Наёмник (СИ)

Глава 14. Глупость цивилизации среди дикарей

«Белые люди считают себя центром Вселенной. Дикари считают белых своей добычей. Каждый из них по-своему прав. Только не дайте себя съесть». (Наставление неизвестного путешественника.)

По приезде на базу Ярослава посетило дежавю. По территории части шли две дивы в сопровождении поклонников, помощников и почти всех легионерских офицеров. Вы блядей, путан, продажных девок во сне представляли? Ну, самых привлекательных и желанных? Которые изредка снятся и ты там… Ух! Вот это были они, причём было ощущение, что они ещё и пахнут одуряюще привлекательно, хотя запах и не долетал до Ярика с Кешем. Они вышагивали походками королев, идущих мимо черни, походкой кошки, идущей даже через свалку, как по подиуму. Есть категория женщин, которые очень долго этому учатся. Тренера, визажисты, психологи и ещё куча людей, обещающих вас научить тому, что даёт природа и Бог.

А есть категория женщин, которые просто с этим рождаются. Вот ни с х… Это просто Бог. Дано! Слюна и остальные жидкости выделялись у всех смотрящих на див помимо воли и тела, а глядя на их движения, всё вставало дыбом. И волосы, в том числе. Есть всё же те девушки, у которых ЭТО от природы, а для мужчин смотреть на них — это как стакан алкоголя выпить на голодный желудок. Ты вроде не тупой, понимаешь, что не даст, но всё равно стойку делаешь. А эти дивы решили ещё и немного пошалить. Ну, в их понимании пошалить.

Они решили съездить в ЦАР. Офицеры по очереди пытались им втолковать про ошибку, но те лишь раздражённо пожимали плечиками. Разве богини могут ошибаться? Нет! Если они ошибаются, то значит, так и задумывалось. Так они и прошли мимо Кеша с Яриком, обдав каким-то непередаваемым ароматом, после которого или дрочить, или искать в борделе экзотику, дополнив ОГРОМНЫМ количеством рома. Почему строение тел у мужчин и женщин одинаковое, но так, как женщины, никто на земле не может ходить? Ну, разве что кошки. А пахнут они как? Вот просто, надушись самым дорогим одеколоном, а реакция на тебя такой не будет. Никогда!

Хороши, чертовки! Интересно, кто они? Все парни провожали их не просто взглядами, а со слюнками, поворотом головы, а затем и всего тела. Ну и Ярослав с Кешем, тоже чуток облизнулись. Благо, быстро прошли дивы, поэтому плац не сильно закапали легионеры слюной, да и увольнение у роты через полчаса наступало. Так что, все просто ускорились с оформлением увольнительных.

Легион отучил Ярослава стеснятся практически всего. Юный парень, он в прошлом, каждый раз думал перед знакомством, что у девушки, наверное, всё и так хорошо, что такой парень, как он, мало что ей даст, что есть лучше него… КАКАЯ чушь! Только близость к смерти даёт понимание, что это всё хрень.

Мы часто сами себе врём, что будет ещё что-то, да даже лучше будет, да уже вот завтра… НЕ БУДЕТ. Есть сегодня. И всё. Завтра не наступит. Его просто не будет. Любой наш поступок изменит это «завтра» до неузнаваемости. Даже получив отказ, ты будешь помнить отказ, а не представлять, как бы это было, если бы да! Причём, в зависимости от настроения, ты будешь представлять то плохое, то хорошее.

Ярослав помнил девочку из своей школы. Маленький город на юге империи, Краснохар. Школа номер три. Центр города. Она была из параллельного класса. Голубые глаза, чёрные брови, светлые волосы. Ярослав много раз ходил мимо неё, но так и не решился подойти. Звали её, кажется, Аня. Вот как узнать, что бы произошло, если бы Ярик подошёл? Может, не было бы училища СВАРОГА. Может, не было бы плена и Легиона? Может Ярослав вселился бы в кого другого? Ведь память этого тела тоже как то влияла на этот мир. Парень не знал.

Просто, когда Ярослав вспоминал ту девочку, ему было грустно. Грустно, что не решился. Ведь так страшно выглядеть смешным! Ярик помнил, как ходил мимо неё по двору её многоэтажного дома, обходил дом по кругу и шёл опять мимо её компании на лавочке у подъезда. Она сидела королевой среди сверстников и смеялась. Как ему хотелось сидеть рядом! Вдыхать её запах. Слушать голос. НИЧЕГО этого не было! Глупо? Ему просто хотелось её видеть, но страх не давал подойти. Нет уже тех страхов, может, нет и той девчонки, но проклятая память всё помнит. Все ошибки, всё несбывшееся, весь стыд. Говорят, это и есть совесть. Кто совесть придумал? Бог? А может, дьявол?

