Империя из будущего. Часть 1. Начало траектории

Глава 30 Перекрестки

Начало нового года не принесло привычной передышки. Август встретил январь с таким уровнем нагрузки, что даже короткий сон стал редкостью. Информация приходила волнами: отчёты, предложения, сигналы от аналитиков, графики, за которыми нужно было не просто следить, а видеть тренды, улавливать ритмы. Fortinbras стремительно рос. Это уже был не клуб — это была система, которая жила своей жизнью, но всё ещё нуждалась в направлении.

Рост интереса был ожидаем, но темпы… Они превзошли самые смелые расчёты. В ICQ-переписках начали мелькать предложения от людей, о которых раньше говорили шёпотом. Представители старых капиталов, бизнес-группы из Польши, Чехии, Венгрии. Клуб становился узнаваемым. Его отчёты стали утекать за пределы закрытых каналов, и даже неофициальные переводы публикаций Саввы появлялись в нишевых финансовых блогах.

Савва держался спокойно. Он встречался с банкирами, представителями фондов, предпринимателями. Всегда говорил одно и то же: он представляет аналитическую платформу, построенную на внутреннем доверии и анонимности. Он не мог назвать имён. Но он мог показать цифры. И этого было достаточно.

Август, наблюдая за этим, понял: пора усилить защиту. Он не боялся конкретных угроз — он опасался хаоса. Слишком быстрый рост, слишком много точек входа. Он начал с простого: разделил Fortinbras на сектора, каждый из которых получил собственные каналы связи, доступ и протоколы. Аналитики не знали клиентов, клиенты не знали поставщиков решений, а кураторы проектов отвечали только за свои ячейки. Вся система стала многослойной, как зашифрованная архитектура.

Савва предложил создать внутреннюю службу безопасности — «серую команду». Не охрану, а фильтр. Людей, которые могли бы вовремя распознать нестабильность, конфликты интересов, попытки давления. Август одобрил, но добавил: для этой роли нужен не просто исполнитель, а стратег, знающий систему изнутри.

Через пару дней Савва привёл человека — Михаила Лазаревича, бывшего следователя Генеральной прокуратуры, ушедшего на пенсию, но сохранившего связи во всех нужных органах. Умный, ироничный, спокойный. Он говорил мало, но каждое его слово ощущалось как диагноз. Август слушал внимательно, и после двадцати минут общения сказал: «Нам по пути».

Михаил Лазаревич стал координатором «серой команды». Он начал с методичной реорганизации: установил протоколы сбора информации, уровни доступа, внутреннюю фильтрацию, создал независимую верификационную линию. Он сразу попросил в команду Мозоля, после того как Август про него рассказал. «Парень — зверь в поле, ему нужно дать зубы и мозг. Я научу. Он будет моими глазами на улице». Август согласился. Мозоль не возражал. Он почувствовал, что может стать кем-то большим, чем просто силовой куратор. Так в Fortinbras появилась пара, которую вскоре начали называть «сталь и улица» — Лазаревич и Мозоль.

В феврале появился первый серьёзный вызов. Один из инвесторов из Киева — человек с серьёзными связями в муниципалитетах — прислал через посредников предложение: частичный доступ к инвестиционному пулу Fortinbras, возможность получить резидентский статус в клубе, прямой доступ к аналитике. Август отказал. Вежливо. Но очень чётко. Спустя неделю к одному из координаторов на местах пришли люди, якобы «из органов», с вопросами о налогах и происхождении товара. Они ушли ни с чем, но сигнал был однозначен: кто-то начал искать рычаги давления.

После этого Савва усилил протоколы: данные стали передаваться через внутренние шлюзы, а настоящие инвесторы всё чаще начали пользоваться услугами доверенных лиц — «прокси-членов». Это создавало больше бюрократии, но делало невозможным прямое давление. Fortinbras замкнулся. Но при этом стал сильнее.

