На подводной лодке у берегов Англии (1914-1918)

Мимикрия

Природа достаточно мудра, она дала в руки своих детей не только оружие истребления, но и наделила их средствами обороны и такими свойствами, которые дают им защиту против постоянно угрожающих опасностей.

Камбала, лежа на дно моря, почти совсем сливается, благодаря расцветке своей чешуи, с окружающим ее пестрым песком. Дельфины и летающие рыбы со своими сизыми или зеленоватыми спинами и серебристыми боками чрезвычайно искусно и удивительно умеют использовать меняющиеся эффекты света и тени воды. Белый медведь недаром наделен светлым мехом. Красивое белое и серебристосерое оперение маек имеет свой глубокий смысл. Огромный сом, точно обомшелый ствол дуба, погрузившись в морской ил и соблазнительно шевеля своими усами, похожими на живых червей, заманивает добычу поближе к своей опасной пасти...

Это и есть природное оружие живого существа в борьбе за существование, это и есть мимикрия, или приспособление, - завеса, обманчивое представление, искусство делаться невидимым в целях нападения и обороны. Англичане и французы называют это «камуфляжем».

Многие звери имеют снаружи беловатую или во всяком случае светлую окраску. Это имеет свою хорошую сторону. Как это ни странно звучит, но именно светлые краски даже на темном фоне трудно различимы. В сочетании света и теней, в соединении самых противоположных красок заключаются их сила, их невидимость.

Природа в особенности склонна защищать таким способом слабых. И только человек лишен этого естественного дара. Зато природа в виде компенсации наделила его, помимо чувств, еще и разумом. Но человек к ужасу своему видит, что его разум является лишь слабым оружием в борьбе против сил природы. Как иначе могло случиться, что наблюдательный пост «Титаника» ночью недосмотрел, лучше сказать, не увидел, зеленовато-белого, покрытого снегом айсберга, который на следующее утро после катастрофы плавал, высоко вздымаясь. поблизости от места гибели несчастного судна?

С точки зрения чисто человеческой и психологической камфуляж в основе своей столь же стар, как и само человечество; он является завесой и обманчивым представлением, притворством и стремлением скрыть свои действия от чужих взоров. В политике он имеет величайшие достижения, В войне, он также иопокон века играл большую роль. В последнюю войну в этом смысле у наших противников с большим успехом действовали ловушки подводных лодок, а у нас - замаскированные вспомогательные крейсеры, например «Мёве» и «Вольф».

С точки зрения чисто материальной под морским камуфляжем разумеется фантастическая и разноцветная окраска судна. Найти для этого правильное сочетание красок было трудно. Уже вскоре после начала военных действий обе стороны начали игру в прятки. Но в открытом море судну почти невозможно спрятаться, на море нет никакого прикрытия и никакого подходящего фона, к цвету которого можно было бы приспособиться. Небо, светлое или темное, серое или синее, часто переливается всеми цветами и световыми тонами. Животные, которых можно было бы изучать; тоже редко встречаются на поверхности моря: немногие птицы - буревестники, чайки, гагары, из рыб - прыгающие из воды дельфины или акулы со своими спинными плавниками, как будто сделанными из каучука. К числу «самых невидимых» птиц относится антарктический альбатрос. Оперение его удивительно странного серо-синего цвета, почти сливающегося с прозрачной синевой горизонта.

Союзники усиленно занялись разрешением проблемы «невидимости». В течение долгих лет войны делались поиски, разведки и опыты и в конце, концов были достигнуты интересные результаты. Трудно, конечно, утвердительно сказать. что судно только благодаря раскраске может на самом деле смело идти навстречу своей судьбе. Опыт показал, что, наоборот, несмотря на сбивающую с толка окраску, многие пароходы были торпедированы. Однако было много и таких судов, которым удавалось лишь благодаря их камуфляжу сразу ввести в заблуждение немецкие подводные лодки, а этого, конечно, было достаточно, чтобы получить возможность ускользнуть. Воля к победе заставила применять всякие, даже самые незначительные средства.

В 1917 г. можно было видеть группу зрителей, с большим любопытством и интересом стоявших перед одним из бассейнов нью- йоркского аквариума. В нем плавали миниатюрные модели подводных лодок. Вода была окрашена в разные цвета, и хотя прозрачность ее менялась, но освещение оставалось одинаковым. Результат этих опытов, которые позднее, были продолжены в открытом море и на больших объектах, был таков: подводная лодка с светлой окраской в нижней части и с узорами на верхней палубе, с искусно сделаными на наружной обшивке бортов «ложными тенями» оставалась почти невидимой с самолета, который ее искал, если она шла в подводном положении немного ниже поверхности воды. Интересное открытие!