Поэтому сожаление Ярослава и Кеша насчёт этих фланирующих красавиц были только в том, что рядом находились офицеры. Это был обычный страх наказания, но не стеснение. Не будь офицеров, то Ярослав просто подошёл бы к девушкам, ну и предложил… Нет, не постель. Может, потом и была бы постель, но сейчас… Сначала…

Прогулку по Кару или в «мёртвый город». Или посмотреть, как на восточный рынок утром привозят товар. Или как рыбаки в четыре утра везут рыбу с ночного улова, накатываясь волной лодок на берег, где их ждёт толпа торговцев. Или как становятся под погрузку гиганты контейнеровозы. Как утром расходятся торговцы водой, проверяя горло странными песнями. Ведь именно самые крикливые продадут больше воды!

Короче, всё то, что она в своей жизни никогда не увидит. Не потому, что не может. Просто никогда в эти места САМА она не попадёт. Ведь жизнь обычного человека слишком суетная. Мы все куда-то бежим, надо это, надо то… Потом оглядываемся, а год улетел, за ним пять. А вспомнить-то и нечего! ПРОСТО жизнь. И остаётся сначала лёгкая грусть, потом раздражение, а потом злость. На окружающих, на весь мир, на себя. Не надо! Это просто жизнь. А, всё равно, это несбыточные фантазии!

«Лучше к вольнонаёмным схожу, пожалуй!», — думал Ярослав. Посмотрел на Кеша, встретился глазами с ним. Они одновременно кивнули, понимая, что думают об одном и том же. Там, конечно, все хиханьки заканчиваются одинаково. Сначала ужин, потом номер в ПРИЛИЧНОЙ гостинице, встречи пару раз с цветами и вином, а потом вызов к молчи-молчи и перевод девчули на другую базу. Низя! Это слабость, через которую могут достать всё подразделение. Иди в бордель! Брезгуешь? Купи крем! Так и живут все в подразделении. Это плата за то, что их рота лучшая! Никаких чувств, ни боже мой! Только плотские грехи.

Но некоторым этого было мало. Ярослав с Кешем считались из-за этого странными и ещё много разных слов. Иногда, не очень умные, говорили: «пидорасы». Мордобой, госпиталь, плац, наказание. Не важно, кто из их тандема слышал гадость. Били оба одинаково быстро и без раздумий. Психолог даже попыталась поднять вопрос о расформировании двойки. Ага! Хрен! Мари, чтоб ей икалось во время секса и на горшке, проверяла их сотни раз и вывод был однозначный… Нельзя! Не выгодно!

Командир просто выкладывал тесты на очень аккуратных бумажках перед проверяющими. Лучшая двойка в тире. Лучшая при штурме. Лучшая при обороне. Лучшая в парном рукопашном бое. Совместимость, по мнению той же Мари, девяносто семь процентов. Так что все, в зависимости от образования и экспрессии, говорившие гадости, прошли через санитарную часть или через госпиталь. Или, в зависимости от количества алкоголя, было это распределение среди госпиталей? Ярик с его тенью не обижались после этого на побитых. И не отвечали. Почти. Правда, прошли через кучу наказаний. Ну… За всё надо платить!

Уже в столовой, после увольнения, Ярославу рассказали, что из метрополии прибыли две барышни. Первая — ведущая федерального канала и вторая — корреспондент одного из топ-каналов Фракийской метрополии. А с ними десяток спецов-телевизионщиков и десяток обслуги. И даже ЧЕТЫРЕ охранника. Полномочия у них как у министров. И эти дурынды собрались в центр четвёртого континента, в республику ЦАРИК.

Это такая ж. а мира, что просто не передать словами. Правительство там контролирует лишь часть территорий. Часть территории контролируют крупные компании и их очень многочисленная частная охрана, а часть страны — просто банды контролируют. Причём в банде может быть и три человека, и триста, и тридцать три тысячи человек. Некоторые банды контролируют даже города. Ведь автомат ругийского производства стоит сто ацеольских марок, ну очень новый и с кучей прибамбасов, а старый — двенадцать марок, а чёрный нигер с автоматом в год заработает никак не меньше пятисот ацеольских марок. Да, две трети забирало начальство, но оставшихся денег хватало на всё!

