На золотом крыльце – 4

Глава 7 «Стрекоза» и травмай

Порог аэропорта мы так и не перешагнули.

Едва высадившись и ощутив на себе все прелести местной зимы, решили для начала осмотреться и провести разведку, не выходя из здания. Шататься по заснеженному Иркутску без выстроенного заранее маршрута — идея так себе! И смартфоны потихоньку превращались в бесполезный кирпичик: слышалось дыхание земщины! Сеть тут грузила страшно медленно.

Огромный дядька воинственного вида, к которому я рискнул подойти в вестибюле и спросить про транспорт до Братска, пригладил свою эспаньолку, осмотрел меня сверху донизу и сказал:

— Так это проще на «Стрекозе» полететь. По цене — ненамного дороже маршрутки выйдет, — голос этого великанского человека был низким и мощным.

— До Братска самолет летает? — удивились мы.

— Летает. Там и аэропорт есть, — его длинная мощная рука указала в сторону табло. — Вон, через сорок минут ваш рейс. Радцевич там за штурвалом, надежный пилот. Бегом до кассы, молодежь! Как звать-то вас? Я тоже в сервитут рвану скоро, может — увидимся.

Движения и манера одеваться выдавали в моем собеседнике опытного бойца — рукопашника и фехтовальщика, держался он уверенно и вообще — вызывал доверие. Бывает такое: вроде незнакомый, даже страшноватый, но чувствуется — нормальный!

— Я Миха, — сказал я. — А это — Эля. Мы из Ингрии, хотим за Бабье Лето в Васюгане деньжат подзаработать.

— Ну-ну… — покивал он. — Там у вас жахнуло будь здоров. С тварями, значит, дело имели, а что касается хтони — так тут Ингрия многим градам и весям фору даст. Если что — заходите в «Ком», спрашивайте Волошина, то есть — меня. Это на Крылатом. Через пару дней там буду.

— Волошин, «Ком», Крылатый, принял! — отсалютовал я, и мы побежали к кассам.

Если бы не Элька — я точно с ума бы сошел и все перепутал. Голова после ночи в самолете варила плохо, все-таки пара часов сна за ночь и раннее пробуждение на когнитивных способностях сказываются плачевно. По крайней мере, у меня. Эля же с обычной своей энергией мигом определила — куда идти за багажом, где продаются билеты, к какому выходу бежать и какой досмотр проходить. Справились минут за двадцать, и, в отличие от авиалайнеров, самолетики местных перевозчиков принимали на борт даже за пять минут до взлета.

Я стал думать, что снова разденут до трусов, но нет — какой-то угрюмый гоблин в форме служащего аэропорта сначала отправил нас через рамку, потом — повазюкал безбожно свистящим ручным прибором а-ля пластмассовый меч, шмыгнул носом и спросил:

— Вы ж магичецкие?

— Магические, — кивнула Эля.

— Артефакты, наркотики, огнестрельное оружие, зелья?

— Ну вот, две единицы холодного артефактного оружия, вот — комплект зелий, ничего запрещенного, вот… — она принялась показывать, что у нас с собой имеется.

— «Стрекоза» — сервитуцкая. Им там вообще да-а-а звезды. Я так спросил, для проформы, — пояснил гоблин. — Давайце, шуруйце.

Интересный у него был говор. И слово «проформа» он знал.

Что касается погоды, то мороз — щипался. Было, прямо скажем, холодно. Но не так сыро-мерзко-зябко, как в Ингрии зимой, а просто — холодно! Нормальный такой холод. Это как бывает жара в русской бане, с паром и всей фигней, а бывает — в сауне, сухая и вполне понятная. Вот и с морозом также. На табло снаружи имелись показатели температуры воздуха, и минус пятнадцать меня как-то не удивили.

А вот самолетик удивил. Эдакий биплан с пропеллером, как будто из кинохроники Второй Великой войны. Да ладно — и в Первую такие летали.

Народец, который туда грузился, был весьма колоритным. Свирепым даже! Тяжелые ботинки, бронежилеты, сумки, грозно звякающие, кобуры и ножны, скрывающие убийственные приспособления. И выражения лиц такие, каких не встретишь в земщине. Матерые такие лица, с колючими взглядами. А эльф перед тобой, кхазад, человек или снага — это уже второй вопрос. Сервитутский народ — особый!

— А давай-ка, мы тоже портупеи нацепим, — сказал я.

И плевать, что у Эли — полушубок, а у меня — дутая куртка. «Это сервитут, детка!» — как любят писать в сети. Без оружия ты там — лох педальный. А с оружием — сам себе хозяин. А красные вязаные варежки на тебе или модные тактические перчатки — это совсем другой вопрос, волнующий тамошний народ в последнюю очередь. В основном одевались в отдаленных сервитутах по форме номер восемь — «кто что стырил, то и носим». Хотя без снаряги, конечно, было уже неуютно.