Одновременно трансформировался сам Клуб. Он уже не был просто закрытым обществом инвесторов. Он становился платформой — с кодексом, внутренней иерархией, логикой ответственности. Новые участники проходили через многоступенчатую проверку, а старые начинали формировать свои локальные инициативы, которые всё равно оставались под контролем аналитического центра. Fortinbras превращался в интеллектуальный орден для капитала нового поколения. И с такими человеческими активами они начинали влиять на все сферы экономики страны.

В этот же период Август поручил Савве найти и организовать перевод всех членов ядра в лучшие частные школы — с усиленной программой, преподавателями из числа лучших педагогов города. Дополнительно он запросил подбор частных наставников по ключевым направлениям: бухгалтерия, экономика, право, психология управления, этика делового общения. Всё это должно было подготовить ребят не только к следующему этапу жизни, но и к управлению реальными активами, которые уже были на их счетах. Он не называл это обучением. Он называл это — передачей инструментов выживания в сложной архитектуре будущего.

Параллельно шли переговоры по заграничным структурам. Канадская компания Августа, через которую аккумулировались основные активы, начала оформляться в полноценную управляющую структуру. Савва вёл линии в Эстонии и Ирландии. Первые юридические консультации показали, что можно создать офшорные инструменты нового поколения — со встроенной системой отчётности и гибкой защитой.

Часть участников Клуба предложили создать отдельный венчурный фонд. Август согласился — с условием, что 51% будет у Fortinbras. Так родился Fortinbras Capital Seed — инвестиционная платформа для ранних вложений. К марту в её портфеле было 6 активных проектов в сфере автоматизации B2B и 11 стартапов из стран СНГ, в том числе один, связанный с разработкой CRM-систем для логистики.

Жизнь родителей Августа за последние месяцы изменилась кардинально. Без резких жестов и слов, но с ощущением стабильности, которую они не испытывали годами. Дядя Вася регулярно переводил часть прибыли на их счёт — объясняя это как поддержку за мудрость и воспитание племянника. Мать, не задавая лишних вопросов, почувствовала, что может наконец расслабиться: она купила новое пальто, провела полноценный ремонт кухни, а потом и всей квартиры. Стены засияли свежей краской, заменили мебель, купили современную бытовую технику.

Отец стал чаще улыбаться. Его разговоры теперь не крутились только вокруг цен на бензин и недовольства работой. Он начал обсуждать с Васей выгодные курсы валют, читал финансовые газеты, спрашивал совета, где лучше открыть вклад. Вместе они съездили на дачный массив под Харьковом и выбрали небольшой, но уютный участок с домиком. Сделку оформили быстро, и за пару недель начали ремонт — на деньги, выделенные Васей.

Даже о машине впервые заговорили всерьёз: отец подбирал варианты, а дядя Вася пообещал помочь с частью суммы. Август наблюдал за всем этим с лёгкой, тёплой отстранённостью. Он не участвовал напрямую, но чувствовал, как его действия создают для близких то, чего им всегда не хватало — уверенность в завтрашнем дне.

Но именно в эти недели Август впервые ясно почувствовал, что оказался на перекрёстке. Мир, в котором он действовал, уже не был просто миром подростковых амбиций и тайных вложений. Всё, что он создал, оброс масштабом, связями, обязательствами. За ним начали следить — не глазами, а действиями. Его решения влияли на десятки жизней. Он уже не просто предугадывал рынок. Он формировал его.

На этом перекрёстке было два пути. Один — остаться в тени, сохранить легенду и управлять из глубины, наращивая имперскую сеть, как архитектор новой системы. Второй — рискнуть, выйти на свет, стать публичным гением, тем самым мальчиком, которого все захотят увидеть и использовать. Август уже знал свой выбор. Он выбрал первое. Потому что только в тени можно строить структуру, способную пережить время.

Он встал у окна, посмотрел на медленно тающий снег. Завтра начнётся апрель. А вместе с ним — следующий этап.

Время действовать начиналось снова.

