Наемник

ГЛАВА 15

Привыкнуть можно ко всему, в этом я убедился на собственной шкуре. В стойбище Драконов я нахожусь уже тринадцатый день и почти ко всему притерпелся, включая и мысль о побеге. Больше всего на нервы действует цепь. Я внимательно изучил все шестнадцать звеньев — без зубила или хотя бы пассатижей делать нечего, а пилки для ногтей тут как-то пока распространения не получили. Удирать закованным — сомневаюсь, что далеко уйду, да еще при этом стану легкой добычей для любого, кому вздумается на меня поохотиться. С помощью Силы ни саму цепь, ни пояс разломать не удастся. Теоретически, можно попробовать раздолбать ее тяжелым камнем, но времени на это уйдет порядочно, а меня без присмотра ни на минуту не оставляют — та узкопленочная, которую ко мне Амрата приставила, от меня ни на шаг. Отделаться от нее чародейскими методами — сразу к себе внимание привлечь, а мне это даром не надо. Так что остается ждать удобного момента, чем я с успехом и занимаюсь.

А в остальном живется мне тут сравнительно неплохо, если, конечно, в плену можно нормально жить. Драконы относятся ко мне с боязливым уважением, по стойбищу я могу разгуливать вполне свободно, только к гавани и конюшням меня вежливо не пускают. Сама гавань — в узеньком фьорде, врезавшемся в береговые скалы, нависшие над водой на добрый десяток метров. В первые дни меня было с этих скал за уши не утащить, торчал на утесе, что твой Байрон, часами слушая, как внизу равномерно и тяжело долбят скалу свинцовые волны, торчал и лелеял наполеоновские планы, как я отсюда смоюсь. Во всем этом только один минус — плаваю я немногим лучше утюга, да еще и с тяжеленной цепью на руках.

Вообще-то Драконы эти — ребята не такие уж и плохие, хоть и любят разжиться за чужой счет, но это, насколько я понял, в Диких Землях в порядке вещей. По-имперски тут лопочет полтора человека, да и то старичье, но от них я кое-что подразузнал о тех временах, когда клан Дракона еще жил на островах, где-то в южной части Архипелага. По-моему, они и там не шибко процветали, а потом еще вышла у них размолвка с неким кланом Ворона, те, не долго думая, высадились и захватили остров, из Драконов спаслось не больше сотни человек. А тут они пристрастились к сухопутным набегам, и более-менее дело пошло на лад. Моряки они никакие, невооруженным глазом видно, но вот в седле — боги. Прирожденные ковбои.

Эльф постоянно ворчит и задирается — от безделья. Но дальше этого дело не заходит, и все протекает, в общем-то, без эксцессов. На здешних харчах я даже слегка раздобрел, пива на нас не жалеют, с обучением Амраты я особо не усердствую — так, часа по два-три в день, не более. Ученица она — не без способностей, хотя звезд с неба не хватает, но знания, которые я ей даю, по форме больше напоминают кулинарные рецепты или пособие по изготовлению занятных фигурок из бумаги. А систему ей давать — нет уж, слуга покорный! Во-первых, мало ли чего она наворотить тогда может, а во-вторых, я в таком случае получаюсь, вроде как, лишним. Как со мной в таком случае обойдутся — ежу ясно. Своими знаниями, несмотря на наш уговор, она пока так и не поделилась, и сегодня я попробую это положение исправить.

Как и в остальные дни, я вошел в жилище Амраты без стука — во-первых, по праву учителя, во-вторых, по причине отсутствия двери. А войдя, тут же взял быка за рога:

— Привет. Сегодня ты со мной заниматься будешь, идет?

— То есть?

— Ну, я свою часть обещания выполняю, верно? Теперь дело за тобой. Сделка есть сделка.

— Ты чем-то недоволен? Пока ты имеешь пищу, кров и защиту.

— Даже так? А по-моему, мы немного о другом договаривались. Тебе напомнить?

Ее глаза сузились:

— А ты много себе позволяешь, Чародей, — в словах прозвучала скрытая угроза. Я выволок из кармана одну из последних сигарет, неторопливо закурил.

— Может быть, может быть… На то я и Чародей.

— Пока что.