— И камешки сразу вынем, — выдыхая облачка пара, предложила Эля. — Тот тип на рамке сказал — самолет сервитутный. Значит — уже тут наше задание начинается. Всё, мы больше не маги.

— Ла-а-адно! — в ее словах был резон, так что мы отсоединили черные кристаллики от перстней и спрятали их подальше.

Тут же голову сдавило невидимыми обручами: знакомое ощущение от работы негатора. Но… Я моргнул — и медленно выдохнул. Библиотека была со мной! Хрен вам, а не вторая моя, секретная, спецификация! А вот без взгляда через эфир остаться — это прям больно. И серебряных нитей не чуять — тоже горько и обидно. Но — переживу. Вон, на турнирах сколько раз без магии обходиться приходилось? И ничего, справлялись, морды даже некоторым били, и неплохо получалось!

Вдруг в голову постучалась мысль, что не дураки, похоже, придумали эту тему со спортивными соревнованиями… Отличная прививка для того, чтобы мы себя котятами беспомощными в первые секунды под негатором не почувствовали. Глядишь, и Мятежа Пустоцветов бы не случилось, если бы такие методики тогда внедряли… А с другой стороны — может, и хорошо, что он случился?

Ветер поддувал, по летному полю гуляла поземка, очередь на посадку двигалась медленно, дядька в огромном меховом малахае и овчинном тулупе проверял бумажные билеты вдумчиво и так же вдумчиво сканировал своим планшетом браслеты, чтобы увидеть цифровую копию того же билета.

— Следующий! — говорил он и чесал короткую черную бороду.

Это и был тот самый Радцевич, о котором говорил Волошин. На нас он уставился с некоторым удивлением.

— А вы откуда? — поинтересовался он.

— Из Ингрии, — ответил я.

— А чего такие красивые? — уточнил пилот, имея в виду явно не меня.

— А снаряжение нас на месте ждет, — пояснила Эля ему в тон. — Как только заберем — так сразу менее красивыми и более понятными станем. Мы с Васьки, в хтони на постоянке работали.

— А-а-а-а-а! — его взгляд потеплел. — Так вы наши, сервитутские! А я смотрю — то ли опричные мажорчики на вахту едут, то ли вообще — клановые из юридики на сафари…

— Не. Мы подработать в Васюгане. Крышу на нашем доме твари снесли, надо бы деньжат за Бабье Лето настричь, — встрял в разговор я. — У нас-то никакого хабара на Ваське больше не осталось, частым гребнем прошлись уже, инцидентов долго не будет…

— Дела-а-а… Ну, садитесь ко мне, в кабину, а? Расскажете, что там за кракозябры такие повылазили у вас, из Маркизовой Лужи. Агась?

— Агась! — обрадовались мы.

В кабине — это же интересно! Да и вообще — одно дело в салоне, который был очень по-спартански обустроен (почти как пеллинская маршрутка), а другое — на кожаных креслах, с чехлами из шкуры молодого дедмороза. Почему дедмороза? Ну, так это животинки такие местные, хтонические косули или типа того. Шкура — красная, борода — белая, зеленая грива. Очень ярко смотрится. Кресел там было четыре — для первого и второго пилота, и еще два, вторым рядом. Мы уселись как раз на них, а рюкзаки задвинули под сиденья.

Наконец дядька в малахае закончил с билетами, залез в салон, закрыл дверь и, протискиваясь между рядов, спотыкаясь о выставленные в проход ноги, сумки и железяки, предупредил:

— Ремни — на ваше усмотрение. Если кого-то по всему салону расколбасит — перевозчик ответственности не несет. Взлетаем без предупреждения, сразу по команде диспетчера. Внутренней связи у меня с салоном нет!

А потом добрался до своего кресла, уселся в него, снял малахай, надел шлем и очки, пробежался пальцами в перчатках по рычажкам и тумблерам приборной панели, постучал по какому-то циферблату, прислушался к ему одному слышному голосу в наушниках и вдруг жизнерадостно провозгласил:

— Ну, ядрена колупайка! Полетели! — и потянул штурвал на себя.

Приземлились мы почти друзьями. По крайней мере, разговорчики с Радцевичем продолжались все время полета. Мы рассказали Радцевичу про недокодзю и долбанутых японцев, а пилот объяснял нам, как добраться до пункта выдачи «Гуси-Лебеди», который располагался как раз кварталах в пяти от филиала «Орда-Братск», почти на самом берегу залива Сухой Лог. А Братский аэродром на самом деле находился у опричного города Тенга, чуть ниже по течению Ангары, который был построен вокруг огромной ГЭС с плотиной и металлургическим комбинатом. Энергетика и алюминий — вот чем там занимались те самые «вахтовые мажорчики».

