На раскаленной паутине

1.

Здание яхт-клуба «Посейдон» с верандами на каждом из трех этажей не имело определенного стиля и строилось по чертежам дилетанта, любящего роскошь, но ничего не смыслящего в архитектуре. Ограда в виде стилизованных стальных копий позволяла видеть всю территорию, но пятиметровая высота не допускала перешагнуть запретный рубеж любопытствующим.

Обход Журавлеву ничего не дал. Секретарь прокурора все описал правильно. Клуб стоял на скале, а лавры альпиниста детектива вовсе не прельщали, несмотря на имеющийся опыт в этом деле.

Центральные ворота были закрыты на цепь с замком, а за ними прогуливались еще и охранники с резиновыми дубинками и поясами, на которых висела увесистая кобура. Крепкий бастион — ничего не скажешь, и других ворот не было. Что можно охранять с такой тщательностью?

Журавлев не ждал радушного приема и братских объятий. Он понимал, что здесь его не ждут и не мечтают о встрече с ним. Да и сам он не очень-то хотел попасть туда. Просто желал убедиться в своей правоте либо в заблуждениях. Нет ничего хуже, когда не знаешь, с чего начать.

Он окинул взглядом ворота и подумал: «Как люди могут отдыхать и веселиться, чувствуя себя экспонатами зоопарка, намертво запертыми в свои клетки?»

Один из охранников, здоровенный детина, выставленный для показухи и устрашения, покосился на помятого мужика у ворот.

— Проваливай! — вяло обронил он.

Второй мордоворот пребывал в более веселом настроении и добавил:

— Малый пришел поразвлечься.

«Почему бы не поддержать светскую беседу, — решил Журавлев. — В споре рождается истина».

— Странно. Мне всегда казалось, что огородные пугала не умеют разговаривать. Ну раз вы механические, то вам придется открыть мне ворота.

— Смотри, Витек, это дерьмо заквакало.

— Слушай дядю, чурбан. Открывай ворота, а то, не ровен час, окажешься с моей стороны с отпечатком подошвы на заднице.

— Давно в больнице не бывал?

Разговор не клеился.

— Скоро побываю. Принесу тебе передачу. Охранник оскалился. Вот-вот бросится на забор.

— Сейчас я сделаю из него фрикадельку…

— Погоди, Степа. — Веселый выступил вперед. — Ты чего, парень, нарываешься?

Задав свой глубокомысленный вопрос, он вплотную подошел к решетке.

— У меня пакет для Егора Рубина. Велено передать ему в руки. Он его ждет. Что будет, если не дождется? Я ведь и уйти могу.

— Оставь нам, мы передадим.

— Не пойдет. Мне нужна расписка в получении. Или вы действительно думаете, что меня интересуют ваши клумбы с розами? Вам я ничего не дам. Если десяток таких связать в один пучок, то вы не потянете на стоимость марки, наклеенной на конверте.

Охранники переглянулись.

— Ладно, Витек, позвони Большакову. Пусть решает.

Витек, громыхая коваными башмаками, направился в кирпичную будку размером с общественный сортир.

Степа тем временем не спускал глаз с наглеца, крутящего ключи на цепочке у ворот.

— Где-то я уже видел твою наглую рожу, и она мне не нравится.

— Согласен. Заберем свое заявление обратно и не пойдем под венец.

— Где-то я тебя видел?

— В Кремле. Я ходил на прием к Президенту, а ты стоял в карауле на лестнице. В комендантский полк вот таких и набирают, кто умеет ногами шлепать, а голову пользуют для ношения фуражки.

— Ты можешь пожалеть, парень!

— Укусишь? Цепь коротка.

— Пропусти его, Степа, — крикнул от будки напарник. — Пусть возьмет трубку. Большаков хочет задать ему пару вопросов.

Зазвенели ключи, заскрипели петли, и Журавлев оказался на территории. Теперь и укусить могли. Те еще церберы. Он чувствовал себя голым в клетке с хищниками.

К счастью, на куски его не разорвали, и он решил, что первый этап пройден успешно. По скалам взбираться не пришлось.

Будка изнутри светилась датчиками. Сигнализация на уровне. Витек размером со слона подал ему трубку.

В трубке послышался резкий фальцет, режущий слух.

— Какой еще конверт? Мне не оставляли никаких инструкций относительно специальной почты!

— А вы уверены, что перед вами обязаны отчитываться люди ранга вашего хозяина? Знаете обстановку в городе? Какие могут быть инструкции, когда все мы сидим на пороховой бочке! Ваше дело — принять и дать расписку, а не рассуждать.

— Ладно, ладно. Сейчас к вам выйдет человек. Передайте трубку Степану.

Журавлев вернул трубку охраннику.

Они поменялись местами, и Вадим вышел на свежий воздух.

— Тебе придется сдать свой шпалер, парень.

— Глазастый. Но каждый из нас охраняет свой участок.

— Вот именно. Ты на нашей территории, и здесь мы за все отвечаем. Будешь уходить, получишь свой ствол обратно.

Не имело смысла спорить. Журавлев сдал оружие.

— Серьезная машина.

— У вас тоже не пугачи.

По аллее к воротам шел еще один представитель славной когорты стражников мавзолеев.

— Идите за мной, — гаркнул он, приближаясь. Журавлев пошел — а что делать? Каша заварилась, воду замутил, а смысл? Чего он добился? Дурью мается и время теряет.

Двери дома из мореного дуба открыл стоявший на веранде костолом. В холле валяли дурака еще двое. Не клуб, а казарма. Однако нужны серьезные причины, чтобы кормить такую ораву бездельников.

— Идите наверх.

Сопровождающий пропустил посетителя вперед. Все правильно, согласно инструкции.

Лестница из белого мрамора, золоченые люстры с хрустальными подвесками, картины маринистов, ковровые дорожки на полированном паркете, шелк на окнах. Обстановка не казарменная.

Поднявшись наверх, они пошли по широкому коридору, по обеим сторонам которого располагались кабинеты с образцовыми именными табличками. Но ни одна из них не принадлежала Егору Рубину. Они свернули налево и дошли до конца. Бронзовая табличка на двери гласила: «Лазарь Большаков».

И о чем с ним разговаривать? Начинать надо с конвоира. Журавлев вел себя послушно и этим усыпил на мгновение бдительность сопровождающего. Тот сделал шаг вперед, поравнялся с гостем, поднял руку и сам постучал в дверь. Стук, стук, стук… Журавлев успел выхватить из его кобуры пистолет и сделать четвертый «стук» по затылку конвоира.

Достучались оба. Один завалился на пол, а другой вошел в кабинет. Второй этап выигран.

— Встать! Руки на затылок! К стене!

Журавлев подскочил к столу, выдернул из-за стола плюгавого мужичка, словно авторучку из колпачка, и швырнул на диван. Падал тот долго и шумно, снося по пути журнальный столик со стеклянной крышкой и кресло.

Мужичка напугали не пистолеты, а горячий кофе, которым он облил брюки. Больно же, горячо!

Худенький, низенький, в очках, с непропорционально большой головой и курчавой шевелюрой, как у периферийного скрипача.

Журавлеву стало стыдно, ему показалось, что он обидел ребенка. Правда, покой этого хлюпика охраняли железные мускулы тех, кто остался за дверьми. И все же…

— Бог мой! Как вы меня напугали! — возмутился странным образом хозяин, усаживаясь на диван и стряхивая с брюк невыводимое пятно.

— Заткнись, Лазарь. У меня три минуты и тридцать три вопроса. Не ответишь, я еще одно пятно посажу на твоем костюме. Кровавое.

Поправив очки, хозяин оценил обстановку и все понял.

— Вы меня спутали с бухгалтером. Деньги у него, а я старший метрдотель. Сижу на телефоне и принимаю заказы на вечер.

— Ах ты, пудель недорезанный, так ты здесь единственный хозяин?

— Ответственный, а не хозяин. Днем здесь никого не бывает. Клуб открывается в восемь вечера и работает до шести утра.

— И Рубин будет вечером? Где его кабинет?

— У него нет своего кабинета, и он не докладывает, когда будет, а когда нет. Он человек очень занятый. И со мной он не общается. Один только раз выплеснул мне в лицо вино. Ему не то подали. Вам надо обратиться к управляющему, они на короткой ноге с Рубиным и часто видятся.

— Где управляющий?

— Будет, как всегда, к восьми вечера. Журавлев понял, что третий этап он проиграл. Но хоть какая-то польза должна быть от этого бездарного похода.

— Где мне найти управляющего?