Однажды мы сами произвели подобный опыт с U-62 к водах Атлантического океана, очень чистых и прозрачных, около Азорских островов. Мы хотели на следующий день подойти очень близко к порту Понта Дельгада, но мы знали, что он имеет сильную охрану из бомбардировочных самолетов и охотников за подводными лодками. Наша лодка имела лишь легкий камуфляж. Несколько продольных черных полое на сером фоне. По видимому, море приняло нас за одного из своих «живых существ» и потому уже само нас слегка «приспособило». Сквозь краски, покрывавшие железную обшивку корпуса лодки, проглядывала краснобурая ржавчина, а некоторые повреждения на палубе надстройки, вызванные действием волны, могли создать невольный камуфляж. Мы вообще хотели убедиться, возможно ли с гребной шлюпки увидеть подводную лодку, находящуюся в подводном положении, так как, к сожалению, мы не имели в своем распоряжении самолета для такого рода опыта!

В одни прекрасный день, когда море было гладкое, как зеркало, мы спустили вдали от острова нашу двойку, посадив в нее мичмана Иллинга и одного матроса, после чего лодка отошла и погрузилась. Затем мы с высоко поднятым перископом взяли курс на двойку, в последний момент опустили перископ и прошли под двойкой на 12 м глубины. Вслед затем мы повторили тот же эксперимент еще на 20 и 30 м глубины. Конечно, опыт этот не дал правильного представления, так как, разумеется, с высоты самолета море просматривается в глубину гораздо лучше, чем с маленькой гребной шлюпки. Но то, что нам рассказал Иллинг, когда мы его снова взяли на борт, было чрезвычайно интересно. Склонившись над бортом двойки, он мог отчетливо видеть подводную лодку во всю ее длину еще на 12 м глубины. На 20 м видна была лишь неясная длинная тень; на 30 м лодка была не видна. Таким образом, следует допустить, что на этой глубине нас мог еще обнаружить самолет. Жутко было, говорил Иллинг, слышать гуденье лодки из глубины. Шум этот доносился на поверхность даже на глубины в 20 м. Иллинг радовался тому, что опять стоит вместе с нами на палубе, и признался, что он и матрос ощущали в высшей степени странное чувство, очутившись вдруг на ореховой скорлупе среди необъятного океана.

Но для наших врагов главная задача состояла, конечно, не в том, чтобы сделать невидимыми свои подводные лодки, а в том, чтобы, насколько возможно, скрыть от взоров свои транспорты с войсками и торговые суда вообще. Но это было тем более трудно, что суда ведь не были защищены темным фоном или горизонтом, сливавшимся с морем, - их свободно можно было разглядеть в перископ подводной лодки, они выделялись на фоне неумолимого неба, если не были скрыты передним планом воды, как это бывало при очень большом расстоянии.

Это была на самом деле трудно разрешимая проблема. Суда благодаря раскраске не только должны были быть плохо видимыми, но их задачей было вводить в заблуждение и обманывать преследовавшую их подводную лодку. Именно в этой области американцы стали большими мастерами; в течение всей войны они имели в своем распоряжении неисчерпаемые вспомогательные средства современных достижений науки и техники.

Вскоре путем опыта были достигнуты значительные результаты. Это, между прочим, отразилось также и на том, что страховые общества установили 50% надбавку к премии за каждый «незамаскированный торговый пароход» («all uncamouflaged merchant steamers») на трансатлантической линии, а главное управление мореплавания установило четыре различные системы, по которым должна была поизводиться окраска судов. Капитан торгового судна мог выбрать из них такую, которая ему лучше подходила. Кроме того, пробовали «прятаться» и всякими другими способами. Укорачивая трубы, оставляли, если возможно, только одну мачту, - это затрудняло определение курса подводными лодками, - а механиков заставляли учиться ходить без дыма. Но, несмотря на все эти опыты и достижении, действительность часто опрокидывала расчеты, потому что, как бы ни искусна была раскраска, никакая комбинация красок не была вполне подходящей для разных эффектов освещения неба и воды в различное время.