А братские занимались Хтонью и тварями в основном. Ну, и всем, что помогало выжить в этих непростых условиях.

— Если вы без высшего образования и без полезной магспецификации — в Тенгу даже не суйтесь. У них там все по-опричному: лавандовый раф, роботики, искины и все одинаковую одежку носят — и бабы, и мужики, — поведал бородач, когда самолет уже коснулся посадочной полосы аэродрома своими шасси. — Сюда, прям к аэродрому, транспорт сервитутный подъедет и за денежку малую вас в Братск отвезет. Давайте, всего хорошего, если что — в Крылатом меня спрашивайте, можно — в «Коме», у Саламандры. Вот вы Волошина встретили, потом меня… И советую тут же вычислить одну закономерность: тут у нас кто самый страшный на вид, не всегда самый говнюк. И наоборот — солидный дядечка или приятная женщинка — далеко не всегда образец порядочности.

— О! — сказал я. — Это не только в вашем сервитуте. На моей памяти самым порядочным типом был один синий тролль с огромным бубном, а самым большим говнюком — японец в стильном деловом костюме. Он раздолабал себе башку в ресторане, ну, я рассказывал… И еще одна симпатичная девочонка с классной з… В общем — из рыбацкого магазина. Она потом хотела меня убить. Внешность — не повод, короче.

— Сейчас у меня получишь! — ткнула меня в бок Эля. — Девчонки у него на уме!

— Я ж говорю — убить хотела! — попытался оправдаться я.

— Я тоже теперь хочу! — фыркнула Кантемирова.

Спасла меня только остановка «Стрекозы» и высадка пассажиров. На самом деле — дурачок я местами. Разве ж можно про задницы других девчонок со своей девушкой разговаривать?

— А у кого задница была круче — у меня или у той убийцы? — вдруг поинтересовалась моя девушка.

— Твоя задница — вне конкуренции, — заверил ее я и был совершенно искренен.

Взгляд Кантемировой тут же потеплел. Это что же — получается, все-таки можно чужие задницы с девушкой обсуждать, но только определенным образом?

— Да-да-да! Задница — замечательная, — подтвердил Радцевич. — Вы танцорка или легкоатлетка? Э, чего вы так на меня смотрите? У меня пять дочерей, и одна из них как раз народные танцы танцует, другая конным спортом увлекается, еще одна — легкоталетка, а четвертая — она по стрельбе больше! Так что мне можно! Я на такие темы могу рассуждать объективно! Просто как о части тела, а не что-то там такое имея в виду!

Обещанным транспортом оказался электробус самого эпичного вида: кустарно наваренные листы брони, шипы, колючая проволока, пулемет и огнемет на крыше в полубашенках, решетки на окнах… Людвиг Аронович точно бы одобрил! Пассажиров туда набилось плотно, по большей части все они были суровыми людьми, до зубов вооруженными и малоразговорчивыми.

— Травмай, — пояснила крепкая матерая женщина, которая сидела за рулем. — У меня на родине такие тачки называются травмай. Потому что травмы наносит. Давайте, по десять денег с носа — и погнали.

Ее мощные руки в перчатках с обрезанными пальцами лежали на оплетенном разноцветными тонкими проводочками руле. Вообще, водила тут, конечно — колоритная личность! Необычная вышитая тюбетейка на черных с проседью волосах, камуфляжная куртка, под курткой — бронежилет, на ногах — берцы и черные теплые шаровары. А над головой, на потолке, в держателях — автомат Татаринова, укороченный.

Только я потянулся за деньгами, как хозяйка травмая проговорила:

— Так, стволов у вас с собой нет, я смотрю… Пулеметом владеете, молодежь? Сами откуда?

Я сразу вспомнил вахмистра Плесовских и кивнул:

— Оба владеем! Сервитутские мы, из Ингрии.

— А огнеметом? Поня-а-атно… Тогда — первым и вторым номером оба за пулемет, и смотреть во все глаза за зенитом! Едете бесплатно. Петька-а-а, давай к огнемету! — гаркнула она.

— Так я не опохмелился, Азаматовна! У меня руки трясутся! — возмутился неизвестный Петька.

— Выбирай, Петя, или я руки тебе эти вырву, или ты отработаешь за огнеметом как положено, — подняла соболиную бровь Азаматовна. — Ну, или пешком пойдешь.

— Отработаю! — тяжко вздохнул Петька и полез со своего сидения в полубашенку.

Он оказался потерянного вида мужчинкой в таком же, как у водилы, камуфляже и вязаной шапке. Лицо его было опухшим и небритым, а в глазах можно было рассмотреть красные прожилки и вселенскую скорбь.

— Не тушуйтесь, молодежь, там наверху сидения с подогревом, не замерзнете. Видите — летит какая тварь, сразу лупите, не задумываясь, жизнь дороже патронов! — пояснила Азаматовна. — А вещи ваши я посторожу, никуда они не денутся.

