Надвигающийся шторм

Глава 42

Амелия

Корабль качнулся. Симеон оступился, крепче стискивая волосы Амелии.

— Пожалуйста, прекратите! — жалобно попросила она, ненавидя плач в своем голосе. — Вы делаете мне больно!

— Симеон…, — послышался сзади напряженный голос Габриэля.

— Ты собираешься ей сказать или лучше мне? — спросил Симеон у ее отца.

Пухлая губа Деклана Блэка скривилась.

— Я сгорю в аду, прежде чем отдам хоть что-то такому ублюдку, как ты.

— Думаю, придется самому. — Симеон откинул голову Амелии назад, обнажив шею. Кожа на голове вспыхнула от боли. Несколько прядей белокурых волос упали на ковер. — Деклан Блэк, генеральный директор компании «БиоГен Технолоджис», вступил в заговор с целью осуществления отвратительного акта биологической войны против собственного народа.

— Вы не мой народ, — прошипел Деклан.

— Для большинства людей вакцина «БиоГена», представляла собой безвредное, неактивное плацебо. Но тщательно отобранные люди получили нечто совершенно иное. Их вакцина от «БиоГена» содержала ДНК нескольких штаммов вируса, собранных в единый чрезвычайно агрессивный синтезированный патоген, — пояснил Симеон.

Амелия слышала слова, но не могла их понять. Они не имели смысла.

Симеон переместился за ее спиной.

— Некоторым сотрудникам Центра по контролю заболеваний и Министерства здравоохранения и социальных служб заплатили, чтобы они не смотрели слишком пристально. Это делалось под предлогом спешного распространения вакцины среди людей, которые больше всего в ней нуждались. Такое широко разрекламированное проявление доброй воли должно было хорошо сказаться на репутации и рейтингах всех вовлеченных лиц. В действительности Национальный день здоровья служил прикрытием, эффективным средством для быстрого и эффективного распространения биооружия среди целевой демографической группы.

Пронизывающий холод сковал Амелию до самых костей. Комната задрожала, кислород высасывался из воздуха, из ее легких. За окнами мостика грохотал шторм. Дождь бил по стеклу серыми, режущими полосами. Молнии раскалывали небо на мелкие кусочки.

— Это не правда.

— Биооружие применили к тщательно отобранному населению. Все до единого представляли собой обузу для правительства, все они были беженцами, нелегалами или бедняками, которые годами сидели без работы из-за того, что вышеупомянутое правительство передало все рабочие места роботам.

Амелия посмотрела на отца.

— Это правда? То, что он говорит?

Его глаза вспыхнули насмешкой.

— Конечно, нет.

Она потратила слишком много времени и сил, изучая его мимику, предугадывая настроение, чтобы не прочитать его сейчас. Тик под левым глазом. Это дополнительное усилие при глотании в его горле.

— Ты лжешь.

Симеон рассмеялся.

— Истинная дочь своего отца.

— Сколько? — выдохнула она. — Сколько погибло?

— Ну, это неточная статистика, верно? — ответил Симеон. — Окончательное число определить невозможно. Однако по последним данным из наших источников в Белом доме, вирус намеренно ввели примерно ста тысячам мужчин, женщин и детей.

Амелия задохнулась.

— Ладно, вернемся к делу. Нам нужно лекарство, и нужно прямо сейчас.

Ее отец ничего не сказал, его лицо осталось каменным.

— Помни, только ты заставляешь меня это делать. — Симеон дернул ее за волосы, лишив равновесия. Амелия упала на пол. Он с силой ударил ее ногой в живот.

Резкая боль пронзила ребра. Она свернулась калачиком, задыхаясь. Слезы застилали ей глаза. Она яростно смахнула их. «Не позволяй им видеть, как ты плачешь».

— Хватит! — закричал Габриэль.

— Холлис, возьми его на мушку, — скомандовал Симеон.

— С удовольствием. — Холлис перешла с другой стороны от отца и остановилась в нескольких футах от Габриэля, ее оружие нацелилось ему в грудь.

— Оставь мою дочь в покое! — потребовал Деклан.

— Хочешь, чтобы я остановился? Начни говорить правду. Прямо сейчас.

Деклан лишь сверкнул на него глазами.

— Ты правда собираешься сидеть здесь и позволять нам мучить твоих родных? Сначала жену, теперь дочь. Что ты за человек?

— Это ты бьешь ребенка, — ядовито прошипел Деклан. — Я должен задать тебе тот же вопрос. Но я знаю, что ты за человек.

Рот Симеона сжался в тонкую линию.

— Я с радостью ее пощажу. Выбор за тобой. — Он наклонился, поднял ее голову за волосы и ударил по лицу рукояткой пистолета. Вспышка мучительной боли взорвалась в глазах Амелии россыпью звезд.

Кейн вынул нож из ножен на поясе.

— Может, отхватим ей палец или два. Для начала.

— Не смейте ее трогать! — прорычал Деклан.

Смутно Амелия слышала, как плачет ее мать.

— Деклан, пожалуйста! Просто скажи им! Дай им все, что они хотят!