А тут ещё и ругийцы влезли в несколько крупных месторождений, а их потом просто так не выгонишь. Компании, которые потеснили на рынке и в стране, залили местных оружием, чтобы выдавить конкурентов. После этого военные сменили правительство. Вот просто, взяли и арестовали президента. Потом, под шумок, его расстреляли. Потом прошли самые демократические выборы, и один из генералов стал новым президентом. А пара других обиделась и расстреляли нового президента за коррупцию. А коррупционеров было много. Их тоже расстреляли. Потом новые, САМЫЕ демократичные выборы и новый президент. Территории, которые контролировало правительство, после каждых выборов сокращались, потому что сокращалась армия. Очень уж новым президентам не хотелось в ряды коррупционеров.

Короче, в стране сплошной треш и угар, а эти дуры договорились с несколькими бандами о БЕЗОПАСНОМ проезде и снятии нескольких десятков репортажей по дороге туда, а потом по дороге обратно! Когда руководство Легиона попыталось достучаться до девушек и донести, что даже они, то есть Легион, не может гарантировать им там безопасность, корреспондентки сказали, что их нужно сопроводить лишь до границы, а там им гарантировали безопасность. Причём это непросто какие-то писюхи, насосавшие рейтинг, нет! Это, несмотря на внешность, волчицы! Да, волчицы…

Только волчицы, выросшие в цивилизации. Там, где есть суды, связи, полиция и жандармерия. Выросшие среди горячей воды и унитазов, интриг и подсиживания, юристов и рейтингов! Да, там тоже есть опасности и злодеи, но это злодеи цивилизации. Эти дивы со своими связями и навыками, сотрут в порошок министра. А уж полковника Легиона, командира Ярослава, подавно. Корреспондентки могут договорится о пролёте их самолёта через пять границ и несколько стран. Корреспондентки могут притащить кучу народа без виз в другую страну. Даже могут заставить Легион их сопровождать. Могут даже убить, но не своими руками. Только всё это заканчивается буквально за порогом Легиона или границей любого города. А здесь…

Здесь, на четвёртом континенте, среди чёрных, всё не так. Это там, в метрополии, чёрный может быть наркоманом, адвокатом, актёром и президентом. Здесь ВСЁ не так. Здесь в крупных городах — двадцать первый век со всеми недостатками и достоинствами. Чёрные там в костюмах за пару тысяч ацеольских марок. Через триста километров от них уже девятнадцатый век со всеми его радостями и печалями, вплоть до рабства и судов Линча, причём не обязательно над чёрными, может быть и над белыми. В этих поселениях и городках чёрные могут быть даже в рубище, кандалах или в костюме из шёлка. Ещё через триста километров от городов — уже мораль и общение века семнадцатого. Там чёрный может уже носить шкуры, а на шее зубы человека и необработанные драгоценные камни, за которые на первом континенте можно купить огромный дом и кучу слуг. А ещё через триста километров…

Там есть всё, что было на этом континенте за всё время его существования, от неандертальцев до бронзового века, да плюс двадцать первый век, включительно. Вплоть до плаща из кожи человека, людоедства и жертвоприношений. Всё то, о чём вы только читали в исторических трудах, представляли в страшных фантазиях и боялись по ночам. Легионские офицеры, абсолютно ВСЕ, — не паркетные шаркуны. Волки, прошедшие через кровь и пот. У всех у офицеров — приличное кладбище лично убитых и огромное кладбище убитых по их приказам. И они понимали, что ждёт группу телевизионщиков в ЦАРИКе. Поэтому офицеры Легиона пытались девушек отговорить, как могли. Лично и всем миром. Здесь, на этом материке, крутость современного века роли не играет, но как это доказать людям с другими ценностями, никогда не убивавших лично? Здесь нужны другие качества и принципы, а девчонки просто этого не понимали! Здесь мораль должна быть другой. Эх!

