На той стороне

Глава 47. Ослепление ревностью и радость, когда радоваться, казалось бы, нечему

Николай выскочил на крыльцо театра, когда уже ни Гнездилова, ни Ани на улице не было. Он осмотрелся и понял, что если и выходили они подышать, то сейчас уже точно никого он тут не застанет. Да и второй акт скоро, возвращаться в ложу пора.

Взяла досада. Ревность слепила молодому подполковнику глаза. Никогда ещё Гнездилов не поступал так. Он всегда был с дамами осторожен и сначала по дружбе давал Николя приоритет в выборе. И чтобы вот так, наперекор всему увезти Анну Алексеевну прямо со спектакля практически на глазах всего света, из-под носа у самого Николая — это было уму не постижимо.

— О, Николя! — Некстати заприметил его старый знакомый по университету, тоже оказавшийся в этот день в театре. — И вы здесь!

— Честь имею! — Из вежливости поклонился Ильинский. На самом же деле ему хотелось набить кому-нибудь рожу, а не любезничать.

— Что-то вы не в духе. Жаль, такую сцену пропустили. — Беспечно болтал знакомый. Николай поднял одну бровь, выражая удивление. — Да, да. Сослуживец-то ваш, Александр Сергеевич отправился в погоню за прекрасной незнакомкой.

— В погоню? Что вы говорите? — Заинтересовался Николай Павлович.

— Как есть, граф. Прямо сцена для иллюзиона, право слово. Сначала девица выбежала на крыльцо и буквально на ходу в пролетку запрыгнула. А следом он, даже у жандарма коня отнял и пустился за нею вскачь.

Николай с подозрением посмотрел на рассказчика. Тот продолжал болтать:

— Не верите, так сами и спросите. Вон он стоит. — Обиделся старый знакомый, но потом добродушно улыбнулся и подмигнул заговорщицки. — А вообще давайте к нам после спектакля, мы едем в «Медведь».

Николай поклонился, буркнул «Спасибо, но в другой раз» и отправился к жандарму. Публика стала покидать крыльцо, до начала второго акта оставалось не так много времени.

— Скажи-ка, мил человек, у тебя взял жеребца надворный советник? — Обратился он к служивому.

— Здравия желаю, ваше благородие! Так точно-с, у меня. Надворный советник Гнездилов по важному делу взяли-с.

— Это какое же важное дело у советника может быть во время представления в театре? — С сомнением спросил Николай Павлович.

— Так особо опасных преступников ловить отправились.

Николай посмотрел на вояку, и тот, перекрестившись, заверил графа:

— Истинное слово, ваше благородие! Так и сказали-с, особо опасные преступники. И помчались галопом за пролеткой, в которой барышня сидели. — Жандарм указал рукой направление. — В сторону проспекта ускакали.

— Благодарю! — Задумчиво сказал Николай и, отсалютовав жандарму, отошёл прочь.

Черт знает, что такое! Значит, не вместе они уехали? Он отправился за Анной в погоню? Но зачем? А может, это у них игры такие. Но Гнездилов был вовсе не тем человеком, что поднимает шум из общения с дамой. Нет, что-то тут было однозначно не чисто. В голове молодого Ильинского вихрем проносились мысли. Зачем Гнездилову преследовать Аннет, да еще и объявлять ее преступницей? Между прочим, с этим нужно быть осторожными и сначала проверять, прежде чем обвинять и преследовать.

К тому же, Анна уехала вовсе не в сторону Галерной улицы и это тоже было странным. Слишком странным. Куда может поехать гувернантка, если не к ним домой? Только к себе, решил Николай и отправился к стойке, где был привязан его жеребец. Пусть он и дурак, конечно, но лучше проверить один раз и увидеть все своими глазами. Если между этими двумя произошла ссора, то он непременно застанет Гнездилова дома у Аннет. И тогда ему, Николаю, только и останется, что молча удалиться. Непроизвольно кровь ударила в голову, и он шумно задышал, втягивая ноздрями воздух, словно тот самый жеребец. Как же зацепила его эта девчонка, что он готов позориться и стучать в дверь квартиры ее дядюшки ради удовлетворения своего болезненного чувства собственника.