— Дома. Збруев Василий Павлович живет в районе Новой Зари на улице Макаренко, дом два. Очень милый домишко.

— Его дом охраняет такая же свора?

— Никто его не охраняет. Кому он нужен? Спит человек, ему еще всю ночь перед капризными барышнями изголяться.

— Напиши ему записку, я продиктую.

— Зачем? Я для него халдей, он меня и за человека не считает.

И то верно. Журавлев злился на самого себя. Все впустую! Сам перед собой строит заборы, чтобы доблестно преодолевать их. А люди идут прямой дорогой и только смеются над ним: мол, куда тебя, дурака, понесло, тротуара тебе мало?

— Позвони гориллам на ворота и прикажи им вернуть мой пистолет. Живо, пудель!

— Боже мой, ну причем здесь обезьяны и собаки? Вы можете говорить по-человечески. Вас никто не обзывает.

Детектив подхватил метрдотеля за шиворот и подтащил к телефону.

— Звони, и не балуй!

Он приставил пистолет к щеке несчастного. Тот набрал три цифры и ждал.

— Але, кто это? Степан? Пудель гово… Это я. Сейчас выйдет наш дорогой гость, верните ему пистолет и непременно извинитесь… Он возмущен, и совершенно справедливо. Все!

Подвешенный за ворот смокинга, Лазарь опустил трубку, после чего его поставили на твердую почву.

— Насчет извинения ты прав, — улыбнулся налетчик и спросил: — Куда ведет эта дверь?

— В чулан. Там у меня гардеробная.

— Отлично. Ты мне поможешь. Идем.

— Куда?

— Поможешь затащить в подсобку твоего дружка. Он уснул прямо перед твоим кабинетом.

— Вы его…

— Нет. Он спит. Давай, Лазарь, поторапливайся. Надеюсь, его туша поместится в чулане.

Поднять тушу им не удалось, дотащили до подсобки волоком. Задыхаясь, метрдотель достал из кармана ключи и открыл подсобку.

— Отличная квартира. Здесь места на двоих хватит.

— Что значит «на двоих»?

— Я не хочу, чтобы после моего ухода ты схватился за телефонную трубку. Через часок твой дружок очнется и вышибет дверь. Не очень-то расстраивайся.

Лазарь не сопротивлялся. Журавлев запер их в чулане, оставив ключ в двери. Кабинет опустел.

Охранники встретили гостя, насупив физиономии. Правда, прежней злобы во взглядах уже не было. Витек вернул ему пистолет и сухо пробормотал:

— Ладно, мужик, ты нас извини, но уж больно вид у тебя затрапезный.

— Через недельку у вас будет такой же. По ту сторону забора приходится работать, чтобы не сдохнуть с голоду.

Журавлев вышел в открытую калитку. За спиной заскрипели петли, зазвенели ключи, лязгнул замок. Ему показалось, будто его выпустили на свободу после долгой отсидки. Трава показалась слишком зеленой, а небо — слишком голубым.

2.

Появление Елочки в офисе четырнадцатого этажа в гостинице «Приморская» Рубиным не планировалось. Ее неожиданные появления начинали раздражать вице-мэра. Сейчас он находился в запарке, приходилось решать массу вопросов, и он не хотел отвлекаться от главных дел. С другой стороны, идея снять Берзина с политического Олимпа принадлежала ей, и она права в том, что такую рокировку должен сделать губернатор. Однако жена Берзина, отстраненного от дел, ему больше не нужна. Женщин и без нее хватает, а такие, как Елена Иконникова, становятся опасными. Слишком умна и слишком много знает. И если она найдет себе нового покровителя из стана врагов, то положение может стать непоправимым.

Елочка должна уйти из жизни тихо и незаметно, но чуть позже, когда решат проблему с ее мужем.

Другого выхода Рубин не видел. Елочка сильная женщина, и ее не устроит положение жены отставного спикера или его вдовы. Она захочет играть по-крупному. А сейчас с ней надо обходиться почтительно, дабы не настораживать раньше времени.

Рубин старался, но скрыть свое раздражение ему удавалось плохо.

— Ты ведешь себя неосторожно, дорогая. Не забывай, что ты в городе человек заметный, — сказал он, целуя ей руку.

— В отеле остановился мой знакомый продюсер из Греции. Это что касается публики. Но я привезла сюда госпожу Зернову. Она в таком состоянии, что способна наделать шум. Не забывай: они с мужем были единым целым. Она в курсе всех его дел. Разумеется, Оксана никогда ничего не расскажет. Даже со мной, своей лучшей подругой, Оксана всегда держала рот на замке. Она внизу, в холле.

— Ее сюда никто не пропустит.

— А ты сделай так, чтобы пропустили. Женская месть не всегда разумна, но всегда коварна. Она сейчас осталась в полном одиночестве, и я не знаю, что ей может прийти в голову. Мне удалось убедить ее не объяснять журналистам причину смерти мужа. Она согласилась, но тогда, в тот момент, Оксана не отошла еще от шока. Кажется, временная заморозка начала отходить. Я вижу в этом только вред, а не пользу.

— Убедительно аргументируешь.

Иконникова выдала ему все о женской логике поведения, и он лишний раз убедился, что и сама Елочка в ближайшее время, оказавшись на месте Зерновой, не будет молча утирать слезы. Она еще страшнее и коварнее. По сути, в интригах ей нет равных.

С вымученной улыбкой Рубин поцеловал даме ручку и, подойдя к столу, нажал кнопку звонка.

В кабинет вошел тяжеловес, отталкивающая внешность которого явно свидетельствовала о том, что этот человек большую часть своей жизни провел на ринге и в спортзалах.

— Спустись вниз, найди даму. Ее зовут…

— Оксана Борисовна, — добавила Иконникова.

— Приведи ее сюда и оставь пару халдеев за дверью. Возможно, ее придется обслужить.

— Ее нетрудно узнать, она в трауре, — уточнила женщина.

— Я все понял.

— Будь с ней деликатен и почтителен. Телохранитель вышел.

— Ты виделся с губернатором, Егор? — спросила гостья, закуривая сигарету и отходя к окну.

— Он недавно ушел отсюда. Мануйлов сделает все, что нужно. Я ему напомнил о своем участии в период выборов.

— Напрасно. Он и сам все помнит. А у тебя и без того врагов хватает. Положение наше — дрянь! Время работает на противника…

— У страха глаза велики, Елочка. Работа ведется по всем направлениям. Пять минут назад Духонин получил взбучку. Теперь зашевелится. Все механизмы закрутились на полную мощь. Этот день войдет в историю.

— А последствия?

— Ситуация у меня под контролем. Твой муж не опасен. Не идеализируй его. Без поддержки, документов и единственного сына он бессилен. Остается убрать лишних свидетелей. Найти человека и уничтожить его проще, чем искать спрятанный им конверт. Я понял главное: они не знают, что им делать с документами и кому их передать. А значит, документы лежат мертвым грузом в тайниках. И найдет их тот, кто спрятал. А если его уже нет в живых? В этом я вижу главную задачу на сегодняшний день.

— Мелкий подход, слабый размах. Проблема состоит в том, что ты до сих пор не знаешь, с кем воюешь. Есть человек или люди, которые тоже не сидят на месте. Существует адресат, не получивший конверты вовремя, и он их ищет. Я думаю, что им тоже известны имена курьеров. И в этом случае ты лишь пытаешься вбить клин между теми, кто стремится друг к другу.

— На меня работает весь город.

— Всего лишь скачки! Ипподром — это игра. Помни, что ты поставил все на темную лошадку.

В дверь постучали. В кабинет вошла вдова.

Рубин окинул ее оценивающим взглядом. Перед ним стояла высокая стройная женщина лет сорока, каштановые густые волосы которой были покрыты черной газовой косынкой. Без макияжа она выглядела обычной и неприметной, хотя черты лица казались правильными и даже приятными. О возбужденном состоянии гостьи можно было судить по нервным движениям ее рук, которыми она мяла сумочку, отделанную черным бисером.

— Примите мои соболезнования, уважаемая Оксана Борисовна, и простите, что не смог приехать на панихиду. Срочно отозвали из отпуска в связи со съездом высокопоставленных персон из Москвы. — Рубин глянул на своего телохранителя, стоявшего за спиной у гостьи. — Возьми ключи у Оксаны Борисовны и загони ее машину в гараж. Сегодня запретили оставлять личный транспорт у подъезда. Слет есть слет.

— Будет сделано.

Вдове ничего не оставалось, как передать ключи охраннику. Выражение ее лица не предвещало благостности предстоящему разговору.

