Когда мы впервые привели маленькую Каплю в Эрмитаж, чтобы показать ей часы «Павлин», она долго стояла, вглядываясь, а потом, показывая на петуха, спросила меня шепотом:
— Его заперли, чтобы он никого в лысину не клевал и чтобы не было войны?
Я в первый момент не понял, что речь идет о пушкинском золотом петушке.
При входе в зал кинематических диковинок висела табличка с надписью: «Входите весело!». Когда мы уходили, Капля заметила на обороте таблички другую рекомендацию (обе в стиле Эйлин Грей): «Входите крадучись».
— Когда вы вешаете ее на ту сторону? — спросила она у смотрителя.
— Это для ночных посетителей.
— Они приходят каждую ночь?
— Нет, — отвечал он, — в последнюю ночь перед полнолунием.
Хотелось сказать: «Черт знает что!» — но я смолчал.
— По правде говоря, — сказал он нам в затылок, — есть и другая табличка. Про выход. «Выходите весело!» и «Выходите крадучись». Иногда мы вешаем и ее. Только редко.
Я не спросил когда, он ответил сам:
— В день новолуния.
— Но есть и третья табличка, — снова сказал он нам вслед.
И мы снова вернулись.
— Какая?
— «Вход как вдох», — сказал он. — А на обороте «Выход как выдох».
— А эта для кого?
— Мне не хотелось бы говорить на эту тему, — сказал он.
— Мы еще придем, — сказала Капля. — Если можно, когда вы увидите, что мы подходим, не вывешивайте ни одной, пожалуйста.
— Согласен, — сказал он.
— Как вас зовут? — спросил я.
— Можете называть меня господин Сяо.
Едва ступили мы за порог, Капля сказала:
— Я сразу догадалась, что он китаец. А ты, деда?
Чтобы он не успел сказать нам что-нибудь еще, мы затянули нашу любимую песню. Мы быстро уходили по околотку, квартал бежал навстречу, пели мы:
Милее всех был Джеми,
мой милый, любимый,
любил меня мой Джеми,
так преданно любил!
Одним изъяном он страдал:
он сердца женского не знал,
любимой чар не понимал,
увы, мне жаль, мне жаль!