Я ухмыльнулся углом рта:

— Милая, да ты меня, никак, напугать хочешь? Уж это-то я умею, во всяком случае, не хуже тебя.

— Я понять не могу, что тебе надо?

— Чтобы ты приступила к выполнению своей части уговора. Кстати, ты, насколько я помню, Камнем своим поклялась?

— И что будет, если я откажусь?

— Придется мне занять твое место, — вздохнул я. — Твой же Камень для этого и можно использовать, верно?

— Ты думаешь, ты успеешь это сделать? — она напряглась, рука ее нырнула куда-то под стол. Очень опасный момент… Но уж блеф так блеф:

— Понятия не имею. Но проход в любом случае могу открыть.

— Какой еще проход?

— Для нежити. Что ты думаешь о Монахах?

Она явно заколебалась. Побаивается меня. Но вот после сегодняшнего надо будет осторожность удвоить, чтоб мне не организовали несчастный случай вроде стрелы в спину. Смягчим покуда эффект:

— Ну, не все так страшно. Ты что-то говорила насчет какого-то зеркала?

Она с некоторым облегчением перевела дух, сообразив, что сейчас ей с кучей нежити сражаться не придется:

— Хорошо. Дам тебе посмотреть в мое магическое зеркало. Но если тебе не понравится — не взыщи.

— Не буду взыскивать, — пообещал я. — А что мне там не понравится может? Ты что — предлагаешь в будущее заглянуть?

Она рассмеялась:

— В будущее! Это ты хватил! Такого и на свете-то не бывает. А вот в прошлое свое ты сможешь заглянуть.

— Ну, его-то я и так знаю.

— Ты так думаешь? — сощурилась она. Все мы, Чародеи, в этом — обожаем говорить загадками. И всегда знаем больше, чем говорим.

— Считаешь, есть какие-то моменты, которые мне неизвестны?

— Не считаю, а знаю, — теперь она улыбалась совсем по-кошачьи. — Ну так что? Сразу скажу: тебя это может надолго из седла вышибить.

Интересно, а не ловушка ли все это? Может, она решила, что узнала от меня уже достаточно? Хотя вряд ли. Она шлюха, стерва, дрянь — кто угодно, только не дура. И уж то, что к власти меня не тянет, она просекла, а резать курицу, несущую золотые яйца, не в ее обычае.

— Ладно, — я выплюнул чинарик на песок. — Разводи огонь под котелком. Или будешь выкрикивать каббалистические заклинания?

Она посерьезнела:

— Зеркало не совсем обычное. И я не знаю, что оно тебе покажет, могу только толчок дать в нужном направлении.

— Действуй.

Амрата отвернулась, что-то негромко бросила на языке Драконов, из-за перегородки появилась старуха. Получив еще какое-то тихое распоряжение, она ушла обратно.

Амрата подошла ко мне — губы сжаты, собрана до предела.

— Сейчас — ничему не удивляйся. И не задавай лишних вопросов.

Я кивнул. Старуха появилась снова, на сей раз она вела за руку какое-то существо в полотняном балахоне. Я не сразу догадался, что это девушка — чахлый лягушонок с плоской монголоидной физиономией, голова мотается, движения неуверенные, челюсть безвольно отвисла, на подбородок из полуоткрытого рта стекает струйка слюны, глаза — идеально пустые. Похоже, идиотка. Или обдолбана до последней степени. Или и то и другое.

Амрата, поймав мой взгляд, чуть усмехнулась:

— Вот оно, мое магическое зеркало.

Я чисто машинально кивнул слабоумной, естественно, без всякой ответной реакции. Да, зрелище, похоже, предстоит еще то… А на попятный идти поздно — сам напросился.

— Я тебя предупреждала — зеркало необычное, — сообщила Амрата. — Когда ее захватили, хотели убить. Я не позволила. Она слабоумна, но Дар у нее есть. И я им пользуюсь.

По знаку Амраты старуха сдернула со слабоумной полотняный балахон. Да, это чудо не слишком на женщину похоже — ручки-ножки тонкие, как спички, грудь совершенно плоская… Тем не менее, на узких бедрах красовалось что-то типа железного пояса девственности. Я снова недоуменно уставился на Амрату:

— А железяка-то зачем? Кому в голову придет ее…

— Это обычно не в голову приходит, — улыбнулась Амрата. — А потом, Обо на сей счет тоже свое мнение имеет.

