через заграждение, или, вернее сказать, над заграждением, между буями №2 и 3 и затем полным ходом идти на восток. Если бы нам удалось пройти над заграждением, тогда самое трудное было бы позади нас. Более усиленная охрана должна начаться после Булони и сгущаться вплоть до большого сетевого заграждения, которое находилось почти между самым Дувром и Калэ. Отряды быстроходных истребителей стояли по обеим сторонам заграждения, патрулируя во всех направлениях.

Как выглядело это заграждение под водой, никто не знал. На основе опыта фландрских подводных лодок у нас получилось представление, довольно близкое к действительности. Известно было, что большая часть пролива Калэ была тщательно заграждена сетями, минами и затопленными судами. Равным образом мы знали, что в этих заграждениях имелись свободные промежутки, однако расположение их все же оставалось неизвестным. Водные глубины между Дувром и Калэ колебались между 25 и 38 м и только в одном месте, шириной около 1000 м, достигали 45 м. Это место называлось «глубокой ямой», и там, пожалуй, можно было рассчитывать успешно пройти через заграждение, если вообще была необходимость форсировать прорыв в подводном положении. Мы предполагали, что на этом глубоком месте сети не доходят до дна моря. Сети были развешаны на больших плотах и бесчисленных маленьких поплавках, которые днем были видны на поверхности. Ряд светящихся буев указывал на расположение заграждения. Неустойчивая погода и постоянно меняющееся сильное течение в Дуврском проливе были причиной того, что в различных районах пролива, то можно было встретить дрейфующий буй или плот, то образовывались свободные промежутки в сетевом заграждении, которые всегда давали новые возможности его преодолеть. Поэтому большинство подводных лодок старалось проскользнуть между буями и плотами в темную ночь. Если возникала необходимость погружаться, то приходилось искать «глубокую яму», чтобы пройти под сетью.

Таковы были наши соображения и расчеты, когда мы благополучно подошли к Фергойерским буям. Но предугадать заранее состояние погоды мы все же не могли, и прежде всего нельзя было предвидеть, будет ли туман и какие условии освещения окажутся в решительный час.

Но вот из-за французского берега, вырисовывавшегося при белом свете тихой ночи, стал виднеться красноватый отблеск. Луна всходила, и вскоре она показалась на небе в виде гигантского красного шара. Мы не смели даже оглядеться. Подобной луны я никогда не видел. С искаженным ликом, словно злобно скаля зубы, она нависла над полями битв западного фронта.

«Торопитесь, вы, немцы, только торопитесь! Я вам уж так посвечу, когда будете возвращаться домой, что вы никогда не забудете этой ночи!»

Мы смотрели друг на друга, стоя на мостике. В этот момент стало светло, как днем. Безоблачное, ясное небо, тихое море, чистый горизонт и огромная, страшная «дуговая лампа» на небе.

«Оба вперед, полный ход!»

Теперь напрямик! Воля и успех! Вперед!

До Булони мы можем беспрепятственно идти в надводном положении. Огни мыса Гри-Нэ и Дендженесс горят, но сильно уменьшенным светом. У мыса Альбрехт мы встретили бесчисленное количество малых судов и должны были погрузиться, так как обойти их в надводном положении было невозможно. Мы прорываемся на перископной глубине сквозь флотилию малых судов, буксиров и патрулей.

Вскоре после полуночи мы можем уже снова всплыть в надводное положение. Все стоят на своих боевых постах. Полным ходом мы приближаемся к заграждению. Теперь настал момент!

Через 10 минут нашего плавания я с помощью сильного ночного бинокля различаю над гладкой поверхностью моря, освещенного луной, небольшую точку на севере. Несколько секунд соображения. Охотник за подводными лодками! Тревога! Не прошло и полминуты, как мы были. под водой. Все же это было слишком поздно. Неприятель приближается, высоко поднимая носом волну.

«Внимание, сейчас будут глубинные бомбы!» - передаю я через большой рупор в центральный пост.

И в тишине уже раздаются звуки разрывов. Бомбы рвутся вокруг нас. Несмотря на довольно большое расстояние, мы ощущаем сильнейшее сотрясение в лодке. На патрульных суднах заграждения также поднят сигнал тревоги, идти дальше в надводном положении стало невозможно. Нам остается лишь единственное средство: оставаться под водой и пройти под сетями и заграждением.