Даже полковник, командир полка, сначала полетел с дивами и их сопровождением, захватив небольшую группу СВОЕГО сопровождения, то есть всю спецгруппу, размером с роту, и взвод разведки, а всю дорогу корреспонденток в чём-то убеждал, но безуспешно. Потом полковник сопровождал караван киношников к границе с республикой, а после того, как корреспондентки всё равно отправились внутрь республики, приказал разбить постоянный лагерь и ждать. Ждать этих дур до последнего. При этом командир связался с ближайшей авиабазой и приказал, чтобы по первому нашему требованию к группе прибыло несколько грузовых, две двойки боевых и пара эвакуационных вертолётов. Уж не знаю, какие связи полковник подключил, потому что мы находились в стране, где к Легиону относились не очень тепло. Лучше, чем в ЦАРИКе, но плохо. Наследство колониальной политики и сотен лет рабства. Потом всё же полковник убыл к постоянному месту дислокации полка, то есть в Кар.

Лагерь на этот раз разбивали по всем правилам. Были тут и выносные посты, и дальние патрули, и минные постановки. Было ощущение, что мы находимся на территории противника. Так, в принципе, и было. Дежурства сократили с четырёх до двух часов. Командир роты предложил и тут же получил одобрение на дальнюю разведку. Шестая и восьмая двойки ушли в ночь. Кроме них, ушли по паре двоек из других взводов, а также во всех взводах роты и сопровождения уровень тревоги подняли до предбоевого. Двойки ушли во все стороны, но большинство — по следу телевизионщиков. Рота растянула свои щупальца и замерла в ожидании. Уж что Легион умел, так это следить и разведывать. Вернулись двойки через двое суток. Сказали, что, как минимум, одни бандиты, передали другим бандитам наших туристов мирно. Такое ожидание продолжалось шесть дней. Потом группу, вернее всю роту, плюс взвод разведки, подорвали по тревоге, ближе к вечеру седьмого дня. Всех загрузили для выхода, дней на пять. В лагере оставался минимальный контингент, меньше взвода.

Потом опять ожидание до темноты, благо это всего пара часов. В сумерках прилетели вертолёты. Вылетела вся спецгруппа, плюс отдельный взвод разведки, итого четыре взвода. Лететь в темноте, каждую секунду ожидая ракету в брюхо — так себе удовольствие, поэтому никто практически не болтал и не балагурил, как обычно. На подлёте сообщили, что высаживаемся километров за восемь до сигнала маяка. Ярослав так понял, кому-то из сопровождающих наших див, дали аварийный маяк, а может, и не одному человеку. Кто-то успел этот маяк активировать. Может, перед смертью. Высаживались с ходу, не садясь на землю. То ещё приключение, по тросу, да в темноту, с ожиданием какой-нибудь ветки или обломка в задницу. Взвода пошли каждый по своему маршруту. Нам предстояло пройти восемь километров ночью по джунглям. Перед рассветом взвода вышли на позиции для атаки. Был, конечно, и план, и расклад, что за чем делать, помогла космическая разведка, прислав снимки местности… Видно, полковник напряг всех. Обычно этого конечно нет и в помине, но тут — особо важные персоны. Только любой план ломается после первого выстрела.

Со стороны нашего взвода были две укреплённые точки и пара постов, да пара патрулей. Сначала выстрелы гранатомётов по укреплённым точкам, потом станковые гранатомёты и пулемёты на подавление. Во взрывах потерялись выстрелы снайперов и подствольников. Три пары, патрулировавшие периметр посёлка с нашей стороны, упали одновременно. Триста метров от леса до посёлка двойки пронеслись за минуты. Описать ночной бой? Да как это возможно? Стрельба, половину ты не видишь, а угадываешь. Страх! Это притом, что внешнюю охрану положили за секунды. СТРАХ! Азарт, адреналин и яйца с горошину. Грохот, крики, желудок в комок, дрожь всех мышц. Сердце в горле бьётся, разрывая его, воздуха не хватает, ты его не пьёшь, а откусываешь. Страх, ненависть, ярость выплёскиваются очередями, криком и слюной. Очереди злые и короткие, но иногда заполошные и длинные. Профессионализм не даст поливать от пуза? Даже количество патронов в магазине всегда помнишь? Ну, плюс-минус!? Не всегда так, иногда эмоции поглощают разум.

Радость, что успел первый выстрелить. При стрельбе приблизительно знаешь, сколько осталось патронов в магазине, но не всегда. Кроме того, по вспышкам ночью, в основном, и бьют профи. Чем короче очередь, тем меньше возможности прицелится в ответ, поэтому короткая очередь и смещение. Кроме того, постоянное смешение даже без стрельбы. Не стой! Умрёшь! Ярик видел только Кеша. Брат воспринимался как тень, как половина тебя. Десять метров бежит Кеш, Ярослав прикрывает, видя только то, что представляет опасность напарнику. Потом смена. Они друг для друга якоря, несмотря на то что есть ещё люди из взвода, из роты. Но те — просто дружественные тени.

