На предельных скоростях

Глава 18 – Ярослав

Про предстоящую встречу с Ефимом я напрочь забыл, у меня на тот момент в голове была только идея фикс, как бы найти хорошую квартиру в Москве, да не сорвать подписание контракта. Зато о так называемой «стрелке» помнил Сашка. В день икс он мне даже три раза звонил, но телефон был на беззвучном режиме, и я пропустил все входящие.

Уже позже, почти в полночь, Дава снова набрал, я тогда только из душа вышел, зевал и вообще планировал лечь спать пораньше. Сашка что-то нечленообразное тараторил в трубку, то и дело вздыхал, и голос у него был какой-то подавленный что ли, испуганный.

– Скоро приеду, – сказал ему я, потому что не мог бросить близкого человека в беде. На тот момент, мы все еще были близки, в моем понимании.

Натянув на себя спортивный костюм, я прыгнул в машину и поехал на набережную городского озера. К тому времени как приехал, там уже даже фонари отключили, поэтому Даву я искал с трудом.

Он нервно расхаживал напротив детского пляжа из стороны в сторону, то и дело, протирая ладони о джинсы. Я остановился рядом с ним и спросил:

– В чем дело?

Сашка громко выдохнул и, схватив меня за руку, потащил за собой чуть ниже, к берегу. Там у плиты лежал человек, чьего лица я не видел из-за глубокой темноты.

– Кто это?

– Ефим, – глухо прошептал Дава. Мы переглянулись, и я заметил, что у Сани дрожали губы. Он заламывал пальцы, в глазах его читалась паника.

– Брат Олега?

– Да, блин! – грубо и нетерпеливо крикнул Давыдов, однако тут же будто оборвал себя и несколько раз оглянулся. Я сел на корточки, провел пальцем в области носа, малец дышал. Пришлось подсветить телефоном на его лицо, вернее на то кровавое месиво.

– Что делать, Яр? – прошептал Сашка, он выглядел, словно испуганный мальчишка.

– Скорую вызывать или ты уже? – спокойно ответил я.

– Какая скорая, ты что!

– В смысле какая?

– Яр, твою мать! – вспыхнул Дава. – Он сдох! Я грохнул человека.

– Он дышит и все с ним будет нормально, если вызвать скорую прямо сейчас.

– Не будет! – тараторил Саня, продолжая оглядываться испуганным зайцем. – Мы не здесь подрались, а на парковке. Сюда я его притащил, когда он перестал реагировать. Хорошо, никто не видел нас, и парковка была пустой.

– Что ты несешь? – рассердился я. Человек мог умереть, мы должны были помочь, а не играть в отъявленных мафиози.

– Помоги мне, надо избавиться от тела, – окончательно добил Давыдов.

– Он жив, – прикрикнул я.

– Да какой жив! – Сашка походил на безумца, который просто не ведает, что творит. И взгляд у него сделался стеклянным, пустым, словно дорога в бездну. Тогда я дал ему пощечину, в надежде привести в чувства. Увы, не помогло. Дава еще больше разнервничался. А когда я вытащил мобильный, чтобы все-таки вызывать скорую, Саня окончательно слетел с катушек и кинулся на меня с кулаками. Правда, идея то была крайне безрассудная: он никогда не смог бы победить.

К счастью, Ефиму успели помочь, если так, конечно, можно сказать. Сперва была экстренная первая помощь, затем кома. Ясное дело, в больнице медсестра вызвала полицию и те заинтересовались делом, человека слишком хорошо приложили, чтобы списать такое на банальное «спотыкнулся о камешек».

Кажется, я никогда не смогу забыть, как Сашка тем мрачным вечером, упал передо мной на колени, свел руки в умоляющем жесте и попросил взять вину на себя.

– Прикалываешься? – только и смог выдавить из себя.

– Да ладно тебе, Яр. Отец поможет, уверен! Прошу, пожалуйста.

– Приди в себя, Сань, – я развернулся, а он схватил меня за руки, пытаясь остановить. – Прошу! Как брата, прошу! Ты же знаешь, я не смогу там. Я… да я толком и драться-то не умею! – с его глаз покатились слезы.

– Значит, этого смог уложить, а теперь драться не умеешь? Ты чем вообще думал, Сань? – я резко оттолкнул его, но Сашка снова кинулся ко мне, как побитая собачонка.

– Я ударил его кирпичом по голове, а там не будет кирпичей. Прошу! Клянусь! Я сделаю все для тебя взамен, жизнь положу! Вытащу! Обещаю!

Он ревел, как семилетний ребенок, заглатывая горькие слезы губами. Вытирал их рукавом кофты, я же онемело, смотрел на человека, которого считал братом. Мне не верилось, что происходящее реально, что Саня просит меня о таком.

– Нет! – холодно процедил в ответ.

Тогда он кинулся с кулаками, за что в ответ получил в живот. Упал на пол, скорчился в позе эмбриона и заскулил. Жалобно, словно умирающий волк, который безумно хотел выжить, да шансов не было никаких. Я вздохнул и повернулся впервые к нему спиной. Есть такие вещи, через которые человек должен пройти самостоятельно, как бы не был тернист и сложен путь. И Сашка должен был.

Забавно… куда же делась вся его напыщенность и расправленные плечи? В тот вечер мы с ним будто впервые познакомились.

