На той стороне

Глава 48. Держи удар

Николай сразу понял, который дом на Рождественской ему нужен. Вокруг доходного дома, построенного в конце прошлого, XIX века, сновали жандармы. Казалось, их там не меньше сотни. Да и простой люд толкался посреди улицы, несмотря на дождь и позднее время суток. Нехорошее чувство поселилось в душе. Неужели и правда, милая Анна Алексеевна — преступница, ради которой Гнездилов поднял всех полицейских Рождественской части?

Граф спешился и остановил одного из офицеров, курившего у входа.

— Что за безобразие тут творится, корнет?

— Ох, ваше благородие, — вздохнул тот. — По тревоге подняли. Ищем политических. Александр Сергеевич из сыскного приказал.

— Неужто?

— Да, говорят, в театре была девица, так на царственных особ покуситься хотела. — Зашептал жандарм.

— Даже так? — Николай не мог поверить своим ушам. — А Гнездилов тоже здесь?

— Нет, он девицу схватил да в часть свез. А мы подельника ищем. Только нет здесь никого, вот вам честное слово. Всех жильцов перетрясли — от подвала до хозяина дома. Каждую щель проверили — как испарился.

— Подельника? — Какой-то бред горячечный. Вроде бы не пил, подумал Ильинский, а голова плывет. — А сам Гнездилов где?

— Я ж говорю вам, ваше благородие, в части они-с. Девицу на допрос повезли. — Повторился корнет и затушил окурок сапогом. Тот зашипел на мокрой мостовой и погас.

Николя словно очнулся. Он непременно должен увидеть все собственными глазами. Проверить, правда ли то, о чем толкуют жандармы и жильцы. Если это правда, то он — идиот, который от женской юбки потерял всякую бдительность. Прелестной юбки, тут не поспоришь, но все же.

Николай спешно взлетел на своего гнедого жеребца и понесся в сторону Рождественской полицейской части.

Аня еле выдержала пару минут, пока лошадь Гнездилова везла их до отделения полиции. Кровь приливала к её голове, не хватало кислорода, жутко хотелось кашлять. Ещё чуть-чуть и у меня лопнут сосуды в голове, испугалась она. Но вот они остановились, Гнездилов спешился, легко подцепил её и, взяв на руки, понёс в здание. Все-таки «упасть в обморок» и «быть в обмороке 20 минут» — разные вещи, решила Аня.

Сыщик внес ее в какое-то помещение и опустил на кушетку.

— Доктору скажи, чтобы нюхательной соли принёс. Или нашатырю. — Приказал кому-то Александр Сергеевич, а сам устало опустился на стул.

В комнате не горел свет, только настольная лампа давала хоть какое-то освещение. Аня приоткрыла один глаз и осмотрелась. Она лежала на кушетке в довольно большом помещении со сводчатыми потолками. Гнездилов где-то за ее кушеткой достал бумагу, чернила, осмотрел сумку, которая до этого болталась на запястье девушки. За сумку она не переживала. В ней не было абсолютно ничего такого, что выдало бы её. Обычные женские мелочи и немного денег. Разве что гигиеничка и духи из XXI века. Но будем надеяться, мужчины в любом времени не сильно придирчивы к обиходу дам, а значит, может, Гнездилов и не заметит, что коробочка на помаде слишком яркая, с сочными глянцевыми арбузиками на этикетке, а духи в современном флаконе.

Словно услышав её мысли, Александр Сергеевич покрутил помаду в руках и пробормотал:

— Дорогая, однако, вещица. — Но на том его интерес к косметике угас.

Аня не понимала, что он ищет, перебирая её вещи. Если он знает, что она путешественница во времени, значит, как раз инородные предметы его и должны интересовать. Но сыщик искал что-то другое.

— Александр Сергеевич, можно? — Спросил кто-то и отворил дверь.

— Да, да, проходите, Игнат Петрович. Не думал, что вы ещё здесь.

— Работы много, батенька. Того, что убили давеча, ещё и не резал.

Гнездилов понимающе кивнул, приглашая посетителя подойти.

— Тут барышню в чувство надо привести.

— Это можно, это легко. — Весело проговорил человек в белом одеянии и подошёл к кушетке. — Это вам не трупы препарировать.

Аня закрыла глаза и расслабилась, прикинувшись бесчувственным телом. Доктор побрызгал на марлевый кусочек ткани аммиачной соли и поднёс к её носу. Резкий запах сделал своё дело. Ане даже не пришлось ничего изображать, она резко дёрнулась от запаха и открыла глаза, закашляла.

— А вот и барышня в себя пришли. — Добродушно улыбнулся ей доктор и Аня, наконец, смогла его разглядеть. На неё смотрел худощавый старик в пенсне на тонком носу. Седые волосы его были спрятаны под головным убором. Совсем не такой, как врач Ильинских, но взгляд его внимателен, светел и открыт, не смотря на специфический род деятельности — патологоанатома при части.