М-да, представишь себе картинку подобного совокупления — поневоле вытошнит…

А Амрата, похоже, решила ввести меня в курс дела более подробно:

— Ее тело должно оставаться нетронутым, точно так же, как и мозг. Поэтому я постоянно держу ее в грезах.

— Под наркотиком? Я хотел сказать, ты ее чем-то таким кормишь?

— Кормлю, — согласилась она. — А пока — хватит с меня болтовни. Когда я скажу, начинай контакт Сил. С ней. Ясно?

— Куда уж ясней…

Амрата тут же перестала обращать на меня внимание. С помощью старухи она привязала слабоумную к столбу, поддерживающему кровлю. Странно, по-моему, к какому бы то ни было сопротивлению это существо не способно… Старуха опасливо отодвинулась куда-то в тень, а Амрата начертила прутиком вокруг столба довольно ровный круг, опустилась на колени и принялась вычерчивать вдоль окружности знаки. Странно, таких знаков я никогда не видел… Прежде, чем она закончила, у меня по спине сползла первая струйка ледяного пота — я ощутил присутствие Силы — не похожей на человеческую, незнакомой. Опасной.

Закончив с рисованием, Амрата поднялась и пошла вокруг столба против часовой стрелки, что-то бормоча или напевая. Слова так же оказались мне незнакомы, но тут я ощутил самый настоящий страх. И привязанной эти действия явно удовольствия не доставили, она начала поскуливать и подергиваться.

Обойдя три круга, Амрата протянула руку, старуха тут же вложила в нее склянку с какой-то темной жидкостью. Да, у меня и так волосы шевелятся от присутствия чужой Силы, но похоже, это еще не все. Амрата, обмакнув в жидкость прутик, начертила на теле слабоумной какой-то знак, та затряслась, на губах выступила пена, из горла рванулось неожиданно низкое рычание.

И тогда я почувствовал ее Силу — дикую, звериную, не управляемую разумом. Это что ж будет, если такая на волю вырвется? У меня с перепугу даже в глотке пересохло, о Амрата не дала мне слишком долго размышлять:

— Начинай контакт! Через свой Камень!

А как тут его начнешь? Ладно, где наша не пропадала… Я стек сознанием в Юрда и принялся нащупыать пути к этой странной Силе. К моему удивлению, контакт нашелся довольно легко, почти сразу. Да, мозг слабоумной оказался действительно идеально чист. Как операционный стол. Как белая накрахмаленная простыня. Как пустой киноэкран. На секунду мне даже почудилось стрекотание проектора, а потом передо мной замелькали кадры кинохроники Меченосца.

Путешествие вверх по реке времени, как рыба — вынырнул, погрузился, проплыл немного по течению, снова выпрыгнул… И все предельно четко. До мельчайших деталей.

Навстречу стремительно летят верхушки деревьев — это мы падаем на дельтаплане…

А вот и сам дельтаплан, он врезается в скалы горящей птицей, а где-то над ухом оглушительно стрекочет автомат Роджера…

Погружение.

Из белой мути выплывает Ильмира: «Новое знание — всегда новая боль»… Но и ее уже нет, я в кольце факелов, и микроцефал, оскалившись, прыгает вперед, занеся нож для смертельного удара, упреждая, бью ножом, и липкая горячая кровь окатывает меня, но вместо микроцефала на земле лежит кто-то другой.

Приглядевшись, узнаю лицо торианского гвардейца, первого человека, убитого мной, но оно тут же сменяется усталым, с темными кругами под глазами, лицом Дэна: «Ладно. Через две недели тебя убьют»…

А потом снова темнота, но она не таит в себе угрозы, ее пронизывают огоньки фонарей, мы с Ларико идем по ночному Бургу и над чем-то громко хохочем, пугая запоздалых прохожих…

На какой-то сосем уж короткий миг всплывает моя старая мастерская — там, в Бурге, а потом картина снова меняется.