С чего вдруг, через день после знакомства, он решил, что имеет хоть какие-то права на неё, Николай не знал. Им руководило лишь сумасбродство. Если эта дерзкая и такая манящая девушка предпочла ему надворного советника, он будет ярости. Если же ей и правда плохо, и извозчика она взяла сама, то зачем Гнездилову её преследовать? Аннет — опасная преступница? Это просто курам на смех. Но ведь, и Гнездилов не дурак, просто так не имел обыкновения обвинять людей.

Николя решительно ничего не понимал. И поэтому ему оставалось лишь поехать в сторону Рождественской улицы, где была квартира графа Терепова. Как найти нужный дом? Да всё просто: кто ж лучше дворников знает свой участок? Ну, или у околоточного спросить. Те тоже в курсе всех, кто проживает рядом.

Когда-то Аня ходила в драмкружок. Она вообще много куда ходила в детстве — на танцы, в музыкалку, занималась языками и даже, прости Господи, самообороной. На этом настаивал отец. Был в её жизни и период драмтеатра. Выдающихся успехов не достигла, но красиво шлепнуться в обморок — это, пожалуйста, это легко и просто.

Полученные в детстве умения помогли ей сейчас в обстоятельствах, которых она никогда в жизни не смогла бы и нафантазировать, не то что прожить. Однако вот они, эти обстоятельства, кушайте — не обляпайтесь. Как только она свалилась кулем на каменный пол подсобки, Гнездилов выругался и подняв её на руки вынес из тёмной дворницкой. Аня висела тряпочкой на его руках, максимально расслабившись, чтобы он не заподозрил подвоха, а сама судорожно соображала. Куда он несёт её? Что теперь с ней будет? И что в конце концов ему от неё надо?

Гнездилов вышел на улицу и подозвал околоточного, топтавшегося рядом.

— Помоги уложить на лошадь. Повезу в часть.

— Убили девку чтоль? — Округлил глаза служивый, увидев сыщика с Аней на руках.

— Типун тебе на язык. Без чувств она. Но это и неважно, в части быстро придет в себя. Тут ехать от силы пару минут. — Александр Сергеевич перекинул Аню через седло ровно так же, как десятью минутами ранее ее нес в дворницкую Иван. Что за вечер такой — висеть как полотенце через плечо и делать вид, что ты тряпка?!

Сбоку послышались торопливые шаги и к Гнездилову подбежал еще кто-то.

— Батюшка, Александр Сергеевич, а вы тут каким боком? Да не один! — Услышала она странно знакомый мягкий, словно обволакивающий голос. Посмотреть, кто это, было невозможно, иначе бы она выдала себя. Поэтому Ане оставалось лишь слушать.

— Ты здесь какого черта обретаешься? Я тебя разве вызывал? — Спросил Гнездилов у подошедшего.

— Так, я-то к бабе шел, живет рядом, смотрю, творится нехорошее. — Заискивающе оправдывался человек. — Думаю, дай-ка, гляну, потом вам доложу, а тут вы собственной персоной. Да с ношей. Не простая фифа.

— Это уже не твоего ума дело, простая или нет. Вызову — придешь и доложишься. А сейчас ступай, куда шел. — Зло оборвал его Гнездилов.

— Как скажете, батюшка, как скажете. — Ответил человек и отошел.

Лошадь дернулась, и Аня увидела край овечьего тулупа, такого же как у того вора, который пытался залезть к ней в сумочку в первый день нахождения здесь. Нехорошая догадка мелькнула, но, не успев сформироваться, улетучилась. Лежать на коне было жутко не удобно, ей не хватало воздуха.

Александр Сергеевич обратился уже к околоточному:

— Будь тут, сейчас из части подкрепление вызову. Плут где-то здесь прячется. Давай, не зевай, через пять минут будут жандармы. — На ходу раздавал указания Гнездилов, вскакивая верхом на коня. — Всё прочешите! Каждый аршин. Упустите Плута, шкуру сдеру!

Аня поразилась, насколько он был груб и сух. Да уж, совсем не такие разговоры велись им в гостиной за чашкой чая у Ильинских. Аня очень пожалела, что пока была дома не погуглила про него никакой информации. Надо было вовсе не ехать в этот чертов театр. Сразу бы отправилась сюда и тогда бы точно не случилось ничего. Оставалась одна надежда. Если Плут — это Иван, а в подсобке его не оказалось, значит, у нее получилось и она-таки вытолкнула его в свое время. Выкуси, Александр Сергеевич, радостно подумала Аня, хоть со всех шкуру спусти, Ивана ты здесь не отыщешь! Обещание, данное Асе, она выполнила.