Даже погода и время года играли в этом отношении роль. В Средиземном море надо было «одеваться» иначе, чем в водах, омывающих Англию. Но всегда соблюдался тот принцип, по которому родственные краски резко противопоставлялись, создавались «ложные тени» и переходы от одного цвета к другому отнюдь не смешивались и не сглаживались. Одноцветность могла принести вред. При всех этих системах всегда преследовалась цель ввести в заблуждение подводную лодку в отношении размеров, дистанции, скорости и курса судна. Все эти сведения, оцениваемые обычно на глаз, служили нам для расчета атаки к стрельбы торпедой. Искусственный бурун под носом оказывал при этом хорошую услугу, равно как и кажущийся укороченным корпус судна. Поэтому старались нарушить правильную перспективу и совсем спутать немецких подводников, стоящих у перископа, путем маскировки вертикальных линий и устранения основных углов.

К числу хитрых выдумок относился также «размалеванный конвой». Различные транспорты, и в числе их и бывший немецкий пароход «Фон Штейбен», имели наружную обшивку раскрашенную под истребителя. В таком виде они дерзко и смело крейсеровали по Атлантическому океану, вводя в заблуждение даже английские дозорные судя, когда случалось подойти близко к английским берегам. Можно себе представить, как мы посмеивались про себя, когда встречали такого «раскрашенного» истребителя, и с особым удовольствием пускали его ко дну.

Однажды, плавая на U-62, я на собственном опыте убедился, насколько такая окраска на известных дистанциях и при определенных условиях действительно вводила в заблуждение.

Это было в один летний жаркий день в Атлантическом океане, приблизительно на широте северного берега Испании. В этом месте, в сущности, нельзя было ожидать какой-нибудь встречи. Кроме рубочного люка, мы открыли еще другой люк в носу лодки, чтобы впустить внутрь ее больше воздуха и света. Вдруг раздался крик вахтенного на мостике: «Два. больших военных корабля, четыре румба справа!» Это было для нас настолько неожиданно, что мы скользнули под поверхность буквально «пикирующим нырком». Видимость не превышала 6000 - 10000 м. На море это не слишком большое расстояние. И вдруг сразу два военных корабля! Черт возьми! Мы уже мечтали о двойном ударе и моментально погрузились, так как если рассчитывать на успешную атаку, то ни в каком случае нельзя быть дать неприятелю первому заметить нас.

Когда улеглось наше первое волнение и лодка благополучно скрылась под водой, мы стали наблюдать в перископ, но в течение целых 5 минут ничего не могли обнаружить. В конце концов на востоке из тумана выступило какое-то странное пятно. С первого взгляда мне тоже показалось, что это военный корабль, затем их стало два, но шли они как будто совершенно разными курсами, хотя и держались близко друг к другу. На вид это было очень странно, точно это были сиамские близнецы. Нечего было и думать об определении их курса. Постепенно я начал видеть яснее и разглядел трубу и четыре мачты. Пароход! Транспорт с войсками! Полным ходом мы вышли на позицию, чтобы выпустить торпеду, которая попала в «Аузонию», пароход компании Кунард. Если бы судно шло только одной милей дальше, то возможно, что оно вообще осталось бы скрытым от наших взоров и тумане горизонта. Несомненно, только благодаря камуфляжу «Аузонии» так долго оставалась невидимой для нас. Спутанность всех углов и прямых линий судна вызвала иллюзию видимости «двух военных кораблей».

Но суть дела заключалась не в раскраске судна или вообще в маскировке материальной части, интереснейшей областью камуфляжа являлись: сокрытие собственных намерений, искусное использование неожиданного шанса; мнимые атаки, демонстративные маневры и принятие по собственной инициативе контрмер, расстраивающих планы противника.

Много говорят о преобладании техники в последней войне, о подавляющих массовых атаках, о сражениях с применением многочисленной и разнообразной материальной части и т.д. Из этого делается вывод, что в будущей войне действие боевой техники будет еще ужаснее. В этом есть доля истины. Однако техника сама но себе мертва. Всегда и везде воля человека, его мышление, планы широкого размаха, сила и способность воображения - вот что управляет материей и сражениями, принося в конечном счете победу или поражение. Так было тысячи лет назад, и никакая техника не изменит этого и в будущем.

Нельзя считать камуфляж приемом позорным или бесчеловечным. Довольно часто требуется огромная сила воли и смелость духа, чтобы мужественно и решительно его применить. Значительное число военных успехов было сведено на нет благодаря его тайному влиянию. В стратегическом и тактическом отношениях оружие это часто является, быть может, бессознательным, но во всяком случае оно современное, очень подвижное и скрытое, если его искусно и в надлежащий момент применять; словом, это сильное и решительное оружие.