Ругань, крики, вопли. Отсветы пожаров и взрывов. Тени и силуэты людей. Бьёшь короткими на любое движение. У половины нет оружия, отмечаешь, пробегая мимо трупов. Рассуждать и рефлексировать будешь потом! Пробегая мимо дома, закидываешь гранату в окно или дверь. Потом вход и смещение в сторону. Очереди по всему подозрительному. Будь то шкаф или детская люлька. Так по инструкции. Это говорит ОПЫТ! Только это Четвёртый континент! Очень мало домов с каменными стенами, несмотря на то что это крупный посёлок. Здесь от гранаты хижина или складывается, или вспучивается. Сложилась, бьёшь по всему, что выпирает, вспучилась — тоже самое. Иногда бьёшь сквозь, если нет гранат. Внутрь? Дураков нет. Света нет. В хижине можно нарваться на удар ножом или выстрел. Поэтому работа- только снаружи.

Вперёд! Потом наоборот, Кеш прикрывает. Всех, кто выскакивал, били сразу. Один раз в одной из стран на зачистке Ярослав пожалел женщину и дал очередь по ногам, в надежде, что она выживет. Добивать не стал, ведь женщина! А после боя, сержант чуть ли не за ухо привёл к этой тётке и рассказал, что она в спину одному из наших высадила барабан из какого-то древнего револьвера, который прятала под юбками. Повезло, что попала всего одной пулей, и бронник выдержал. А иначе, Ярик ящиком бы не отделался, а пошёл бы под трибунал. А так — два часа ящика и простава потерпевшему с напарником. Те тоже в двойке, значит оба пострадали. Ящик? Два часа на жаре, в полу скрюченном положении, когда вспоминаешь за что попал и думаешь, какой ты дебил. Ярослав всё запомнил, как и Кеш. Поэтому били всех насмерть, не забывая делать контроль.

Сержант-инструктор ВСЕГДА говорил, что, пожалев пулю на контроль, можно порвать жопу. Деревушку-посёлок зачищали до утра, хотя сам бой длился минут сорок. Сначала всех убили, потом проверили и, кого не убили сразу, добили. Чего так жёстко? Просто на центральной площади нашли остатки почти всей группы киношников. Частично и часть — фрагментарно. Вот любят эти чёрные сучары резать на части людей! Любят чёрные расчленять и резать кусками!

Уже утром привели наших див и двух помощниц. Оказалось, что мужиков убили сразу, а девчонок насиловали долго и с выдумкой. Кто-то умирал от этого. Из шести баб выжили четыре. Из парней — все двадцать легли. Молодые, старые. Четыре напуганные, сломленные дуры — это были все, кто выжил из двадцати шести человек. Цена амбиций двух дур. Правда, злиться на них не хотелось. Их, по-видимому, насиловали дня два точно. А в бандах у чёрных это происходит по кругу и без перерыва. Причём, чёрным всё равно, в какую дырку пихать свой стручок, поэтому у всех четверых была кровь из разных отверстий и выбитые передние зубы. Все четыре девушки были в шоке, и придут ли в себя — большой вопрос. Их завернули в одеяла, вкололи кучу лекарств, положили на носилки и двинули в сторону точки эвакуации. Первый взвод остался на отсечке. Они должны минировать весь отход минами и растяжками. Приказ был однозначный: ничего не жалеть, а уж мины и взрывчатку тем более.

Это в обычной операции потом по поводу всего про любленного имущества тебя будут иметь ВСЕ командиры. А уж интенданты съедят твой мозг чайной ложечкой. Но не сейчас. Приказ был НИЧЕГО не жалеть. Поэтому оставляли дорогущие мины, обычно используемые только для защиты баз и лагерей. Направленного взрыва, лепестки, умные, которые хрен снимешь и разминируешь, стающие в сеть — всё, что было у Легиона, пошло вход. Через час первый взвод побежит за нами. К точке эвакуации вышли ротой, когда начало уже припекать. Связались с лагерем. В течение нескольких часов должны были прийти вертушки. Охрана периметра выпала третьему взводу, а остальные взвода пока отдыхали.