Мы залезли наверх, на места стрелков, и травмай поехал по объездной дороге к сервитуту. С одной стороны трассы у нас расположилась опричнина — с колючей проволокой под напряжением, автоматическими турелями, которые лениво провожали нас спаренными дулами пулеметов и футуристическими силуэтами высоток на горизонте. С другой стороны — Васюганская Аномалия, которая на самом деле никакая не Васюганская, а давно уже Среднесибирская, и не одна аномалия, а несколько сросшихся, да и не несколько, а, скорее, несколько десятков…

Что характерно — со стороны Хтони веяло теплом. И снег с той стороны дороги не лежал, так — пожухлая травка, деревья с облетевшими листьями, заросли кустарника, голые ветви которого хищно шевелились, независимо от направления ветра. А с опричной стороны — сугробы, поземка, сосульки на турелях!

Кататься на электробусе тут было довольно опасно — и не только из-за возможности нападения, а, во-первых, потому как даже малейшие эманации Хтони могли заставить любую электронику с ума сойти. Но я присмотрелся и понял: травмай этот — штука гибридная, и, помимо электрического движка, у него еще имеется и техномагический, на кристалле. Хитрая Азаматовна! Магия-то в Хтони отлично работает!

Азаматовна не обманула, места в полубашенке действительно хватило и мне, и Эле. И сидение было прям теплое, так что, несмотря на минус пятнадцать и ветер, мы чувствовали себя комфортно. Хотя, конечно, что моя дутая куртка, что Элькин полушубок уже просто вопили о своей неуместности!

Устроившись на боевом посту, я взялся за рукоятку пулемета, приложился, приноравливаясь, Кантемирова расправила ленту, подготовила короба с боеприпасами. Ну, да, стреляла Эля лучше меня, но пулемет на вертлюге — штука неудобная, тяжелая. Быстро крутить им туда-сюда — задача непростая, так что стрелком все-таки остался я.

Мы проехали мимо кладбища, мимо усадьбы «Конный мир» — сделав тут себе в памяти зарубочку о возможном приобретении или взятии в аренду лошадок, обогнули Солдатскую гору и… На нас напали!

С диким воем, как будто бомбардировщики времен Второй Великой Войны, с небес пикировали какие-то пташки с красными животами. Пичуги эти были размером с хорошую корову, и каждая из них несла в руках ствол дерева, каменюку или еще какой-нибудь подходящий метательный снаряд. Глаза у пернатых горели мрачным огнем, а после каждого взмаха крыльев в воздухе появлялось характерное черное марево.

— Огонь, огонь!!! — закричала Азаматовна.

Из окон автобуса тут же высунулись стволы винтовок и автоматов, и народ принялся лупить по воздушным целям. На первый заход зашли три птицы, которые выпустили из лап свой груз, тут же устремившийся в нашу сторону. Реально — бомбардировщики! Азаматовна резким маневром увела травмай в сторону, бревна грохнули на трассу, покатились…

Вторая тройка хтонических летунов в это время делала боевой разворот, явно намереваясь тоже угостить нас подарками из страшных когтистых лапок. Я спохватился, вцепился в рукоять, приложился к пулемету:

— Ра-та-та-та-та!!! Та-та-та!!! — заговорило мощное оружие.

И — о чудо! Из одной твари полетели перья, птица выронила гигантское бревно из лап и камнем полетела к земле. Спустя пару секунд — навернулся и второй, роняя свой метательный снаряд! Этого уже точно достали пассажиры из автоматов. А вот дальше началось нечто очень странное: остальные тварюшки вдруг радостно заклекотали и спикировали к своим павшим сородичам, на хтоническую сторону дороги, и принялись жрать их, полностью потеряв к нам всяческий интерес.

— Ни фига себе! — переглянулись мы с Элей. Я не удержался, приложился к пулемету еще раз и выдал длинную очередь: — Та-та-та-та-та-та-та-тах!

— Хорош уже! — выкрикнула снизу Азаматовна. — А, не, молодец! Скопытил еще одного… Ненавижу их. Самые конченые из воздушных тварей: Снегири-Герои. Каннибалы! Своих жрут!

— А почему герои? — удивился я.

— А шайтан его знает, один попаданец так назвал, лет двадцать назад, вот и прилипло. Издевательские вещи всегда хорошо прилипают. Петька-а-а!! — вдруг закричала она.

— Чего тебе, Азаматовна?

— Там вашим в Крылатом пулеметчики не нужны? Глянь, какие ловкие ребята!

— Я у Волошина спрошу, — откликнулся Петька, который так и не воспользовался ни разу огнеметом.

Автобус колесил дальше, а мы задумались — что там за Крылатый такой, и почему мы столько раз про него слышали за это время?