— Проходите. Устраивайтесь поудобнее. Готов сделать все, чтобы помочь вам в трудную минуту. Ваш покойный муж был моим соратником и единомышленником.

— Мне нельзя помочь, господин Рубин, — тихо сказала вдова, не трогаясь с места. — Моего мужа, убитого вами, уже не вернешь.

— Я понимаю, вы взволнованы и убиты горем, но советую вам держать себя в руках.

— Стараюсь как могу. Вы, очевидно, знаете из докладов своей агентессы, — Оксана кивнула в сторону стоявшей у окна Иконниковой, — что я читала доклад, составленный убитыми вами мэром, моим мужем и еще живым Берзиным, супругом этой дамы. Думаю, его смерть не за горами. После того как вы похитили сына Берзина, он не смог закончить работу, и это сделал за него мой муж.

— Вы тронулись рассудком. Свою лучшую подругу обвиняете в предательстве.

— Ни сумасшедших, ни дураков среди нас нет. Ни покойный мэр, ни Берзин, ни мой муж не могли вам ничего рассказать о докладе и о том, что вас ожидает разоблачение. Вы могли узнать об этом от губернатора. Но куда этот доклад попал, в чьих руках оказался после смерти мэра, вам могли рассказать только я или она. Я этого не делала. Вывод прост. Поняв суть, я поинтересовалась, как и каким образом ваша Елочка вылезла в свет. Мне помогли раскопать ее прошлое. Я думаю, что Берзин пересмотрит свои взгляды на собственную слабость и нерешительность, когда узнает правду.

— Спасибо, что предупредили. Будем считать и вас моей агентессой. Но мне непонятна все еще цель вашего визита. То, что сделали муж Лены и ваш супруг, в наших кругах называется предательством и сурово наказывается. Эти продавшиеся политиканы поднялись на свои пьедесталы с моей помощью. Они были пустым местом. Никем. Я их вывел в люди. А они нагадили в ту миску, из которой их кормили! Решили жрать с чужих рук?! Гангрена подлежит ампутации. Надо уметь проигрывать. Хочу подчеркнуть: я не начинал войну. Я защищаю свои интересы и тех, кто этого достоин. А самооборона не наказуема!

— Заблуждаетесь.

Оксана расстегнула сумочку, и в ту же секунду в комнату вошли два официанта в белых смокингах. Один остался стоять в дверях, другой подошел с подносом к столу, на котором стоял штоф запотевшей водки, стаканы и нарезанный черный хлеб.

— На помин души усопшего.

Возвращаясь к двери, он ловким движением вырвал сумочку из рук вдовы и высыпал содержимое на поднос. Среди женских безделушек лежал короткоствольный револьвер.

— Извините, но у нас свои правила гостеприимства.

— Идите, — коротко приказал Рубин. Официанты вышли.

Лена Иконникова стояла спиной к двери и не реагировала на происходящее. Она наблюдала в окно, как машину подруги отгоняют в гараж. Она улыбалась. Одно то, что она здесь присутствует, грело ей душу. Оксана была ей ненавистна. За все. За то, что родилась в хорошей крепкой семье, получила образование, вышла замуж по любви, родила и воспитала сына. Ничего подобного в жизни Елочки не случилось. Грязь, унижения, послушание, ненужные ей мужчины, фальшивые улыбки, ложь и опустошение.

— Я думал, вы умнее, уважаемая Оксана Борисовна, — холодно цедил вице-мэр. — Наивно рассчитывать на успех, выстраивая планы, заведомо обреченные на провал. Вы очень огорчили меня.

— Огорчу еще больше. Я и сама составила доклад. Сделала копию. Пусть он не так больно стегнет вас по зараженным гангреной ногам, но будет чувствительным. Копия — не оригинал, но тоже жалит. Хотите вы того или нет, но он попадет в руки правосудия. Мои адвокаты знают, что надо делать.

— Блефуешь, дорогуша! — злорадно усмехнулся Рубин. — Любое обвинение требует доказательств. Документов, печатей, подписей. А ты сумасшедшая. Вот это я сумею доказать. Полежишь в клинике доктора Веймера — и любая комиссия признает тебя полной идиоткой. Свихнулась баба на почве смерти своего мужа. Твоя попытка шантажа обернулась тебе же во вред. Ты подбросила монетку и загадала «орла». Но в политике не рассчитывают на удачу. Я поймал твою монетку в воздухе и повернул ее той стороной, какая устраивает меня.

Он вновь нажал на кнопку звонка. Официанты вернулись. У одного из них вместо подноса в руках был шприц.

— Вдова на грани нервного срыва. Дайте ей успокоительное.

Оксана вздрогнула. Теперь ей конец. Глупо получилось. В отчаянии она вскрикнула:

— Мой сын знает все, и он продолжит дело отца. Вы не уйдете от ответа!

Сильные руки схватили ее, и что-то кольнуло под лопаткой. Голова закружилась, и в угасающем сознании промелькнуло лицо Леньки. Боже, какая же она дура, зачем же произнесла его имя…

— Уберите ее, — приказал хозяин. — Так, чтобы и следов не осталось. И найдите мне отпрыска этой бешеной семейки. Возможно, щенок что-то слышал. Отправьте его к Веймеру в клинику. Там у него язык быстро развяжется.

Бесчувственную женщину подняли на руки и вынесли из кабинета.

Лена с ужасом наблюдала за происходящим. Она не раз прикидывала, каким образом это чудовище будет от нее избавляться, когда отпадет в ней необходимость. Теперь она воочию видела, как обходятся с отработанным материалом. Его она ненавидела больше остальных. Но ей мешал страх. Панический страх лягушонка перед удавом.

В кабинет заглянул боксер.

— Приехал профессор Веймер.

— Пусть зайдет. Приготовь машину и продукты. Мы с Елочкой отправляемся на яхту. Через час или раньше. Тяжелый день еще не кончился.

3.

Не каждый сможет в течение нескольких часов лежать согнутым в дугу на металлических переборках. Шура Шелест смог. Хотя ноги и спина затекли, а руки покрылись масляным налетом. Кто бы взялся посчитать, сколько раз он вместе с кабиной поднялся и опустился и как это выражалось в километрах.

Лифт работал неустанно, с короткими передышками. Пауз никак не хватало для перехода с крыши в кабину.

Зато он собрал столько информации, что ее хватило бы на многотомник. К тому же охранники Рубина то и дело мотались вниз и любили поболтать, так что Шелест знал, кто у вице-мэра на приеме и кого он ждет. Самое глупое, что он сейчас мог сделать, так это попасть к ним в лапы вместе с диктофоном. Такое дело завалить мог только… нет, никто не мог. Рисковать он не имел права.

Каждый раз, как только лифт останавливался на четырнадцатом этаже, Шелест включал диктофон и приставлял ухо к окошку. Любого гостя вице-мэра встречал и провожал телохранитель, и он понял почему. Кто-то спросил охранника:

— Это же лифт, а не автомобиль, почему вы все время ключ вставляете в прорезь и поворачиваете его, перед тем как нажать кнопку?

— Без ключа четырнадцатый этаж блокируется. Вы на него не подниметесь и с него не спуститесь, если только по пожарной лестнице. В других лифтах и вовсе нет кнопки с номером четырнадцать.

— Ваш шеф перестраховщик.

— Ошибаетесь. Он человек осторожный и предусмотрительный.

— Может быть, я неправильно выразился.

Голос Духонина, которого он преследовал около суток, ему тоже услышать довелось. Мужик в ярости. Связь главного милиционера с главным преступником была полностью подтверждена, но доказательств — никаких. Важно, что Шелест знал об этом, и сутки не были выброшены в урну потерянного времени.

Сейчас лифт спускался в подвал. Голос, уже набивший Шелесту оскомину, снова давал распоряжения кому-то невидимому.

— Вот, возьми ключи и загони в гараж «форд», он стоит у центрального входа. Подгонишь его прямо к лифту, а я пойду договорюсь с охраной.

Репортер посчитал, что до выездных ворот идти минуты две, полминуты на распоряжения и две на об ратный путь. Этого времени ему хватит. Как только двери кабины открылись и люди вышли, Шелест отодвинул заглушки, вынул стекло, сбросил вниз ноги и, перехватившись за стальную раму, повис над полом. Спрыгнул он мягко и почти бесшумно. Ключа на кнопочном блоке не было. Он знал, что «форд», стоявший у входа, принадлежит Оксане Зерновой, которая сейчас находится у Рубина. Ей он мог доверять. И она ему доверяла. Двое суток прошло с ее именин, а они так и не сумели пообщаться. Во всяком случае, Оксана вытащит его из ловушки и отвезет на безопасное расстояние. Там они вместе подумают, что им делать.