Только этого нам недоставало. Я не предполагал, что буду задержан противником так далеко от заграждения - мы были от него, по крайней мере, еще в 10 милях! Вследствие этого найти «глубокую яму», желанный свободный промежуток в сетях, было очень трудно.

С этого момента охотник за подводными лодками идет неотступно по нашим пятам. Мы отчетливо слышим шум его винтов над нами, позади и около нас. Там наверху наверное уже взлетают ракеты, светят прожекторы и передаются но радио сигналы:

«Внимание, неприятельская подводная лодка у самого заграждения на пути к северу! Внимание! Будьте настороже! Не давайте ей пройти! Ловите рыбу в сеть! Тащите ее живой наверх или уничтожьте ее на глубине, но не пропускайте ее!»

Мы все собрались в центральном посту, перед нами карта заграждения. Огромный корпус лодки гудит, проходя над самым грунтом. Иногда он сильно ударяется о выступы морского дна и мы чуть не падаем. Стрелка глубомера показывает 28 м и дрожит. Все еще 28 м? Должно же быть, наконец, глубже. Или сегодня течение относит нас к французским берегам так сильно, что приходится больше «держаться открытого моря»? Мы снова перекладываем горизонтальные рули вниз, испытывая все время такое ощущение, как будто мы должны возможно ниже «наклонить голову», чтобы пройти под сетью. На этот раз удары о грунт страшно сильные. 24 метра! Ужасно мелко, а нам нужна глубина! Все наши чувства обострены до крайности. Нашему воображению представляется висящая перед нами, растянутая в длину сеть; налево в ней должен быть свободный промежуток. Больше лево руля, больше лево руля! В этот момент лодка начинает сильно тереться правой стороной борта о что-то лежащее на грунте. Шум сильных ударов молота и грохот, можно подумать, что на нас свалились большие каменные глыбы. Лодка сильно кренится, затем выпрямляется и снова сильно ударяется. Все еще 24 м.

Теперь мы должны быть перед самой сетью.

«Лево на борт!» - кричу я рулевому и вместе с тем совершенно инстинктивно сопротивляюсь какой-то страшной силе, которая стремится навязать нам свою волю.

«Лево на борт!»

Какая-то коренная перемена должна произойти. Только она может нам помочь. Косковский, который всегда становится на руль, когда требуется особо точное управление лодкой, спокойно вертит штурвал, точно если бы это было на поверхности, при солнечном сиянии. Градус за градусом отмечается поворот лодки на картушке компаса. Теперь течение несет нас поперек заграждения. Но это все равно. Нам нужно в несколько минут найти глубокую воду, или же мы попадем в смертельные объятия сетей и мин.

Лодка опять ударяется о грунт. 30 метров! Вздох облегчения. Еще 32. затем 30 метров! Наконец-то!

Когда мы достигаем 40 м, дается команда: «Право на борт, ложиться на 20 градусов!»

Косковский направляет лодку обратно на прежний курс. Нам кажется, что мы нашли свободный промежуток в самый последний момент. Теперь мы под заграждением. Позади нас раздается сильный взрыв. Корма лодки немного ныряет, и правый винт вдруг начинает неправильно вертеться. Но все остальное в порядке. Еще раз мы слышим над нами шум виптов. Мм стопорим электромоторы и движимся дальше по инерции. Потом этот шум прекращается. Мы одни и... мы прорвались!

На рассвете мы всплываем в надводное положение.

Позади нас в неясном утреннем свете виднеется несколько судов и шаланд.

Оставляя позади себя открытое море, мы спешим к Германской бухте.

Под конвоем тральщиков, которые пришли к нам на выручку еще в чужих водах, мы благополучно входим в Гельголанд 2 сентября.

Несколько дней спустя в доке Вильгельмсгафена происходит осмотр лодки. Лопасть правого винта сильно погнута и разбита. Правый кормовой горизонтальный руль согнут кверху. Все выступающие части на корпусе сорваны, ограждение кормовых горизонтальных рулей сломано.

Должно быть, при резкой перемене курса перед самой сетью мы «зацепились» правым бортом и потащили за собой полотнище сети. Натяжение сети вызвало взрыв подрывного сетевого патрона, который сбил наши «орнаменты», не причинив серьезных повреждений.

Мы стоим теперь в доке с чувством удовлетворения и большой гордости. Нашему «тюленю» опять здорово попало по хвосту, но он лишь слегка встряхнулся и вовсе не намерен отказываться от своей полной приключений боевой жизни в морских глубинах.