Осипшим голосом Аня спросила:

— Кто вы? И где я нахожусь?

Вышло почти натурально. Недолгая дорога поперёк полицейской лошади дала о себе знать хрипотцой в голосе, порванным платьем и свежими синяками на ключицах. Обо что-то из сбруи она всё-таки знатно приложилось.

— Деточка, что это у вас? — Удивился врач и приблизил пенсне к глазам, рассматривая царапины и кровоподтёки. — Александр Сергеевич, я надеюсь, вы не занимались рукоприкладством?

— Будет вам, Игнат Петрович, — возмутился сыщик. — Как можно? Благородная дама, графиня.

Сам же он невозмутимо очинял перья. К допросу готовится, поняла Аня. Она приподнялась и с удивлением спросила:

— Александр Сергеевич, это вы? Где я и почему вы тоже здесь?

— Александр Сергеевич, голубчик, — вдруг спохватился доктор и засобирался вон, — я своё дело сделал, зовите, коли буду нужен. Но лучше без меня, — снова пошутил эскулап и откланялся Ане.

— Спасибо, Игнат Петрович, вы мне очень помогли. Обязательно позову в случае чего. — Отозвался Гнездилов и, положив перо на лист бумаги, поднялся из-за стола.

Он подошёл к кушетке и подал Ане руку. Ей не оставалось ничего другого, как подняться и пройти к стулу, стоявшему напротив стола, за которым ещё мгновение назад надворный советник очинял перья.

Изображать ничего не пришлось. Ушибленная давеча нога разболелась не на шутку, а каблук одного ботинка был сломан, отчего она прихрамывала. Шляпка потерялась неизвестно даже когда. То ли от скачки вверх тормашками, то ли от нервов разболелась голова. Захотелось реветь. Ещё пару часов назад она любовалась превосходным платьем, подготовленное Асей, а потом ловила на себе восхищённые и завистливые взгляды в театре, а сейчас стояла в отделении полиции перед сыщиком в порванном грязном одеянии, с синяками и выбившейся прической. Но гораздо сильнее её раздражало это унизительное положение — стоять перед Гнездиловым в таком виде. А ему словно доставляло удовольствие рассматривать её чумазую и потрёпанную.

— Даа, — задумчиво протянул мужчина, приглашая её присесть на стул. — Под каждой шёлковой юбкой скрывается всего лишь обычная баба.

Аня вспыхнула до кончиков ушей и вздернула подбородок. Она, конечно, не графиня, но такие комментарии — это уж слишком. В конце концов, виновник такого ее состояния — он, Гнездилов, и есть. Так что может оставить скабрезные шуточки при себе.

— Вы правы, Александр Сергеевич, — язвительно улыбнулась она и присела на стул как можно изящнее, учитывая ее положение. — Как и в любом мужчине, граф он или крестьянин, скрывается прежде всего самец. Вы об этом хотите со мной здесь поговорить? — И презрительно обвела помещение взглядом.

Гнездилов восхитился. Кем бы она не была, будет непросто. Сломать её вряд ли получится, по крайней мере быстро. Он прищурил свои тёмные глаза:

— Нет, конечно же. Вовсе не об этом.

— Тогда будьте любезны ответить на мои вопросы, которые я уже задала, когда пришла в себя. — Твёрдым голосом попросила Аня.

Гнездилов обошёл стол, но не сел, а навис над ним, пугая громадой своей фигуры.

— Не стоит занимать подобную позицию, Анна Алексеевна. Поверьте моему слову. Я, конечно, отвечу на ваши вопросы, но лишь из хорошего к вам отношения. А также из доброго отношения к Ильинским, к которым вы старательно втёрлись в доверие в очень короткий срок.

Аня округлила глаза. И играть не пришлось, она на самом деле была поражена таким заявлением. Хотела перебить, но Гнездилов осадил её движением руки, словно показывая, кто здесь решает, когда ей говорить. Сыщик продолжил:

— Вы в полицейской части, рядом с домом дядюшки. А задержал я вас, поскольку имею веские основания. И от этого вам не отвертеться.

Александр Сергеевич уселся за стол и открыл кожаную папку, лежавшую на краю стола. Из нее он достал две фотографические карточки и смятый исписанный лист бумаги.

— Я расследую дело о революционерах-террористах, которые задумали акт против царствующего по Божьему велению режима. — Александр Сергеевич почтительно покосился на портрет императора, висевший на одной из стен. — И мне известно, что в группу, которая планирует это богомерзкие дело, входят несколько человек, в том числе и данный человек.

Гнездилов поднял одну из фотокарточек, и Аня увидела, что на снимке запечатлен Иван.