Шелест выглянул из кабины. Никого. Ближайшая машина стояла в пяти метрах. Он пригнулся, перебежал короткий отрезок и буквально подкатился под высокий «джип». Сейчас он выскочил из первой мышеловки, остальное проделать проще. Лежа на холодном асфальте, он видел, как «форд» въехал в гараж и подкатил прямо к лифту. Отлично. Распорядитель вернулся от ворот, и они вместе с шофером уехали наверх.

Шелест вылез из-под машины и перебежал к «форду». Сначала он хотел лечь на заднее сиденье, но подумал, что охранники на воротах его смогут заметить. Ключи торчали в зажигании. Сигнализация отключена. Самое надежное — это багажник. Шелест так и сделал. Залез в багажник, но захлопываться не стал, а, стащив с шеи галстук, зацепил петлю и прижал его, оставив небольшую щель. Будет чем дышать. И опять ему пришлось свернуться в дугу. Бедная, бедная спина, еще немного — и он вообще не сможет ее разогнуть.

Вскоре лифт вернулся. Из него вышло много людей, а не одна Оксана. Что-то тяжелое тряхнуло машину, будто в нее бросили мешок. И вновь он услышал голос распорядителя.

— Вы двое — к Зернову домой. Возьмете мальчишку за шиворот — и к профессору на допрос. Похоже, он что-то знает. Вышибите дурь из его башки. Хозяину нужны сведения о дубликате документов. А ты, Ежик, садись за руль «форда» — и вперед. Но сделай все чисто, чтобы комар носа не подточил. Понял? Место найдешь по дороге к ее дому. Все должно соответствовать ее маршруту.

— А если парня дома нет? — спросил сиплый голос.

— Дождитесь. Ему некуда деваться. Вернется. Возьмите ее сумочку, там ключи.

— А если профессор закапризничает? Когда мы привезли ему отпрыска Берзина, он долго кочевряжился.

— Профессор у хозяина. Я думаю, ему вправят мозги на место. От рук отбился. Гений недорезанный.

Шелест с трудом успевал ухватывать суть разговора. Профессор — Веймер, как он успел догадаться. Он слышал, как о нем говорили, когда спускались в гараж его встречать. О сыне Берзина и Зернова он ничего не понял. При чем тут профессор? И почему молчит Оксана, когда говорят о ее сыне, или она еще не спустилась в гараж?

Пока он соображал, машина дернулась и тронулась с места. Все, что его сейчас беспокоило, так это крышка багажника. Только бы не открылась! Но машина даже не притормозила у ворот, а выскочила на улицу и понеслась в сторону аэропорта по прибрежному шоссе.

Его трясло, как мячик, голова то и дело стукалась о крышку и резиновый баллон запасного колеса. Мозги сотрясались, как спички в коробке, и, как ни странно, стали лучше работать.

Вот что они задумали! Оксана в машине. Как он сразу не догадался, что Рубин решил от нее избавиться! Зачем она к нему пошла? Дура! А теперь…

Машина завиляла, Шелест выпустил галстук из рук, и багажник поднялся. Он видел, как шофер катится по траве газона — он выпрыгнул на ходу.

«Форд» подпрыгнул на трамплине и взлетел вверх. Мало Шелесту полетов на лифте, теперь он пилотировал на «форде». Как жаль, что у него нет крыльев. Машина взлетела вверх ракетой, набрала максимальную высоту — метров тридцать над морем — и начала пикировать носом вниз.

Сказочные мгновения, если смотреть со стороны, да еще по телевизору, сидя на диване.

А Шелесту пришлось действовать. Он выбрался из багажника и, что было сил, оттолкнулся от машины.

Она упала в море первой. Почти у самого берега набережной. Шелест влетел в воду чуть дальше и ушел на глубину.

Вынырнуть он все же сумел. Попытка спасти женщину ни к чему не привела. Он уходил в воду несколько раз, но вытащить Оксану из кабины не удалось. «Форд» ударился о дно. Салон смяло, двери заклинило.

Шелест поплыл к берегу, где собралась огромная толпа зевак. Надо удирать.

Мокрый, он забился в телефонную будку и позвонил в милицию. Елистратова на месте не оказалось. Он передал дежурному сообщение об аварии и добавил, что это стопроцентное убийство.

В таком виде даже в задрипанный городской автобус не сядешь. Пришлось идти на пляж, разложить вещи под солнышком и греть свое пузо.

Диктофон вышел из строя, но пленки лежали в пластмассовых футлярах и не очень пострадали.

Наконец-то он разогнулся, даже мог потянуться и восстановить события в памяти.

Не жизнь, а винегрет.

4.

У обнесенной неприступным забором крепости Давида Менделевича крутилось слишком много бездельников, вовсе не похожих на курортников, а напротив ворот стояла «волга», в которой сидело четверо мужчин. Что они могли делать там в такую жару? Если бы ждали кого-то, то для этого «кого-то» имелось бы место в машине, но «волга» забита под завязку. Все обозримое зрелище очень настораживало Лелика Зернова. Машинам здесь вообще не место. Напротив парк, и жилых домов поблизости нет.

Осторожность осторожностью, но выбирать не приходилось. Леня подошел к стальной калитке и нажал на кнопку звонка.

Окошко в калитке открылось. Из узкой щели на него уставились два пронзительных черных глаза.

— Что вам нужно, молодой человек?

— Поговорить с хозяином дома, — тихо ответил Зернов-младший.

— Давид Осипович в Москве, нам неизвестно, когда он вернется.

— Вряд ли в эти сказки верят те бугаи, которые сидят в машине за моей спиной по другую сторону дороги. Я не из их компании. Доложите хозяину, что его хочет видеть Леонид Зернов, сын покойного Виктора Арсеньевича. Дело важное, а времени мало. Можете ничего не отвечать, а только передайте ему мои слова. Минут пять я подожду, но не уверен, что эти господа из машины не заинтересуются мною вплотную раньше, чем вы вернетесь.

Окошко захлопнулось. Леня чувствовал себя полным идиотом: тридцатиградусная жара, а он в черном костюме и в пропотевшей рубашке. На такого идиота невозможно не обратить внимание. Менделевич трус! Зря отец ему доверял. Теперь этот хмырь носа не высунет из своего бункера, а порядочные люди должны унижаться и умолять его выслушать.

Щелкнул засов, калитка открылась. Перед Леонидом стояли два вооруженных автоматами охранника.

— Зайдите, господин Зернов.

Он вошел, и калитка за его спиной с лязгом захлопнулась.

Огромная территория представляла собой огороженную часть парка, скорее, даже леса, без стриженых кустарников и клумб. И только асфальтированные дорожки с бордюрами говорили о том, что здесь обитают люди.

Его встретила дама, что очень удивило гостя.

— Следуйте за мной, молодой человек, — произнесла приятная во всех отношениях женщина. Повернувшись, она пошла по дорожке.

Парня обыскали с головы до ног и делали это тщательно, так что ему пришлось догонять гида по слуху. Ее шпильки цокали по асфальту, как молоточки.

Среди деревьев то и дело встречались охранники с автоматами в камуфляжных футболках и черных косынках, затянутых на загривках. Очнешься в таком месте случайно и решишь, что попал в лагерь боевиков.

Дамочка шла быстро, семеня стройными ножками, будто боялась не устоять на каблуках, если сбавит ход или остановится.

Дом в три этажа, решетки на окнах, ни одного балкона, только гладкие стены.

Его проводили на второй этаж в гостиную и предложили подождать.

Минуты через две появился хозяин. Они не раз видели друг друга, и представляться им не пришлось.

Давид Менделевич, человек малорослый, худощавый, с редкими черными волосами, в домашней одежде совсем не был похож на олигарха, пусть даже местного масштаба.

— Вы, я вижу, прямо с похорон, Леня. Примите мои соболезнования. Не ожидал вас увидеть.

Хозяин был почтительно вежлив, но холоден.

— Позапрошлой ночью вы были у нас в доме, — с места в карьер начал молодой человек. — Отец передал вам конверт с очень важными документами. Вы должны были отвезти его адвокату Садальскому. Цель моего визита — выяснить, успели вы это сделать или нет.

Менделевич долго изучал парня, будто примеривался, куда ему врезать: в нос или подбородок.

В конце концов он предложил ему сесть. Они устроились за большим круглым столом, как деловые партнеры, готовые к переговорам.

— Мне очень жаль, что ваш отец так рано ушел из жизни. Достойный был человек!