Август заранее отметил для себя ключевые события, которые могли сыграть на руку. Весной 2001 года Украина начинала постепенно открываться для международных инвестиций: в правительстве обсуждали реформу земельного законодательства, активизировались переговоры о вступлении во Всемирную торговую организацию, а в банковской сфере всё чаще говорили о либерализации валютного контроля. Это значило одно — на горизонте открывались возможности для создания легальных схем ввода капитала в страну, и Fortinbras мог стать тихим бенефициаром этих процессов.

В то же время, на мировом уровне, Август следил за тремя направлениями. Первое — продолжающаяся трансформация цифровых сервисов: он знал, что в этом году начнёт взлетать BitTorrent, а в стенах PayPal зреет идея новой платёжной революции. Второе — экономическое восстановление Китая после азиатского кризиса: это означало рост логистических и производственных связей, в которые можно было встраивать своих партнёров. Третье — консолидация медиаплатформ: всё больше западных игроков искали способы монетизации контента и персональных данных, и Август видел в этом рынок для будущих цифровых инфраструктур.

Каждое из этих направлений сулило не только прибыль, но и влияние. А значит — ресурсы, сеть и, главное, больше свободы. Он сделал пометку: «Возможности не подают руку. Они двигаются мимо. Надо войти в поток и вытащить их за шиворот».

Для этого он решил задействовать всю инфраструктуру, которую выстраивал два года. Клуб должен был стать точкой входа для венчурных инвесторов, которым он, под маской анонимного аналитика, предоставлял бы прогнозы с невероятной точностью. В обмен — часть доли или контроль над долевым капиталом. Всё это аккумулировалось в Fortinbras Capital и напрямую переводилось в канадскую компанию.

Офшорная структура, созданная в Ирландии, была отведена под слияния и приобретения. Она могла легально покупать доли в стартапах, не раскрывая личности бенефициара, и направлять инвестиции в проекты, которые на тот момент выглядели рискованными, но в будущем должны были выстрелить.

Сеть частных предприятий, которую Август выстроил из ИП дяди начинала новый виток развития: переход от розничной торговли к импорту оборудования и компонентов из Китая, Индии и Турции. На фоне восстановления китайской промышленности Август собирался подписывать прямые контракты с региональными поставщиками, параллельно встраивая в логистику собственные перевалочные базы в Восточной Европе.

Вся система работала синхронно. Средства от продаж шли на фондовый рынок и в стартапы, прибыль с них — на расширение логистики и вложения в недвижимость, а рост стоимости активов превращался в политический капитал, который можно было осторожно использовать в переговорах с будущими союзниками.

Он не спешил. Он строил. И знал, что 2001 год станет годом рывка.

На начало апреля 2001 года активы Августа уже выглядели впечатляюще. В его распоряжении находилась отлаженная розничная сеть из более чем 60 точек в трёх крупных городах Украины, работающих под прикрытием сети частных предпринимателей, оформленных на доверенных взрослых. Эти точки приносили стабильную прибыль, а часть из них уже была выкуплена в частную собственность — в том числе три крупных склада и один распределительный центр на окраине Харькова.

Канадская компания Fortinbras Global Inc. выступала как главный финансовый хаб, через который проходили инвестиции в фондовый рынок, стартапы и международную недвижимость. На её балансе числились доли в 14 стартапах, 2 из которых уже начали приносить стабильный доход. Офшорная компания в Ирландии имела статус инвестиционного холдинга и управляла пакетами ценных бумаг, вложениями в автоматизированные B2B-решения, платформы логистики и CRM.

Также под управлением Августа находились:

более 3 млн долларов США в виде активов и ликвидных вложений;почти 60 гаражей и малых складов, часть которых сдавалась в аренду;земельный участок в Харькове площадью около 30 гектаров, где планировалось строительство автономного жилого комплекса;контрольный пакет в венчурном фонде Fortinbras Capital Seed;доля в логистической компании, действующей в Восточной Польше и Словакии.

Все эти активы были распределены между структурами и замаскированы под деятельность разных лиц, чтобы не вызывать подозрений и защитить реального бенефициара. Август, несмотря на юный возраст, управлял ими методично и без суеты — как человек, знающий, что завтра будет куда важнее сегодняшних аплодисментов.