Полак Гандзюк решил пошутить и стал подзывать одну из див как собаку, ласково приговаривая, чтобы подползала тварюшка на четвереньках. И знаете что? Та поползла! При этом высовывала язык, между выбитых передних зубов и опухших от насилия губ. Вот что чёрное воспитание делает с цивилизованными гражданами! Да, вся морда синяя, но УСЛУЖЛИВАЯ до невозможности. Правда, лейт тут же наорал на всех в нашем взводе за ржач, а на Гандзюка — за то, что дебил. И отправили весь взвод чистить площадку, куда будут садиться вертушки.

Ну, перешли и там упали! Чего там чистить? Деревья и кустарник убрали, ям нет. Траву покрасить? Выполнять команды надо осторожно, чтобы чего-нибудь в организме не надорвать! Тем более взводные и ротный сгрудились у рации. Перед самым прилётом вертушек, пришёл первый взвод. Потом быстрая погрузка, и полетели голуби! Правда, всю дорогу, когда на нас не смотрели, все делали вид, что подзывают див! Ну как собачек! Куть, куть, куть! Девки дёргались, но, когда оглядывались отцы-командиры, все делали вид, что они не при чём! Скучно, что делать. А рояля нет! Некуда насрать. Да и адреналин выходит у всех по разному. Так и прилетели в лагерь. Роту и разведвзвод высадили, а дивы полетели в свою красивую далёкую жизнь.

Будут ли они помнить четвёртый континент? Будут! Изменятся ли девчонки? Изменятся! Четвёрка меняет всех. Только чаще всего чёртова Четвёрка меняет людей к худшему, доставая из них говно с тёмной стороны, которую все так тщательно скрывают от других. Самое страшное и мерзкое. Доставая то, что даже для самого человека оказывается ужасом из темноты. Раньше все думали: «Уж со мной-то никогда такое не случится, во мне такого точно нет!» Ан, нет — есть! Эта земля всегда рождала чудовищ. А может, перерождала людей в них. Ярик не знал, подаст ли ему тот пацан, которым он был три года назад, живущему сегодня парню руку? И главное: а Ярославу это всё ещё нужно или уже всё равно? Ему ещё хочется быть человеком или чудовищем тоже неплохо? Так что всё для корреспонденток закончилось более-менее хорошо. Ну, если не считать тех, кто остался гнить в саванне, оплатив чужую глупость и амбиции. Ведь девчули живы и могут измениться! Это мёртвые уже не могут измениться. Потом сбор лагеря и поездка на аэродром. А там и милый дом!

На базе со всех взяли подписку о неразглашении и дали два дня на увал. Безопасники сказали: несмотря на то, что всех надо расстрелять, взвод может продолжать службу. Психологи сказали, что, несмотря на болезни — причём многочисленные и неизлечимые — все могут продолжать службу. Медики… Просто вкололи по паре ОЧЕНЬ болючих уколов и отпустили. САМЫЕ добрые из всех! Командиры сказали, что хоть все и дебилы, но молодцы.

А главное! Всей роте выплатили премию от киношников и газетчиков за спасение див. По две тысячи ацеольских марок. Класс! Так что — в увольнение! Ярослав с Кешем посидели, конечно, со взводом в местном баре и даже подрались с какими-то моряками. Вы, наверное, думаете, что это клише — бухать после выходов? А как ещё стряхнуть с себя этот липкий страх, который сидит где-то там, на периферии сознания? Как раздуть эту радость, что в очередной раз костлявая прошла мимо? Как победить предубеждение, что это произошло из-за этого амулета, из-за того, что не копишь денег, из-за того, что не поменял бельё? И этот список длиной в количество вернувшихся? Ведь у каждого свои приметы и страхи. Или тараканы. Как забыть запах крови, кишок и фекалий из разорванных тел? А запах пороха при выстреле из винтовки? А что он отличается от запаха взрыва мины, вы знали? А как пахнет саванна утром, в ожидании смерти? А как пахнут джунгли, когда ждёшь любой звук, чтобы начать стрелять? Да много чего хочется забыть! Или хотя бы притушить.