В единственном большом морском сражении в описываемую войну, сражении при Скагерраке, камуфляж играл известную роль. В момент выходя германского флота из речных устьев флагманское судно «Фридрих дер Гроссе» обменялось по радио позывним сигналом с сигнальной станцией Третьего фарватера в Вильгельмсгафене. Такое простое с виду и, в сущности, искусное мероприятие было, однако, достаточным, чтобы скрыть от неприятеля выход в море германского флота. Благодаря этому еще в полдень 31 мая англичане думали. что германский линейный флот стоит на рейде в Яде, и вся битва, возможно, получила бы совершенно иной оборот, если бы Джеллико узнал, что Шеер уже идет ему навстречу.

Мы также пользовались во время подводной войны, где только было возможно, этим вспомогательным средством. Маскировать свои собственные планы, вводить неприятеля в заблуждение, разведывать его планы, своевременно принимать оборонительные меры, все видеть н никогда не давать видеть себя, «применяться» к обстановке в данный момент, оставаясь постоянно хозяином своих решений, делать всегда то, на что противник не рассчитывает, использовать все возможности для собственной безопасности и том не менее подходить как можно ближе к противнику, - вот это была наша мимикрия, наш ежедневный и ежечасный камуфляж.

Уже при выходе из Германской бухты для похода на север вокруг Англин, столь опасного, если взглянуть на карту, ясно обнаруживались действия каждой лодки; сразу становилось видно, какая из них была «новичком» и какая испытала на себе уже все хитрости и коварства неприятеля и приняла контрмеры. Те, кому судьба благоприятствовала, ложились на курс в проход у острова Фэр (между Оркнейскими и Шетландскими островами). При дурной погоде или плохой видимости легко могло случиться, что вообще ни одно неприятельское судно не будет замечено. Тогда это становилось легким и совершенно безопасным делом. Но вот несколько дней спустя в этом же направлении следовала другая лодка. Последнее донесение о ее месте было получено из района Мэккль Флуг, северной оконечности Шетландских островов. После этого от нее никаких вестей не поступало. Прошло несколько недель тщетного ожидания и лодка была объявлена пропавшей без вести во время плавания вокруг Англии. Причина гибели осталась неизвестной.

Благоразумнее всего было держаться такого пути, где по обстановке противник не мог ожидать появления немецкой подводной лодки, и не появляться поэтому на маршрутах, непосредственно ведущих из Германской бухты, а придерживаться при выходе направления, например, на Норвегию, при возвращении - подходить на курсах, ведущих из Америки. Конечно, англичане подстерегали нас на тех путях, по которым мы с наибольшей вероятностью должны были проходить. Если неприятелю доставляли это «удовольствие», то уж наверное можно было ожидать ураганного огня и глубинных бомб, преследования истребителями и самолетами и других неприятных сюрпризов. К этим путям «конкуренты» наши, английские подводные лодки, питали особое пристрастие. Поскольку они находились преимущественно в подводном положении, то, конечно, они оставались невидимыми. Один лишь перископ выдавался над поверхностью воды, оставляя за собой едва заметный пенистый след. С пристальным и неподвижным взглядом, словно у крокодила, держался над водой «глаз» английской подводной лодки, жадно выслеживая добычу. Очень часто мы принимали плывущее по течению бревно, обломки или спинной плавник дельфина за неприятельский перископ! Иногда бывало и наоборот. В последнем случае что-то виднелось на водной поверхности, по раньше чем мы успевали разглядеть, опасный след водяных пузырьков уже приближался к нам. Многим немецким подводным лодкам не удалось уклониться от него.

В бою между двумя подводными лодками успех зависел от того, кто первый заметит противника. Поэтому английские подводные лодки днем держались под водой в надежде, что мы попадемся им в лапы. Но иногда им это надоедало, тогда они всплывали на поверхность и, чтобы обмануть нас, поднимали парус. Мы разглядывали такое «рыбачье судно» еще на горизонте и предпочитали, описав большую дугу, уклониться с пути этих «ныряющих парусников».