— Вот поэтому его и убили люди мафии, которых он хотел разоблачить. В ту ночь многие расстались с жизнью. И вы наверняка об этом знаете. Стоит ли играть в кошки-мышки?

— О ком вы говорите?

— Извините, но я закончу свою мысль. В последнее время мой отец доверял мне серьезные дела. Как и вам, мне был доверен один из конвертов. Как и вы, я чудом остался жив. Есть еще один человек, которому удалось уцелеть. Но пока о нем ничего не известно.

— Вы убеждены, что он жив?

— По одной простой причине. Его нет среди убитых, помещенных в одном морге. Туда свезли всех, кто был причастен к этому делу.

— Вы говорите загадками, Леня. Я не очень хорошо вас понимаю.

— Вы отлично меня понимаете, Давид Осипович. Может быть, вы не знаете всех, кому отец доверил документы? Я вам скажу. Первым конверт получили вы, потом Омельченко, следом Шелест, затем шофер Артамонов, и последним был я. Мы с вами живы, остальные, включая адвоката Садальского, — в морге. Там нет тела Шуры Шелеста. Из этого следует, что он пока еще жив.

— Вы были в морге?

— Там были Вадим Журавлев и его партнер. То, что пишут в газетах об этом человеке, — клевета. Его хотят убрать. А он единственный, кто знает, кому Садальский должен был передать доклад. Ситуация складывается таким образом, что промедление смерти подобно. Развязка не за горами, документов до сих пор нет в полном объеме.

— Я вам верю, друг мой. Жаль, что не знал об этом раньше. Ваш отец не все мне рассказал. Но получилось так, что я добрался до Садальского и успел передать ему конверт. За мной действительно гнались какие-то типы, но я всегда езжу с охраной, и моим ребятам удалось сбросить преследователей в кювет вместе с машиной. Может, поэтому я успел попасть к Садальскому вовремя. Но охота за мной продолжается. Очевидно, противник еще не знает, у кого остались документы, а у кого их нет. Возможно, что и Шелест успел передать послание адвокату. Мне о нем ничего не известно. Моя дочь с ним встречается, к моему неудовольствию, но дело не в этом. Она тоже его ищет, но безуспешно. Странно, что он не дает о себе знать. Я сомневаюсь в его безопасности. Шелест — человек импульсивный. Жаль, что не могу вам ничем помочь, но сами видите, как все сложилось.

Леонид встал.

— Извините, что я отнял у вас столько времени. Мне казалось, я найду у вас то, что ищу.

— Сожалею.

Менделевич проводил молодого человека до дверей и спросил:

— Вы говорили о морге. О каком именно?

— В больнице профессора Веймера. Хозяин задумался.

— Я имел с ним дело. Таких людей нельзя допускать к самой гуманной профессии на земле. Он презирает людей. Они для него не более чем материал для опытов. Алчный, жестокий человек, не имеющий ничего святого за душой. Держитесь подальше от его клиники. Не дай Бог попасть в его лапы! Да еще если он получит санкцию на свободу действий от своих боссов.

— Спасибо за предупреждение.

Леня вспомнил, как Елена Иконникова хотела вызвать Веймера в их дом, когда случилась трагедия. Может быть, профессор и приезжал, пока он валялся сутки в отключке.

— Кто же его боссы?

— Никто этого не знает. Я не читал доклада и плохо разбираюсь в политике. Но есть силы, готовые смести любые препятствия на своем пути за безграничную власть в крае. И я, как бизнесмен, такое давление ощущаю в первую очередь. Но кто возглавляет верхушку, сказать не могу. Просто не представляю. Они действуют через подставных лиц. Веймер наверняка относится к их блоку. Будьте осторожны. Вас проводят через парк к другому выходу. Там вы пройдете через лес к новому шоссе.

— Спасибо за предупреждение. Прощайте.

— Двое охранников повели парня через лес к потайному ходу.

Спустя несколько минут в комнате появилась та самая дамочка на высоких каблуках.

Хозяин сидел за столом в задумчивости.

— Звонит Егор Рубин, Давид Осипович. Насчет этого человека вы не давали никаких распоряжений.

— Странный звонок. Дайте мне трубку. Она подала.

— Слушаю вас, уважаемый вице-мэр. Не ожидал услышать ваш голос. Кажется, вы должны находиться на Канарах?

— Съезд политиков вынудил меня вернуться. Я звоню по делу, дорогой Давид Осич. Тут есть интересное предложение. Мы устраиваем День города. Я во время отпуска познакомился с одним шоуменом из Бразилии. Есть идея устроить мини-карнавал на потребу публике. Хочу, чтобы вы сдали в аренду стадион и крытый Дворец спорта. Чистая волокита. Аренду оплачивает бразилец, он получит сборы, а город проценты. Кажется, всем должно быть выгодно.

— Согласен. Но я должен взглянуть на проект.

— Отлично. Вечером бразилец прибудет на мою яхту, я устраиваю небольшой прием в его честь. Приезжайте, и совместим полезное с приятным. Жду вас в районе семи вечера. У мыса Клаха на пирсе вас будет ждать мой катер.

— Я так сразу не готов…

— О чем вы говорите? Вы же бизнесмен! Или у вас есть более выгодные предложения?

— Я приеду.

Секретарша с непониманием смотрела на хозяина.

— Это же рискованно!

— Позови Кирилла.

Когда появился в комнате человек, на лице которого было написано, что он стреляет лучше, чем думает, Менделевич спросил:

— Осада продолжается?

— Очень вяло.

— Я хочу выехать в город вечером.

— Не вижу серьезных препятствий. Этих сопляков мы примнем в две минуты…

— Без деталей, пожалуйста. Готовьтесь. И со всеми предосторожностями.

— Все понял.

В эту минуту Зернов-младший уже ехал в автобусе домой.

Проблемы начались, когда он добрался до своего жилища. Мать не дала ему ключи от калитки и от дома. На территорию попасть он может и через лазейку, а вот в дом — только через черный ход, если он остался открытым. Но кажется, его никто не запирал.

Воспользовавшись своей лазейкой, специально сделанной для Катьки, Леня прошел через сад к дому.

Черный ход был не только не заперт, но выглядел так, будто его обгрызли умирающие с голоду бобры. Он вошел в дом и поднялся на второй этаж.

Полный погром. Полчища саранчи пронеслись по урожайным полям. Ничто не осталось не тронутым. Это не воры. Те уносят. Это варвары — они ломали и громили с непонятной целью. Банда футбольных фанатов не нанесла бы такого ущерба. Растерянный парень начал обходить комнату за комнатой. Удивительно, что стены уцелели.

Прислуга по случаю похорон получила выходной, так как поминок семья устраивать не собиралась. С кого спрашивать — непонятно.

С момента встречи с Ликой его не покидало чувство тревоги. Девушка ходила по лезвию бритвы. Отчаянная, смелая и совершенно не похожая на своих сверстниц. Взять, к примеру, Катьку. Пустышка. О себе Леня не думал. Что станет с матерью, когда она увидит последствия Мамаева побоища в доме? Даже страшно себе представить.

Внизу хлопнула входная дверь. Ну вот, мать уже здесь. Что сейчас будет?!

Юноша побежал вниз, но вовремя остановился. В просвете между лестничными пролетами он увидел троих мужчин, очень похожих на тех, что сидели в машине, напротив дома Менделевича.

Ленька попятился назад. Вот кто здесь хозяйничал! Вернулись, сволочи! Или, может, его предал Менделевич? Скрытный тип. Зря он ему доверился. А если это он всех предал? А кто же еще? Как бандиты могли узнать о курьерах? Все погибли, а Менделевичу повезло.

Ленька вбежал в родительскую спальню, заперся на ключ и затаился.

Голоса были совсем близко.

— Мальчишка где-то здесь. Я видел его у ворот. Куда ему еще деваться! Пошустрее, ребята.

Сколько же их? Впрочем, какое это имеет значение, ему и с одним не справиться. Можно выпрыгнуть из окна, но у черного хода наверняка кто-то стоит, и он угодит прямо в лапы бандитов.

Ленька осмотрелся. Над кроватью на ковре висела отцовская коллекция оружия, в том числе охотничий карабин. Он видел, как отец стрелял из него, и помнил, как им пользоваться. Парень снял карабин со стены и залез под кровать.

Теперь он был готов к отражению атаки. Ну а в крайнем случае Лика знала, где искать конверт. Не он сам, так она завершит последнюю волю отца.

Ленька не испытывал страха, он гордился собой, и это его воодушевляло.

5.