Я в лесу, но в лесу искореженном и опасном, словно он опален каким-то чудовищным раскаленным ветром, а оттуда, из темноты, из-за переплетения ветвей, на меня движется что-то большое, взревывающее, и я судорожно сжимаю в руках автомат, хотя и знаю, что он разряжен…

А потом наваждение уходит, лес становится другим, вполне земным ельником. Я лежу в редкой и белесоватой мокрой траве, чуть отставив правую руку с автоматом. На сей раз он заряжен, это уж я точно знаю. А пока надо вжиматься в траву и хвою и вглядываться вперед, а впереди — невысокая, метров пять, железнодорожная насыпь. Заметив шевеление, поднимаю автомат, вжимая приклад в плечо, но на гребне насыпи — Дэн. Он отмахивает рукой — все в порядке, можно идти…

Но оказываюсь я почему-то в тернировочном зале, вокруг меня — около двух десятков парней где-то моего возраста, упражняемся в рукопашном бою, мой спарринг-партнер отрабатывает удары ногами, я ставлю блоки. Странно, этого типа я никогда раньше не видел… Высокий, светловолосый, худощавый… Не помню я его, хоть тресни…

И в этот момент я пропускаю удар, но оказываюсь почему-то в аудитории, столы расставлены полукругом, а в середине — наставник, седой, с костистой волчьей физиономией. направляя на каждого поочередно остро отточенный карандаш, он вещает: «Запомните, вы не боевики, а интеллектуалы. И основная ваша задача — не бегать и стрелять, глотая шифровки, не махать руками и ногами, а смотреть и анализировать. Использовать заложенные в вас способности…»

И снова смена декораций, мой дворик в Бурге, и мне шестнадцать, мы с ребятами пьем пиво и травим анекдоты…

И все заканчивается, экран гаснет. Открываю глаза, снова возвращаясь в реальность. У Амраты вид усталый, но она явно довольна своим представлением. Старуха отвязывает слабоумную от столба, вливает ей в рот какое-то питье и уводит за перегородку.

Я провел рукой по лбу. Взмок, однако… И тут же перехватил взгляд Амраты — удивленный, почти восхищенный:

— Да, чародей, оказывается вам, Пришлым, тоже есть, что вспомнить. Не думала.

Я чисто механическим движением выволок из кармана сигарету, покрутил в пальцах и спрятал обратно:

— Есть-то есть, только тут почти половина ко мне не относится. Не было со мной такого.

Она уже откровенно ухмылялась:

— Все что ты увидел, ты увидел сам, я тебе ничего не показывала. Тебе, конечно, виднее…

Насмешка в ее голосе мне очень не понравилась, но, пожалуй, она-то и убедила меня в правдивости увиденного. Я все-таки закурил, некоторое время посидел молча. Амрата наблюдала за мной чуть ли не с жалостью — вот уж чего от нее не ожидал… Наконец, она снова усмехнулась мрачновато:

— Я же предупреждала, что может получиться. Я уж догадалась, что ты какие-то вещи сам от себя скрываешь. И все-таки, хочешь не хочешь, это твое прошлое, а не чье-нибудь.

— Да, то я-то ничего такого не помню!

— Раз видел, значит, помнишь.

— Откуда ж все это взялось?

Она пожала плечами, откровенно наслаждаясь моим замешательством:

— Тебе лучше знать. Зеркало четких ответов не дает. Ты сам хотел в него заглянуть, а если понять не можешь — твое дело.

— Значит, обо мне ты через него узнала — что я Пришлый и так далее?

— Догадлив, — чуть насмешливо одобрила она. — Видела кое-что, остальное сама додумала.

Я тяжело поднялся:

— Ладно, мне тут тоже кое-что додумать надо, так что сегодня у нас с тобой занятий не будет, — и пошел из хижины.

— Заодно и довспомни, — посоветовала мне в спину Амрата.

Я плелся, не разбирая дороги, через все стойбище, пока не оказался на своей любимой скале над гаванью. Краем глаза я видел, что моя прислужница-надзирательница топает следом, но это как раз меня меньше всего волновало. Добравшись, я уселся на камень подальше от края — не могу долго на море смотреть, сразу что-то вроде морской болезни начинается… Ветер с севера стал порывистым и холодным, брызги долетали даже на такую высоту. Плевать, зато никакая стерва не помешает спокойненько подумать, а подумать мне ой-ой как есть о чем.