— Если ты собираешься рыдать, — прорычал Симеон, — поплачь о невинных мертвых и умирающих душах дома. Для них уже слишком поздно.

Деклан расправил плечи, его глаза вспыхнули.

— Они обретут покой. Это больше, чем они имели при жизни. Это милосердие.

— Милосердие? — нахмурившись, переспросил Симеон.

— Ты сделал это специально? — прошептала Амелия. Белый шум заполнил ее голову.

— Не один, уверяю тебя. — Ее отец вызывающе вскинул подбородок. — Это делалось раньше и будет сделано снова. В эпоху сокращающихся урожаев и нехватки ресурсов, когда вирусные болезни распространяются как лесной пожар, а опасные идеалы разлетаются еще быстрее, правительство обязано восстановить порядок и обеспечить безопасность своего народа. Если население отказывается признать необходимые средства, то кто-то должен вмешаться и сделать то, что требуется.

— И это значит убить сто тысяч невинных людей? — с ужасом в голосе спросил Габриэль.

Деклан посмотрел на него.

— Америка процветает благодаря силе. Быть слабым — значит предложить шакалам разорвать нас на части, отнять кусок за куском. Чтобы защитить избранных, обеспечить наши национальные интересы и выживание — да, пожертвовали некоторыми, чтобы спасти многих. Таков моральный императив.

Амелия не могла осознать его слова. Ее противоречивые эмоции связались в узел. Он был ее отцом, и оказался массовым убийцей. Она сейчас любила и ненавидела его, как всю свою жизнь.

— Мораль? — прошипел Симеон. — Ты оправдываешь свои действия моралью?

— А разве нет? — Лицо Деклана побагровело от ярости. — Мы действовали, чтобы спасти многие миллионы. Это вопрос национальной безопасности. Мы не можем — не хотим — позволить страху управлять нами. Если это означает отслеживание граждан, чтобы отделить овец от волков и успешное уничтожение волков — мы так и сделаем. Вы, люди, будете голосовать против своих собственных интересов, позволяя миру гореть вокруг вас, пока размахиваете своим жалким флагом свободы. Если мы должны пожертвовать мякиной, чтобы спасти пшеницу — лучших и самых ярких, тех, кто будет работать над восстановлением нашей страны и обеспечением того, чтобы Америка оставалась сияющим маяком мира — это выбор, который я с готовностью сделаю.

Холлис скривилась.

— Ты псих.

— Не псих. Прагматик. — Отец наклонился вперед, его глаза сияли. Он говорил с магнетической силой, как будто убеждал свой совет директоров принять новое перспективное приобретение. — Коалиция Единства — единственные, у кого хватит сил и мужества сделать то, что не удается нынешнему, неэффективному руководству.

— Ты убил всех этих людей…, — всхлипнула она.

По его щеке проскочил тик.

— Люди умирают все время. Они были больны, голодны и слабы. Половина из них уже заразилась гриппом летучих мышей. Они бы все равно умерли. Мы сделали это, чтобы Америка могла выжить.

— Чтобы богатые могли выжить, хочешь сказать, — уточнила Холлис.

— Чтобы выжили достойные!

— Я не понимаю, — проговорила Амелия. — Зачем? Почему ты решился на такой шаг?

— Потому что Коалиция Единства собирается назвать это терактом, — заявила Холлис. — У них не хватило голосов, чтобы принять свой дурацкий законопроект. Эти элитные ублюдки хотят чипировать и отслеживать всех нас, как животных. Просто еще один способ усилить их контроль. Но люди воспротивились. Поэтому они собираются запугать народ и заставить его голосовать за все что угодно, в обмен на иллюзию безопасности.

— Это не иллюзия, — прорычал ее отец.

— Довольно! — Ченг сплюнул, поворачиваясь к Деклану. — Лекарство. Сейчас же.

Раздался гром, пронесшийся по мостику так громко и близко, что казалось, пол дрожит. Молния пронзила небо, осветив жесткое, непокорное лицо Деклана. Его рот искривился.

— Вы хотите получить свое так называемое лекарство? Заберите меня и мою семью с этого корабля.

— Мы уже обсуждали это, — заметил Симеон. — Сначала ты обеспечишь доступ к лекарству.

— Думаешь, оно у меня с собой? Вакцина хранится в секретном, охраняемом месте.

— Удивительно, что ты уехал без нее.

По лицу Деклана пробежала тень, настолько мимолетная, что Амелия не смогла ее прочитать.

— Всё случилось внезапно. Нештатная ситуация.

Она выплюнула кровь, скопившуюся во рту. Голова пульсировала. Ее желудок содрогался от боли. Казалось, ей чего-то не хватает. Все казалось неясным и далеким. Все происходило сквозь красную пелену боли.

Симеон одной рукой что-то набирал на своем спутниковом телефоне.

— Дай мне коды доступа к местоположению и идентификационные характеристики. Мои люди заберут лекарство и проверят его подлинность. Затем мы обсудим, как вытащить вас с этого корабля.

— Считаешь меня идиотом? Я не дам ничего, пока вы не обеспечите безопасный проход для меня и моей семьи.

Симеон оскалился.