Район Новой Зари можно назвать небольшим цветущим городком. Улица Макаренко больше походила на парковую аллею, а коттеджи утопали в зелени. Чудный уголок! Управляющий элитарным яхт-клубом мог себе такое позволить. И заборчики здесь выглядели скромно: метровый -штакетник, который и кошке не покажется препятствием.

Журавлев остановил машину возле ворот дома номер два. Никакой охраны он не видел. Но доверять словам метрдотеля не следовало. Все, что связано с вице-мэром, должно охраняться. Эти люди запачканы так, что вряд ли могут дышать ровно и спокойно и не видеть кошмаров во сне.

Свой пистолет Вадим оставил в кобуре, а второй, позаимствованный у телохранителя метрдотеля, сунул под брючину в носок. Только бы не вывалился!

Выйдя из машины, он осмотрелся. Ни души. Журавлев достал из кармана белую кепку курортного фасона и напялил ее на лоб. Вполне безобидный вид.

Настроение у детектива, прямо скажем, было паршивым. Уйма потерянного времени. Он шел не по тому следу и понимал это, но коли начал, так надо довести дело до конца. Во всяком случае, он не уйдет из этого дома без адреса Рубина.

Калитка оказалась незапертой, и детектив проник на территорию чужих владений беспрепятственно.

Посыпанная битым кирпичом дорожка привела его к двухэтажному коттеджу, больше похожему на игрушечный макет, а не на жилой дом.

Белый, гладкий, чистый, со вкусом отделанный. Все вместе с экзотическими растениями напоминало идиллическую акварель.

Из дому ему навстречу вышел китаец. Может, и японец или кореец — Журавлев в расовых тонкостях ничего не смыслил. Он судил по одежде и раскосым глазам. Этот парень занимался восточными единоборствами, судя по наряду и черному поясу.

Гладкое желтое лицо расплылось в улыбке, но в глазах читалась настороженность.

— Чем могу быть полезен?

Он говорил чисто, без акцента.

— Я хотел бы повидать Збруева Василия Павловича. У меня к нему дело.

Желтокожий мажордом некоторое время колебался, затем кивнул.

— Следуйте за мной.

Слава Богу, обошлось без долгих изнурительных вопросов, от которых начинается мигрень. Очевидно, управляющий клубом и впрямь никого и ничего не боялся.

Они вошли в холл дома через стеклянные двери. Ни малейшего намека на замки и сверхсекретные запоры.

Миновав холл, они вновь вышли в сад, но по другую сторону дома. Посреди сада располагался неправильной формы бассейн, размеры которого позволяли устраивать турниры по водному поло.

Гостя подвели к столу под зонтом и предложили подождать в плетеном соломенном кресле. Таких здесь стояло несколько, а на спинке одного из них висел шелковый халат с вышитыми драконами.

Журавлев сел и только после этого увидел над бирюзовой гладью воды голову пловца.

Китаец подошел к лестнице бассейна, к которой подплывала голова, и подал руку купальщику.

Воспользовавшись моментом, Журавлев вынул из кобуры пистолет, положил его на стол и сверху набросил кепку.

Из бассейна вышел высокий поджарый мужчина лет шестидесяти пяти с красивой седой шевелюрой. Для своего возраста он отлично держался.

Немного прихрамывая, хозяин подошел к столу. Китаец подал ему тот самый халат с драконами.

Журавлев встал.

— Василий Павлович?

— Он самый. А вы, как я понимаю, представляться не собираетесь. И правильно. У меня кошмарная память на имена. Хотите выпить?

Любопытная ситуация. Человек соглашается пить в своем доме с человеком, ничего о нем не зная. Похоже, хозяин прожил спокойную беззаботную жизнь и сохранил в себе детскую доверчивость. В наше-то время.

— Нет, спасибо. Слишком жарко.

— Тогда холодной минералки.

Китаец разлил воду в стаканы, и они оба сели. Журавлев сделал глоток и поставил стакан на стол. В ту же секунду его рука была прижата к крышке стола с такой силой, что не имело смысла сопротивляться. Збруев этого не замечал. Он задумчиво разглядывал гладь бассейна.

Китаец продолжал удерживать левой рукой кисть детектива, а правой забрал со стола кепку и пистолет. При этом улыбка не сползала с его лица.

— Прошу прощения, но у нас в доме не принято класть головные уборы на стол, — мягко сказал китаец и удалился, отпустив руку, приклеенную к столу.

У этого коротышки была смертельная хватка. Теперь Журавлеву казалось, что и пистолет под брюками не поможет. Не исключалось, что его держат на мушке. Наконец он понял простую вещь: хозяину дома не нужны высокие заборы.

— Рассказывайте, молодой человек, что вас привело ко мне.

Он словно не видел того, что произошло, а продолжал любоваться бассейном.

— Меня интересует владелец яхт-клуба, Василий Павлович. Вы наверняка в курсе того, что творится в городе. Не все готовы мириться с гибелью порядочных людей, виновных лишь в том, что их жизненные принципы не совпадают с пристрастиями вашего босса. Я также не сторонник взглядов Егора Рубина.

— Догадываюсь, господин Журавлев.

Збруев медленно повернул голову в сторону собеседника.

— Два ноль в вашу пользу.

— Иначе и быть не могло. Это вы позволяете себе напрашиваться в гости к людям, о которых ничего не знаете. Я же привык принимать у себя только тех, кого знаю и кому доверяю. Мне уже звонили из клуба, и я вас ждал. Но это детали. Вы немного наивны, но чересчур самонадеянны. С такими характеристиками очень трудно вступать в поединок с Егором Рубиным. Одного энтузиазма и двух пистолетов не хватит.

— Вы в этом уверены? Тогда я ошибся дверью.

— Вывод соответствует вашему характеру. Раз вам не удалось ворваться в дом с пулеметом в руках, почувствовать себя хозяином положения, значит, вы не туда попали. Сила, молодой человек, не всегда является определяющим фактором.

— Любопытная мысль. Может, вы мне скажете, что вы думаете о документах, охоту на которые устроил Рубин?

Ответ показался Журавлеву странным.

— Помните старую сказку о Кощеевой игле? Сломай ее — и Кощей погибнет. Документы, собранные покойным мэром Игорем Ивановичем Филипповым, и есть та самая игла. Я знаком с их содержанием.

Теперь Журавлев знал, что не ошибся дверью.

— Я не ищу иглу. Мне достаточно знать, где находится его логово.

— Яхта «Орегон». Дрейфует к юго-востоку от мыса Клаха в трех милях от берега. Официально она принадлежит нашему клубу и не может быть конфискована, обыскана и подвергнута насильственному вторжению. К тому же, водная крепость хорошо охраняется. Возле нее постоянно курсируют скоростные вооруженные катера, принадлежащие береговой охране. Это и есть Кощеева игла. Мне кажется, вы хорошо себя чувствуете на воде?

— На Рубина работает спецназ ФСБ. Как такое могло случиться? — ответил вопросом на вопрос Журавлев.

— Отдать бригаду полковника Коптилина в распоряжение Рубина мог только губернатор. Они старые друзья с директором ФСБ края. Эту силу уже неоднократно использовали в Краснодарском крае в целях устранения внутренних разногласий. Делайте выводы сами.

— Спасибо за совет и информацию. Вы оказали мне неоценимую услугу.

— Не вам, Вадим. Вы лишь винтик в огромной мельнице. Хотя я не стал бы вас недооценивать.

— Понятное дело — бизнес. Яхт-клуб принадлежит вам, а сборы получает теневой хозяин. Не будет Рубиа-и ваши проблемы решатся.

— Вы портите о себе впечатление своей толстокожестью и поверхностными взглядами, Журавлев.

— Извините. Я привык подводить черту под знаменателем. Издержки профессии. Просто не всегда нужно делать это вслух.

— Юши проводит вас. Он передаст вам небольшой сюрприз от меня, из которого, надеюсь, вы извлечете пользу.

— Этот сюрприз не поднимет меня на воздух, как только я отъеду от вашего дома?

— Вы участник игры. Я человек азартный, люблю скачки, бега и неожиданные результаты. Наблюдатель. Пусть даже заинтересованный, как вы заметили.

— Результатов осталось недолго ждать. Журавлев встал и направился к выходу.

Китаец возник из воздуха, как Афродита из морской пены.

— Я провожу вас до машины, господин Журавлев. В руках он держал кепку и пистолет гостя.

Они вернулись к калитке. Машина стояла на своем месте. Юши передал ему вещи и открыл багажник.

— Нам известно, Вадим Сергеевич, что вы обучались в школе водолазов и получили значок за отличие. Но вас эта профессия интересовала с точки зрения подводной охоты. Может быть, теперь вы увидите ее в другом ракурсе?