Прежде всего надо бы разобраться, правда или не правда то, что я видел в этом сволочном зеркале. Теоретически это все вполне может оказаться ловушкой, но какой? С другой стороны, откуда Амрате знать об автоматах и железнодорожных насыпях? А я, насколько выяснилось, помню, как заряженный автомат по ощущению от разряженного отличается. Далее, слишком все это напоминает кинохронику, и монтаж очень четкий, словно то, что у меня в памяти хранится, спроецировано на экран. Одни воспоминания бесспорно мои, а другие… Другие точно такие же четкие. Так получается, это действительно было, и я с автоматом в лапах прорывался куда-то по лесам в компании Дэна? И сидел там, в аудитории? Бред какой-то. И вообще, раз я не помню, значит ничего не было.

В этом, конечно, я себя могу сколько угодно убеждать, но тогда вопрос — откуда у меня подобные воспоминания? Может, мне их внушили? Интересно, кто? Не Амрата, это уж точно, а больше я никого не чувствовал. Сила, с которой я контачил, ни к чему человеческому вообще отношения не имеет, а спарринги, автоматы и прочая фигня — это все вполне человеческое. Даже слишком, я бы сказал. Тогда, рассуждая логически, все это было на самом деле, и я обучался смотреть и анализировать, а так же драться и стрелять? Но почему тогда я об этом настолько прочно забыл? На вопросе вопрос…

А вообще, если сопоставить некоторые факты и фактики, связанные со мной, получаются весьма забавные вещи. Например, то, как быстро я научился владеть Силой — меня это еще тогда насторожило. И мечом я, помнится, очень быстро владеть навострился. А с другой стороны, всякие нюансы, связанные с обучением Чародеев, в частности, с той пакостью, которой меня Учитель пичкал, лежат за гранью моего разумения, а что до меча — уроки сцен боя могли свою роль сыграть. Амнезия? Что-то не похоже… Значит, ничего этого не было? А воспоминания откуда? Порочный круг.

Так, по-моему, я просто не с того конца подхожу. Чтобы избежать блужданий по кругу и строительства стройных гипотез, надо просто вспомнить все, что было со мной в жизни, причем по порядку, и убедиться, что беготне по лесам там нет места.

Итак, детство. Ничего особенного, да я, честно говоря, и помню-то о нем мало что. Отметим: было.

Далее, само собой, следует отрочество. Школьные годы чудесные, двойки, казарменный дух родной школы. Драки до первой крови, происходившие на заброшенном корте за школой, сортир, исписанный всем, чем только можно — от немудрящего словечка из трех букв до витиеватых стишков. Кассетные магнитофоны с солдатским ремнем вместо ручки — чтобы на шее носить. Анекдоты о бровастом вожде мирового пролетариата, рассказанные тайком. Занятия в подпольной секции каратэ. Вкус первой сигареты, запретный алкоголь, первая женщина… Звали ее, помнится, Аней, была она лет этак на пять меня постарше, и особой разборчивостью в связях не отличалась. Бог ты мой, какая трагедия была, когда я об этом узнал! Мы с Вовчиком из параллельного тогда упились, как солдаты, и весь вечер поносили слабый пол… Но я-то собрался не умиляться, а вспоминать.

Далее — обычная жизнь «свободного художника» — мы с ребятами впятером снимали на какие-то шиши полуподвал, и все как один считали себя непризнанными гениями, пахали, как звери, пили без удержу. Сплошной туман, из которого выплывает то вечно похмельный или обшаренный Доктор Хэш, не расстающийся с гитарой, то пьяный в матинушку Костя Черныш, жалующийся на то, что его своя же труппа жрет… Кто-то сделал концерт, кто-то спился, такой-то устроил персональную выставку… Как же нас это тогда волновало — подумать страшно! А сейчас все это кажется до жути мелким, а главное — далеким.