Нет! Ярослав с Кешем не были институтками! Легионеры уже воспринимают смерть спокойно. И свою, и чужую. Во всяком случае, внешне. Но вот внутренне! И когда легионеры остаются одни… Да с ними постоянно работают психологи. Причём Легион не скупится, и они профи. Но… Но! Не всё можно изменить и починить в такой хрупкой области, как разум. Так что, в баре Кеш и Ярик не засиделись. Ярослава больше не брал алкоголь, а его тень и брат Кеш, наверное, перенимал привычки. Им не нужно было говорить, чтобы общаться. Взгляд, взмах руки, пожатие плеч могли заменить разговор. И они опять отправились бродить по Кару. Кар огромный и очень древний город. Чтобы его весь обойти, не хватит и трёх жизней. Пара заходила в кофейни на два-три столика и пила кофе, за который на первом материке любитель отдаст себя и жену в придачу. Они заходили в старые дворики, сидели в тени деревьев и смотрели, как играют дети. Ты можешь не понимать, что говорит человек, но когда играют и смеются дети, тебе плевать, на каком языке они это делают! Гномы! Тебя просто прёт! И ты… улыбаешься.

Ярик и Кеш пили безумно вкусную холодную воду у торговцев водой, которые смешно кричали: «Сук, сук!» Мужик — а торговцы водой только мужчины — несёт на себе огромный рюкзак с водой и у него вверх торчит гибкая тонкая трубка. На поясе несколько ёмкостей для питья. Он снимает одну из них, как-то по-хитрому наклоняется и направляет струйку воды из верхней трубки в кружку. Кружка на глазах покрывается влагой. То есть, перепад температуры такой большой, что влага быстро конденсируется на стенках. На вкус вода ледяная. Кажется, сейчас полопаются зубы, но какая вкусная! Вкуснее любой выпивки! Парни смотрели, как из-под большого деревянного молотка и стального стержня из простого металлического блюда делают произведение искусства. А мастер мог в это время ещё и рассказывать, как научился ремеслу или какую-нибудь легенду. И Ярику казалось, что это не мастер чеканит блюдо, а его слова!

Напарники ели всякую гадость, иногда даже не зная названия еды. Нет, это, конечно, не насекомые, которые продают в центре материка, но половина еды настолько непривычна на вид, что подсознательно вызывает недоверие. Иногда выплёвываешь, а иногда получаешь удовольствие. О, они многое и со многими делали! Да, да, бордели и падшие женщины! Черные, белые, мулатки. Не вам их судить. Ярик с Кешем забывали в этот момент про войну. Пусть на время и не до конца, но всё равно это было лучше, чем бухать три дня до потери пульса. Они лазали по «мёртвому городу», где могут ограбить и прибить за десятку. Ели только что выловленную рыбу, брошенную в кипящее масло на минуту. Пили вино, настолько молодое, что не понятно — это вино или забродивший сок. Просто жили мирной жизнью. Вообще, хорошо быть молодым, сильным и богатым! А ещё иметь за спиной брата, который и в драке поможет, и труп спрячет, и бабу поможет трахнуть. Почти рай, вернее отдых, и счастье. Два в одном.

Как-то во время хождения по Кару Ярослав с Кешем зашли в местный музей. Громадина. Парни долго смотрели на картины, скульптуры и фрески богов. Их заинтересовало то, что гиптяне не просто верили в загробную жизнь. Во всех религиях загробная жизнь описывается очень обще, вроде того, вы умрёте и попадёте в рай или ад. Ну, там будет хорошо хорошим и плохо плохим. У гиптян — не так. У них всё, что будет после смерти, описывается скрупулёзно, как будто местные знают, что там. Как нужно поступать с теми, кто на той стороне. Что говорить. Что кому давать и, главное, ЧТО давать, чтобы пройти дальше. Куда дальше? Куда не надо заходить на той стороне. Что должен отдать богатый, а что бедный. Кто куда попадёт. НО главное… Там есть путь дальше! КУДА? И не важно, к какой конфессии относился гиптянин. Они ВСЕ это знают.

И вот тут начинается странность. Все историки, жрецы, служители религиозных и других организаций очень тщательно описывают дорогу туда, но не сам мир там. Да, описывают с чужих слов, но им не описывали больше ничего? Почему? Такое ощущение, что местные точно знали, как идти туда, но вот оттуда уже никто не возвращался. Но получается, что из предбанника загробного мира кто-то возвращался? Как говорил один знакомый психиатр, сумасшествие редко бывает столь структурированным. Потом Ярослав и Кеш часто сюда приходили. Оказался один из старейших музеев на планете. Представьте, что этому МУЗЕЮ было больше лет, чем большей части государств на планете! Однажды они очень долго бродили по залам, а потом решили перекусить, но оказалось, что рядом с музеем всё такое пафосное, либо забитое туристами, что нигде не присесть. Парни нырнули на пару улиц в сторону и нашли тихое кафе. А там за одним из столиков увидели старичка — смотрителя одного из залов. Ярик и Кеш попросились за его столик, решив совместить обед с разговором.