Журавлев подошел к багажнику. В нем был объемистый зеленый ящик с меткой «Военно-морские силы СССР». Он откинул крышку и увидел акваланг. Ему уже приходилось таким пользоваться.

— Он заряжен, Вадим Сергеевич. Учитывая ваш интерес к морю и яхтам, хозяин решил, что безопаснее изучать суда, будучи скрытым морскими волнами.

— Как я сразу его не узнал? Твой хозяин — бывший капитан второго ранга и готовил водолазов под Одессой в начале девяностых?

— Он готовил их всю жизнь.

— И отличникам вручал значки?

— Особо одаренным. Этих людей он запоминает на всю жизнь.

— Жаль, что не все ученики обладают схожей памятью. Если я не ошибаюсь, бывший мэр города был когда-то капитаном первого ранга?

— Совершенно верно. Они долгие годы служили вместе. Но капитан Филиппов погиб. Он был храбрым офицером.

Юши повернулся и ушел.

«Я приплел все к бизнесу. Толстокожесть — мой главный недостаток! Три ноль в вашу пользу, капитан».

6.

Лика за день напрочь стоптала каблуки новеньких туфелек, что подарил ей Дик. Издержки профессии — все так, как ее и предупреждали. Найти в курортном городе человека очень непросто, особенно если этот человек не хочет, чтобы его нашли.

Она уже все узнала о Шуре Шелесте. Привычки, вкусы, любимые места и прочие подробности. Телефон Маши Менделевич не отвечал. Либо девчонка сама попала в передрягу, либо она не брала трубку по другим причинам. Лике казалось, будто Машка сама не знает, где искать своего хахаля. Шелест лег на дно, как подводная лодка, и сигналов не подает. Неужели все впустую? Что она скажет Дику? Одно утешало: ей удалось переманить на свою сторону Леню Зернова, а у него был один из конвертов. Невероятная удача. Но Лика не торопилась торжествовать победу. Вечерело. У них осталось до утра совсем немного времени, а нужно найти еще два конверта, и это как минимум. А если есть еще один? Страшно подумать!

Наконец она добралась до пивного бара «Верена». Уже шестая забегаловка из тех, где Шелест значился завсегдатаем.

Лику уже воротило от вывесок с дурацкими названиями. В первую очередь она осматривала машины, стоявшие неподалеку от заведения. Нет ли среди них красного двухместного «порше»? Так, на всякий случай. По логике вещей, Шелест должен был сменить машину. Глупо привлекать к себе внимание.

«Порше» поблизости не оказалось, и Лика вошла в бар. Едкий сигаретный дым ударил ей в лицо. Сплошной туман плюс запах прокисшего пива. Мало того: забегаловка была набита потными телами с красными физиономиями. Тошнота подступила к горлу. Половина посетителей едва держались на ногах. Упасть на пол не позволяли чужие спины и обилие ног. Ну прямо как на пляже к полудню.

Протиснувшись к стойке, она увидела мокрого толстяка в белом фартуке, который едва успевал наполнять кружки пивом. Их разделяло метра два, и в таком бедламе никто ее не услышит. Ближе тоже не подберешься — все хотят.

Ее оттеснили в сторону, но она мертвой хваткой вцепилась в стойку и крикнула что-то бармену. Тот ее, разумеется, не слышал.

Какой-то парень со спиной размером в футбольное поле придержал ее и притянул обратно к стойке. Конечно, ему легче — такого и трактором с места не сдвинешь.

— Ну что, кнопка, жажда одолела? Голос его соответствовал габаритам.

— До него же не докричишься, — возмутилась девушка.

— Дело поправимое.

Парень так гаркнул, что бармен едва кружки не выронил.

— Тащи сюда, Федя!

И тот послушался. Вот что значит пивной авторитет! Перед Ликой поставили кружку разбавленного пива, на которое она и смотреть не могла.

— Скажите, пожалуйста…

Но бармен не слышал и уже отправился восвояси. Тут опять амбал пришел на помощь и, перетянувшись через стойку, ухватил бармена за локоть.

— Стой, Федя. Дивчина к тебе базар имеет. Тот нехотя оглянулся.

— Чего тебе?

— Я ищу Шуру Шелеста. Он мне очень нужен. Толстомордый бармен поморщился.

— Ха! Акции Шурика растут. Стоит уйти в подполье — как ты всем нужен!

— Вы знаете, где его найти?

— Шурка — бездомный пес. Он не привязан ни к одной конуре, — сострил бармен и поспешил к ревущей толпе.

Последняя надежда рухнула.

— Меня зовут Костик, кнопка. Есть идея…

— Костик? — переспросила Лика. — Меня интересует Шура. Толкай идеи следующим кнопкам, эта не прозванивается.

Лика заработала локтями и начала пробиваться к выходу.

Парень, стоящий за ее спиной и слышавший разговор, допил пиво и поспешил за девушкой. Он нагнал ее уже на улице.

— Эй, красотка, притормози. Разговор есть.

— Да пошел ты…

Он схватил ее за руку.

— Убери грабли, не то схлопочешь.

— Хватит бузить. Тебя интересует Шурка? Можем обсудить этот вопрос.

Лика осмотрела парня с ног до головы. Одет прилично. Правда, несет от него за километр, но по виду трезвый. Лет двадцати пяти, лупоглазенький, курчавый. Не урод, во всяком случае.

— Я тот человек, который тебе нужен.

— И как я сразу не догадалась?

— Могу помочь тебе найти Шелеста.

— Попытайся найти свой собственный дом, если он у тебя есть.

— Процентов на восемьдесят я знаю, где сейчас находится Шурка. А у тебя и процента нет.

Его слегка качнуло.

— Классный проводник.

— Спокойно. Я человек слова. Но у меня есть условие.

— Проводить тебя в постель или дать на пиво?

— Денег у меня своих хватает.

Он запустил руку в карман брюк и вытащил горсть смятых бумажек — тысячных и пятисотых купюр. Лика насторожилась.

— Ладно, давай к делу, только не предлагай глупостей. Я не из того теста.

— Меня зовут Тихоня Веточкин.

— Я в этом не виновата.

— Вообще-то меня зовут Тихон, это друзья меня прозвали Тихоней.

— Ладно, пусть так. Я — Лика.

— Ты меня не интересуешь. Мне Машка нужна. Я однолюб. Понимаешь? Шурка ей мозги запудрил. Она за меня замуж собиралась. У меня все есть. Я человек с будущим, карьерой, замученный высшим образованием, а она с этим бомжом связалась. Ей надо мозги вывихнутые вправить. Он ее загипнотизировал. Закодировал. Молодая, красивая, умная девчонка, по собственной воле не сойдется с таким уродом. Он ее на пятнадцать лет старше.

— Любовь зла. А возраст здесь вовсе ни при чем. Но меня твои заморочки не волнуют, своих выше крыши. Иди в дом творчества писателей. Здесь недалеко. Они тебя выслушают и даже все запишут.

— Погоди… Может, я плохо излагаю. Принял лишку. Ты в суть врубись и сама все поймешь. Ты ищешь этого ублюдка. А я — Машку. Нам с тобой делить нечего. Каждый может получить свое. Я знаю, где их гнездышко. Машка сняла квартиру на все лето для свиданий с этим хмырем. Он даже дома своего не имеет, а живет на пляже в сарае.

Лике показалось, что он не такой уж пьяный. Может, образование не так легло на его мозги?

— Ну продолжай, однолюб. Что ты задумал?

— Машка его ревнует, как бешеная. Он же бабник. Бык-осеменитель. Если ты придешь к ним и скажешь, что ищешь своего хахаля Шурика, она ему даст шороху, плюнет в морду и уйдет. Нас обоих это устраивает. Машка вернется ко мне, а ты получишь своего сексопила.

— А ты уверен, что он живет у нее?

— Еще бы! Она платит за квартиру по пятьдесят долларов в сутки. И никто об их гнездышке не ведает. Я же выследил их. Они и не подозревают, что кто-то знает адресок конспиративной квартирки.

— Где это находится?

— Согласна мне помочь?

— Согласна. Я умею разыгрывать спектакли.

— Верю, потому что сам честный человек. Поехали. Он подвел ее к новенькой «ладе».

— Извини, Тихоня, но за руль сяду я. Ты не в той кондиции.

— Справишься?

Лика показала ему права.

— Ладно. Садись. Я укажу дорогу.

Минут пятнадцать они петляли по городу, потом остановились на пустынной улице. Здесь Лика никогда еще не бывала. Промышленный район, жилых домов мало. Выходной день.

— Даже трудно поверить, что это Сочи.