Однажды одной из наших подводных лодок пришлось тоже превратиться в парусное судио, чтобы ускользнуть от неприятеля. 23 июля 1916 г. на UC-6 произошла поломка дизельмотора в тот момент, когда лодка находилась в расстоянии 17 миль от английского восточного берега, недалеко от устья Темзы. Это было рано утром; подводная лодка за час перед этим, когда было еще темно, разошлась вплотную с истребителем. Каждую минуту можно было ожидать, что неприятель опять покажется где-нибудь на горизонте. Поэтому командир отдал приказ приготовить подрывные патроны, чтобы лодка не досталась неприятелю в случае какой-нибудь неожиданности. Затем командир задумался. Что же делать? По правде сказать, ничего нельзя было сделать. Лодка потерпела аварию и была почти неспособна двигаться. Вблизи никакой помощи, положение совсем отчаянное, казалось, никакого спасения нет. В это время подул свежий норд-вест, который сносил лодку от берега и нашим подводникам пришла в голову мысль сделать парус. Так как парусная оснастка не входила в снаряжение подводной лодки, то осуществление этой мысли вначале встретило некоторые затруднения. Но в беде всегда появляется изобретательность! С помощью различных деталей палубного устройства и разных кусков парусины, разысканных по всем углам лодки и быстро сшитых вместе, был устроен парус, поднятый на выдвинутом вверх до отказа перископе. К счастью, на борту лодки оказался отпорный крюк, который и послужил в качестве гика для нашего паруса. Таким способом, пожалуй, было вполне возможно двинуться в путь и даже устроить небольшой «блеф» нашим английским «друзьям». Так экипаж UC-6 пустился в плавание под парусом, от души смеясь над этой «мимикрией», но одушевленный непреклонной волей, насколько это от него зависело, по допустить своего поражения.

Переход совершался со скоростью 2 - 3 миль в час. По временам на горизонте показывались английские дозорные суда, но, к счастью, не настолько близко, чтобы счесть необходимым немного внимательнее разглядеть этот «жалкий парусник». Вскоре после эгого открылся плавучий маяк у Нордхиндера и одновременно с этим показалась подводная лодка, с первого взгляда принятая за немецкую. Но подойдя на дистанцию 1000 м, эта «неприятная родственница» погрузилась.

Быть может, она что-то наметила и хотела под водой поближе рассмотреть «парусник». UC-6 не заставила себя долго ждать и в свою очередь быстро исчезла с поверхности. Перед тем на лодке тщательно упражнялись, чтобы научиться быстро убирать импровизированный парус, так что процесс погружения требовал не более минуты. Затем UC- 6, находясь в подводном положении, была отнесена течением к Каналу. С наступлением темноты лодка опять всплыла в надводное положение. Beтер значительно посвежел, и иС-6 в течении ночи шла «на всех парусах» к югу. В это время поднялся туман, который и на следующее утро не рассеялся. Под его покровом лодка приблизилась к пловучему маяку банки Шоуэн, туманные сигналы которого были ею услышаны. В этот же момент была замечена еще одна подводная лодка, оказавшаяся на этот раз на самом деле родственной: это была наша U-19, возвращавшаяся в базу. Быстро был подан буксирный трос, и UC-6 на буксире U-19 продолжала последнюю часть своего плавания, направляясь к фландрским берегам. В тот же вечер лодка благополучно входила в Зеебрюгге. Расстояние, пройденное UC-6 под парусом, составило 52 мили.

Встреча в открытом море с неприятельской подводной лодкой, шедшей в надводном положении, всегда представлялась делом немного опасным, но в высшей степени интересным. Мы отлично знали друг друга, не будучи знакомы. Но именно поэтому противники относились друг к другу с недоверием. Первое знакомство часто бывало трудным, так как издали подводные лодки были похожи одна на другую, как две капли воды. Даже в своем внутреннем устройстве немецкие и английские лодки мало чем отличались. Море, по которому мы плавали, было для нас в равной мере защитой и угрозой. В одинаковой степени мы зависели от исправной работы механизмов лодки и бдительности экипажа. Одна и та же для всех борьба за воздух и свет, общая судьба и крепкие товарищеские отношения между офицерами и матросами. Один английский писатель, описывал характерные черты, присущие всем подводным лодкам, высказал в заключение полное юмора сравнение: «Подводные лодки, как кошки; они никогда не скажут, с кем они провели последнюю ночь, но спать они могут сколько угодно».