Смотритель очень интересно рассказывал. Причём рассказывал не совсем то, о чём говорили в музее. У него как будто была другая история планеты. Старичок рассказывал про находки, датированные десятками, сотнями тысяч лет, при том, что ВСЕ государства насчитывали едва ТЫСЯЧИ лет. Да что там! Оказалось, что есть артефакты, датируемые миллионами лет. Но как? Ведь вся история человечества на этой планете насчитывает жалкую сотню тысяч лет. И то, большую часть этого времени человек бегал с голым задом по лесам и не очень отличался от обезьян. Старик, например, рассказал, что запасники музея превышают сам музей в несколько раз. И там лежали не только не разнообразные артефакты. Там же лежали и те находки, которые не знали, куда деть. Технологичные останки, которым сотни тысяч лет. Или, даже, насчитывающие миллионы лет. Потому что эти артефакты противоречили истории. Это впечатляло!

А ещё смотритель рассказал, что есть куча артефактов, которые не вписываются в официальную историю. И что цивилизаций на планете было намного больше, чем насчитывает официальная история. И даже, что не все из этих цивилизаций принадлежали людям. Почему? Разная эргономика, разные размеры. Орудия труда и убийства, сделанные не под человеческую руку. Надписи, от которых болят глаза, не говоря о том, что никто их так и не расшифровал. Так, во всяком случае, считал смотритель. А разные рукотворные предметы, насчитывающие миллионы лет? Или предметы, не вписывающиеся ни в одну из цивилизаций, существующих и исчезнувших. Или кувшин, но датированный временами динозавров? Почему динозавров? Так найден в угольном пласте, датированном сотнями миллионов лет. И таких находок десятки ТЫСЯЧ! Напарники мило пообедали со стариком и в будущем несколько раз пересекались. Ярик подарил смотрителю старый бронзовый кинжал, найденный в пустыне на одной из стоянок, а старик Ярославу — гемму неизвестного происхождения.

Кинжал Ярик нашёл, когда его взвод пережидал песчаную бурю, в одном богом забытом посёлке. Ветер дул три дня, и когда наутро четвёртого дня их двойка вышли из укрытия, которым послужил обычный каменный склад, оказалось, что всё занесено песком по крышу, в том числе и машины взвода. Пришлось задержаться для раскопок и приведения техники в порядок. Ярославу с Кешем достался дальний патруль. При патрулировании там, где вчера ехали на машинах, обнаружилось, что в одном месте песок сдуло до скального основания. Вот там, в углублении, Ярик и нашёл какого-то бедолагу, умершего, судя по всему, лет пятьсот, а то и тысячу лет назад. Это был даже не костяк, а мумия. Нагрудник был кожаный. Ну и кинжал. Ярослав нашёл, поэтому ему кинжал, а Кешу пара пластин с нагрудника и пояс. На гемме, подаренной старичком-смотрителем, была надпись на неизвестном языке и рисунок. Два шара, к которым протягивал руки человек, но с головой собаки.

В гемме было отверстие и Ярослав стал носить её на шее. Старик сказал, что гемма не формат, поэтому он её и забрал. Не формат — это значит не вписывается в официальную историю. Кстати, Кеш потом бегал к этому старику и хотел найти такую же гемму себе. Второй не нашлось, но Кеш заказал у пары антикваров поиск такой геммы. На памяти Ярика спокойный как танк Кеш впервые так возбудился. И вообще, после старичка смотрителя Кеш стал очень плотно интересоваться артефактами и историей Гипта. Он сидел в архиве и перебирал рукописи, которые до сих пор не расшифровали. Это был даже не древний язык Гипта, это был язык жрецов, что занимались отправкой умерших царей в загробный мир. Язык так и не был расшифрован полностью, расшифровали только более простую версию, для простых людей. Её Кеш тоже изучал. Ярослав иногда его подкалывал, что после увольнения, Кеш станет смотрителем музея. Кеш серьёзно отвечал, что его судьба другая. И она связана с Ярославом. Ну, другая, так другая! Лишь бы брат-напарник был счастлив.