— Она специально подыскивала тихое неприметное местечко.

Ей стало его жалко. Парень страдал от неразделенной любви. Знакомое чувство. Но глупо рассчитывать, что ревность способна вернуть человека к тому, с кем все кончено.

— Средний подъезд, пятый этаж. Квартира справа. Они там. Дверь откроет Машка. Этот трус от людей шарахается и всего боится. Наверняка кому-нибудь очередную гадость сделал. Начинай спектакль сразу же, Машка заводится с пол-оборота.

Он достал из кармана увесистый пистолет. Лика вздрогнула.

— Не бойся. Вид у него внушительный, но это газовый пистолет. В крайнем случае убережет твое лицо от глубоких царапин и сохранит глаза.

Лика убрала пистолет в сумочку.

— Я буду ждать тебя в этом скверике. Отсюда хорошо видны их окна.

— Надеешься, что Машка выйдет к тебе с вещами?

— Что мы стоим без надежды?

— Трезвые слова.

Лика вышла из машины и направилась к дому.

Звонка на двери квартиры не оказалось, на стук долго не отвечали. Лика еще не знала, как поведет себя. Она никогда не выстраивала сценариев. Экспромты ей удавались лучше всего, обстановка сама диктует действия.

Лика не хотела уходить с пустыми руками. Проявленное рвение набило ей синяков на кулаки. Но оно не прошло даром. Что-то в квартире зашевелилось. Щелкнули запоры, дверь приоткрылась на ширину цепочки.

— Ну, что барабанишь? Ополоумела совсем?

В узком проеме проглядывала женская фигура. На вид девчонке было лет двадцать. Года на два постарше Лики, но значительно выше и пышнее.

Ярко-рыжие волосы растрепаны, а макияж на лице свежий и ровный. Запах дорогой косметики. Лика решила, что девушка специально себя взлохматила, изображая разбуженную и потревоженную в неурочный час. Домашний халат не очень-то вязался с перламутровыми туфлями на шпильках. Значит, не такая уж она высокая.

Лика тут же перевоплотилась в развязную шалопайку с претензиями на королевский трон местного масштаба.

— Разве я барабаню? Я лишь поскребла коготочками.

— Ты меня разбудила…

— Спой свою песенку мышкам. Удобно спать в вечернем платье? А шпильки и заколки не мешают?

Маша немного растерялась. Лестничная клетка хорошо просматривалась. Никого, кроме этой психопатки, на площадке не было.

— Ну, милочка, снимай цепочку со своих клыков, долго мне еще топтаться за порогом?

— Что тебе надо?

— Не тебя, конечно. Я нормальной старомодной ориентации. Мне нужен Шурик. Он мне сказал: «Если приспичит — приходи!» Вот я и нарисовалась.

— Соскучилась, значит. Уверена, что найдешь его здесь?

— Не мути воду, подружка. Целиком его не съем. Тебе тоже кусочек достанется.

Синие глаза Маши сверкнули красным огоньком. Пора вспомнить о предупреждениях.

— Ну ладно, попытай счастья. Цепочка соскользнула, и дверь открылась.

— Не бойся, очереди за мной нет.

Лика проскользнула в квартиру и, уперев руки в бедра, остановилась. В коридоре было темно.

— Кажется, тебя Машкой зовут? Что-то я о тебе уже слышала не очень лицеприятное. В определенном настроении Шурик бывает болтлив.

Маша закрыла дверь на все замки и кивнула на дверь.

— Проходи.

Лика не успела понять планировку квартиры, но она показалась ей необычной. Щелкнув пальцами, она развязной походкой направилась в комнату.

На улице еще было светло, но в комнате горел свет. Она увидела прикрытую дверь напротив окон и другую перед собой. За той, что справа, очевидно, была ванная, судя по кафелю на полу и слабому журчанию воды. Вторая дверь была плотно закрыта. На столике стоял магнитофон. Постель находилась у окна, и на нее никто еще не прикладывался. Покрывало оставалось гладким. Старая замызганная квартира, в таких не живут. А курортникам все равно.

Маша поставила стул посредине, спиной к ванной, лицом к окнам.

— Садись, соперница, пообщаемся. Передвигать его Лика не решилась. Она поняла, что ее здесь боятся, а значит, Шелест в доме. Надо дать ему понять, что она не враг, а пришла по делу.

— Где же Шурик?

— Будем ждать вместе. Придет скоро и кого-нибудь из нас выберет.

Лика села, закинула ногу на ногу и прижала к себе сумочку, где лежал пистолет. Ей очень не нравился коварный и озлобленный взгляд подружки Шелеста.

— Как тебя зовут, чудовище?

— Киска. Или Красотка Уля.

— На красотку ты не тянешь. Ни на тебя, ни на твое шмотье ни один стоящий парень не клюнет. Ты лучше расскажи, кто тебе дал этот адрес и с какой целью прислал?

— Я не очень болтлива. Тем более с бабами. Меня интересует твой дружок. Вот с ним я готова побеседовать.

Шум воды в ванной прекратился. Лика отчетливо услышала, как за ее спиной скрипнула половица. Значит, Шелест уже вышел из ванной. Он мог ее слышать.

А это важно. Оглядываться необязательно. Спугнешь — и они глупостей наделают.

— Ладно, Маша. Кое-что скажу тебе. У Шурика есть голубой конверт. Он не знает, что с ним делать, а я знаю, кому он предназначается. Мне пришла в голову мысль, что мы с ним сумеем договориться.

— Вот с этого и надо было начинать. Актриса-то из тебя хреновая.

Что-то зашумело. Лика, расстегнула сумочку, но пистолет выхватить не успела. Он упал на пол, а сумочка отлетела в другую сторону. Маша соскочила с места и схватила ее за руки, а сзади на нее накинули полотенце и сдавили им горло. Вместе со стулом ее повалили на пол и начали связывать бельевыми веревками, прижав животом к полу. Ничего она сделать не могла.

В две минуты ее упаковали так, что Лика и шелохнуться не могла. Рот ей заклеили скотчем, а лицо обмотали полотенцем.

— Как они могли вычислить тебя? — спросил мужской голос.

— А черт их знает!

— Ты мне что говорила? Дело пустяшное, сходишь со мной на пляж, достанешь конверт и отдашь мне. Мол, плевое дело, а я вижу, какое здесь плевое дело. Глянь на ее пушку. Из такой слона убить можно. Хотела меня подставить?

—Угомонись ты, Лешка! Никто тебя подставлять не собирался. О пляжном домике никто ничего не знает.

— Можно подумать, о вашей с Шуркой квартире кто-то знал. Выследили! Иди сама на пляж!

— И это друг называется. Все знают, что я живу с Шуркой, а тебя никто не знает. Осмотришься на месте. Заподозришь неладное — отойдешь в сторону. Если Шурка просит, значит, это важно. Ты же его друг. Он всегда тебя выручал. А ты?

— Ладно, хватит базарить. Пора ноги уносить. Эта баба не одна пришла. Ее пустили на разведку, а остальные внизу ждут.

— Выйдем через черный ход. Я знаю, как проскользнуть незаметно. А с этой мымрой, что делать будем?

— Затолкаем ее в ванную.

Лике оставалось только слушать и корить себя. Запеленали ее на совесть. Из-за собственной глупости она превратила своих же союзников во врагов. Споткнулась на ровном месте.

— А может, им сюрприз устроим? — не унималась Машка. — Откроем газ. Пусть приходят.

— Дура! Полгорода взорвешь. Бери девчонку за ноги и поволокли.

Ее оттащили в ванную, да еще заперли. Несколько минут Машкины каблуки еще стучали по паркету и слышалась какая-то возня. Но вскоре хлопнула дверь и все стихло.

Где же Журавлев? Как он узнает о пакете в машине Зернова? Как он узнает о пляжном домике? Трусливая вонючка Шелест свою девчонку подставляет под удар, лишь бы самому в целости и сохранности остаться. Какая же она дура! Два конверта упустила! Теперь ее ни Дик, ни Ленька не дождутся. И где потом их искать?

Извиваясь змеей на холодном мокром кафельном полу, Лика то и дело стукалась головой о край ванны, либо о стену, она грызла полотенца, рычала, как рысь, дрыгала ногами и никак не могла смириться со своим положением. Должен же быть какой-то выход. Должен! Даже на свалке они вынырнули из пепелища.

Однако вскоре и силы, и энергия угасли. Дышать становилось все труднее и труднее. Душная закрытая комнатушка, полотенце на лице и иссякшие силы. Она выдохлась и затихла.

Из глаз Лики ручьем полились слезы.