А уже на следующее утро, ко мне в комнату влетела его мать – Юлия. Она рассказала, что на парковке в пустой ниве работал видеорегистратор, которой заснял драку. Единственное, что спасало Даву – он стоял спиной, лица не было видно. Зато в кадре крупным планом мелькнула моя спортивная куртка с надписью «Громов», подаренная дядей Димой в прошлом году. Саня надел почему-то мою вместо свой.

Ту фразу матери Сашки я тоже вряд ли забуду:

– У Димы предвыборная компания, ему не нужны проблемы.

– Вы серьезно полагаете, что хоть один здравый человек добровольно сядет в тюрьму? – поразился я. Они с сыном будто сошли с ума, выбрав меня своей целью.

– Разве Дима мало сделал для тебя? Он столько вложил в какого-то уличного оборванца и чем ты его благодаришь? Разобьешь все планы, стремления! Знал бы он, какую змею пригрел, – был дан мне ответ. Во рту пересохло, я не мог глотнуть вязкую слюну, я даже банально не мог сжать кулаки.

Ноги словно прибили молотком к полу, они казались неподъемными. Мой мир рушился по крупицами: вот улыбка Лины, вот дурацкие шутки Арта, вот очередная забитая шайба в ворота, а вот билеты в Москву – все это летело в тартарары. Несмотря на испытываемую благодарность к дяде Диме, я не готов был отказаться от будущего. Да и почему? За то, что отец стал пить или мать предпочла мне большой город и нового мужика?

Чем я был виноват перед этим миром?

– Простите, – прошептал, после нескольких глубоких вдохов. – Но это ваш сын довел человека почти до смерти, а не я. Да, ваша семья многое сделала для меня, и если нужно, я готов всю жизнь возмещать деньги, которые вы потратили.

– Наглец! – перебила мать Сашки. Она выглядела настолько отчаянной, что я понял: не позволит мне принимать решение, устроит какую-то подлянку ради спасения собственного сына.

– У дяди Димы полно связей, уверен, он не оставит…

– Вот именно, – кивнула женщина. – Если ты сядешь, его приемыш, о ком почти никто не знает, это никак не отразится ни на карьере Димы, ни на его здоровье. Он вытащит тебя, пусть не сразу, но вытащит. А если ты откажешься…

– Шантажируете? – казалось, комната медленно сужалась, и кислород кто-то выкачивал, заполняя помещение кислотой.

– Все указывает на тебя, понимаешь ведь? Саша даст показания, на видео твоя куртка.

– Кто угодно мог быть в этой куртке. Вы серьезно?

– Да, – она кивнула, и я понял – это конец. Мать ради ребенка сотрет с лица мир, что уж говорить о ничтожном элементе вроде меня.

– Если ты сядешь, я вытащу тебя. А если нет, останешься гнить там на весь срок! – яд сочился из ее прекрасных уст. Маска разлетелась на осколки, выдав истинное лицо женщины, которая прожила рядом со мной столько лет.

Она дала мне время на раздумье, и притормозила дело с помощью своих связей. Вот только журналисты почуяли раньше, благодаря Чеду, который притащился к Давыдову-старшему с записью драки. Он требовал дать ему добро для продажи чего-то нелегального, чего я не вникал. Вот только дядя Дима – человек других нравов и подобного никогда бы не допустил. Он выпер Олег за дверь и сказал, чтобы тот забыл дорогу к нему в офис.

Я прекрасно осознавал без слов, что мой названный отец обиделся за такой поступок, за то, что я подставил его этой дракой. И мне больше всего на свете хотелось рассказать ему правду, но в одном мать Сашки была права: история с сыном добила бы Давыдова-старшего окончательно.

В итоге информация о парне, который лежит в коме все-таки просочилась в прессу. Правда, она не получила резонанс: ведь там был не сын будущего губернатора, а какой-то приемыш, с совершенно другой фамилией. Тетя Юля постаралась, она сделала все, чтобы в зал суда повели не ее ребенка.

Началось лето… Жаркое, противное, до ужаса душное лето. Меня посадили в изолятор: в камеру, где нас было десять человек и ни одного окна. Там ужасно воняло, отвратительно кормили, не разрешали выходить на улицу, да и свидания не полагались.

Матери разрешили прийти всего раз, спасибо дяде Диме, он договаривался. После она разочарованно покачала головой и больше не давала о себе вестей. А отец был не в курсе, что меня посадили…

Откровенно говоря, еще до суда, я осознавал, что Юлия Давыдова отправит меня за решетку. Я знал, она сломает мое будущее, заберег его, вырвет зубами и отдаст своему сыну. Разве мог парень без завтрашнего дня оставаться с девушкой, улыбаться ей и целовать? Это было бы слишком эгоистично.

Я отдалился ото всех… Я думал, так будет проще.

А позже, когда оказался в той душегубке, едва не сошел с ума – время, казалось, остановилось. Там за стеной люди продолжали жить своей жизнью: вставать рано утром, идти в душ, затем на работу или учебу. Они могли промокнуть под дождем, уснуть в автобусе или засмотреться на ленивые облака, которое порой напоминали причудливых животных.

Что есть у человека в месте временного назначения? Только потолок и бесконечное количество часов. Их так много, что начинаешь ненавидеть каждую чертову секунду.

Забавно… На воле я был прямым и честным человеком, который не обидел бы никого. А сев в тюрьму, стал преступником почти убийцей.