10

Ужинали в «Пушкине» — мире воспалённых фантазий декоратора, отравленного мультипликацией, пристрастием к излишествам и поклонением бутафории. Интерьер этого ресторана всегда меня раздражал, но, когда об этом сказал Марко, меня взяла злость:

— Вообще-то полагаю, что основной идеей было вернуть утерянный мир грёз, романтическую мечту о начале девятнадцатого века. Все эти книжные шкафы служат не для воссоздания реальной атмосферы эпохи, но для литературных аллюзий, это как вход в пушкинскую вселенную, как волшебный шкаф для попадания в Нарнию.

— Для попадания куда?

— В сказку.

— Ну, не знаю. По-моему, это неплохо звучит, но, когда оправдываешь безвкусицу и при этом понимаешь, что оправдываешь безвкусицу, принимаешь на себя часть ответственности.

Он усмехнулся и Инга, которая, кстати, очень любила “Пушкин” за его интерьер, понимающе засмеялась. Я покраснела.

Главное вино Марко вошло в последние рейтинги «Декантера» и «Вайн Адвокейт», набрав сумасшедшее количество баллов. Это было похоже на взрыв бомбы — никогда ещё сицилийские вина не занимали такие высокие места. Вино действительно получилось очень хорошим, даже потрясающим и я прекрасно понимала сколько для этого потребовалось труда, сил, таланта. Признаюсь, меня это восхищало. Добившись такого успеха, наверное, есть от чего закружиться голове, но нельзя же так явно показывать своё высокомерие окружающим.

Вообще, он меня бесил. Его холёный непреступный вид, брезгливость с которой он пробовал окрошку… Хотя вообще-то это было смешно, и я засмеялась, увидев его растерянное лицо, когда он понял, что это придётся есть. Но его беспардонность, с которой он смотрел на меня, будто бы я до сих пор перед ним была голой с раскинутыми руками и ногами, приводила меня в бешенство, я снова краснела и отводила взгляд.

Ещё меня бесило, как вокруг него увивалась Инга — и по руке погладит, и головку на плечо положит и на ушко пошепчет. Бесило, что все похвалы по поводу его вин он воспринимал как должное, серьёзно кивал и соглашался — да, я молодец, да я король. Бесило и то, что отец расхваливал меня, как овцу на базаре — какая я умная, и что диплом получила, и с Аурелли поработала. Я понимаю, что папа испытывал, наверное, гордость, но мне это показалось неуместным. Пусть бы лучше эту кочергу Ингу рекламировал, она бы порадовалась, красавица наша.

Я чувствовала какую-то упрямую силу, которая исходила от Марко, какую-то животную неукротимость и ярость хищника, который привык брать, всё, что ему необходимо. И эта сила меня пугала.

А ещё я злилась на саму себя — за то, что краснела, как школьница, и за то, что мне нравились его, темно-карие глаза, усталый, немного насмешливый взгляд, ироничная ухмылочка, коротко подстриженные чёрные волосы, элегантность, с которой он был одет, мускулистое тело, которое угадывалось под дорогим синим костюмом, нравилось то, как он держал бокал, нравились его сильные руки, руки человека, привыкшего к труду.

Из-за сломанного носа у него был немного хулиганский вид, и это одновременно пугало и влекло. Я несколько раз ловила себя на мысли, что пялюсь на него, а он замечал это, поглядывал на меня с усмешкой, покровительственно, с превосходством, как на неразумного щенка. Со мной такое было впервые — я не могла оторвать от него взгляд, меня влекло к нему, и это меня злило, вызывало протест. Мне казалось, что он осознавал свою привлекательность, беззастенчиво пользовался ей, и поэтому казался мне самовлюблённым плейбоем. А может быть, я просто осознавала, что этот человек слишком далёк, недосягаем, не моего поля ягода.

Для отца эта встреча была важна, он хотел уговорить Марко на эксклюзивный контракт на поставки в Россию. Благодаря высоким оценкам экспертов вино «Терре дей Леони» стало хитом, все хотели его купить — англичане, американцы, немцы, русские. Эксклюзив был очень выгодным и обещал хорошую прибыль. Марко это отлично понимал и не спешил дать свой ответ, говорил, что будет внимательно оценивать предложения других компаний и что вообще не уверен стоит ли ему делать поставки в Россию, с лёгким пренебрежением сравнивал русский рынок с британским.

Отцу постоянно звонили с работы — завтра открывалась Вин Экспо, крупнейшая в стране выставка, и её организовывала папина компания. Много говорили о программе. Планировались интересные мероприятия, дегустации, выступления именитых гостей, одним из которых был Марко.

За ужином разговаривали по-английски, но постоянно переходили на итальянский. Папа отлично говорит на обоих языках, а вот мой английский не слишком хорош, так что я переспрашивала, и сама говорила в основном по-итальянски. Инга итальянского не знала совсем, поэтому всё время меня одёргивала:

— Лиза, ну сколько можно просить, говори по-английски! Выучи уже язык в конце концов.

И добавляла по-русски:

— А то только и можешь, что сиськами перед мужиками светить.

В конце ужина Инга настояла, что завтра вечером покажет Марко Москву:

— Я тебе покажу такое, что ты в Италии никогда не увидишь. Это Москва — город, где возможно абсолютно все! Такого нигде больше нет! Нигде! Завтра все поймёшь. Поверь, ты просто станешь другим человеком. Ты готов?

Кажется, Марко был готов, и Инга осталась довольна. Когда прощались Инга дважды расцеловалась с Марко.

— Придёшь завтра на выставку? — обратился он ко мне.

— Не знаю, — пожала я плечами.

— Приходи на мою дегустацию, вдруг понравится, — сказал он со своей улыбочкой и поцеловал мне руку. Это было неожиданно и не к месту. Инга расхохоталась, а я опять покраснела, но в полумраке улицы этого, кажется, никто не заметил.

Марко уехал на выделенном ему на все время пребывания Мерседесе, а мы возвращались на папиной машине. По пути домой папа сказал, что завтра я обязательно поеду с ним на выставку, он покажет мне всю винную тусовку, познакомит со всеми производителями, мне это будет интересно и полезно. Он был искренне рад, что я вернулась из Крыма раньше, чем было запланировано. Инга за всю дорогу не проронила ни слова.

Когда я добралась до постели, то сил совсем не осталось. Мне казалось, что Крым, Вася, полёт — все это было очень-очень давно, в каком-то другом мире, а здесь у меня начиналась новая жизнь, в которой появился взволновавший меня Марко Леоне. Последнее, что возникло перед моим мысленным взором, перед тем как я провалилась в сон, был его насмешливый взгляд и самоуверенная улыбка.

Загрузка...