— Неприемлемо. Живо выкладывай все, что нам нужно, или мы убьем твою дочь.

Деклан поднял подбородок.

— Я никому не позволю угрозами заставить меня подчиниться. Вы не получите лекарство в обмен на ее жизнь или чью-либо еще. Я не буду торговаться с террористами.

Симеон снова пнул Амелию.

— Значит, она нам не нужна. Жаль. Симпатичная штучка.

— Симеон, нет! — закричал Габриэль.

Но она едва его расслышала. Она попыталась сесть, боль пульсировала в ребрах.

— Отец!

Симеон прижал пистолет к ее виску.

— Такая потеря.

Что-то мелькнуло под каменной маской ее отца, выражение, которого Амелия никогда раньше не видела. Его глаза расширились, белки показались вокруг радужек. И там — проблеск страдания.

Надежда забилась в ее сердце. Он действительно ее любил. После всего, несмотря ни на что, он ее любил. Он сделает что-нибудь, каким-то образом, остановит это. Чтобы ее спасти.

— Отец! Пожалуйста! — взмолилась она.

Его лицо изменилось. В глазах вспыхнуло раскаяние.

— Помоги мне!

Так же быстро оно погасло. Его взгляд упал на колени.

— Папа!

Он не смотрел на нее.

В тусклом освещении Амелия едва его различала. Возможно, в его глазах блестели слезы. А может, и нет. Она не могла сказать.

В любом случае он ее бросил. Так или иначе, она умрет.

Он не собирался ее спасать.

Он не хотел ее. Единственная мысль пробилась сквозь дымку ужаса и боли. Он не хотел ее. Он был ее отцом во всем, кроме ДНК. Он вырастил ее. Но не любил. И не смог бы после всего. Отмахнулся от ее страданий — ее приближающейся смерти — без малейшего чувства. После всего, чем она пожертвовала ради отца, потратив всю свою жизнь на то, чтобы угодить ему, заслужить его уважение и любовь.

Это не имело значения. Все это не имело значения. Она не имела значения. Ни для ее отца. Ни для Габриэля. Ни для кого.

— Отдай мне девушку, — с усмешкой произнес Кейн, скользнув по ней взглядом.

Страх вонзился кинжалом в ее живот.

— Нет, — отозвался Симеон. — Мы так не поступаем.

— Ты мне должен! — прорычал Кейн.

Ченг разговаривал по своему спутниковому телефону.

— Хватит! — объявил он, его шрам пульсировал фиолетовым цветом. Он едва повысил голос, но все внимание в комнате обратилось к нему. — У нас нет времени.

Симеон бросил на него пристальный взгляд, сдвинув брови и сжав челюсть.

— О чем ты говоришь?

— «Вояджер» напичкан взрывчаткой. Она сработает через двадцать минут.

Лицо Симеона побледнело. Он уставился на Ченга с полуоткрытым ртом.

— Что?

— Корабль пойдет ко дну.

Глаза Симеона помутнели от ярости и недоверия.

— Ты не можешь этого сделать. А как же…?

Ченг направил винтовку не совсем на Симеона, но очень близко.

— У нас есть свой приказ. Уверен, ты понимаешь.

— Какой приказ? — воскликнул Симеон. — От кого?

Напряжение повисло в воздухе. Каждый террорист собрался, пальцы замерли над спусковыми крючками оружия. Ченг расставил ноги, выпятил грудь, раздувая ноздри. Власть сместилась, незаметно, но необратимо. Симеон и «Новые Патриоты» больше не стояли у руля.

Амелия не знала точно, что это значит, но понимала, что дело плохо. И скоро все станет хуже. Намного хуже.

— Кто отдал приказ? — потребовал Симеон.

Ствол винтовки Ченга взметнулся вверх.

— У нас один и тот же клиент, полагаю.

— А наша добыча? — Голос Симеона прозвучал хрипло.

Ченг пренебрежительно пожал плечами.

— Об этом позаботятся. Как и договаривались.

— Я хочу девчонку, — повторил Кейн.

Ченг кивнул, не отрывая взгляда от Симеона.

— Ради бога.

Ее дыхание замерло в горле. Кости превратились в воду.

Габриэль бросился вперед и схватил Симеона за руку, на его лице отразились страдание и возмущение.

— Ты поклялся мне! Ты не можешь этого сделать!

Симеон повернулся и направил свое оружие в грудь Габриэля.

— Не вмешивайся. Мы все должны принести жертвы.

— Она человек, а не жертва!

Лицо Симеона напряглось, голос охрип.

— Иногда у нас нет выбора, сынок.

Кейн схватил Амелию за волосы и рывком поставил на ноги. Пол закачался под ней. Она споткнулась, когда он наполовину толкал, наполовину тащил ее к выходу с мостика. Ей удалось удержать свой клатч, вцепившись в него, как в спасательный круг, словно он мог как-то спасти ее от того, что будет дальше.

— Нет! — рыдала ее мать. — Пожалуйста! Не обижайте ее! Деклан сделай что-нибудь!

Голос матери был последним, что Амелия услышала, прежде чем дверь мостика захлопнулась за ее спиной.