Очень часто в минуты опасности наши подводники, будь то простой рулевой или моторист, мгновенно давали дельные сонеты. Однажды U- 86 проходила в темную ночь через пролив Дувр-Калэ. В самый последний момент лодка изменила курс, чтобы обойти огромный буй (по видимому, один из тех, которые поддерживали тяжелые боковые заграждения), как вдруг слева показалась хорошо знакомая, страшная «тень истребителя». Погружаться было уже поздно, да и, кроме того, в этом районе наверное были поставлены мины. Вдруг раздается чей-то голос, инстинктивно подсказавший правильный маневр: поставьте отличительные огни и «притворитесь невинными». И сразу яркий красный свет ослепил зрение истребителя. Одновременно немцы послали по Морзе опознательный сигнал, трудный для прочтения. Тигр уже готовился сделать прыжок, но теперь спрятал свои когти. Это было, конечно, одно из патрульных судов, которое хотело, чтобы истребитель знал, что это «друг»! Так подводная лодка и истребитель прошли совсем близко друг от друга, шумя своими машинами.

Как всегда, все зависело от того, насколько быстро умели ориентироваться в обстановке и использовать ее к своей выгоде. Розе, наш «американец», однажды на U-53 потопил пароход при помощи радиотелеграфа.

Шел артиллерийский бой у северных берегов Ирландии. Пароход обращается в бегство, не желая сдаваться, дает сигнал «SOS» и связывается по радиотелеграфу с Малин Хэд, береговой сигнальной станцией северной Ирландии. Розе прислушивается с напряженным вниманием и манипулирует конденсатором своего собственного передатчика, пока ему не удается достигнуть приблизительно одинакового «тона» с сигнальной станцией, ее низкого и гудящего звука.

После этого с подводной лодки передают по радио, применяясь к береговой станции: «Покиньте ваше судно, пока не повреждены шлюпки». Подпись: «Малин Хэд».

Пароход сразу останавливается, прекращает стрельбу и сдается.

Описываемое событие происходило на высоте Гибралтара в один из летних дней. U-62 шла с севера и должна была встретиться на далекой чужбине в открытом океане, в 100 милях от Гибралтара, с двумя подводными крейсерами, которые шли из Монровии. В предшествовавшую ночь между нами была установлена радиосвязь, и посредством коротких сигналов мы условились о нашем рандеву на следующий день в 7 часов вечера.

Лодка направилась прямо к этому месту. Нам оставалось идти еще около получаса, после чего подводные крейсеры должны были появиться на горизонте. Погода была прекрасная. Все люди, не занятые работой, стояли наверху и высматривали своих «толстых» друзей. Встреча в море с дружественными подводными лодками представлялась событием в высшей степени интересным. Можно было обменяться важными новостями и запастись продовольствием. Но главное, подводные крейсеры, возвращавшиеся на родину, должны были передать свои неиспользованные торпеды и лишнее топливо, чтобы мы получили возможность дольше оставаться в море. Перегрузка была назначена ближайшей ночыо, в одной из пустынных бухт побережья. Но море велико и широко. И естественно, что таким низким судам как подводные лодки особенно трудно сразу найти друг друга. Мы долго и тщетно искали на горизонте при помощи сильных биноклей, как вдруг один матрос закричал: «Белые звёзды, шесть румбов справа!» Мы напряженно смотрели по указанному направлению, действительно, там над морем блестело что-то похожее на белые звезды. Может быть, таким способом подводные крейсеры думали привлечь наше внимание?

Мы изменяем курс с расчетом пройти на довольно большом расстоянии от места рандеву. Так шли мы около 20 минут, как вдруг перед нами появились на поверхности темные спины большого стада китов, которые пускали высокие фонтаны воды, блестевшие на солнце. Вот это-то и были «белые звезды»! Тотчас же мы повернули на обратный курс и снова пошли к месту рандеву. В тот же момент на горизонте поднялось высокое облако от взрыва. Что бы это могло быть? Взрыв здесь, в открытом океане? Жуткая дрожь охватила нас. А, может быть, это подводные крейсеры выстрелили из своих 15-см орудии, чтобы мы их заметили? Вскоре загадка разъяснилась.

Мы получили радиограмму от одного из подводных крейсеров: «Внимание! Неприятельская подводная лодка!»

Второй крейсер U-154 был поражен торпедой с английской подводной лодки как раз на месте встречи и со всем экипажем исчез в облаке от взрыва, которое мы видели.

К счастью, там были киты со своими «белыми звездами), иначе Г ермания наверное потеряла бы в этот день еще одну подводную лодку.