Стоп, Майк. Несходнячок какой-то, неувязочка. Школу я окончил, когда мне было семнадцать, это я точно помню. А потом что — сразу оказался в полуподвале?! Быть того не может. Что ж я по этому поводу помню? Моя эпопея, одиссея и вообще кочевая жизнь началась с того момента, когда я снова повстречался с Чернышом, и собирались мы с ним делать «Чайку», не более, не менее. И тогда мне шел двадцать второй год…

А вот это уже, как хотите, совсем не смешно получается. Это что ж выходит — я с семнадцати по двадцать один год вообще ничего не помню? Какие-то воспоминания об этом периоде есть, но уж больно они расплывчатые, как плохая черно-белая фотография. А приглядеться как следует — так их, собственно, и нет. Вот это несходнячок… В семнадцать — обычный парень, ничего особенного мне нужно не было, интересовался я главным образом женщинами. А в двадцать один — заматерелый художник, не гений, конечно, но трудяга, да еще при этом битый-перебитый мужик, прочно стоящий на ногах и с крепкими кулаками. А что, спрашивается, я делал в те четыре года, которых в моей биографии не достает? Честное слово, прямо как с тем крокодилом, у которого от хвоста до головы восемь метров, а от головы до хвоста пять. Куда, спрашивается, остальные подевались? Причем ответ из анекдота действительности не соответствует. Впору и в самом деле предположить, что я в эти самые четыре года скакал по лесам с автоматом в сопровождении Дэна…

Все это, конечно, здорово, но тут же всплывает следующий вопрос: а почему, собственно, я не помню этого? То есть даже вопросов таких у меня не возникало — а куда девались четыре года? А такое время, знаете ли, отнюдь не хрен собачий. И в то же время никаких поползновений вспомнить это у меня не было — за два-то года, прошедшие после моего появления в нормальной жизни и до отправки сюда! Амнезия? Какая-то она уж очень избирательная. Словно период моего обучения (кстати, интересно, чему меня там учили, кроме боевых приемов?) огорожен крепким забором в моей памяти. И то, что я сейчас увидел — все равно что через щель в этом самом заборе подсмотрено. Что именно там происходило — гадать не время, зато появляется прелюбопытная версия насчет причин охоты за мной. Очень кому-то не хочется, чтобы я вспомнил…

Да нет, и тут не совсем сходится: а что б тогда не организовать мне несчастный случай прямо в моем мире? У нас в России, слава те господи, такими вещами кого-то удивить трудно. А Дэн ведь меня пришел именно о несчастном случае предупредить, и усиленно намекал, что все это подстроено.

Хм-м, Дэн… А ведь, пожалуй, зацепочка! В самом деле, его я знал, когда мне было семнадцать, до того, как происходили события, столь прочно мной забытые. В отрывочных воспоминаниях, которыми я сегодня обзавелся, он тоже фигурировал, причем мы с ним там куда-то прорывались с автоматами, и в этот мир закинул меня он же, причем объявил, что я кондотьер и наблюдатель (смотреть и анализировать!). Спрашивается, зачем? Если охоту он возглавляет из боязни, что я вспомню что-то не то, какого э тогда лешего он меня там, в Н-ске, предупреждал? И если ему просто хотелось убрать меня с глаз долой, так у него и тут была масса возможностей для устройства несчастного случая, с Даэлом они давненько в контакте, если верить Диксу. А может, Даэл тоже в курсе, что я кое-что подзабыл, и держал он меня просто в виде козыря в их с Дэном игре? А потом туз из рукава уплыл, и решил он: «Сам не ам, и другим не дам»… Ладно, дело не совсем в этом. Кто из них кого и в чем обманывает — это уж их проблемы, а вот каковы практические выводы из вышеизложенного?

Но раз Дэн на практике сам себе противоречит, снова наклевываются любопытные гипотезы: Помнится, там, в Н-ске, в поставленном Дэном спектакле принимал участие мой двойник. Но ведь раз возможен дубль-я, то возможен и дубль-Дэн. Этак существуют они в двух экземплярах, и одному зачем-то надо, чтоб я выжил (и вспомнил?), а второй почему-то этого боится, как черт ладана. Хотелось бы знать, кто из них есть кто, а как тут разберешься, если они идентичны вплоть до отпечатков пальцев? Разве что при личной встрече, но один из них, если их всего двое, а не больше, при первой же возможности всадит мне пулю в лоб. Наверно, при том, что у тебя в черепушке болтается девять грамм свинца, довольно сложно выяснять, что к чему. Но уж если я до него доберусь, постараюсь обойтись без пальбы. А вот как же мне до него добраться?..